Монтегю-Затейник

-... У мужа был свой собственный приход в Гуллстриме, на западной границе Южноземья. Три сезона назад нас захватил в плен горностай Сухохвост, капитан "Семиногого Осьминога". Мне было почти сорок сезонов, Линден еще старше был, гребцы из нас не вышли, и Монтегю настоял, чтобы нас оставили на корабле вместо покалеченного лекаря... Абрикосина говорила бесцветным тихим голосом, опустив глаза на мозаичный пол Тронного Зала, высокого, как собор. От собора его отличала отнюдь не соборная публика: десять рядов скамей и кресел заполняла цветастая толпа разношерстных пиратов, сверкавших золотыми зубами и латунными серьгами. Я невольно теребил собственные, золотые серьги (чрезвычайно ценная вещь - на них можно даже приобрести сносный гроб). Нервничал, ведь все взгляды были устремлены на Олмонд и меня. Это было весьма необычное слушание: белка, чей муж за ненадобностью был выброшен за борт, выступала свидетелем обвинения против Бертрама Сухохвоста, поставившего мне фингал. В центре всеобщего внимания - синяк, а вот нинианец, так и не добитый чахоткой - лишь один из множества аргументов против горностая. Добро пожаловать в мир правосудия корсаров! Зал то и дело ругался, обвиняя то меня, то рабыню, то горе-капитана. Слушание то и дело прерывалось мелкими потасовками. Мэриголд, выступавший обвинителем, один из немногих, кто держал себя в лапах. -То есть, твое... гм, вашего мужа утопили? И вы напали на капитана? -Да, напала, - возмущенный гул, заставил Олмонд ненадолго умолкнуть. - Я была не в себе... Он убил моего мужа. "Тебя бы за такие выкрутасы за борт выкинуть, метлохвостая мразь!" - послышалось из зала, и одобрительный шепот еще долго слышался на задних рядах. -Монтегю заступился за меня и поэтому пострадал. Мне перед ним стыдно. Врала, конечно. Даже если бы я перерезал Сухохвосту горло и выкинул труп за борт, она бы не стыдилась передо мною. Линден подарил мне слишком много своего нинианского добра, вложив в меня столько знаний, что я поступил как и всякий порядочный зверь. Мера за меру. Олмонд это понимала. Слушание затягивалось... Затылок буравило еще шесть пар глаз: на месте Трона Пиратского Короля высились резные кресла для членов Совета. Одно пустовало, поскольку Мэриголд, начальник городской стражи и ответственный за безопасность островитян, был занят поношением Сухохвоста. Еще одно кресло, где прежде сидел Мэйсон, занимала лишь его треуголка... Амброуз Честный, куцый и кривоглазый бурый крыс, сидел с краю, одобрительно кивая при каждом слове Мэри. Саймон, напротив, искал поддержки у Щучьей Лапы. Горностайка, оккупировавшая старый трон (благо пристыдилась и сняла с него шелковую драпировку), напротив, кривилась и зевала, глядя куда-то в потолок. Уже по одному ее виду было очевидно, что серьезного наказания Сухохвост уж точно не понесет. Морда Билла, сидевшего по другую лапу от пиратки, вообще ничего не выражала. Я и раньше подозревал, что его тупость граничит с полнейшим слабоумием, а дурной нрав заражает окружающих тревогой. Может поэтому Винсент-Лис, сидевший рядом, болезненно ежился и каждые полминуты косился на Великокрыса? Тем не менее, второму лису похоже было плевать на Билла, Сухохвоста, Щучью Лапу и вообще на весь этот балаган. Брат Винсента вальяжно развалился в кресле и самозабвенно развлекал себя фокусами с монеткой. -То есть слово горностая для тебя значит меньше, чем слово белки, да, Мэриголд? - подала, наконец, голос Гвендолин. -Он спровоцировал Монтегю, убив его раба. -Это мой раб! - подал голос Сухохвост. "Ты отказался от него, когда он не мог больше работать!" - не выдержал я. Зал опять загудел, словно осиное гнездо. Саймон и Амброуз начали оживленно о чем-то спорить. Гвидо-Лис посмотрел на меня в упор, потом вдруг улыбнулся, подмигнул и вернулся к своей монетке. -Так, все, тихо! Тихо, я сказала! Пираты не затихли. Тогда Билл поднялся во весь свой немалый рост, вынул из ножен чудовищной ширины тяжелую саблю и, замахнувшись, прикрикнул на них. Точнее издал низкий клокочущий рев, от которого задрожали витражные стекла и затопорщились загривки собравшихся. Толпа умолкла разом, словно бы ее окатили ледяной водой. Гвендолин тоже встала и медленно направилась к постаменту в центре зала. -Итак, твой дражайший братец завел себе парочку друзей среди рабов, нашел им посильное занятие на корабле, облегчил жизнь команды. Когда гребцов умерло слишком много, белка-муж согласился поберечь лапки белки-жены и сам сел на весла. Поскольку Бертрам Сухохвост, достойный корсар и мудрый капитан, нашел нового лекаря из вольных хищников, надобность в белке-жене и вовсе отпала. Она слонялась по судну, переводила еду, тем не менее, ее оставили в живых. Когда у ее муженька подошел срок, капитан проявил инициативу и облегчил страдания несчастного, а эта парочка неблагодарных скотов накинулась на него с кулаками. Горностайка обошла постамент и опустила украшенные перстнями лапы на два небольших сундучка, черный и красный. -Кто считает, что Бертрам Сухохвост - негодяй, а награда ему - розги и изгнание с Терраморта, пусть бросит золотник в черный сундук. Если же вы считаете, что Монти Белкин Друг легко отделался, и в море его впредь пускать нельзя, то бросайте золотник в красный сундук. Если вы трусливые креветки, то так и быть, можете и не голосовать. Дело за вами! С этими словами Щучья Лапа кинула собственный золотник в красный сундук'. Молчаливая толпа стекалась к постаменту и бросала монеты. Мои надежды (а еще более - надежды Мэри) сгруздились крохотной горкой на дне черного сундука, в то время как чрево красного уже не вмещало золото. -Ничего, Белкин Друг, можешь побыть пока нашим городским картографом, - послышалось шипение у меня над ухом. - Ты мирный, но мозги у тебя на месте. Надеюсь, ты окажешься полезнее, чем твой дохлый родственник... Можешь даже оставить себе свою толстуху белку, я сегодня добрая. Гвендолин осклабилась, всучила мне треуголку Мэйса и направилась к выходу. Члены Совета голосовали позже остальных: почти все они побросали монеты в красный сундук. Амброуз, помедлив, спрятал свой золотник обратно в карман и отошел, позволив Винсенту пополнить и без того полный сундук моих ненавистников. Гвидо подошел последним, достал два ключа". Перед тем, как запереть и унести сундучки, он с грустью посмотрел на свою монетку... и отправил ее в черный сундук. Когда он покидал Тронный Зал, мне показалось, что он снова мне подмигнул.