***
— Ух, ну и мерзкая женщина, Хьюго, что и говорить! Все, кто побывал в этой комнате, выкладывали всё, а при этом на теле ни царапинки, — жаловался охранник товарищу. Это определение относилось к некой особе в фиолетовом платье по имени Катария, в данный момент она «беседовала» с кем-то в помещении для допросов. Однако, как отмечали стражники, на вышедших оттуда никогда не было увечий. Да и вообще, вся деятельность этих людей была засекречена от посторонних глаз. Единственное, что было известно — некая группа, возглавляемая этой самой Катарией, что-то искала по всему Тамриэлю, но пока безрезультатно. — Тише ты, Аэрон! — отвечал ему напарник. — Ты, конечно, прав, но если тебя услышат, то попадёшь уже в настоящую камеру пыток, а там, говорят, заживо сдирают кожу с лица… — Правду говорят, молодчики, ясно дело, так что завязывайте болтать на посту, — одёрнул подчинённых невесть откуда взявшийся капитан Вахарро. За выслугу лет он стал одним из трёх командиров отряда наёмников «Белое солнце». Их наняла загадочная группа для разного рода грязной работы. — Коли уж вам дороги штуки, которые вы по ошибке называете головами — лучше просто стойте, ясно дело. Так что смирно, ясно дело, а я дальше пошёл посты обходить. «Скукотища. Ну сколько можно пылиться в этой песочной глуши? Мне бы сейчас в Скайрим, там, ясно дело, всё как мне нужно: прохладно, заварушка и много прекрасных баб, ясно дело! — думал Вахарро по дороге к следующему патрулю, невероятно жалея, что, пожадничав, связался с этими жуткими людьми. — Эх, не завидую я тем, кто встанет на пути у этих психов…» — Потому что им придётся встретиться с лучшим отрядом наёмников всего света, ясно дело! — уже вслух продолжив мысль, заухмылялся бравый капитан.***
Солнце поднялось над холмами и радостно припекало двух бодро шагающих по дороге путников: Варди и Эйвинда. Время близилось к четырём часам пополудни, и до Старого Хролдана было уже совсем немного. Эйвинд жил в этих краях почти девять лет, поэтому можно было считать, что он знал тут каждый камень и веточку. И всё равно ему никогда не надоедало смотреть, как на камнях танцуют солнечные зайчики, как хитрая лисица гонится за неосторожным зайцем, как ветер играет в можжевельнике. А больше всего он любил стоять на вершине какого-нибудь холма и смотреть на восход. Утренний свет постепенно озарял острые зубы скал, тёмные лощины, сверкающие бликами речушки и каменные сооружения — таинственное наследие прошлого. Можно было лечь на траву, лицом к небу, и, закрыв глаза, слушать пение птиц с утра. Но это было давно, до тех времён, когда Изгои вновь начали свою «освободительную войну». — Эй, Эйвинд, а ничего, что мы так запросто идём по дороге, будто по Имперскому городу прогуливаемся? — уже порядком изнервничался Варди. — Каньон реки Карт ведь недалеко, а по слухам там находится один из самых больших лагерей Изгоев. — Ну, тогда ты можешь добираться до Маркарта крадучись, на корточках, авось Изгои тебя не заметят, — сквозь зевок улыбнулся Эйвинд. — Ладно ты, собери глаза в кучу, я шучу. Лагерь Картспайр уже давно как разрушен, сначала Довакином, потом ещё какими-то войсками. Сколько его не восстанавливали, столько же раз и разрушали, в конце концов, так и забросили. Я ходил туда — там одни развалины, даже мостки смыло. — Шутки у тебя отвратные! Видимо, сказываются годы житья в лесу. Ты правда бывал даже в лагере предельцев?! — На самом деле, я обходил почти весь Предел, начиная от Драконьего моста на севере и заканчивая нордскими развалинами Валтум на юге. Так что ты выбрал самого подходящего проводника для путешествия сквозь холмы: я в них отлично ориентируюсь. В конце-то концов, у меня для этого было девять лет. Кстати, а что делал ты эти девять лет? — Побывал на паре маминых раскопок, понял, что это не моё, после этого год жил в Вайтране. А как появилась новость об основании новой деревеньки, решил присоединиться к поселенцам как кузнец. Так что я много лет практиковался в кузнечном деле и преуспел! — решил поддержать беседу, а заодно прихвастнуть Варди. — Ого! И какой же твой самый-самый лучший меч? — Почему сразу меч? Мне доводилось ремонтировать настоящий двемерский доспех! — с гордостью говорил кузнец. — Хотя под «настоящим» я подразумеваю доспех, сделанный из двемерского металла. Броня, изготовленная ими ещё до исчезновения, порой ценится дороже метеоритного стекла или эбонита. И, конечно, она и рядом не стояла с теми «рубашечками», которые наклепали умельцы из двемерского металлолома! — взахлёб рассказывал Варди, позабыв и про Изгоев, и про терзавшее его вот уже несколько дней чувство страха. — Эй, ты вообще слушаешь? — дёрнул он за рукав сонно плетущегося рядом спутника. — Ночью спать будешь! — Да-да, ты прав, — пробудился от полудрёмы Эйвинд. — Ты превосходно разбираешься в кузнечном деле, мне далеко до тебя, хоть и начинали мы вместе. — Доспех на мне я, кстати, сделал сам. Как говорил папаша: «Лучше три раза сделать, чем один раз облажаться». — Да уж, мастак он был говорить загадочные выражения, как сейчас помню, — улыбнулся Эйвинд, но тут же серьёзно замолчал, настороженно косясь на товарища. — Ну, мои девять лет были интереснее, чем твои, это точно, — поскорее завершил разговор, перешедший не в то русло, Варди. — Уверен, ты прекрасно жил себе в одиночестве в своей глуши! — Варди, я давно хотел у тебя спросить кой-че… Однако завершить свою фразу Эйвинд не успел: его оборвало утробное рычание, которое было прекрасно знакомо давнему жителю Предела — рёв медведя. Так и есть: в небольшой выемке в скале лежал медведь, да не простой, а пещерный — его более свирепый сородич. — Проклятье! Идём тише, может, не нападёт! — зашептал Варди. — Поздно уже красться, — мрачно отозвался охотник. Зверь рявкнул и бросился на путников. — Варди, назад! — стальным голосом приказал Эйвинд, в мгновение ока вытащив из-за спины огромный стальной боевой молот, и со всего размаха засадил им прямо по медведю. — Я с ним разберусь, даже спать расхотелось! Конечной целью удара явно предполагалась медвежья башка, но эти пещерные твари — не чета прочим: косолапый резко увернулся от удара, да всё равно получил здоровенной железякой по боку и взвыл. Враг ранен, и знает каждый охотник: раненый зверь гораздо опаснее. Резким ударом когтей противник попытался настичь Эйвинда. Последний увернулся и атаковал, так что зверюга получила по морде молотом, правда, из-за того, что они стояли почти вплотную, удар получился слабым. — Эйвинд, берегись! — совершенно зря предупредил отошедший подальше Варди о следующей атаке: её сложно было не заметить. Медведь встал на задние лапы и навалился сверху Эйвинда, стараясь подмять под себя. Любой, даже самый мускулистый человек, не может выдержать такой удар от животного, весящего в три раза больше. Но, похоже, волноваться было не о чем: сделав шаг в сторону и буквально скатив мохнатого по древку, Эйвинд размахнулся и ударил прямо по голове. Бой окончен! — Да уж, косолапый, доставил ты мне хлопот, — устало сказал Эйвинд, стоя рядом с поверженным противником. — Свирепый и голодный. Не ожидал я такого. А ты был силён, братишка. — Эйви, ты в порядке? — тихо поинтересовался Варди из-за его спины. — У тебя кровь идёт. — Не страшно, — криво усмехнулся Эйвинд. — Это мелкие царапины, которые неизбежны в битве двух зверей! Кстати, можешь не шептать: на открытой местности медведь — одиночка. — О, я смотрю, кто-то уже себя зверем считает, Эйви, может, хоть перевязать? — Правда, не стоит. Другое важно, — победитель медведя слегка замялся. — Ты назвал меня Эйви, ну прямо как в старые времена. — Эм… Не подумай, что специально, просто от страха вырвалось… Ты же только что завалил страшенное чудище! Да как ты это смог? — поспешил перевести тему разговора Варди. — Не такое страшное, да и не очень-то и чудище — пострашнее видывал, — раскраснелся Эйви. — Но это, за похвалу спасибо! Эта добыча — ответ на твой вопрос о прошедших годах в Пределе. Кстати, вспомнил наши общие дела, например, когда… — Когда тягали яблоки из сада тётушки Виолетты, — подхватил Варди. — Я отвлекал, а ты нарывал полную сумку яблок прямо за её спиной! «И почему я с ним так запросто общаюсь, почему? Мало того, что мне приходится идти с ним, так я ещё и разговариваю с ним!» — проносилось в голове у Варди во время этой беседы. «Он — мой лучший и единственный друг, да вот только не взаимно, видать. Всё это вводит меня в ступор… Эх, вот Варди всегда был мастак свои мысли составлять, а у меня в голове каша, к тому же спать охота. Но всё-таки, как славно снова устроить беспредел с другом», — в свою очередь думал Эйвинд. — Ладно уж, чего стоять да лясы точить, я знаю человека в Маркарте, который хорошо платит за шкуры медведей. К тому же, хозяйка Старого Хролдана известна своим пристрастием к необычной еде, в том числе и к медвежатине, так что и за пару вырезок она нам заплатит, — направился к туше Эйвинд. — Давай уж, помоги мне!***
Старый Хролдан — поистине удивительное место! Варди много читал про трактир, который стоит там, где раньше находился старый город варваров Предела. Это поселение когда-то отбил Хьялти Раннебородый, которого после битвы нарекли Талосом. Хозяйка таверны предлагала сытный обед, неплохую музыку от живущего здесь барда и возможность, всего лишь за несколько жалких золотых, поспать на кровати, на которой спал сам Тайбер Септим! Варди просто не мог позволить себе упустить такой шанс! Стены трактира были украшены чучелами медведей, лис, кабанов и прочей живности. Над главным входом висели большие лосиные рога, посреди общего зала был сооружён открытый очаг. За длинной стойкой, чувствуя себя императрицей таверны, восседала на высоком стуле, будто на троне, хозяйка, пристально разглядывая посетителей. Вдоль задней стены висели сушёные ингредиенты то ли для какого-нибудь яда, то ли для супа. Слева от хозяйки, на стойке, стояла объёмная бочка, к которой выстроилась самая длинная очередь, хотя очередью это было сложно назвать. Всего в таверне расквартировались пять человек: семейная пара с ребёнком, прибывшие на телеге, пожилой мужчина с седой бородой и совершенно лысой головой да редгард — бродячий торговец. Семья направлялась в Рорикстед, чтобы поселиться в новом доме, под надёжной защитой местной охраны. Старый лысый человек — местный фермер, живущий неподалёку. Говорили, что он единственный, кто выжил после нападения Изгоев. Вместе с односельчанами мужчина вёл жертвенную корову великанам, чтобы они не мешали местным вести дела. Судя по рассказам Ольфины, это не работало, но традиция укрепилась так глубоко, что уже ничего не изменишь. А по пути к стоянке великанов на сельчан напали Изгои. Их было всего человека четыре, поэтому ушлый старичок спрятался и ждал, пока его товарищей кромсали дикари. И теперь он сидит в трактире и пьёт уже третий день подряд! А история торговца вообще выглядела крайне нелепо: его ограбили два бандита, да и те не Изгои. Один схватил лошадь редгарда под уздцы, а второй пригрозил ножом и потребовал отдавать «денежки и барахло». Торговец бросил в него одним из сундучков, пнул его товарища в лицо и ускакал. Но что больше всего радовало Варди, так это наличие охраны! Снаружи таверны дежурили четыре стражника, ждавшие, когда их сменят. Вооружённые люди были очень к месту. Эйвинд, как вошёл в таверну, сразу же завалился спать у себя в комнате, оставив Варди в общем зале наедине с жареной курицей и мрачными мыслями. Впрочем, последний был очень рад одиночеству: за прошедший день их путешествия Варди весь изнервничался. На поясе висит всего один топор, которым к тому же молодой путешественник не умеет пользоваться, вокруг враждебные Изгои, которые убивают всё, что движется, а рядом ещё и идёт Эйвинд, что пугает больше всего! — Эй, дружище, тут не занято? — громогласно поинтересовался пьяный старик, показывая на совершенно пустую лавку. — Нет, старик, присаживайся, — неохотно, из вежливости, пригласил Варди. — Куда путь держишь? — напополам сказал-икнул пьяница. — В Маркарт. — В Маркарт? Не надо тебе туда! Надо тебе обратно! — Это ещё почему? — Ты что, парень, не боишься Изгоев? — Нет, совсем нет! — соврал, не моргнув, Варди. — А стоило бы! Знаешь, я видел их так же близко, как вижу сейчас тебя! — начал старик, нашедший себе слушателя. — Изгои-налётчики используют два меча, но это не простые мечи! Они выглядят как пила, поэтому… ик… когда они вспарывают врагу брюхо, на землю вываливаются даже не кишки, а настоящая каша из кишок! А потом, когда все норды уже мертвы, они отрубают головы и насаживают черепушки на пики. Я видел, я видел всё это как наяву! Эти твари заливают кровью весь Предел уже невесть сколько лет, а ярлу вообще нет дела до мёртвых крестьян! Эти отребья Молага срезают лица и делают из них маски, живут в пещерах и ненавидят всё живое! — уже на всю таверну кричал, брызжа слюной, пьянчуга. — Ой, да заткнись ты! — крикнула трактирщица, глядя на пепельное лицо Варди. — Хватит народ пугать, пьяная ты рожа! Иди отседова, проспись! А что до тебя, — обратилась она уже к Варди, — зря ты и впрямь идёшь в Маркарт. Ярл там редкостный расист: «Скайрим для нордов», «Долой Империю» и всё такое. Тан Ньюхейм не лучше: выкупил большую часть шахт в округе, разогнал обычных рабочих и послал туда заключённых, чтобы им не платить. В городе царит нищета и бунтарские настроения, многие не-норды ушли из города, а ещё… Эй, ты куда? — крикнула она из-за стойки вслед удаляющемуся парню. — Я спать, завтра вставать рано, — голос предательски дрогнул, выдав Варди с головой. Он лежал на кровати Тайбера Септима и смотрел в потолок, представляя зверства, рассказанные стариком. Ужас в который раз подступил к его горлу, руки задрожали, стало холодно. «Интересно, боялся ли Талос также перед битвой за древний город? Нет, конечно! Между мной и Хьялти Раннебородым общего — только эта кровать!» Варди не удалось сомкнуть глаза в течение нескольких часов. Лёжа один, в темноте, он чувствовал себя невинной овечкой в окружении волков. Надо ли говорить, что после того, как в комнату вошёл призрак, заснуть бедняге не удалось до самого утра, а его вопль разбудил половину Изгоев предела.