Камышонок

Потянулись жаркие летние деньки. Терзаемый нерешённой загадкой, Ар-Сино старался переделывать все свои дела в то время, когда в округе тихо и пусто, а при появлении любых человеков начинал с особым старанием наблюдать и прислушиваться. Поначалу он узнал много разрозненных фактов, никак не связанных с делом, но потом ему улыбнулась удача. Подслушав очередной разговор, он понял, что этот кусочек металла — монета, или деньги. И что деньги люди используют как некий стабилизатор равновесия. Вот, к примеру, рыбак делает хорошее дело, отпуская мальков и случайно попавшихся на удочку черепах, и водник отплачивает ему ответной услугой, не препятствуя ему добыть крупную рыбу. А человеков… Хотя, как он недавно узнал, правильно говорить «людей». Странные они, эти люди-человеки… В общем, людей слишком много, и у каждого из них своя деятельность, так что может случиться так, что возможности оказать ответную услугу не представится. Именно для таких случаев человеки люди и придумали деньги. Деньги были странными предметами, не имевшими практического применения, но в этом и была вся прелесть идеи: их охотно обменивали на вещь или услугу. Если человек, не умеющий охотиться, желал утолить голод, он шёл к охотнику и предлагал ему деньги в обмен на еду. А охотник потом мог обменять деньги на, к примеру, новую одежду — так они называли эти странные слои ненастоящей кожи, которыми прятали свои тела от окружающего мира. Интересно, кстати, зачем? Ладно, одежда природных цветов могла помочь человеку лучше замаскироваться, но ведь они и неестественно яркие носили! Мдааа… Чем больше изучаешь людей, тем больше новых вопросов рождается в любопытном разуме. С наступлением жары Ан-Тон со своей стаей появлялся по нескольку раз за луну, и всякий раз на прощанье бросал в воду очередную монетку. Ар-Сино всякий раз бережно подбирал дар и складывал в самое надёжное место на всём озере — в глазницу черепа того утонувшего бедолаги. Ночью, когда озёрная живность спала, а вода и растения не требовали большого внимания, он опускался на дно, создавал себе водяное тело и перебирал монетки, тщательно изучая их. Большие и маленькие, блестящие и тусклые, серебристые как рыбки и охряно-жёлтые как пожухшие купавки… Всякий раз он надеялся, что у него будет возможность вернуть Ан-Тону услугу или какую-то вещь, но никак не получалось придумать, как это сделать. В привычном виде он ничего особо ценного для него сделать не сможет, а в телесном… Когда-то он уже попытался материализоваться на глазах у девушки из расположенного неподалёку селения, но она испугалась и лишилась чувств, упав лицом в воду, так что ему ещё и спасать её пришлось. Наступила осень. Не самая любимая пора, даже несмотря на приятную прохладу и дожди. Живность затихает, готовясь к спячке, крякающие-воздушные-рыбы утки встают на крыло, чтобы уплыть по воздуху улететь в более тёплые и щедрые на еду места, люди тоже сокращают количество и длительность своих визитов… Когда Ан-Тон, бросая монетку, прикрыл глаза и прошептал «До следующего лета», водник не выдержал. Он уже почти придумал, как отплатить заваливающему его подарками человеку, а теперь вдруг расставаться? Ну уж нет! Ар-Сино принялся незримо исследовать транспорт людей в надежде найти там достаточно воды, чтобы он мог пережить это путешествие, и ему повезло — внутри одной из почти-лодок машин оказалось несколько крупных сосудов с водой, слегка застоявшейся, но всё ещё вполне пригодной. К счастью, Ан-Тон сел именно в неё, так что дух сумел проследить за ним до самого дома. А там уж было проще, ведь внутри человеческих убежищ всегда текли искусственные реки с пусть неживой, но довольно-таки чистой водой. Водник понаблюдал за своим человеком, пока тот не лёг спать, и лишь тогда устремился по водопроводу к своему озеру. Вся вода в мире неразрывно связана, так что по водным путям он из любого места мог с невероятной скоростью перетечь в родное озеро. С того дня он каждое утро бросался в дом Ан-Тона и был там, пока человек не уходил на работу. Его уход был для Ар-Сино сигналом начала работы на озере, и он увлекался своими делами, помогая черепахам устроиться в спячку, сгоняя листья с озёрной глади или выравнивая льдинки. Но к часу возвращения Ан-Тона с работы водный дух всегда возвращался, чтобы вновь посвятить всего себя наблюдению. А когда Ан-Тон засыпал, водник от скуки принимался путешествовать по внутренним рекам человеческих обиталищ, ища неспящих людей, чтобы получить шанс узнать что-то новое об этих странных созданиях. Постепенно он многое понял о людях. Однажды он даже предпринял первую попытку контакта, на миг материализовав из воды руку, когда Ан-Тон с закрытыми глазами нежился под душем, и ласково взъерошил его волосы. Парень, кажется, не заметил ничего странного, приписав ощущение струям воды… Ар-Сино понимал, что непозволительно сблизился с человеком, но ведь это был не просто человек, это был спаситель Тапи, очиститель берега и подноситель бескорыстных даров, это был его Ан-Тон, ну так что в этом может быть плохого?

***

С приходом зимы Ар-Сино практически переселился к Ан-Тону. Заледеневшее озеро с замершей и замёрзшей жизнью ему никогда не нравилось, он будто сам застывал вместе с ним, теряя скорость мысли и движения, а у его человека всегда было тепло. Правда, Ан-Тон, подобно птицам, собирался вместе со своей стаей улететь в тёплые края, и предстоящая разлука тревожила духа. Всё-таки этот парень не озеро, его не найдёшь, пользуясь связью вод, так что если есть желание проследовать за ним, остаётся лишь надеяться, что он возьмёт с собой достаточно воды, чтобы увязавшийся за ним водник смог выдержать перелёт. Ар-Сино как в воду глядел: отправляясь в аэропорт, Ан-Тон взял достаточно воды, чтобы дух продержался аж до посадки в самолёт, ну а внутри суммарного запаса взятой пассажирами воды хватило бы на сутки. К счастью, перелёт длился всего несколько часов, а пунктом назначения оказался тропический остров, окружённый ласковыми тёплыми волнами безбрежного океана, испещрённый ручьями и водопадами. Рай для измученного зимой водного духа! Когда его человек обустроился на новом месте и лёг спать, Ар-Сино перенёсся к своему озеру, чтобы забрать монетку. Почему-то он испытывал особую сентиментальную привязанность к самой первой монетке. То ли потому, что она была первым за многие годы даром, то ли потому, что она отличалась от любых других монет наличием дырочки с одного края. Вернувшись на остров, Ар-Сино отыскал подходящую для тайника скалу с недоступной для людей расщелиной и спрятал там своё сокровище, для надёжности замаскировав это место песком и водорослями. У себя в озере он был полноправным хозяином, так что мог оставить любую вещь где вздумается, но у океана нет хозяев, в нём каждый дух лишь гость, на время взявший опеку над тем или иным участком заполненного водою пространства, так что прятать монетку пришлось в надводной части, куда случайно заплывший в эти края сородич и не подумает заглянуть. Убедившись в безопасности выбранного тайника, водник вернулся к дому, в котором остановилась стая компания его человека, благо строение располагалось не столь далеко от воды. За время пребывания в квартире своего человека он так привык к тому, что в любой момент может наблюдать за ним, что теперь даже растерялся: водопровода в бунгало не было, для естественных потребностей предлагалось здание общественного туалета и душа, до которого нужно было идти по безводному пространству метров пятьдесят. Ему безумно хотелось понаблюдать за спящим Ан-Тоном, но домик был слишком далеко от воды, и даже соверши он дельфиний прыжок, увидеть своего человека в окошке спальни не получится. Впервые за долгие годы его посетила мысль о материализации — не водного псевдотела, а настоящего, из плоти и крови, почти не отличающегося от человеческого. Такое тело было сложным в уходе, его требовалось содержать в сытости и правильной температуре, но зато оно дало бы относительную свободу перемещения… А ещё при таком теле можно разговаривать с людьми, не боясь их напугать, главное, скрыть от их глаз процесс материализации. Пользуясь безлюдьем, он хотел было материализоваться и сразу же пойти к Ан-Тону, но вовремя понял, что у людей не принято заходить голышом в чужой дом и смотреть на спящих. Это может не понравиться Ан-Тону, а водник меньше всего на свете хотел доставить ему дискомфорт. Так что для начала следовало раздобыть одежду и придумать способ знакомства. Совершив водную прогулку вокруг острова, Ар-Сино нашёл уплывшие от кого-то шорты и слизанную прибоем футболку. Притащив добычу в укромный уголок, он впервые за последние лет пятьсот принял человеческий облик и примерил трофеи. Футболка оказалась тесновата, а шорты держались на бёдрах только благодаря встроенному в пояс шнурку, но в целом всё выглядело вполне по-человечески. Ожидая пробуждения своего человека, водник вновь дематериализовался и отправился исследовать прибрежные воды, размышляя о человеческих способах знакомства. Порой он возвращался к домику Ан-Тона, но тот всё ещё спал. Его человек лёг спать, когда по местному времени был полдень, и продрых аж до утра, измученный напряжением последних рабочих дней и перелётом. За это время Ар-Сино успел детально изучить морское дно, оторвать часть рыболовецкой снасти, чтобы полученную верёвочку продеть через отверстие любимой монетки, завязать узлом и носить на шее, — он видел, местные люди так делают, — и даже случайно устроить небольшой шторм (всё-таки у солёной тропической воды были свои нюансы, и приноровиться к ней получалось не сразу). А ещё он продумал с полдюжины вариантов знакомства, так что шёл в сторону ближайшего к домику Ан-Тона общественного пляжа, преисполненный радостной уверенности. Оказавшись на пляже, он принялся выглядывать в толпе своего человека. Море всё ещё штормило, волны в высоту достигали двух третей человеческого роста, так что народ в основном загорал на песочке или толпился у бара, хотя отдельные смельчаки всё же рисковали по щиколотку зайти в отступающую волну. Он увидел Ан-Тона в тот самый момент, когда очередная волна сбила человека с ног и потянула его за собой. Ар-Сино побежал. От моря его отделяло двадцать метров песчаного пляжа, но их он преодолел, почти не заметив. Неизменная связь со стихией помогала ему чувствовать, что происходит в толще воды, так что он уже знал, что волна закружила Ан-Тона, дезориентировала, хорошенько приложила о дно, выбив из него сознание и воздух, и потащила бесчувственное тело от берега. И он, Ар-Сино, никак не мог помочь, потому что тропическое море было куда своенравней его послушного озерца, и потому что по неудачному совпадению он выбрал именно этот гадский день для появления на пляже в человеческом виде, в котором силы его заметно урезаны! Если развоплотиться, будет шанс спасти незадачливого любителя экстремального купания, но из-за взбунтовавшихся вод океана он всё равно не сможет толком использовать преимущества бесплотности. К тому же если он на глазах у всех исчезнет в море, люди наивно посчитают, что человек утонул, и потом житья не дадут своими поисками несуществующего тела. Это было бы неприятно, но вроде терпимо, однако при таком раскладе спасённый Ан-Тон испытывал бы чувство вины за «погибшего» в попытке его спасти «человека», а подобное вовсе недопустимо! Из ситуации был лишь один выход — попытаться спасти Ан-Тона, не развоплощаясь, пользуясь лишь теми силами, что у него есть в этом обличье. Природное чутьё помогало ему ориентироваться в круговерти мутной воды, он безошибочно чувствовал, где находится его человек. Добравшись до него, — слишком медленно для водника, но необычайно быстро для нормального человека, — Ар-Сино, вспомнив, что залогом человеческого выживания является воздух, заглотил побольше воды, позволяя телу скорее переработать её в кислород, прижался к приоткрытым губам Ан-Тона и выдохнул. Снова втянул носом воду и выдохнул серебристые пузырьки воздуха в рот своего непутёвого человека, которого вечно приходится спасать. Он понимал, что состав выдыхаемого им воздуха уступает нормальному, так что, покрепче вцепившись в Ан-Тона, собрал все доступные в этом обличье силы и кое-как сумел призвать восходящее течение, вытолкнувшее их обоих на поверхность. Чувствуя, что дыхание спасаемого человека не возобновилось, он принялся вдыхать воздух — хоть даже в человеческой форме не нуждался в этом — и старательно вдувать его в рот человека. На берегу тем временем появились спасатели в ярко-оранжевой форме, но в воду они благоразумно не совались, предпочтя кинуть в их сторону обвязанный канатом спасательный круг. Ар-Сино не нуждался в их помощи, но Ан-Тона следовало как можно скорее доставить в родную стихию, так что водник уцепился за круг, позволяя спасателям ускорить процесс попадения на берег. Несколько коротких, но поистине бесконечных мгновений спустя он пошатывался на берегу, крепко вцепившись в тело самого дорогого на земле человека. Подоспевшие к ним спасатели перехватили Ан-Тона, почти не удостоив вниманием его спасителя, разве что какой-то сердобольный дядька накинул на плечи водника полотенце — ненужное вообще-то, но откуда ж ему знать? Хотя Ар-Сино отмечал всё это лишь краем сознания, для него сейчас не существовало ничего, кроме нуждающегося в помощи человека. Его человека. Ан-Тона уложили животом на колено, из его рта исторгся ручеёк воды — наверное, это хорошо, ведь внутри у людей должен быть воздух, а не занимающая его место вода. Однако после этого он так и не задышал, так что Ар-Сино, отпихнув спасателей, кинулся к нему и принялся делиться дыханием. Пару десятков лет назад компания рыбаков на его озере точно так же откачивала какого-то отдыхающего, так что водник, с его-то безупречной памятью на всякую ерунду, легко повторил их действия, вкладывая в них то, чего не мог никто из людей — делясь не только дыханием, но и жизненной силой. В какой-то момент Ан-Тон сделал первый вдох… Второй… Третий… Уловив равномерность его дыхания, водник прекратил искусственную вентиляцию лёгких, тем более что от передоза проходящего через организм кислорода и отдачи сил у него закружилась голова, а ноги совсем отказались держать, и он плюхнулся задницей на песок. К счастью, спасатели и без него знали, что делать с только что оклемавшимся человеком — осторожно перевернули его на бок и закутали целой кипой пожертвованных пляжниками полотенец. Последнее было целиком заслугой наконец-то пробившихся через толпу друзей Ан-Тона, Си-Рожи и По-Зова — завидев друга в бедственном положении, они сначала кинулись к нему, убеждаясь, что он жив, а потом, когда по посиневшим губам поняли, что его стоило бы согреть, первыми скинули с плеч полотенца, одно постелили на песок и переволокли на него Ан-Тона, а вторым укутали. Разумеется, полотенца были слишком маленькими для столь высокого человека, так что ребята прошлись по отдыхающим с просьбой помочь, и, к чести последних, собрали действительно много махровых изделий.