Свадебные игры

У меня больше не остается ни одной причины испытывать к Питу неприязнь. Ведь он посвящен в самую сокровенную тайну – мои кошмары. Чувствую себя снова в долгу перед этим парнем. Всю ночь он как мог пытался помочь мне справиться с моими видениями, такими реальными и жуткими, каких у меня не было никогда. - А тебе что-нибудь подобное снится после Игр? – спрашиваю я, дрожа от пережитого в объятьях Пита. Он почему-то смущается и отвечает не сразу. - Да, снится. Не совсем такое, но что-то вроде, - уклончиво отвечает он. Я решаю не допытываться. Не хочет рассказывать – не надо. Но тот факт, что ему приходится бороться с тем же врагом, что и мне, объединяет нас. В районе 7-ми часов в нашу тюремную комнату входит Эффи и застает нас спящими в объятьях друг друга. - Ой, какие вы очаровательные голубки! – пищит она. Едва заметив ее, отстраняюсь от Пита как ошпаренная. Чуть было не выворачиваю парню руку, пытаясь убрать ее у себя из-под головы. Пит недовольно вопит. - Вставайте, вставайте, мои звездочки! У нас с распорядителями припасен для вас сюрприз на сегодня! Она пищит от удовольствия, будто сюрприз ждет ее саму. - Но ведь сегодня не намечалось никаких мероприятий, - с досадой интересуюсь я. - Не намечалось. Но вчера нам пришла в голову великолепная идея! Идите в душ, сейчас мы будем вас одевать! У двери ванной комнаты мы с Питом мнемся несколько секунд, пока он не говорит: - Иди первой. Через пару часов мы в полной боеготовности, но очень голодные. Мы возмущаемся, что нас не хотят кормить, а Эффи только отмахивается. - Еще успеете. На мне надето девчачье платьице, вроде того, в котором я была на церемонии коронации победителей. Только оно не желтое, а спокойного оранжевого цвета, как закатное солнце. На Пите серо-голубой стильный джемпер, который очень подходит его глазам и темные джинсы. - Хоть объясни, чего нам ждать сегодня? – ворчит Пит. – И где Хеймитч? - Не знаю я, где Хеймитч, – она как будто раздражена этим вопросом. - Я вам расскажу все в машине. Мы очень опаздываем! Пока автомобиль везет нас куда-то на окраину Капитолия в сторону гор, Эффи вдохновенно рассказывает: - Вообще-то это даже больше моя идея, чем распорядителей. Но им тоже очень понравилось. Правда, они внесли свои изменения и поставили условия. Хотя спонсоров нашла я!.. - Эффи! Да что у тебя там?! Расскажи уже толком! –раздражается Пит. - В общем, мы решили устроить вам настоящее романтическое свидание в Капитолии! Сегодня вы посетите несколько мест, популярных у здешних влюбленных. Сделаем этакий небольшой видеобзор. Мы с Питом неприятно удивлены и с недовольством смотрим на Эффи, потом друг на друга. - Как? Вам не нравится? – кажется, Эффи вот-вот заплачет от такой несправедливости. – Мне так хотелось, чтобы вы увидели красивые места Капитолия и побыли там вместе, счастливые! - Эффи, разве ты не в курсе, что мы не настоящие влюбленные? – пытаясь не злиться, тихо говорю я. - Да, но Хеймитч мне вчера сказал… - Что? Что он тебе сказал, - в ярости почти кричит Пит. - Что у вас все наладилось. А я была так рада это услышать, что решила сделать сюрприз, - Эффи уже почти плачет. Пит закрывает лицо ладонью и, кажется, тихонько проклинает Хеймитча. От этого Эффи и правда начинает реветь, машет руками себе на лицо, чтобы слезами не размазать сложный макияж. И я понимаю, что не могу на нее больше злиться. - Эффи, все в порядке, - со вздохом говорю я. – Спасибо тебе за сюрприз. - Нет, вам наплевать на мой сюрприз. Вы даже не представляете, сколько я приложила усилий, чтобы осуществить свой план! - Эффи! – я пересаживаюсь к ней на сиденье и пытаюсь успокоить. - Я так хотела, чтобы пребывание в Капитолии вам запомнилось. Чтобы в нем было много счастливых моментов! И все в том же духе… Так, с горем пополам мы доезжаем до какого-то парка. Место очень красивое, но как по мне слишком правильное и вылощенное. Огромные пространства зеленых газонов, прямые белые дорожки, кусты прямоугольной формы, статуи. А вдалеке небольшое озеро на фоне гор. - Здесь и правда очень красиво, Эффи, - примирительно говорит Пит. - Да, - гордо вскинув голову в розовом парике и утирая последнюю слезу, надменно говорит она. – Это лучший парк Капитолия. Потом она указывает нам на группу безгласых вдалеке, копошашихся у озера и раскладывающих блюда на широком розовом пледе. - Там вас ждет обед и дальнейшие инструкции, - все еще шмыгая носом говорит она. – Вы можете гулять здесь до трех часов, а потом приходите обратно к машине, - она виновато опускает голову и добавляет невинным голосом, - мне хотелось, чтобы вы провели этот день не под прицелами объективов, но распорядители посчитали, что тогда это будут бесполезные растраты средств. Так что вас будут снимать камеры. Вы их не увидите, но ведите себя соответственно. Материал потом смонтируют для романтической передачи. Мы говорим Эффи «спасибо» за ее медвежью услугу и стараемся не злиться. - И возьмитесь за руки, - немного повеселев, пищит нам вслед Эффи и садится в машину. Делать нечего, и мы идем вглубь парка, взявшись за руки. Почему-то это опять меня смущает. Довольно странно, учитывая, что всю ночь мы провели в обнимку. Но видимо, бороться с кошмарами это одно, а прикасаться друг другу при свете дня и без видимых причин - это совсем другое. - Посмотри, - говорит Пит, - люди держатся от нас на расстоянии и стараются не смотреть в нашу сторону. Видимо их предупредили. - Скорее согнали кого-то для массовки. - Кстати мне очень нравится твое платье, - без тени иронии говорит Пит. - А мне очень не нравится, - бурчу я. – Чувствую себя куклой. - Как раз сейчас ты меньше всего напоминаешь куклу. И гораздо больше девушку. Вспомни, во что нас только ни одевали с момента прибытия сюда. А сейчас мы даже похожи на нормальных людей. Мы смеемся. И правда. До этого нас скорее наряжали как диковинных зверюшек на потеху публике, хоть и весьма искусно, спасибо Цинне. - На самом деле мне просто очень нравится этот цвет, - говорит Пит, глядя на платье. – Это мой любимый. - А я больше люблю зеленый. - Тогда мы в нужном месте. Вокруг все зеленое. Тебе здесь нравится? Вообще-то да. Люди гуляют, играю с собаками, едят. Это совсем не похоже на привычный кровожадный Капитолий. Наверно Эффи правда было досадно, что мы видели только одну сторону капитолийской жизни, ту, которую не устают показывать дистриктам. На секунду я даже подумала, что было бы здорово, если бы что-то подобное появилось в 12-м. Место, где люди могли бы отдыхать от тяжелой работы, устраивать праздники на природе. У нас есть только городская площадь, на которой мы и веселимся и страдаем. Так что с безмятежным счастьем и покоем она совсем не ассоциируется. Пит поторапливает меня поскорее добраться до места пикника, потому что он очень голоден. Я тоже вспоминаю, что сегодня ничего не ела. Так что мы решаем на потеху публике устроить соревнование, кто быстрее добежит до еды. Естественно, я обгоняю Пита, который еще совсем не привык к своей искусственной ноге. Я триумфально хватаю какую-то замысловатую закуску как символ своей победы, а потом чувствую себя слегка пристыженно, когда вижу, как Пит волочится со своей ногой. Он с улыбкой подбегает ко мне. - Ох, ну ладно. Ты победила. В знак сочувствия и на радость публике я кормлю Пита победной закуской из своих рук. Его удивление выдает слегка приподнятая бровь, но он с улыбкой принимает угощение. - Ммм! Вкусно! Что я ем? Он берет в руки хлебец, с чем-то на него намазанным и украшенным зеленью. Некоторое время рассматривает и говорит: - Наверно какой-то паштет. - Паштет? Что это? - Ну, это мясо или печень животного, сваренные и перетертые со специями до состояние крема. Мне как-то Порция рассказывала. - Всего-то. А зачем перетирать, если можно съесть куском? - Это чтобы вкус специй лучше соединился с мясом, так получается изысканнее и текстура у такого блюда более нежная. - Это тебе тоже Порция рассказала? - Нет, это я тебе как сын пекаря говорю. Я замечаю у него на щеке кусочек петрушки и говорю, что хорошо бы его убрать. Он трет щеку совсем не к том месте, и тогда я смущенно сама касаюсь его лица и убираю зеленый листочек. Невольно опускаю глаза. А Пит, чтобы устранить неловкость протягивает мне стакан сока. - Попробуй, - говорит он, - как раз под цвет твоего платья. - Я не очень люблю апельсиновый сок. - Это не апельсиновый. Посмотри, какой густой. Это сок из манго. - Опять Порция рассказала? - Нет, Хеймитч, - смеется Пит. - Хеймитч? – удивляюсь я. - Да, он как-то раз искал, чем развести вермут для своего приятеля ментора и по ошибке схватил этот сок вместо апельсинового. Он его терпеть не может. С опаской нюхаю содержимое стакана. Пробую, вкус странный. Но мне нравится, что не слишком сладкий. - Вроде ничего, - с улыбкой говорю я. - Я почему-то так и думал, - отвечает мне улыбкой Пит. Остаток обеда проходит в том же духе: мы, двое неотесанных диких подростков из нищих дистриктов изучаем причудливые капитолийские блюда. Я и правда удивлена тем, как здесь готовят. Сколько еды и времени уходит на то, чтобы просто украсить какое-то блюдо. Красиво конечно, но расточительно. Потом безгласые, которые до этого старались не афишировать своего присутствия молча ведут нас к приготовленной большой лодке, в которой за веслами сидит какой-то добродушный старичок. Пит побаивается воды и стальной хваткой держится за край лодки. Я беру его за руку, и, кажется, это его немного успокаивает. Мы спрашиваем старика, как называется озеро, глубокое ли оно, водится ли в нем рыба. Невинные вопросы, призванные только для того, чтобы разбавить неловкое молчание. - Можете меня не стесняться, - с заговорщической улыбкой говорит нам старик. – Я привык, что парочки все время целуются. Намек понят. Но я не могу поднять голову, мне так не хочется нарушать эту идиллическу дружескую атмосферу между мной и Питом. И вот я чувствую его ладонь у меня на щеке. Он приподнимает мою голову и легко целует меня в губы. Почти не отвечаю на поцелуй. Пит для верности чмокает меня еще раз. Старик сияет умилительной улыбкой, отчего мне становится еще больше не по себе. Лодка возвращается к берегу, и мне не терпится уже покинуть ее. Вылезая, я так спешу, что у меня босоножка застревает в лодке и я едва не падаю на Пита. Хочется поскорее закончить уже этот наигранный день влюбленных. Когда мы идем назад к машине, Пит приобнимает меня и шепчет в самое ухо: - Потерпи еще немного, пока все идет очень хорошо. Я задумываюсь. А если бы все шло плохо? Простил бы мне Сноу хотя бы небольшую ошибку? Не думаю, ведь для него убить моих родных – плевое дело. Особенно Гейла, против которого легко выдвинуть обвинение в незаконной охоте и застрелить прямо на площади 12-го. Потом с содроганием думаю, а что если за мои промахи пострадает кто-то из семьи Пита? Он никогда меня не простит за это. Мои невеселые мысли дают мне стимул играть свою роль лучше. В конце концов нет ничего важнее, находясь в логове врага, усыпить его бдительность. Быть может, Сноу увидит, что мы хорошо выполняем свою роль и вскоре утратит к нам интерес. А потом забудут и дистрикты. В глубине души я понимаю, что это мой единственный выход из ситуации. Еще я иногда невольно сравниваю Пита с Гейлом. Как бы мой старый друг вел себя, если бы выжил со мной на Играх в качестве моего возлюбленного? Притворялся ли ради наших семей? Смог бы дать мне то чувство безопасности и поддержки, которое дает мне Пит во время съемок? Гейл ведь совсем другой. Представляю, как он, скрежеща зубами, улыбается на камеры, и меня это даже немного веселит. - Чего смеешься? Я и забыла на мгновение о Пите. - Потом расскажу. Эффи встречает нас радостно и бодро, будто бы и не было утренних разногласий. Нас везут на элитную конюшню. Там в течение часа мы будем обучаться конной езде. Откуда у Эффи в голове только берутся такие мысли? Хотя я в общем-то не против. Я хоть немного, но имела дело с лошадьми. Очень умные и добрые животные. В 12-м они настоящее сокровище, могут сделать человека обеспеченным, а тут они очередная игрушка для скучающих капитолийцев. Эффи объясняет, что конюшня выступила спонсором нашего романтического дня. Конные прогулки сейчас входят в моду. Полчаса мы катаемся в закрытом манеже по кругу, чтобы привыкнуть к правильной посадке да и к самой лошади. Мы с Питом одеты в темные бархатные костюмы для верховой езды. У меня получается не очень, зато Пит легко осваивает езду трусцой. Потом инструкторы выводят наших лошадей на закольцованную лесную тропинку. Мне страшно, что нас выпускают на нее одних, но лошади идут спокойно, видимо знают дорогу наизусть. Мне в голову приходит безумная мысль сбежать, скрыться в лесу, в горах. Но куда денешься, когда в 12-м сидят заложники. И я решаю немного отпустить эти мысли и просто насладиться моментом. Получается не так уж плохо. Кажется, я еще не разучилась радоваться. В конце концов, моя тюрьма оказалась не такой уж невыносимой, как мне казалось в начале. Пит едет рядом, он просто в восторге от лошадей. И его радость, кажется, передается и мне. Остаток пути мы делимся впечатлениями и довольно искренне улыбаемся друг другу. Вечером нас везут обратно в город и готовят к заключительной части дня особенно тщательно. На мне красивое вечернее платье. Оно темного красно-фиолетового цвета, с небольшим вырезом сбоку и одной широкой лямкой. Оно делает меня на несколько лет старше и намного женственнее. Но мне в нем совершенно неуютно. Туфли на довольно высоком каблуке. С мольбой смотрю на Эффи, прошу подыскать что-то попроще, но она неумолима. Волосы приподнимают вверх, а лицо обрамляют свободно льющиеся волнистые локоны. Я красивая, но не узнаю себя. Меня оставляют одну на крыше какого-то очень высокого здания, с которого открывается вид на центр города. Накрыт стол со свечами и играет медленная музыка. Мне сразу вспоминается крыша тренировочного центра. Но здесь все пышно украшено золотом – спинки диванчиков в глубине помещения, золотые канделябры, беседка, окаймляющая стол, перила. Все золотое. И много цветущих в кадках чайных роз. От их запаха тут же вспоминается президент Сноу и начинает подташнивать. И это в тот момент, когда для меня начинается самая сложная часть сегодняшнего задания. Из-за навязчиво романтичной атмосферы мне становится совсем не по себе. Организаторы подталкивают нас с Питом все ближе друг другу, надеясь, что мы потеряем контроль и выдадим что-то не столь сдержанное, как все, что было до этого. Видимо, наши сухие поцелуи всем порядком приелись. Я оборачиваюсь на звук шагов и вижу медленно идущего ко мне Пита. От смущения он шаркает искусственной ногой больше обычного. Его тоже одели так, что он совсем не выглядит мальчишкой из 12-го дистрикта. Только сейчас я замечаю, что черты его лица стали более жесткими. Или это игра света? Наконец он осмеливается поднять на меня глаза и осмотреть с ног до головы. Я слышу, как он хрипловатым голосом говорит: - Ты такая красивая. Я улыбаюсь, и он торжественно ведет меня за руку к столу. Видимо Эффи научила. На столе ни одного безалкогольного напитка. Зарекаюсь, что не буду пить. И только символически касаюсь шампанского в бокале, когда Пит со мной чокается. Замечаю, что он тоже почти не пьет. И это немного успокаивает. Со стороны мы наверно выглядим сейчас скованно и напряженно. После насыщенного дня первое время мы только молча звеним тарелками. Это единственный перерыв, когда можно немного побыть собой, подумать, что говорить дальше и просто насладиться безумно вкусной капитолийской едой. Я едва сдерживаю себя, чтобы не бросать еду в рот громадными кусками. Но когда с основным объемом блюд мы управились, оттягивать больше нельзя. Надо говорить о чем-то романтическом… чем больше я думаю, что бы такого сказать, тем меньше в голове идей. У Пита, видимо, тоже фантазия поиссякла, поэтому спустя минуту неловкого молчания, он предлагает мне просто потанцевать. Я не представляю, как танцевать под такую музыку. У нас в дистрикте танцы совсем другие, веселые, задорные. А под такую мелодию в голову как-то не приходят подобающие движения. Меня выручает Пит, который говорит, что во время подготовки к интервью, Эффи немного научила его светскому вечернему танцу на случай, если он выберется с Арены живым. - У меня до таких изысканных умений дело не дошло, - смеюсь я. – Мне едва хватило времени научиться ходить на каблуках и в вечернем платье. - Судя по тому, что ты сейчас не падаешь, урок Эффи не прошел даром. - И правда. Пит держит меня одной рукой за талию, а в другой покоится моя рука. Мы медленно переступаем с ноги на ногу, делая небольшие кружки на полу. Я стараюсь держаться от Пита подальше, но его дыхание все равно обжигает мне щеку и заставляет ее гореть от румянца. От высоких каблуков ноги начинают болеть, и мы снова садимся за стол. - Пит, ты не против, если я совсем сниму эти туфли? – говорю я, и, морщась, разминаю себе уставшие ноги. - Не против. В конце концов это наш вечер. И нам должно быть хорошо. После еды и танца ужасно хочется пить. Я вздыхаю и делаю глоток шампанского. Напиток не кажется сильно крепким, так что я не выдерживаю и выпиваю бокал залпом. Пит удивлен, но свой бокал не трогает. Зато мне наливает новый. - Эй! Ты что, хочешь меня напоить? – с возмущением спрашиваю я. Он опешил. - Нет, извини, просто по привычке так сделал. - Что еще за привычка? - Отец меня учил, что бокал рядом сидящей женщины во время застолья надо всегда наполнять. - Интересно, у нас ничего подобного не было. Расскажи, а как в вашей семье обычно проходят праздники? - Ничего особенного, - Пит как будто не слишком рад рассказывать о буднях своей семьи, но продолжает. – Обычно мы отмечаем только дни рождения и новый год. В гости приходят пара-тройка соседних семей, приносят с собой еду и небольшие, но обычно какие-нибудь полезные в хозяйстве подарки. - Например? За разговором Пит незаметно для себя выпивает свой бокал шампанского и продолжает: - Например, деревянную лопатку, пару добротных ботинок или самодельный фартук. Все очень простенькое, но новое. Я люблю новые вещи, в них как будто бы есть какая-то магия, которая поднимает тебе настроение. Потом все садятся за стол, болтают. Ну в общем-то и все. - И никаких танцев? - Нет. Как-то в нашей семье это не принято. Если приходят ребята из школы, то мы с братьями зовем их с собой наверх в нашу комнату, чтобы там поболтать или в карты поиграть, а взрослые остаются внизу. Вроде бы Пит не рассказывает ничего грустного, но лицо его почему-то теряет улыбку от воспоминаний о доме. Он выпивает второй бокал. Меня это нервирует, и тогда я сама зову Пита потанцевать. Лишь бы подальше от стола с его соблазнами. Без туфель куда лучше, но ноги слегка ватные от шампанского. Поэтому невольно я держусь за своего партнера куда больше, чем хотелось бы. Наши лица близко, слишком близко, поэтому я поворачиваюсь к Питу щекой, чтобы не смотреть в его замутненные нежностью и алкоголем глаза. - Знаешь, какой кошмар мне снится ночь за ночью? - тихо говорит Пит. - Какой? - Я вижу, как ты умираешь на Арене у меня на глазах, а я ничего не могу поделать. Каждый раз мне что-то мешает тебя спасти. - Да уж, - только и говорю я. А Пит слегка касается лбом моих волос. Могу ли я снова списать все на действие алкоголя? Но в какой-то момент я обнимаю парня обеими руками за шею, а он кладет руки мне на талию. Мы продолжаем машинально делать круги, двигаясь совсем не в такт. Мне совсем не хочется отпускать Пита. Тепло и безопасно. А еще запах его кожи отвлекает меня от душного аромата роз. Пальцы Пита едва заметно шевелятся на моей талии, отчего в груди растет тревожное волнительное чувство от нашей близости. Я бы не смогла сейчас взглянуть в его лицо, даже если бы захотела. Наши щеки соприкасаются, а от дыхания Пита по шее бегут мурашки. Слишком опасно, слишком горячо. - Ты сжигаешь меня, Огненная Китнисс, - шепчет Пит и зарывается лицом в мои волосы. Его руки замирают на моей спине и прижимают меня еще ближе к его телу. Становится тяжело дышать, но я не отпускаю его и томлюсь в этой новой, непонятной для меня агонии. Несмело касаюсь его волос, провожу по ним рукой. Кажется, это доводит Пита до точки, и он как в лихорадке ищет мои губы. И находит. Хотела ли я его поцелуя сейчас? Страшно признаться даже себе самой. Очень, очень хотела! Поцелуй в ритме нашего тяжелого дыхания, с привкусом моих волос, которые вклинились между нашими лицами, с легкими стонами, которые я невольно выдаю, когда Пит проникает языком ко мне в рот. Сначала это непривычно, даже немного неприятно, но вскоре становится потребностью. Мое лицо мнут его руки, наши губы почти до боли сминаются друг о друга. Нет времени оторваться, нет времени подумать, желание жжет. Кто он? Кто я? Где мы? Больше не имеет значения. Лишь бы утолить этот томящий, мучительный голод. Это длится довольно долго, так, что губы начинают уставать. Вокруг них кожа розовеет. На лице Пита следы моей помады. Это все, что я успеваю заметить, когда мы на миг останавливаемся. По инерции тянусь за новым поцелуем, но Пит резко обрывает его и быстро идет к столу. Залпом пьет шампанское и, опершись о стол, пытается отдышаться. - Думаю, нам пора домой, - глухо произносит он. – Уже поздно. Чувствую себя брошенной посреди комнаты. Я в полном недоумении, что я сделала не так? Подходим вместе к выходу, где замечаем, что Эффи в соседней небольшой комнатке пирует с командой подготовки. Она не возражает, когда Пит просит отвезти нас назад. Пока мы едем, он даже не смотрит в мою сторону и явно старается меня не касаться.