***
Как и ожидалось, Арсений легко влился в компанию, быстро завоевав симпатии новых знакомых. Паша с Лясей были наслышаны о нём достаточно, чтобы неунывающий эколог заочно им понравился, а с остальными такой форы не было, и тем не менее Арсений умудрился как-то незаметно стать для них своим. То Артёма научит, как из камышового листа сложить кораблик и пять видов свистулек, имитирующих разные крики птиц, то девчатам расскажет об удивительных свойствах косметической маски из синей глины и покажет местечко на озере, где совершенно бесплатно можно этой глины набрать хоть целое ведро, а не платить огромные деньги за крохотный пакетик на один раз, то Илье намекнёт, что Соня на него как-то особенно смотрит — насторожившийся было при появлении чужака здоровяк после этих слов стал похож на медведя, которому вручили полный бочонок мёда. Вот и теперь, вечером, когда шашлыки были съедены, а вино выпито, Арсений сидел на пеньке чуть поодаль от тлеющих углей костра и соревновался с Пашей по части знания пословиц, поговорок и афоризмов про воду. Правда, в какой-то момент соперничество переросло в своеобразный диспут о пьянстве и трезвенности. — Вода не утоляет жажды, я как-то пил её однажды... Аш два о — удел не наш, мы пьём це два аш пять о аш! — в запале выкрикнул Воля, и Матвиенко с Макаровым его поддержали одобрительным гулом. — Большая река течет спокойно, умный человек не повышает голоса, — негромко парировал Попов, намекая, что не помешало бы чуть снизить громкость. — Вода не водка, много не выпьешь, — уже тише заявил Паша, в ответ на что Арсений демонстративно налил себе уже которую по счёту кружку чая из котелка и, лукаво прищурившись, процитировал какого-то американского натуралиста: — Вода — напиток мудрого человека. Когда Паша в ответ бросил хрестоматийное для пивнушек «Губит людей не пиво, губит людей вода», Антон поёжился, поневоле вспомнив все свои недоутопления — озёрное, океанское и то, что могло бы случиться, тресни под его весом лёд на пару секунд раньше. Странное дело: после стольких происшествий, связанных с водой, он по идее должен был приобрести устойчивое отвращение к любым водоёмам, но почему-то подобного не произошло, даже наоборот — вода будто придавала ему сил и уверенности, всякий раз после купания он чувствовал себя словно заново родившимся. У него мог выдаться ужасно неудачный день, когда всё валилось из рук, начальник ругался, а клиенты задалбывали — но он выдерживал всё это, успокаивая себя мыслью, что нужно лишь подождать до возвращения домой, когда можно будет принять душ, будто смывая с себя все случившиеся неприятности, а если этого покажется мало, то и набрать ванну, чтобы потом погрузиться в неё с головой, закрыв глаза и затаив дыхание, будто на время исчезая из окружающего мира. — От огненной воды недалеко до беды, — демонстративно поморщил нос Арсений, улыбнувшись присутствовавшим «коллегам по трезвости» — Кате Позовой, которая, как выяснилось, уже пару месяцев как ждала прибавления в семействе, Соне, считавшей неприличным подавать плохой пример сыну, Артёму, которому по малолетству конечно же не наливали, и Антону, которому в этот раз просто не хотелось. Шастун и без того чувствовал себя будто слегка навеселе, сам не зная отчего. То ли после городского смога свежий воздух опьянял офигевший от изобилия кислорода организм, то ли неожиданная встреча с потерянным и вновь обретённым другом сказалась. Какое-то время молчавший, Паша наконец нашёл подходящий ответ и осклабился. — Кто не пьёт вино и водку, тот не знает вкус воды! Серёга с Макаром согласно кивнули и чокнулись пластиковыми стаканчиками. — Пей воду, вода не смутит ума, — укоризненно улыбнулся Арсений, точно так же чокаясь с Шастуном жестяными кружками чая. Возмущённый филолог попытался было сделать выпад, процитировав латинское «In vino veritas», но Попов, озорно подмигнув Антону, выдал целую серию славянских пословиц про воду, и Воля не мог ничего ему противопоставить. Ляйсан, неизменно занимавшая нишу судьи в компании друзей, торжественно наградила победителя плиткой шоколада и пошла вручать утешительный приз-поцелуй проигравшему супругу. Попов, видимо, сладкоежкой не был, так как тут же передал выигрыш Антону. Шастуну было неловко хрумкать шоколадку в одну харю, да и шашлык ещё недостаточно переварился, так что он прямо в упаковке разломил плитку на квадратики и лишь потом развернул её, выставляя на импровизированный стол и приглашая друзей угощаться.***
Арсений заночевал с друзьями, благо те поделились лишним покрывалом. Антон в очередной раз подивился неприхотливости друга: ладно на тропическом острове спать где придётся, но здесь, в России? Сам он предпочёл спать на водительском сиденье своей машины, не доверяя тесному пространству хлипкой палатки. Попов же невозмутимо выбрал местечко с высокой и мягкой травой подальше от костра, расстелил на нём полученное от Ляйсан покрывало и с явным удовольствием на нём растянулся. Среди ночи Антон проснулся от зова природы — сказалось обильное употребление чая за компанию с остальными трезвенниками. Уже возвращаясь из-за кустов, он понял, что слишком взбодрился от ночной свежести, и без порции никотина ему уже никак не заснуть. Двумя пальцами выудив сигарету из для удобства всегда приоткрытой пачки, он присел у костра, намереваясь прикурить её о дотлевающие угли. (Ох и ругал бы его пожилой обэжэшник, если бы сейчас увидел! Сколько раз повторял: уходя с места стоянки или ложась спать, костёр следует загасить и точка! Вот только Шастун не видел смысла сейчас этого делать: мирно засыпающие угли были отделены от остального мира бордюром из камней и неизвестно откуда взявшихся кирпичей, а весь этот импровизированный очаг окружало метровое кольцо голой земли, так что даже если угли решили бы послать лазутчиков-искр, те не нашли бы воспламеняемой цели.) — Курить вредно вообще-то, — раздалось прямо над ухом, и Шастун едва не выронил сигарету, дёрнувшись от неожиданности и на миг потеряв равновесие. — Придурок, блять! — перед новообретённым другом Антон обычно старался не материться, но в этот раз рефлексы сработали на опережение. Вопреки его ожиданиям, весь-из-себя-зожник-и-ваще-невъебенно-культурный-Арсений даже не поморщил нос, лишь мягко рассмеялся. — Прости, не хотел тебя напугать. Думал, ты слышишь, как я тапками по траве шоркаю. — Да я как-то… Задумался слишком, что ли, — признался Антон, машинально становясь так, чтобы дым не сносило на Арсения. Шастун сделал ещё пару затяжек, уставившись куда-то в пространство, — Воля называл это «впасть в простраНцию». Какое-то движение выбило его из этого состояния блаженного зависона с пустотой в голове. Очнувшись, он понял, что точка, в которую его угораздило пялиться, располагалась где-то в районе щиколотки Попова. И как ему не холодно щеголять в этих своих шортах и въетнамках? Сам Антон, как и все остальные, для отдыха на природе выбрал штаны, носки и кеды, и то спросонья зябковато было из машины выходить. Арсений безмолвно стоял рядом, составляя ему компанию, и Антону стало как-то неловко молчать. — Звёзды сегодня красивые, — брякнул он ни к селу ни к городу, тут же застремавшись такой недостаточно пацанской темы и жалея, что вообще раскрыл рот. Попов запрокинул голову, вглядываясь в небо. — И вправду, — согласно кивнул он, наконец отрывая взгляд от небосвода и тут же фыркая своим мыслям. — Знаешь, я когда был маленьким, думал, что звёзды — это что-то вроде пузырьков воздуха в воде, что вся Земля — это дно воздушного океана, и звёзды — пузырьки чего-то ещё более лёгкого и прозрачного, чем воздух, поднявшиеся высоко-высоко. А когда звезда гаснет, она на самом деле не умерла, а добралась наконец до следующего слоя бытия, как пузырёк, добравшись до воздуха, сливается с ним. — А я как-то видел падающую звезду, — поделился Антон, ничуть не удивлённый странным восприятием друга, к которому давно привык, — но потом оказалось, что это кто-то с балкона окурок выкинул. Арсений зажал рот, чтобы никого не разбудить просящимся наружу смехом. Немного успокоившись, он убрал руку от лица и на полном серьёзе поинтересовался, не поэтому ли Шастун начал курить — захотелось самому звёзды запускать? Прыснув, Антон ответил, что и поэтому тоже. Они немного поболтали о прочих причинах приобщения к числу курильщиков и замолчали. — Почему ты так и не позвонил? — снова первым нарушил повисшую тишину Антон, и опять-таки пожалел о своих словах, как только они вылетели: слишком уж в них слышалась претензия обиженной дурочки, хоть он и пытался придать этому интонацию «как бы между прочим». — Прости, — искренне повинился Попов. — Замотался. Потом бумажку с вашими номерами посеял. Потом бумажку нашёл, но в тот же день опять телефон утопил. Не живёт у меня техника, как ни крути — вечно то теряется, то ломается, то водой заливается без шансов реанимировать. — А телефон-то взамен очередному утопленнику нашёл? — ухмыляясь, поинтересовался Антон, втихомолку радуясь, что друг не воспринял его вопрос как наезд. — Нашёл, но снова его посеял, ты представляешь? — Улыбку Попова в темноте можно было перепутать с серпом растущей луны. — Ну я и забил на это дело: не моё — так не моё, как-нибудь и без телефона проживу. Да и звонить мне, кроме вас, как-то даже и некому. Голос Арсения звучал с обычной лёгкостью и весёлостью, отчего Антону стало как-то не по себе. Он представить не мог ситуации, в которой ему было бы некому звонить, это ж ни родственников, ни друзей, никого… Ему было любопытно, что произошло с близкими Попова, но он понимал, что задавать подобные вопросы было бы верхом бестактности. Чтобы не ляпнуть случайно что-нибудь неуместное, Шастун поспешил перевести разговор на более позитивную и актуальную тему. — Слушай, а как тогда нам ещё сконтачиться? Неохота как-то тебя второй раз терять, вряд ли снова повезёт на тебя случайно наткнуться. — Кто знает, может и повезёт, ты у госпожи Удачи явный фаворит, — усмехнулся Арсений, призадумавшись. — Хм, ну можем после работы где-нибудь на набережной встретиться. — А тебе во сколько удобно? — Моя профессия хороша тем, что часы работы определяю я сам, так что мне удобно когда угодно, — снова улыбнулся Попов. (Он вообще когда-нибудь даёт отдохнуть улыбательным мышцам, а?) Они определились со временем — «Ну я где-то в шесть заканчиваю, но пока то, пока сё… В общем, лучше где-то в полседьмого», — и местом — «Ну давай около одного из спусков к воде, там ещё памятник такой дурацкий торчит, и рядом когда-то ларёк с цветами был», — и разошлись в разные стороны: Шастун, выбросив бычок в затухающие угли, направился к машине, а Арсений к выделенному Лясей покрывалу. Уже устроившись поудобней, Антон почему-то вспомнил про звёзды-пузырьки и даже немного пожалел, что в его авто нет люка — было бы приятно засыпать, видя над собой звёздное небо. Как Арсений.