Гейские приключения Шурика

Утренний ритуал – это доведённые до автоматизма действия, которые ты выполняешь чисто на автопилоте, не задумываясь о целесообразности. Умываешься, чистишь зубы, завязываешь неаккуратный хвост, греешь воду в прозрачном чайнике, размешиваешь сахар в чае, нарезаешь бутерброды или открываешь йогурт с псведокусочками фруктов, пускаешь в лёгкие порцию дыма, причёсываешься, одеваешься, идёшь на репетицию или в студию, попутно хватаешь стаканчик кофе в кафешке, куришь с ребятами у входа. Но иногда некоторые события или люди вносят изменения, корректируя отлаженный механизм. Сегодняшнее утро дошло до стадии нарезания бутербродов, когда в кухне раздался отборный мат солиста. - Блять, ну где же оно? Ну, как так, бля? – он размахивает руками, заглядывая под стол и стулья. Ты откладываешь ножик и с удивлением смотришь на то, как твой сожитель ползает на коленях, ощупывая пол. Он даже не успел толком почистить зубы – всё ещё сжимает щётку в одной руке. - Ты свою совесть там ищешь? – спрашиваешь, замечая на Лёве собственную цепочку. Ладно он пиздит вещи – ты уже смирился с тем, что вы делите один гардероб на двоих, впопыхах и ты пару раз приезжал на репетиции в его рубашках. Ребята из группы делали вид, что это в пределах нормы, лишь Макс как-то загадочно хмыкал каждый раз, осматривая вас с ног до головы. Теперь ещё и ювелирка? - Я кольцо потерял, - обречённо вздыхает мужчина, поднимаясь с пола, - которое ты мне в Мельбурне подарил. Формулировка не совсем точная, ведь ты не по собственному желанию приобретал ювелирное изделие для друга, а банально проиграл в карты. Бортник тогда потирал ручонки, таская тебя по бутикам и накупая ворох одежды. Не то чтобы ему было нечего носить, просто хотелось списать с твоей карты кругленькую сумму, заставляя расплачиваться во всех магазинах. Некоторые продавцы смотрели на вас, как на семейную пару. Тебя это тогда даже веселило… Кто ж знал, что через некоторое время вы будете делить одну постель на двоих? А когда он уверенным шагом повёл тебя в ювелирный магазин, ты всерьёз испугался за свои финансы. К слову, Лёвчик выбрал крайне дешёвое и простенькое кольцо – серебряное с двумя чёрными полосками в центре. - Ты его до сих пор хранишь? – удивлённо срашиваешь, полагая, что Бортник давно выкинул дешёвую вещицу. Еще в Австралии. - Храню, - он смотрит с непониманием, словно ты сказал какую-то дикость. – Это же твой подарок. А вчера я надевал его на репетицию, теперь не могу найти. Видимо, проебал где-то. - Это так важно? – подходишь к нему, протягивая бутерброд. Вам уже пора завтракать и уезжать в студию, чтобы отслушать записанный за неделю материал. - Шутишь? – он хмурится, забирая с твоей ладони белый хлеб с сыром, откусывает и жуёт, задумчиво глядя куда-то сквозь тебя. - Если тебя это настолько печалит, то я куплю тебе новое кольцо, Лёв, - наливаешь кипяток в одинаковые кружки, одну ставишь напротив мужчины, другую обхватываешь пальцами, располагаясь за столом. Дальнейшие сборы проходят без неожиданностей. Вы перекусываете набегу, вызывая такси и собирая необходимые бумаги с набросками. В студии всегда шумно и многолюдно: кто-то спорит по поводу текста, кто-то ищет сигареты, кто-то делится впечатлениями от прошедших выходных. Ты обсуждаешь с Янчиком его партию, примерно прикидывая звучание, Лёвчик записывает голос, несколько хмурясь. Он явно недоволен собой, поэтому заставляет переписывать куплет уже в пятый раз. - Лёв, мы вытянем при сведении, – наблюдаешь за его попытками взять более высокую ноту. Он обречённо машет рукой, оставляет наушники на стуле и выходит за перегородку в небольшое помещение с диванчиком. Ты подходишь ближе, смотря на измученного солиста, нервно трущего виски двумя пальцами. - Найди мне кофе, Шурик, - просит Бортник, откидываясь на спину. Его организму явно необходим кофеин, который он будет поглощать маленькими глоточками, обжигая губы. Но в этой студии всегда проблематично отыскать чайник, а автомат в коридоре извергает мерзопакостную жидкость. - Сейчас что-нибудь придумаем, - ты выходишь из комнаты, направляясь к автомату. Он горит разноцветными огоньками, призывая закинуть пару монет и получить взамен горячую жидкость. Жаль, что пить её практически невозможно. Придирчиво изучаешь ассортимент: горячий шоколад, американо, черный чай, зелёный чай, мокаччино, двойной эспрессо. Тыкаешь на кнопки, закидывая монеты. Аппарат издаёт жалобные звуки, выкидывает стаканчик и рывками выплескивает внутрь жидкость. Принюхиваешься, получая порцию горячего шоколада. Он совсем не похож на тот, что подают в кафешках со взбитыми сливками, но выбирать не приходится. - Что это? – интересуется Лёва, получая из твоих рук пластиковый стаканчик. По большому счёту он спрашивает чисто для галочки, потому что большой разницы нет. Дерьмовый кофе он и в Африке дерьмовый кофе. - Горячий шоколад, – ты усаживаешься рядом, доставая из помятой пачки сигарету и закуривая, выпуская клубы дыма в потолок. Когда-нибудь нас точно оштрафуют за курение в помещениях. Но пока не ввели штрафные санкции, можно пользоваться добротой сотрудников по полной. - Фу, - Бортник морщится после сделанного глотка и отставляет имитацию кружки на столик, - а че он такой хуевый? - Ну, знаешь ли, - пожимаешь плечами, - это меньшее из зол. Кофе там ещё хуже. Дальнейшая суета полностью увлекает вас, затягивая в творческий процесс. Немного рутинно-надоедливый, но необходимый. Вы прослушиваете записанные кусочки раз за разом, переписываете вокал или правите гитарное соло, то пробуя новое звучание, то прибегая к проверенным аккордам. Ребята постепенно покидают студию, измученно махая друг другу на прощание. Вас становится всё меньше и меньше, пока в тесной комнатушке не остаётесь вдвоем: ты и Лёва. Он в пятый раз прослушивает куплет, что-то яростно перечеркивая в набросках, а ты дремлешь на диванчике, положив голову на свёрнутую кожаную куртку солиста. Свою партию ты закончил уже час назад, а теперь просто дожидаешься мужчину, чтобы поехать домой. - Шур, - тихо зовет тебя Бортник, подойдя к диванчику, - Шурик, я закончил. Он мягко тормошит тебя за плечо, выводя из состояния полудрёмы. Ты некоторое время залипаешь, пытаясь отделить реальность от обрывочных сновидений с яркими вспышками и непонятными силуэтами. Тебе удаётся сфокусировать взгляд спустя пару минут. Лёва сидит около тебя на полу, подогнув ноги. Выглядит он неважно: синяки под глазами, пара лопнувших капилляров, взлохмаченные волосы и несколько красных пятен на шее. - Сколько времени вообще? - ты даже не представляешь, что творится на улице – уже утро или глубокая ночь? Может, на город только опускаются сумерки или дело близится к рассвету? - Без двадцати два, - отвечает поэт, покосившись на экран блокировки смартфона. – Поедем домой? - Поедем, - эхом отзываешься ты, поднимая гудящую голову с псевдо подушки. Тело ломит, напоминая о необходимости спать в более удобном положении. Ноги начинает покалывать, а шея отзывается тупой болью с невозможностью полностью повернуть голову в сторону. – Бля, - ты пытаешься размять плечи и стонешь от неприятных ощущений, идущих по спине и плечам. - Сейчас, - Лёвчик садится рядом, положив руки на твои плечи. Чувствуешь, как его пальцы массируют их, стараясь размять затёкшие мышцы. Даже сквозь ткань свитера ощущается теплота ладоней, нагретых об недопитый зелёный чай, что одиноко караулит на столике смятые бумажные листы из ежедневника. Его движения мягкие, но ощутимые, не доставляющие дискомфорта и болевых ощущений. Прикрываешь глаза, позволяя телу полностью сосредоточиться на прикосновениях. Дыхание сбивается, когда руки скользят по спине, поглаживая и очерчивая геометрические фигуры. Лёва придвигается ближе, почти касаясь щекой твоих прядей, выпавших из неаккуратного хвостика. Ты чувствуешь его горячее дыхание где-то на шее, оно статично опаляет кожу, лишь изредка передвигаясь выше, когда руки солиста оказываются на плечах. Первоначальная идея размять плечи переходит во что-то иное, трансформируясь то ли в массаж с эротическим уклоном, то ли в странную прелюдию. Но ты молчишь, позволяя Лёве поглаживать поясницу, изредка соскальзывая пальцами на бедра. Он прижимается к твоей спине всем телом, обхватывая руками за талию. Его тело слегка дрожит, но это практически не передаётся тебе, позволяя оставаться в относительно статичном положении. Ты ощущаешь осторожное прикосновение губ где-то в районе шеи, он целует, рвано выдыхая прямо на твою кожу. Ворот свитера не позволяет проникнуть дальше, поэтому он довольствуется лишь небольшим открытым участком. Ему явно мало трёх сантиметров оголённой шеи, но выбирать не приходится. Блять, Лёва. Нам, конечно, не по двадцать лет, но тем не менее. Когда у нас всё закрутилось, я вообще забыл о том, что такое нормальный секс. Когда не заставляешь себя сдерживать возбуждение, а сознание лихорадочно не подыскивает планы бегства, пока намечающийся стояк мешает нормально передвигаться. Сколько ещё мне придется участвовать в секс-голодовке? Может, нам пора уже послать все нахуй и переспать? - Лёвчик, - тихо выдыхаешь, ощущая, как пальцы солиста поглаживают твою грудь, а губы в очередной раз оставляют поцелуи где-то на спине. Тебе тяжело даётся возвращение в реальность, где внизу живота затягивается тугой комок возбуждения, а губы неумолимо пересыхают, сколько бы ты ни облизывал их. Поворачиваешься к нему лицом, вынуждая прервать поцелуи. Он нехотя отодвигается, позволяя усесться удобнее, а потом прижимается ближе, практически закидывая ноги на твои. Ты смотришь на стройные конечности, обтянутые узкими штанами с потёртостями, проводишь руками вверх, задерживаясь где-то на бёдрах, и рывком придвигаешь, вжимаясь всем телом. - Не могу так больше, - хрипишь, отвечая на немой вопрос, возникший в ярких глазах твоего сожителя. – Может потрахаемся наконец? Бля, до чего я докатился? Предлагаю поебаться другому мужику. Вот я кризис среднего возраста представлял в виде беспробудных пьянок с непонятными шалавами где-то на окраине Москвы или творческим тупняком, когда руки держат гитару, а пальцы бездумно перебирают струны без единственного намёка на вдохновение. Но в виде гейского секса я его не мог представить даже в дикой попойке. Да еще и с Лёвой. Ты мотаешь головой, откидывая размышления о страшно-непонятном кризисе подальше, в конце концов, есть вещи насущнее. Например, возбуждение, накопленное по крупицам за месяцы воздержания с горячими поцелуями и поглаживаниями через одежду. Нависаешь над Бортником, легко укладывая его на спину. Он всё ещё молчит, удивлённо всматриваясь в твоё лицо, но ложится безропотно, не пытаясь вернуться в прежнее положение. Действуешь скорее по наитию, не зная точного алгоритма действий. Секс с женщинами тебе знаком, с мужчинами – только по нескольким гейским видеороликам да из статьи, прочитанной около месяца назад. Тянешься к его ремню, быстро справляясь с застёжкой. Металлическая каёмка позвякивает, сталкиваясь с твоим шипованным ремешком, но это абсолютно не заботит тебя. Через пару секунд в помещении раздаётся характерный звук молнии, дающий тебе возможность стянуть надоедливые узкие штаны, похожие больше на лосины. - Шурик, - Бортник хватает твои руки, поднимая вверх, - это так не делается, Шур. Правда, я не против, даже наоборот. Но мы не можем сделать это здесь и сейчас. Шур, пожалуйста. - Блять, у тебя просто дар, Бортник. Ты умеешь испортить что угодно. – встаёшь, раздражённо сплёвывая на пол, поправляешь задранный свитер и ищешь сигареты. Затягиваешься спустя полминуты, попутно кидая в сумку исписанные листы бумаги, покусанные ручки и карандаши, спутанные наушники, несколько нотных листов, медиатор, зарядку для телефона. Как же сложно с этими пидорасами. Всё не так, всё не эдак. Тоже мне принцесса, блять. На белом коне к нему что ли подъезжать с охапкой алых роз? А перед этим убив парочку драконов, чтобы добиться благосклонности и увеличить шанс на сексуальные утехи в замке? - Шурик, ты же понимаешь, что нам нужна какая-то подготовка, - Лёва подходит к тебе сзади, обнимая, заставляя остановиться посреди комнатки с переходником для айфона. Ты сверлишь глазами пятно на столе, оставленное сигаретой еще три года назад, когда вы чуть не устроили пожар на студии. Сейчас ты вымещаешь на него всю злость, накопившуюся внутри, искренне ненавидя несчастный дефект дерева. - Я тебя стукну сейчас, - отвечаешь сквозь зубы, сжимая кулаки. Пиздить Лёву ты не собираешься, но неудовлетворение с ущемлённым самолюбием при отказе, требуют выхода. Хочется наорать на кого-нибудь, перемешивая нормальную речь с матом в соотношении 1:10. - Не стукнешь, - Лёва зарывается носом в твои волосы, успевшие полностью избавиться от слабого хвостика и теперь лежащие неопрятной волной на плечах. Он шумно выдыхает, плотнее прижимаясь всем телом. – Я тоже хочу этого, правда. Но нам нужно еще немного времени. Я… - он запинается, подбирая подходящие слова, - не хочу, чтобы всё снова пошло по пизде. Ты всё ещё злишься, но уже отходчиво принимаешь пару коротких поцелуев в губы. После вы продолжаете сборы, бездумно кидая в сумку все вещи, не являющиеся собственностью студии. Пытаться разобраться, чья эта точилка или кому из музыкантов принадлежит данная тетрадка, нет смысла, всё равно сюда придётся возвращаться через несколько дней. В твоей голове происходит настоящий мозговой штурм, пока руки машинально забирают со стола две пачки сигарет да распихивают зажигалки по карманам куртки. Ты размышляешь о том, чем тебе ещё придется пожертвовать во имя этих радужных отношений с голубым огнём твоей души. Сначала пришлось смиряться с мыслью, что тебе нравятся мужчины. Потом ещё и признаваться в этом Бортнику. Соглашаться жить с ним, видя поцарапанную посуду и грязные носки в ванной. Теперь ещё и сексуальное воздержание маячит на горизонте. Ну, вот и где я найду дракона в Москве? Ох, как же сложно встречаться с пидором.