Камышонок

Ар-Сино ещё долго лежал в объятиях, наслаждаясь мерным, отчасти похожим на звук прибоя, дыханием спящего человека. Своего человека, любимого и любящего, невероятного Антона. Антоши. Даже сама мысль о том, что теперь они могут называть друг друга так ласково, уже согревала его сердце, не говоря уж об осознании всего произошедшего с ними чуда. Незадолго до рассвета водник вспомнил, что в эту пору рыбаки как раз приступают к своему занятию, и вынужден был на короткое время вернуться на озеро, чтобы проследить за порядком. На удивление быстро справившись с этим делом, он устремился обратно, и, материализовавшись, какое-то время просто смотрел на спящего Антона, ни о чём не думая. Затем его всё же осенило, что надо бы зашторить окно, ведь вчера вечером Антон забыл это сделать, а людям, и особенно его Антоше, для хорошего сна требуется отсутствие яркого освещения. Тихонько справившись с плотной занавеской, Ар-Сино ещё какое-то время стоял у окна, любуясь разметавшимся на постели Антоном, и оторвался от сего увлекательного занятия лишь когда по освещению стало ясно, что его камышонок уже достаточное время проспал и скоро проснётся. В каком-то фильме из того бесчисленного множества, коим Антон зимой занимал своё свободное время, Арс видел, что мужчина, став любовником девушки и проснувшись раньше неё, решил позаботиться о ней, приготовив для неё завтрак. Рассудив логически, водник пришёл к выводу, что независимо от пола забота будет приятна любому, а уж тем более его отзывчивому Антоше, и потому решил заняться кулинарией. Радуясь своей безупречной памяти, Ар-Сино легко воссоздал картину приготовления разных блюд и, сопоставив имеющиеся продукты и примерную сложность работ, принял решение сделать яичницу. Надел фартук, почти не запутавшись в процессе завязывания узла, тщательно помыл яйца, удовлетворённо кивнув сам себе, когда они предсказуемо утонули в мисочке с водой, — он не знал, почему Антон так делал и отчего выбрасывал всплывшие, так что, не имея возможности спросить, просто в точности повторил его действия, — достал из холодильника колбасу, растительное масло и зелёный лук. С поджиганием газа было сложновато, он сумел высечь нужную для спички искру лишь с пятого раза, да и с огромной опаской подносил её к конфорке, но если уж его хрупкий человек справлялся с этим без повреждений, то и неуязвимому воднику негоже бояться! С измельчением продуктов возникли проблемы, ибо все ножи по условиям уговора забрал Позов, поэтому пришлось сымпровизировать, порвав перья лука и заранее нарезанные кружочки колбасы на мелкие кусочки. Когда капля воды, испаряясь, забегала по чёрной поверхности, Ар-Сино понял, что сковородка достигла нужной температуры, и с любопытством ткнул в неё пальцем, желая прочувствовать и запомнить нужную степень тепла. Вода, из которой он состоял, от соприкосновения с раскалённым металлом начала нагреваться, и он знал, что рано или поздно она закипит и начнёт испаряться, но хранителя озера это ничуть не пугало. Налив масло и повертев сковородкой, чтобы оно как следует смазало жарящую поверхность, Ар-Сино приступил к обжарке колбасных кусочков, а когда они достигли нужного цвета, разбил яйца о бортик, сам удивляясь, как умудрился не пролить белок мимо и не растревожить шарики желтков. Правда, в сковородку попало несколько осколков скорлупы, но убрать их было совсем легко. Заодно и чайник поставил, предварительно очистив воду из не слишком-то хорошего — предыдущий был лучше — фильтра. Подражая отпечатавшимся в памяти движениям Антона, Ар-Сино взял солонку и очертил ею спираль над сковородкой, легонько встряхивая, а потом усеял поверхность блюда радостно-зелёненькими кусочками лука. Хотя, наверное, цвет был вполне обычный, просто ему самому было так тепло на душе, что всё вокруг казалось радостным, даже всплывший из глубин памяти мотивчик, который он неосознанно принялся напевать, и доносившиеся со стороны спальни знакомые звуки телефона. Увлёкшийся делом водник даже не сразу понял, что телефон разбудит его Антошу чуть раньше, чем он планировал — осознание настигло его лишь когда камышонок, посвежевший и в то же время слегка помятый после сна, застыл в дверях, обалдело хлопая глазами и сжимая в руке телефон, и окликнул его, вновь назвав не человеческим именем и не истинным, а таким непривычным и в то же время полюбившимся «Арс». Ар-Сино боялся надолго отвлекаться от готовки, всё-таки дело непривычное, вдруг что испортит, так что несмотря на огромное искушение не сводить взгляда с Антона всё-таки пялился не на него, а на радостно шкворчащую на сковородке яичницу. Его камышонок всё никак не мог поверить в реальность происходящего, боясь перепутать настоящие события с приснившимися, и потому водник охотно просветил его, поведав обо всём, что случилось за эти вечер, ночь и утро. К концу своей речи Ар-Сино завершил процесс приготовления первого в своей жизни блюда и с удовольствием перевёл взгляд на своего человека. Заметив, как тот раскраснелся, водник испытал прилив желания повторить произошедшее с ними ночью чудо, но решил отложить это хотя бы до тех пор, пока Антон подкрепит силы его недосюрпризной яичницей. Неожиданный завтрак, похоже, пришёлся его камышонку по вкусу — Антон не только выглядел довольным, но даже поинтересовался, откуда он знает, как готовить яичницу. Слово за слово, и речь свернула к руслу их знакомства, точнее, обоих их знакомств, так или иначе связанных с недоутоплением Антона. И вот тут что-то пошло не так. Вместо приятного продолжения утра он получил лишь ледяное «Убирайся», проморозившее его до глубины души. В надежде, что Антон подразумевал необходимость прибраться на кухне после готовки, Ар-Сино переспросил, но услышал лишь повторное «Убирайся» и кучу жестоких слов, подразумевающих рьяное нежелание иметь хоть какую-то связь с ним: Антон не хотел ни видеть его, ни даже давать водному духу возможность наблюдать за собой. Оторопевший смотритель озера попытался было спросить, чем заслужил такую немилость, но был яростно изгнан. Напоследок взглянув на любимого — несмотря на непонятное отторжение водника, всё ещё любимого — человека, Ар-Сино поплёлся в ванную, чтобы уныло обрушиться кучей брызг в водосток и исчезнуть, покинуть не желающего видеть его человека, подчиняясь столь ненавистному приказу того, кого просто не мог не послушать.

***

За водными хлопотами прошёл весь день, но легче Ар-Сино так и не стало. Даже наоборот: ночью жизнь на озере замирала, большинство его обитателей спали, да и людей вокруг было гораздо меньше, и теперь даже не получалось отвлечься от тоскливых размышлений посредством работы. Ар-Сино продолжал изводиться вопросами, на которые не мог найти ответа. Почему Антон его прогнал? Что он сделал не так? Чем рассердил своего человека? Может, ему не понравилось их соитие? Но вроде в процессе и сразу после него Антон выглядел весьма довольным, так с чего бы ему утром внезапно сменить мнение? Или причина в том, что Ар-Сино не его вида? Но он честно сообщил об этом камышонку ещё в самом начале, и не его вина, если тот не воспринял, не поверил. Или опять сыграли роль эти дурацкие человеческие предубеждения насчёт пола партнёра? Но если бы Антон не хотел его, он бы просто отпихнул от себя водника ещё в тот момент, когда Ар-Сино принялся его раздевать, разве не так? Или он что-то сделал не так? Нарушил какое-то неписаное человеческое правило, о которых люди никогда не говорят, но каким-то непостижимым образом знают все эти бесконечные «можно», «нужно» и «нельзя». Но ведь, зная о его нечеловеческой природе, Антон ведь мог бы догадаться подсказать ему, если что не так, верно? Или не мог бы? Или подсказывать о нюансах всех этих непонятных условностей тоже запрещено каким-то неизвестным ему правилом? От обилия предположений, ни одно из которых не казалось ему достаточно весомым, голова шла кругом. Вернее, шла бы, будь он в человеческой форме, и наверняка в глазах бы зарябило, а так просто сознание поплыло и дурные мысли размазывались по его поверхности тонкой плёночкой, вязкой и противной, словно нефть. Ар-Сино впервые за долгое время совершенно не знал, что делать, и делать ли вообще, ведь Антон не желает иметь с ним ничего общего, и кто знает, как отреагирует, если водник вновь покажется ему на глаза. К утру стало чуть легче, как будто взбаламученный песок вновь осел на дно, оставив после себя прозрачную воду. Однако яснее от этого не стало, Ар-Сино всё так же не понимал, в чём причина столь странной реакции Антона и что ему теперь делать. Чтобы хоть как-то отвлечься, он материализовался, оделся и побрёл вокруг озера — человеческое обличье помогало забить голову другими вещами, например, нужно было постоянно держать в уме, что в этой форме люди его видят и принимают за сородича, а потому следует помнить все их непонятные правила, да не просто помнить, а придерживаться их! Окрестности озера были изучены им вдоль и поперёк: прибрежную полосу территории он всегда чувствовал, так как она ещё входила в границы его водоёма, а всё, что подальше, он успел исследовать за последние три месяца, когда сюда чуть ли не каждые выходные приезжали их друзья. Так что, обнаружив на одной уединённой полянке, удачно скрытой от чужих глаз с одной стороны холмом, в низине которого она находилась, а с остальных — бурно разросшимися кустами, палатку, обитатели которой издавали слишком характерные звуки, Ар-Сино ничуть не удивился. Это местечко прямо-таки притягивало любителей провести романтическую ночь на природе, многие из них даже за тканевыми стенками палатки не прятались. Воднику вдруг пришло в голову, что можно просто спросить у людей. И вправду, чем он рискует? Друзья как-то упоминали в разговоре эффект попутчика в поезде, отметив, что человек способен мимолётно довериться тому, с кем, скорее всего, ему больше никогда не предстоит увидеться, чьё мнение его не будет особо волновать, потому что не повлияет на его дальнейшую жизнь. Почему бы и в этот раз не поступить по-человечески? Подождав, пока парочка закончит, — не нужно было быть человеком, чтобы понимать, как было бы досадно быть прерванным посреди столь увлекательного процесса, — он приблизился к жёлто-синим стенкам палатки и, вспомнив, что вежливость всегда к месту, для начала пожелал доброго утра. Перешёптывающаяся парочка испуганно затихла, а потом одетый лишь в шорты парень резко отдёрнул полог, служивший своего рода дверцей. — Блять, ебанат, нахуй съебись! Подобная реакция не входила в число стандартных ответов на приветствие, что несколько озадачило водника. Впрочем, вспомнив, что у людей есть обычай отвечать матом на мат, Ар-Сино решил придерживаться известных ему человеческих правил, а потому вежливо предложил собеседнику заткнуть ебало чьим-нибудь немытым хуем и отправиться в пизду на сбор мудоблядских мандавошек (в ненормативных выражениях водник не разбирался, а потому использовал подслушанную некогда у Антона конструкцию), после чего искренне признался, что ему очень нужен совет касательно отношений. Парень с прифигевшим видом заткнулся, переваривая информацию, а вот его спутница, скрытая тканью палатки, хихикнула и закопошилась, видимо, одеваясь, потому что вскоре она вылезла наружу, поправляя съехавшую по плечу футболку с широкой горловиной. — Ну рассказывай, что там у тебя за проблема, — решительно приступила к делу коротко стриженная блондинка, усаживаясь на валяющееся неподалёку брёвнышко. Ар-Сино хлопнул губами, собираясь с мыслями: идея спросить совета у людей пришла к нему столь спонтанно, что он не успел продумать заранее, что сказать. — Нууу… Я переспал с самым важным для меня человеком, и вроде всё было хорошо, но с утра этот человек непонятно почему меня выгнал и даже видеть больше не желает, — поведал Ар-Сино, кое-как подобрав слова. — Так, давай по порядку, — кажется, девушка и вправду решила ему помочь. — Ты ей изменял? — Ему, — машинально поправил водник и только потом вспомнил, что люди не слишком-то хорошо относятся к однополым отношениям. Однако девушка, кажется, подобными предрассудками не страдала, поскольку лишь повторила вопрос об измене. — Нет, конечно! Мне только он нужен. — Хм… Тогда, может, ты причинил ему боль? — Отчасти. Он по ошибке думал, что я пострадал в аварии, но я пришёл к нему и дал понять, что это не так, — честно признался Ар-Сино. — Да нет же, — перебила она. — Я про секс! Может, ты… эээ… был недостаточно аккуратен с ним? Водник наконец понял, к чему она клонит, — ох уж эти люди с их манерой завуалированно говорить о столь естественных процессах! — и заверил девушку, что его партнёр был в активной роли и во время соития выглядел весьма счастливым. Девушка нахмурилась, прикидывая, что ещё могло пойти не так. — А с утра ты себя как повёл? Небось быстренько умотал куда-то, а? — Если честно, я ненадолго отлучился… по работе, — с некоторой заминкой произнёс Ар-Сино. — Но к его пробуждению я снова был у него дома, даже завтрак приготовил. — Что-то я уже завидую твоему парню, — со смешком призналась блондинка, забавно сморщив нос. — Если ты ещё скажешь, что в том разговоре признался, что любишь его и хочешь быть с ним всю жизнь, я вообще, наверное, позеленею от белой зависти. Ар-Сино не совсем понял, причём здесь цвета и как от чего-то белого можно позеленеть, но это колыхало его в последнюю очередь. — А надо было?! — Ну, если ты действительно любишь и хочешь быть с ним, то да, надо, — пожала плечами девушка. — Мы же видим только поступки людей, а о причинах можем лишь догадываться. Мало ли, может, он думает, что ты с ним переспал лишь потому что больше не с кем было, или ещё что-нибудь в том же духе. Вот я своему Сане вечно говорю: в отношениях нужно всё об-го-ва-ри-вать! А этот чурбан молчит-молчит, а потом ещё и возмущается, что я его не понимаю, видите ли. А как я могу его понимать, если он молчит? Мыслей читать я не могу и не обязана. — Так, ладно, что-то я опять о своём, давай к твоей ситуации вернёмся, — сама себя остановила девушка после пары минут ворчания на своего «чурбана неотёсанного» и «пенька бесчувственного», который, к счастью, в это время отсутствовал, отправившись на поиски дров для костра. — Опиши подробней, что было с утра, может, получится понять, почему он всё-таки тебя послал. Ар-Сино рассказал ей про завтрак, про их разговор, про вопросы Антона и про воспоминания об их знакомствах. Девушку особенно заинтересовало упоминание знакомств во множественном числе, и пришлось в общих чертах поведать, что впервые он увидел Антона больше года назад, но официально познакомились они только зимой. — Как-то криповатенько звучит, прям по-сталкерски, — заявила Алина (имя водник узнал из её речитатива о себе и своём древообразном парне), правда, Арсу от этого яснее не стало: такие слова он слышал впервые. Попросив сформулировать ту же мысль другими словами, он прислушался к её ответу и внезапно узнал много нового. Так, например, он и понятия не имел, что свойственная любому хранителю водоёма привычка наблюдать может показаться людям пугающей и даже отталкивающей. И что, возможно, нелюбовь быть объектом чьего-то внимания происходит ещё с пещерных времён, когда за людьми столь пристально могли следить лишь опасные хищники, и пусть в наше цивилизованное время это уже давно неактуально, но встроенным в психику инстинктам это не объяснишь. И что есть у людей такая штука, как личное пространство, и большинство людей ненавидит, когда их личные границы нарушают. Ар-Сино робко поинтересовался насчёт этих самых границ личного пространства, и на него тут же обрушилась лекция с кучей наглядных примеров. Вернувшийся с дровами Саня посматривал на него с явным сочувствием — видимо, и сам регулярно становился жертвой водопада слов своей девушки. — Вот смотри: Саня меня любит. Но он так устроен, что не переносит обнародования чувств. Ща я к нему подойду, сам увидишь. И вправду, когда Алина подошла к своему парню, как раз закончившему с костром, и начала всячески к нему прижиматься и привставать на цыпочки, пытаясь поцеловать в губы, Саня смутился и принялся отворачиваться, выразительно поглядывая на третьего лишнего и бормоча что-то вроде «Ну Алин, ну не при нём же, ну что ты опять это самое, ну?» Когда девушка наконец сочла демонстрацию достаточной и вернулась на бревно, Ар-Сино, несколько ошеломлённый от попыток экстренно осознать весь обильный поток информации, которым его так щедро снабдили, спросил лишь, что ему теперь делать. Алина заверила водника, что его парню наверняка нужно время, чтобы всё обдумать и понять, как быть дальше, и что если тот его по-настоящему любит, то вскоре выйдет на связь, нужно лишь немного подождать. Если честно, Ар-Сино не совсем верил ей. Точнее, боялся поверить и разочароваться. Но терять ему было уже нечего, а впереди была целая вечность, так что почему бы и не последовать совету?