Отменить восход

Откуда в квартире взялся этот странный мужчина — никто сказать точно не мог. Не то кто-то посоветовал, не то кто-то нашел номер в интернете с крайне хорошими отзывами — так или иначе, теперь у входной двери стоял и разувался самый настоящий экстрасенс. Ну, настоящий он или нет еще стоило проверить, но надежда, как говорится, умирает последней, а впечатление этот человек производить умел еще какое. Терпеливо дождавшись, пока он снимет куртку, отряхнет ее и повесит на вешалку, аккуратно поставит в углу ботинки, поправит свои растрепанные темные волосы и возьмет кейс, с коим явился, хозяин квартиры и его невольные помощники провели мужчину, представившегося Николаем — «зовите меня Ником, пожалуйста», ладно хоть не чудотворцем, как вполголоса заметил Юра, — в комнату, где Юри впал в некое подобие транса, время от времени дергаясь, а в остальное — просто пялясь в одну и ту же точку, кажется, даже почти не моргая. Ситуацию объясняли практически хором, пока новый знакомый не попросил рассказать кого-то одного. Вызвался Виктор. Николай слушал и кивал. — Кажется, я примерно представляю, с чем мы имеем дело. Боюсь, вы изгнали лишь остаток, — покачал головой он в конце рассказа, поглядывая на привязанное к стулу тело. — Основная часть уже проникла в него. Внутри человеческого тела и разума ему не страшны все эти игрушки вроде гвоздей, свечей и молитв, они лишь ослабляют его. Тут нужно нечто совершенно иное, более…индивидуальное. — Что именно? — Я не знаю точно. Виктор ловко ткнул локтем по ребрам Юре, явно собирающемуся уже сказать что-то в стиле «Ты экстрасенс или хуй с горы, кто знать-то должен тогда?». — Поэтому он не может выбраться из веревок, пока находится в комнате, где мы раньше вбили гвоздь и прыскали святой водой? Он ослабел, но все равно не хочет выходить? — уточнил он. — Да, верно. Я думаю… — начал было Николай, но его прервал звонок в дверь. — Я открою, — вызвалась Мила и выбежала из комнаты. Слышно было, как ее пятки шлепают по полу в коридоре. — О, они соседи ваши, говорят. Витя, пускать? Все вокруг понимали, что если эти дети хотят войти, то они точно не успокоятся и будут трезвонить, пока их не пустят, поэтому взрослые сдались под напором молодых — слышно было, как Мила щелкает замками, после чего тишину разрезали восклицания в стиле «Что произошло?» и «Мы слышали странные звуки. Кто этот чувак, который к вам пришел?». Троица самоназванных спасителей мира — Кристина, Алина и Миша — ворвались в комнату и изумленно уставились на связанного, не обращающего ни на что внимания Юри, незнакомого мужика рядом с ним и толпу вокруг. На то, чтобы объяснить детям, что произошло, ушло еще несколько драгоценных минут, после чего Ник смог продолжить свою прерванную речь. — Я думаю, тут можно использовать универсальный и банальный метод — нам нужно зеркало. Ведь часто говорят, что они — двери в потусторонний мир. Если то, что захватило тело этого молодого человека, отразится в зеркале, я попытаюсь его изгнать, и именно туда оно и перейдет. — А потом что? — А оно может вылезти из зеркала? — Его же нельзя просто оставить здесь, правда? — загалдели остальные. Мужчина поднял руки, словно сдаваясь, и улыбнулся. — Спокойнее, ребята. Чтобы никто не вылез, зеркало нужно разбить — дверь закроется, проход исчезнет, потусторонняя сущность останется там. А, может, исчезнет тоже вместе с зеркалом — тут как повезет. Итак, какое зеркало можно использовать? Все повернулись к Виктору как к хозяину квартиры. — Раз уж мы в спальне… — тот с сожалением взглянул на свой шкаф, в огромное зеркало на дверце которого он так любил глядеться, когда одевался. А особенно приятно было вспоминать, что они делали с Юри напротив него… Бросив быстрый взгляд на упомянутого человека, который ни разу не двинулся с того момента, как они сюда зашли, он решительно продолжил: — Тогда, думаю, вот это может подойти. — Вам его не жалко? — уточнил гость. — Я люблю это зеркало, но Юри я люблю гораздо больше. Что нам нужно делать? С трудом они всей компанией сдвинули стул вбок, так, чтобы он оказался напротив зеркала и отражался в нем. Сначала Юри продолжал изображать статую, затем, потревоженный, стал издавать свои странные, рычащие звуки. А когда оказался напротив своего отражения, кажется, понял, что его положение становится шатким, и, наклонив голову вниз, словно пытаясь спрятать от зеркала взгляд, забился, пытаясь освободить руки. Стул шатался и только чудом еще не развалился — видимо, делали качественно. — Он прячет лицо — значит, знает, сволочь, что мы хотим сделать! — мужчина, кажется, сам стал каким-то пугающе взбудораженным. — Кто-нибудь, поднимите ему голову и держите, пускай смотрит прямо в отражение! И принесите что-нибудь тяжелое, достаточное для того, чтобы разбить это зеркало! — Но у нас нет ничего такого… Понял! — Виктор быстрым взглядом оглядел комнату, развернулся и выскочил в коридор, откуда, судя по шагам, устремился куда-то в гостиную. Все поглядели ему вслед, гадая, что же именно он принесет — но такого не ожидал никто. Пыхтя, фигурист вернулся, держа в руках микроволновку, поставил ее у дверцы шкафа рядом с зеркалом и тут же попал под несколько скептично-изумленных взглядов. — Это первое, что пришло мне в голову, — оправдался он. — Потом новую куплю, ерунда. Николай открыл свой кейс и достал из него несколько листов, полностью заполненных печатным текстом. — Сейчас я начну читать это — и оно начнет переходить в зеркало. Я дам знак, когда выйдет полностью, и, пока я буду продолжать читать и удерживать его внутри, быстро унесите своего друга куда-нибудь подальше. И ни за что, повторяю, ни за что не смотритесь в зеркало, иначе эта штука перейдет уже в вас! Всем понятно? — Так точно, капитан! — не удержались дети. Взрослые ограничились кивками. Николай уткнулся в листок и начал заунывным голосом выговаривать незнакомые слова, в которых некоторые из присутствующих узнали уже звучавшую в этой квартире не так давно латынь. Юри замер, вслушиваясь, после чего открыл рот — и завизжал, громко и истерично. Слышать от него подобный звук было довольно странно. Виктор бросился к нему с желанием заставить замолчать, но его хватили под руки, кивая на зеркало. Предупреждение «не подходить» явно было сказано не просто так. — Я не могу это слушать, — простонал Виктор спустя минуту непрерывного визга. Экстрасенс, к слову, все так же спокойно продолжал бормотать, только погромче — его криками явно было не напугать. — Он так кричит, словно ему очень больно… — Это не он, какая разница, больно этой твари или нет? — Но горло-то у Юри болеть потом будет! Против такого аргумента возразить было нечего. Нечто выходило как-то незаметно. То есть, никакого там черного дыма, черной крови или еще чего-то настолько же зрелищного, чего все и ожидали. Просто вот Юри визжит и бьется, словно в припадке, а вот он уже обмякает, явно потеряв сознание и уронив голову на грудь, а в узлу зеркала появляется маленькое потемнение — но этого, разумеется, никто не видит. Николай, продолжая размеренно зачитывать с листка, жестами показал, что пора уносить стул, пока сидящий на нем не пришел в себя и вновь не взглянул в зеркало, превратив все это в замкнутый круг. Стараясь не глядеть на отражение, толпа окружила Юри и, сопя, утащила в сторону, где его конечности начали освобождать от веревок. У Виктора даже руки подрагивали — отбросив ненужные уже путы, он подхватил его и оттащил на кровать, заботливо укрыв пледом, после чего присел рядом и начал разминать чужие побледневшие конечности, восстанавливая кровоток. Все остальные, стараясь держаться подальше от зеркальной поверхности, собрались в кучку Замолчал, наконец, и гость. Облегченно вздохнув и отойдя от зеркала, он посмотрел на устроившуюся на тумбе возле кровати в вертикальном виде и никем до этого не замеченную маленькую видеокамеру, которая, как оказалось, все это время снимала происходящее. — Ох, господи, если я опубликую это видео… — пробормотал он. Зря. — Ты приперся сюда, чтобы знаменитым стать, что ли? — процедил Плисецкий, смерив его презрительным взглядом. — Кто тебе вообще позволит это кому-то показать? — он кинулся к кровати, взял камеру и, отскочив от тут же бросившегося к нему экстрасенса, уставился на экран, пытаясь удалить запись. — Хер тебе, а не знаменитость, понял? — Что ты делаешь? Это будет таким материалом! — взвыл тот, вновь кидаясь к нему и хватая за сжимающую камеру руку, пытаясь помешать. — Не трогай видео! Ты понимаешь, что ты делаешь? Понимаешь? — Отцепись от меня! — Да, отпусти его! — подскочил к ним Миша, но двое, увлекшиеся противостоянием и попытками забрать камеру, его не заметили и, налетев на парня, невольно отпихнули его в сторону. Мальчик, еле удержавшись на ногах, хотел было вновь броситься на выручку товарищу, но взгляд его, словно примагниченный, упал на зеркальную поверхность, временно оставленную экстрасенсом без присмотра. Посмотрел — и больше не смог оторваться, наблюдая за тем, как в верхнем правом углу появляется черная точка, становящаяся все больше и больше. Голова закружилась, тело стало тяжелым и каким-то непослушным, а в голове скрипучий, словно из старого приемника, голос начал говорить. И он не мог сопротивляться этим словам. В это время Юрий все же сумел вырвать камеру и, ловко ускользнув от пытающихся схватить его рук, нажал на кнопку «удалить». — Лови свою бесполезную хрень, неудачник, — довольно заявил он, кидая камеру обратно хозяину. Тот, не сразу осознав, что именно произошло, поймал ее, опустил взгляд на экран, полистал вперед-назад… От его отчаянного вопля вздрогнула даже тень, незаметно обустраивающаяся в своем свежепойманном тельце. — Какой шумный. Нужно нам его убить, не правда ли? — шепнул голос в голове Миши. Тот, словно загипнотизированный, пытался кивнуть, но понял, что не может пошевелить и пальцем. «Помогите!» — пытался крикнуть он, но изо рта вырвалось: — Дайте камеру, я знаю, что можно сделать. — Правда? — встрепенулся Ник, нежно баюкающий прибор. Юрий смерил Мишу недоверчивым взглядом, но мешать не стал. Экстрасенс послушно подошел ближе, протягивая камеру. Шкаф с зеркалом очень удачно — или неудачно, смотря с чьей стороны посмотреть — стоял у стены возле окна. Юри иногда ворчал о том, как его радует, что напротив нет еще одного дома, откуда из чьей-нибудь квартиры в таком случае было бы очень хорошо видно, как кто-то переодевается напротив зеркала. Подходя ближе к милому мальчику, Николай уж точно не ожидал никакой подставы, поэтому когда его схватили за руку, притянули ближе и, совершенно не меняя выражения лица, с удивительной для такого тщедушного тельца силой швырнули через стеклянную преграду, он даже не успел и звука издать, слыша треск ломаемого стекла, чувствуя пустоту под собственной спиной и успев заметить улыбку на выглядывающем из оконного проема детском лице, удаляющуюся от него тем дальше, чем ближе он приближался к асфальту перед домом. Когда Миша сполз с подоконника и повернулся к присутствующим, его уже ждали. Бледные как мел люди, тут же разобравшиеся, кто именно только что обеспечил труп под их окном, налетели на него всей толпой, и вот уже спустя несколько минут молчаливого противостояния на стуле напротив зеркала грел попу уже новый сосуд. А вот уже после этого начались вопли. Кто-то матерился, кто-то ужасался, а кто-то рвался вызвать скорую, но затем до всех дошло, что перед тем, как к ним нагрянет полиция, нужно бы, наверное, закончить дело Николая и освободить бедного ребенка от гнета темной мрази. — И что нам теперь с ним делать? Мы не знаем, что он там болтал… — Но ведь… Есть листы! Все тут же уставились на валяющиеся на полу рядом с одиноким кейсом бумаги. Мила, наклонившись, подобрала их и уставилась на буквы. — Ничего не понимаю. Кто умеет читать на этом языке? Не умел никто, но где же наши не пропадали — скучковавшись вокруг листов, хором, кто правильно, кто неправильно, они начали произносить написанный на них текст. В основном все ориентировались на Алину, которая единственная, кажется, вследствие какого-никакого опыта делала это относительно чисто, и старались повторять за ней. Перед этим Гошу, как первого под руку подвернувшегося, отправили держать Мише голову. Мальчик забился в держащих его путах, пытался отвернуться, но чужие руки не позволяли этого сделать. Они продолжали читать, глядя на то, как его выгибает навстречу своему отражению и как он обмякает, теряя сознание — так же, как и Юри чуть ранее, но, помня о действиях Николая, они продолжали повторять. Виктор, опустив голову и изо всех сил борясь со странным желанием вот прямо сейчас взглянуть на себя через стекло, схватил стоящую возле дверцы микроволновку, отошел на несколько шагов назад, поднапрягся и швырнул ее в сторону зеркала, слыша, как оно, обиженно звеня, осыпается осколками ему под ноги. — За Юри, чертова ты тварь. Сбоку послышался групповой облегченный вздох.