***
Дьявол ведёт его в свою любимую комнату. Шерлок идёт, согнувшись, словно старик, и крепко сжимает свою опору. Он бы предпочел опираться на руку Джона, ну или, на крайний случай, Майкрофта. Но никто не спустится за ним в Преисподнюю. Даже его брат остался за той, первой дверью — он будет рвать на себе волосы и стучать о стол пустым стаканом из-под виски, но не пойдет за ним... Никогда не ходил. Брат будет ждать его по ту сторону, как и всегда, и стоит непутевому брату поскрестись, как Майкрофт распахнет дверь и вытащит детектива обратно, а затем пинками и насмешками погонит вверх по лестнице. Но Шерлок прошел за своим проводником уже через очень много дверей, и он не был уверен, что найдет дорогу обратно. Поэтому он сжимал в руке трость и представлял, что это Джон идет рядом с ним. Никто не попадается им навстречу, и ни единого звука не долетает до ушей детектива, кроме его собственных хрипов при дыхании, шаркающих шагов, да стука трости. Калвертон Смит ступает бесшумно, как мышь. Иногда он останавливается и вежливо ждёт, пока детектив доползет до него. Шерлок под его взглядом выпрямляется, расправляет плечи и, стиснув зубы, идет, пока размытый взгляд его не замечает, что перед ним снова обрамленная пиджаком спина. Наконец, они пришли. Смит открывает перед Шерлоком дверь и преувеличенно галантным жестом пропускает его вперед. — Будьте моим гостем. Выбирайте любое место. Шерлок оглядывается. Это был тот самый морг, который Калвертон показывал ему и Джону, куда, откликнувшись на смс, пришла Фейт, как и Шерлок, с тростью, и где... где… Шерлок смотрит на металлические дверцы, встроенные в стены. За ними, на выдвижных полках, лежали трупы, а несколько часов назад прямо там же, нам полу, лежал Шерлок Холмс. Нет, он не был трупом, по крайней мере, Уильям Шерлок Скотт Холмс был жив, когда его увозили из морга на каталке. В этой комнате, под ударами кулаков и ботинок, сгорел в агонии гениальный детектив Шерлок Холмс, лучший друг Джона Уотсона. Он еще может воскреснуть, нужно только, чтобы Джон попросил его. И для Шерлока выбор очевиден — разгадай загадку, удиви Джона Уотсона, а если ради этого наркоману в забавной шляпе придется умереть, значит, так тому и быть. Шерлок снова ощущает острую боль, но не в животе, куда прилетала ненависть его друга, а выше — в груди, где чуть быстрее забилось измученное сердце. — Ну же, мистер Холмс, не стесняйтесь. Это ложе вам подойдет? Шерлок следит взглядом за рукой Смита и послушно подходит к указанному столу. Он решает не спорить лишний раз со своим убийцей — если разговор их все-таки дойдет до чужих ушей, актерствование будет излишним. Калвертон Смит подходит к нему омерзительно близко и забирает из рук трость. Прислонив её к изголовью, он берет Шерлока за руку и, потянув за собой, приглашает лечь. — Забавно. Вы мой первый труп, который пришел на своих двоих и сам лег на разделочный стол, — смех Калвертона обнажает его кривые желтые зубы. — И вы будете первым, кто действительно выслушает меня. Я не жестокий человек, нет, — убийца наклоняется к самому лицу Шерлока, и в нос детективу ударяет запах гниения. — Я дам вам наркотик, о, я думаю, вам не впервой. Мне не нужно, чтобы вы кричали и перебивали меня. — Разве я не пропущу важные детали вашей исповеди? — О, не переживайте. Если вы не расслышите, я повторю. К стайке следов от уколов присоединяется еще один — неаккуратный, от такого на теле потом расползется огромный синяк. По вене побегает ручеек облегчения, снимая боль и напряжение в мышцах. Кровь Шерлока и так не была «чистой», и сейчас новая щедрая порция от доктора Смита пробуждает знакомые предпосылки передозировки. Калвертон берет со столика ножницы и медленно и аккуратно разрезает больничную рубашку Шерлока. Полупрозрачная кожа детектива покрывается россыпью мурашек. — Как вы себя чувствуете? — не тот вопрос, который ожидаешь услышать от серийного убийцы. — Молчите? Не смущайтесь, прошу вас. Нет? Ну тогда говорить буду я. Шерлок, скосив взгляд, видит, как Калвертон поглаживает пальцами скальпели, лежащие на подносе. Одного не хватает.***
Кончик скальпеля танцует возле его лица, рисует линию вдоль груди, щелкает о металл возле его уха. Людям не полагается присутствовать при собственном вскрытии — а Шерлок, к своему огромному разочарованию, уже давно пришел к выводу, что он все-таки человек. Он зажмуривает глаза и пытается уйти в Чертоги, но они не пускают его. Гниющие зубы выплевывают ему в ухо признания, но Шерлок не слушает их. Кожа его живота натягивается под напором скальпеля, и вместе с нею рвется связь Шерлока с реальностью. Он не хотел, чтобы Джон услышал, как умирает Уильям Шерлок Скотт Холмс, поэтому, выхрипывая свою жажду к жизни, Шерлок молится, чтобы никто и никогда не нашел четвертый микрофон. Исповедь Калвертона представляется в голове детектива в виде бескрайнего зловонного болота, в котором плавают и разлагаются все те, кого он «превратил в вещи», и сам убийца гниет вместе с ними. О, ирония судьбы! Гениальный детектив, преследующий преступников, подставляющийся под пули и экспериментирующий на собственной кухне — он должен погибнуть в схватке с врагом или, в крайнем случае, от химического взрыва. Но что же — первый раз он «умер», покончив с собой, второй раз — клиническая смерть в подарок от жены лучшего друга, третий — едва пережил передоз и вот теперь финал — вскрытие наживую. «Это ведь конец, дальше идти некуда. Сам дьявол привел его сюда, и дальше дороги нет. Неужели и в аду в конце концов его ждал тупик?» Шерлок думает, что это очень страшно — чувствовать свою смерть. Он вспоминает выстрел Мэри-Лгуньи — тогда он сразу ушел в Чертоги и не помнил ни потолка квартиры Магнуссена, ни испуганного лица Джона, ни пути в больницу. Но сейчас его разум восстал, и зрачки Шерлока расширялись, видя перепачканные кровью перчатки своего патологоанатома. «Я заслужил это. Умирая, Мэри была с нами до последней секунды. Она смотрела в глаза самого дорогого своего человека, и их чернота убивала её быстрее пули в груди. Ей некуда было спрятаться, и она, смелая и храбрая, смотрела, не отводя глаз, в лицо смерти, а свои последние мгновения, без остатка, отдала Джону. Так почему же я не осмелюсь взглянуть?» Шерлок вздрагивает от грохота распахнувшейся двери, и этот мышечный спазм отобирает у него силы, которые он готовил на поднятие свинцовых век. Смит, дернувшись от неожиданности, вонзает свою игрушку во впалый живот детектива. Нестерпимая боль проносится по телу Шерлока к его изможденному мозгу и, смешавшись с наркотиком, накрывает его с головой одеялом забвения. Чертоги, наконец, впускают его, но они уже не были тем дворцом, который он с такой любовью и внимательностью выстраивал с детства. Распахнутые двери и разрушенные стены пропускают сквозняки, а из-под дверей к ногами детектива стекается зловонная жижа. Шерлок побежал. Ботинки его хлюпают, а чужие голоса кричат ему, что он трус. Болото преследует его, вода всё прибывает и прибывает — Шерлок увяз уже по колено. В трясине плавают ошметки плоти, кости и зубы. Сглотнув рвотный рефлекс, Шерлок бросается к лестнице. Перепрыгивая через ступеньки, он пытается уворачиваться от льющейся с верхних этажей жижи, но она все равно попадает ему за шиворот. Вот и нижняя площадка. Вот и дверь. Его личный Ад. Последнее пристанище. Шерлок закрывает за собой дверь и поворачивается к лежащему на полу человеку в смирительной рубашке. — Шерлок? — звякает ржавая цепь. — Что привело тебя ко мне на этот раз? — Я пришел умереть.***