Камышонок

Громкая мелодия ввинтилась в уши, истязая многострадальные перепонки сочетанием резких звуков с дребезжанием вибрирующего на столе мобильника, заставляя Антона с мученическим стоном открыть глаза. Ему смутно казалось, что он ожидал проснуться как-то иначе, но мозг не желал включаться, так что он забил на попытки самокопания, вместо этого потянувшись за телефоном. — Алё, Дим? — Славатебегосподи, живой! — в ворчливом голосе Позова, как ни странно, слышалось облегчение. — Ну да, а что? — не врубился Шастун. — А то, что ты в девять вечера отзвониться обещал, а сам этого так и не сделал! Я вчера ночью с ума сходил, гадая, то ли ты просто наконец-то смог крепко заснуть, то ли ты решил свести счёты с жизнью и нужно мчаться тебя откачивать! Мы тут, между прочим, волнуемся за тебя, — укоризненно пояснил друг, и Антону стало стыдно: друзья искренне переживают за него, а он… А что он, кстати, вчера делал, почему забыл позвонить, как договаривались? Сонный мозг неохотно подключал память, так что парень с большим трудом сумел вспомнить, что попросил друзей оставить его одного, что довёл сам себя до истерики с неконтролируемым хохотом и рыданиями, что выпил валерьянку и поставил набираться ванну… — Блять, ванна!!! — выпалил Антон, хватаясь за голову — со стороны двери доносилось подозрительное шипение. — Короче, я живой и потом перезвоню, Поз, пока! Нажав на отбой, Шастун бросился в ванную, морально готовясь увидеть там потоп и подсчитывая, во сколько ему обойдётся покрытие убытков затопленных соседей снизу. Однако в ванной было сухо — краны закрыты, в самой ванне ни капли воды. Антон попытался понять, как так могло произойти: он прекрасно помнил, как открывал кран, чтобы набрать ванну. Либо он принял ванну, слил воду и почистил резервуар, но отчего-то совсем этого не помнит, либо он бессознательно выключил кран. В обе версии как-то, если честно, не верилось, но других не было. Предприняв очередную попытку вспомнить, что же было дальше, Антон сумел воскресить в памяти тот факт, что, дожидаясь, пока наберётся вода, он прилёг на кровать, но то, что было потом, никак не вспоминалось. А потом резко вспомнилось. Мучительно прекрасный сон, в котором Арсений был жив, в котором он пришёл к нему, обнажённый и полный нежности, счастливое видение, в котором Антон наконец-то смог к нему прикоснуться, созданная измученным мозгом иллюзия, в которой они любили друг друга до умопомрачения и заснули в одной постели… В сердце будто кинжал вогнали — так больно было осознавать, что всё это лишь несбыточная мечта, что Арсений мёртв и никогда не… В желудке заурчало — со стороны кухни донёсся аппетитный запах яичницы, сопровождаемый характерным шкворчанием. «Наверное, от соседей через вентиляцию донеслось», — подумал было Антон, но тут послышалось такое знакомое мурлыканье какого-то мотивчика, что Шастун, едва не выронив зачем-то прихваченный телефон, который он машинально продолжал сжимать в пальцах, помчался на звук. На его кухне стоял у плиты Арсений Попов собственной персоной, одетый лишь в фартук, жарящий яичницу и тихонько напевающий что-то себе под нос. Антон потёр глаза. Кожу неприятно укололо кристалликами соли, оставшимися от вчерашних слёз, но нереальное видение так никуда и не исчезло, продолжая пританцовывать в такт своему мурлыканью, сверкая полукружиями задницы. — Арс… — чтобы выдохнуть это имя, Шастуну потребовалось собрать всю свою решимость. — Антош? Ты уже проснулся? — с улыбкой обернулся к нему Попов. Только сейчас Антон заметил, что тот держит раскалённую сковородку прямо за металлическую ручку, не пользуясь прихваткой. Либо Шастун окончательно сошёл с ума, либо… — Так это… не сон? — Как видишь, — пожал плечами Ар-Сино. Антон проморгался, пощипал себя за руку (больно, блин!), сосчитал пальцы на руках и на всякий случай даже на ногах, мысленно составил три предложения на корявеньком английском, вспомнил девичью фамилию каждой из своих бабушек, включая двоюродных, крепко зажмурился и снова открыл глаза. Ничего не изменилось: на его кухне всё так же стоял живой, здоровый, совершенно голый — не считая фартука — и крайне жизнерадостный Арсений Попов. — Это всё реальность?.. — выдохнул Шастун, пытаясь нашарить спинку стула — отрывать взгляд от чудесного видения всё ещё было страшно: а вдруг пропадёт?! — Ты теперь каждый день меня об этом спрашивать будешь? — с весёлым любопытством откликнулся Арсений. — До тех пор, пока не сумею окончательно убедиться, — честно признал Антон. — То есть… подожди, всё, что было вчера, действительно было? Это мне не приснилось? Арсений пожал плечами. — Понятия не имею, что тебе снилось, а вот что на самом деле было, перечислить могу. Тебе было так тоскливо, что я не выдержал и пошёл тебя успокаивать. Ты принял меня за видение и попросил поговорить с тобой. Потом… Антон хорошо помнил, что было потом: попытки поступить разумно и вызвать бригаду психиатрической помощи, осознание, что к Арсению можно прикоснуться и он не исчезнет, и все вытекающие из этого последствия… Кажется, его лицо по цвету уже сравнялось не то что с помидором, а с запрещающим движение сигналом светофора. — …а потом ты обнял меня и заснул. Через некоторое время я смотался на озеро, проверил, всё ли там в порядке, и вернулся сюда. А потом вот подумал, что тебе будет приятно, если я приготовлю завтрак, — подытожил Арсений, в отличие от него ничуть не покрасневший во время упоминания постельных эпизодов. — О, чайник вскипел. Тебе чай или кофе? Шастун приземлился на стул, отстранённо наблюдая, как Попов хозяйничает на его кухне, безошибочно выбирая именно ту посуду, которую обычно использовал он. — Что-то не так? — обеспокоенно спросил Арсений, прихлёбывая всё ещё слегка бурлящий кипяток из гостевой кружки. — Я… я пытаюсь всё это осознать, но как-то не получается, — выдохнул Антон. — Не стесняйся спросить, если тебе что-то непонятно, — посоветовал Арсений. — Кстати, приятного аппетита. Антон подцепил вилкой кусок глазуньи и отправил в рот. Яичница оказалась точь-в-точь такой, как он любил: не сыроватая, не пережаренная, с мелкими кусочками колбасы (правда, порванными вручную, а не нарезанными, поскольку все ножи оставались у Позова) и зелёным луком, да ещё и солёная ровно настолько, как ему нравилось. — Если ты не Арсений Попов, а водный дух Ар-Сино, то откуда ты знаешь, как готовить яичницу? — браво, Антон, ну конечно же это самый важный вопрос, который нужно первым делом задать сверхъестественному существу и по совместительству своему любовнику. — Много раз видел, как ты её готовишь, — мягко улыбнулся Арс. — Ещё вопросы? — Много раз видел? Как? Арсений открыл и закрыл рот, чем-то напомнив рыбу. — Просто видел, — наконец он нашёлся с ответом. — Как видел? Ты был у меня дома лишь однажды, когда мы попали в ливень, и тогда мне точно было не до готовки! — Антону всё больше казалось, что это продолжение его не то сна, не то галлюцинации. — Антош, водные духи потому и зовутся духами, что обычно незримы и неосязаемы. Мне не нужно иметь тела, чтобы находиться там, где пожелаю. Главное, чтобы рядом было достаточное количество воды. — Так, давай с самого начала, а то я ничего не понимаю, — нахмурился Шастун, отпивая кофе, в котором, кстати, была именно такая пропорция сахара, как он всегда любил: три с половиной ложки на одну ложечку растворимого «Nescafe Gold». — С самого начала? — переспросил Арсений. — Ладно. Итак, вспомни день, когда ты чуть не утонул. — И ты бросился в океанские волны и спас меня, — добавил Антон, поднося ко рту очередной кусок яичницы. — Нет, раньше. Вспомни тот вечер, когда у тебя свело ногу в озере и вам пришлось заночевать на берегу, — мягко поправил Ар-Сино. — Ты и тогда был там? — Я всегда был там. С самого первого мига своего существования. И до тех самых пор, пока впервые в жизни не покинул озеро, чтобы проследить за тобой. — Это когда? — Точно не помню, в то время я не следил за датами. Знаю лишь, что это было уже после того, как ты подарил мне это, — ответил водник, прохладными пальцами касаясь запястья Антона, где всё ещё поблескивала привязанная на манер браслета монетка с дырочкой. — Узнав, где ты живёшь, я обрёл возможность быстро перемещаться из озера к тебе домой и обратно, и, так как с приходом холодов жизнь на озере замирает, всё больше времени проводил здесь, у тебя. Антону стало как-то не по себе. — То есть ты следил за мной, — подытожил он, внутренне закипая. — Может, и тот шторм тоже ты устроил? — Вообще-то да, но не нарочно, просто не учёл, что с солёной водой всё немного не так… — отвёл взгляд Арсений, но Антон был не в том состоянии, чтобы слушать его отговорки. — Убирайся, — тяжело выдохнул он. — Что? — Убирайся. Видеть тебя не хочу. Вали отсюда, чтоб и духу твоего здесь не было! — каждая фраза звучала всё громче. — Но почему… — начал было Арсений, — или как там его, Ар-Сино? — но Шастун рявкнул во всю мощь своего голоса: — ВОН!!! Плечи Арсения поникли, сам брюнет как-то съёжился и потух. Бросив прощальный взгляд, он удалился в ванную. Когда Антон последовал за ним, чтобы проверить, точно ли тот ушёл, в ванной уже никого не было, лишь плавающий в ванне фартук печально покачивал завязками, мерно колыхаясь в убывающей воде.