Великая жертва

— Стефан!!! — Гилберт буквально влетел в замок вампира, — Стеф!!! — Не кричи, не в лессссу, — Калиш поковырял мизинцем в ухе. — Таким ором и мертвого убить можно. Ты принессс нож? — Какой именно тебя интересует? — Гилберт показал оба: и свой, и сектантский. — Выбирай любой, но у меня к тебе личное дело. Вампир посмотрел на выцарапанные слова на втором ноже и скривился. — Глаза бы мои не видели такой безалаберносссти, — он отдал пакет с уликой кому-то из слуг. — Есссли на нем осссталосссь что-то от владельца, вычиссслить его не сссоссставит труда. А вот этот, — он показал на нож Людвига, — сссоссслужит хорошую ссслужбу. В нем и любовь двух массстеров к сссвоей работе, и братсссская любовь. А посссле осссвящения и в надёжных руках он ссстанет прекрасссным мощным оружием. — Да, да, только улику мне пальчиками не заляпайте, это раз, а вот тот, кто этим пользоваться будет — кивнул на светлый кинжал, — сейчас валяется в больнице с отравлением. Помню, ты хвастался, что твои умельцы сумели нить паутинную использовать с шелком... У тебя розовой бесшовной пижамы из такого материала не будет на блондина, а то он весь обчешется. — Сссейчассс будет, — Стефан кивнул другим теням, и те разбежались. — На сссчёт твоей вчерашней просссьбы. Я проссследил за Варгасссом. Вы по его ссследу пошли. Но парень умнее вассс оказался, и ничем сссебя не выдал. — На чем спалились мы? — Ссовссем в зеркало не сссмотришьссся? — Калиш тыкнул пальцем в плотную обложку удостоверения, выглядывающего из нагрудного кармана. — Лохи. Интересно, а этот директор чем думал, когда подсунул нам отраву? — Расссчитывал на лучшее, — Стефан предложил гостю бокал с вином. — Но ведь это не всссе вопросссы. Тебя мучает ещё что-то. Тени вернулись вместе со свёртком приятного нежно-розового цвета. — Типа рассчитывал на то, что оба скопытимся от его карамели? Напрасно. Одолжишь пару своих ребяток? Хочу наведаться на фабрику. Теперь поинтересоваться, что за хрень он подсыпал. Так же как приходили до этого. Но Феликс его предупреждал, что я самый адекватный. — Много ты требуешь, — судя по голосу, вампир совсем не обижался, даже наоборот. — Может мне тебе компанию сссоссставить? — Если хочешь. — Гилберт улыбнулся. — Я много не прошу, тем более там полтонны карамели твоим людям заказано. Если все отравят... Тебе подмочат репутацию. — Я тогда их по другому назначению иссспользую, — ответил Калиш и бросил взгляд на окно. — Облачно. — Поедешь сам? — Гилберт вновь улыбнулся. — Предлагаешь гонку? — Вампир оскалил клыки. — Я не о том. — Гилберт, взяв тюбик с солнцезащитным кремом, стал мазать Стефана, — я буду изображать теперь твоего охранника или массовку с ребятами? — Из меня плохой актер. Я бы просссто хотел поучассствовать во вссстрече двух вампиров. — Значит, встречаемся у директора в кабинете? — Гилберт замазал кончик носа. — Верно, — Стефан кивнул, забирая крем. — Благодарю. — Было бы за что. Сейчас на фабрику, а потом я в больницу, нужно отвезти все необходимое Лукашевичу и пижаму в первую очередь, хотя бы чесаться не так сильно будет. — Главное сссразу не говори от кого, — посоветовал Стефан. — Иначе не наденет. До сссих пор интересссно, как он осссмелился ссспуссститьссся в библиотеку, учитывая его ярую веру. — Он ради дружбы забывает все. — Гилберт, взяв пакет, направился к выходу. — С оплатой как? — Я потом все цены ссуммирую, — ухмыльнулся вампир, накидывая на плечи бордовый плащ-дождевик. — Ага, только учти — не больше пол-литра крови за раз. Я ж не цистерна. — Байльшмидт придержал двери, выпуская вампира и его подручных. — Мне дорогу показать или как? — Я найду дорогу короче, — отказался Калиш. — Прогулка на сссвежем воздухе — это хорошо, но в меру. Они разошлись. Гилберт пошел к машине, а Стефан предпочел идти по затемненной стороне дороги, в центре между своими подданными. Гилберт же поехал на машине. Спустя час дверь в кабинет директора фабрики, мирно беседовавшего с Калишем, открыло тело секретарши, влетевшее туда головой. — Сейчас я кем-то пообедаю! — Рык Гилберта нагнал Тьму в считанные мгновения, из углов потянулись щупальца. Тело секретарши с диким визгом последней, быстро уволокли в непроглядную тьму. — Ты кого мразь травить вздумал?!! — шипение заставило даже видавших гнев Стефана парней побелеть. — Думаешь тебе все можно? Из тьмы полетели обрывки одежды, секретарша скулила на одной ноте. — Да заткните вы эту стерву! Настоящий вампир же, глядя на потасовку в лице одного разъяренного актера, лишь, склонив голову набок и подпер ее рукой, улыбался и молчал. Останавливать Байльшмидта сейчас было бессмысленно и невозможно. Но и при таких резких и мощных нападениях и взрывов энергии он быстро вымотается. Однако до этого запугать до полусмерти провинившихся он успеет еще раз пять. — Мы к тебе пришли зачем, мразь?! — щупальца поползли к мужчине, тот от них попятился, из темного угла доносились уж больно характерные звуки. — Бесовщина, — надрывно прошептал он. — А ссам ли не с бессами ссотрудничаешь? — Стефан не давал человеку пути к отступлению. — Жажда влассти, богатсства... Но понимал ли ты, что речь не о деньгах? Темная аура из-за спины Гилберта расползалась тонкими и толстыми волнистыми ответвлениями, похожими на щупальца. Никакого чисто научного объяснения такой странной форме теней и материальными отростками, учиняющим в кабинете беспредел, просто не находилось. — Кара твоего господина ничтожна, по сравнению с тем, что могу организовать тебе я. Молись, чтобы мой спутник не умер, иначе ты лишишься посмертия, ничтожный. — Щупальца полезли под одежду мужчины. — А кому ему молиться, есссли атеиссст? — ненавязчивый, противоположно Гилберту спокойный голос Калиша еще сильнее пугал во всей этой ужасающей картине и выводил из строя психику. — Вот ведь забавно. Помогать аду, не веря в него, ты так не сссчитаешь? Гилберт стал успокаиваться, но щупальца уходить не торопились. Тьма редко выпускает дармовую кормежку, а тут так еще и пригласили. — Мне пофиг, во что они верят. Главное чтоб мой друг был жив. Испоганишь партию я тебя с того света достану! — Гилберт шуганул щупальца и припечатал директора мордой об стол, — смотри-ка, твоя подстилка вошла во вкус. Байльшмидт швырнул мужчину в ту сторону. Два бледных парня в ужасе вцепились друг в друга мертвой хваткой и выпученными глазами смотрели на великолепное управление достаточно сильными энергетическими потоками, пропитанными отрицательными эмоциями. — Капец... — синхронно сказали они. — Это слишком круто даже для птенца. — Что вы, он ими мало управляет, они много сссвоевольничают, а вот когда наш друг наиграется и решит, что пора учитьссся, вот тогда я не сссоветую его злить. — Калиш вертел в руках трость. — Думаю, доссстаточно мы сссегодня видели. Гилберт, отпусссти их, мы уходим. Байльшмидт пожал плечами и пошел следом за вампиром. Тьма, с неохотой покидая кабинет, в последний раз набросилась на свой "обед", ударив его по достоинству. Директор глазами испуганного кролика смотрел им вслед. А ведь в зеркале отразились только три человека... *** — Без этого спектакля тысяча килограмм конфет пошла бы коту под хвост, — Гилберту был приятен прохладный ветерок, бьющий по распаренному лицу. — Ты бессспечен, впрочем, как и вссся молодежь. Езжай к сссвоему "другу", передавай ему привет, а мы, пожалуй, пройдемссся, сссолнца нет. — Стефан погладил альбиноса по щеке и поманил своих мальчиков за собой. Те, пока начальство отвернулось, показывали Байльшмидту большой палец, и по восхищённым лицам было ясно, что такое представление они никогда не забудут. Но стоило Калишу чуть повернуть голову в их сторону, как те сразу вытянулись по струнке и пошли с ним в ногу. Гилберт направился в больницу. Заехав по дороге в магазин, он купил теплый плюшевый халат с лошадками, мягкий фланелевый плед, зубную щетку, пасту и детское мыло, почти все розовое. Он проезжал мимо книжного магазина и решил остановиться ещё и там. Все-таки яд является одним из тех, что смертельны в небольших количествах, а значит интенсивное лечение Феликса может растянутся надолго, и ему необходимо хоть как-то коротать скучные часы, пока длится рабочий день. А книга - наилучший вариант. Не один же маленький молитвенник листать. Не долго думая он пошел в секцию зоологии и, взяв огромную и красочную книгу про лошадей, пошел на кассу. Что подтолкнуло его к полкам по эзотерике он и сам бы не смог сказать. Нагибаясь за заинтересовавшей его книгой он опять провалился в другую реальность. — Наивные люди, — голос главного сектанта, доносящийся из ночной тьмы, он ненавидел. — Ваши богатства будут моими. Я заберу ваши воспоминания, я узнаю ваши секреты, вы никогда не обманете меня. Все получат то, что заслуживают. Гилберт смотрел на него, разговаривающего с самим собой, снизу вверх, как смотрят дети. Этот парень стоял с ножом в руках над изрезанным и распотрошенным трупом чёрного кота в каком-то дворе, где светил только один фонарь. Свет падал на едко-карие глаза, дрожащие окровавленные руки, взлохмаченные волосы и безэмоциональное лицо. — Брат, с тобой все хорошо? — С нами все будет прекрасно, — никакого испуга не промелькнуло ни в голосе, ни в выражении лица. Он присел и обнял сестру за плечи. Сестру, глазами которой смотрел на него Гилберт. — Я никогда не дам никого из вас в обиду. Я смогу управлять людьми, и сделаю нас самыми счастливыми и самыми богатыми. — Тебе нужна помощь, братик. Байльшмидт держал в руках открытую книгу, из-за которой вновь начался астральный приход. Но в книге был иной текст. "Если бы нас приняли людьми такими, какими мы есть, он бы никогда подобного не сделал. Знаешь, как чужое мнение может повлиять на людей? Как оно способно надломить и уничтожить их? Знаешь. Нашей любви к брату было мало. Мы не могли спасти его от разрушения души. Мы были слабыми. И никто не помогал нам. Все мешали. Мешали Куро. А я прошу тебя спасти его. Спасти его от той лжи, которую вбили ему в голову злые люди, спасти от своего же безумства, и спасти от тех, кто ненавидит его заслуженно. Ты ведь знаешь. Ты ведь знаешь, какого это, менять свою жизнь, лишь бы не совершить тех же ошибок, придумывать новые воспоминания, лишь бы не раскрыли настоящие. Ты все знаешь. Поэтому, пожалуйста, научи этому брата. Спаси его... Пожалуйста, убей Куро..." Байльшмидт очухался все в том же магазине, никого рядом не было, а потому и провал замечен не был. Посмотрев на часы, альбинос, захватив и эту книгу, поспешил на выход. С некоторых пор чертыхаться он прекратил, но иногда очень хотелось. Потраченное на воспоминания время было жалко, однако не сказать, что оно прошло совсем впустую. Расплатившись за книги, Гилберт поехал в больницу и, несмотря на то, что прием посетителей почти закончился, ему разрешили пройти к другу. — Привет, прости что задержался, накрыло меня в книжном. Феликс, сидевший у приоткрытого окна и наблюдающий за людьми в сквере, вздрогнул и резко обернулся, тут же с шипением хватаясь правой рукой за левое предплечье. Только сейчас Гилберт заметил капельницу, стоящую рядом с блондином. — С тобой все в порядке? Знаки не кровоточили? — с нескрываемым волнением спросил Лукашевич. Краснота на лице чуть спала, лицо немного побледнело, и теперь было темно-розового цвета. — Ты какой-то странный. Все настолько тотально плохо? — Нет, нет, все нормально, это мы с Калишем побывали на фабрике. Остаточное явление, я там малясь перестарался. Итак, вот тебе подарочки. — Гилберт подал пакет. — Все белье бесшовное, тереть не будет. — На фабрике? Зачем? — Феликс подошёл к другу и заглянул в пакеты. Зеленые глаза расширились, и он еле слышно прошептал: — Это типа все мне?.. Но ведь это тотально дорого... и так много... Я же типа не расплачусь... и это ведь просто аллергия, меня завтра-послезавтра выпишут... — Это отравление. Конфеты были обработаны ядом. Сейчас все они лежат у меня в сейфе как вещдоки, а с тебя нужно заявление. Все, что касается симптомов, напишет врач. А все, что в пакете, подарок лично от меня. — Гилберт улыбнулся и подал мокрый шелковый розовый платок, — а он от Стефана. — Отравление... — повторил Лукашевич и схватился за голову. — Так я ведь их Ивану отдал! Он дернулся к выходу, забыв про иглу и потянув за собой капельницу. Гилберт тормознул его на входе своим телом. — С Брагинским все хорошо, успокойся. Он съел две. Отделался испугом и даже не чешется. — Гил обнял блондина. — Все хорошо. — Я ведь не знал, что они отравлены. Я просто типа поделился и все, — непонятно оправдывался Лукашевич. — Зачем они добавили туда яд? Это типа ведь самая тотальная фабрика, у нее на сайте куча годных отзывов и рейтинг по стране высокий. Почему..? Было заметно, что его дедуктивное мышления явно притупляется от пребывания в больнице. Феликс вообще становится каким-то другим. Рассеянным, нервным, потерянным и даже трусливым. И пускай рациональные объяснения такому нестандартному поведению находились, все равно видеть его таким было больно. Гилберт обнял его, окутывая спокойствием, как тогда в кабинете. — Они заметили мою ксиву, вот и решили нас убрать, только я сладкого не ем почти. Успокойся, я рядом. — Но зачем ему это надо было? — не понимал блондин. — Неужели этот удод тоже тотально завербован? И поэтому ты вернулся на этот треклятый завод и разобрался с ним так, как типа с теми тотальными сплетниками из отдела, да? — Нет. Разобраться до конца с ним не дал Калиш, а жаль. Там только секретарша получила свое, правда я сомневаюсь, что это было наказанием. — Бить людей типа плохо, особенно женщин, — Феликс подался в нравоучения, но вышло что-то вроде отчитывания от ребенка, который целиком и полностью копирует слова и тон взрослых. — А кто сказал, что я их бил? Лично я их и пальцем не трогал. — Ну, ты типа мало что можешь решить словами, находясь в тотальном состоянии "рвать-и-метать" или "голодный-усталый-злой-трезвый-немец", ведь типа даже для меня тотально исключений нет, — Лукашевич пожал плечами. — Вот я типа и решил, что ты типа свои угрозы доказал физически. — Нуу, физически доказывал не я. — Гилберт поглаживал плечи друга, успокаивая его. — Прости, если обидел чем. — Ты меня обижаешь только тем, что тотально уходишь от ответа и скрываешь типа все подробности, — блондин отошел к окну, взял стул с высокой спинкой и перенес его к кровати. — Раз я типа не могу тотально по пятам за тобой ходить, то хочу быть в курсе всех дел, что важны в расследовании и не только. — Стефан забрал кинжал хмыря, пытаются его найти. Я провалился в его прошлое, младшая сестра ему помогала. — Помогала проводить ритуал? — Феликс удивился. — Зачем? Он усадил Гилберта на стул, а сам сел на кровать, достав из тумбочки свой любимый блокнот и ручку, готовясь слушать и записывать. — Он хотел их этим защитить, а еще он хочет научиться читать мысли. Чтоб иметь власть над чужими воспоминаниями — Но ведь они погибли по его вине... — Лукашевич повертел ручку. — Может типа тогда в кабинете он не прикалывался, а типа взаправду рыдал? Значит, что у него осталась типа десятая человечности? — Не знаю, но это вряд ли. — Гилберт гладил Феликса. — Ты-то как? — Тотально отвратительно, — искренне пожаловался блондин. — Я типа только проснулся, а они как накинутся со своими уколами! И я тотально не вырывался, честно! Это они, косоглазые, не сразу куда нужно иголку втыкали, чтобы кровь на анализы забрать, — он показал правое предплечье. Около красной точки были видны пара таких же, но поменьше размером. — Как видишь, красота тут тотально не спасает. Они даже не потрудились ничего сказать и ни о чем не предупредили! Уколы, промывание желудка... Вот что мне типа там мыть, если я ничего сегодня не ел?! До сих пор во рту чувство, будто эта противная желудочная кислота сейчас тотально нёбо разъест. Фу. Потом вот эту штуку поставили, — он пошатал капельницу. — А иголку скотчем грозились примотать к руке, слоев в восемь, если я дергаться буду... Ты ведь не расскажешь, что я тотально нарушил условия? Она и так щиплет. Байльшмидт закрыл капельницу и позвал медсестру. — Уважаемая, я тут уже пятнадцать минут, а вы даже не заглянули. Между тем пациент жалуется, что у него руку щиплет. Короче я так понимаю, что вы хотите денег, так ведь? Так вот хрен вам. Зовите дежурного врача. От таких слов она расстроенно закусила губу, аккуратно сняла иголку, поменяв ее на другую, и ввела в правую руку. — Пациенты всегда жалуются. А дежурный сам скоро придёт с результатами анализов, — наконец заговорила медсестра у выхода. — Если ещё что-то будет беспокоить позовёте. — Девушка, что б не жаловались, не стоит делать решето из вен. — Гилберт, посмотрев на набухающий сгиб руки, выдернул капельницу. — Приготовьте документы, мы переводимся в другую клинику. — Как скажете, — она пожала плечами и вышла. — Как будто в другой подобного не будет, — Феликс обхватил руками плечи, прижимая исколотые предплечья к себе. — Со мной всегда в больницах проблемы были, поэтому я их ненавижу... Я не хочу в другую... Я домой хочу. — Успокойся, — Гилберт обнял его как ребенка. — Знаю я одну даму, она правда только геев лечит, но для меня сделает исключение. Сможешь подыграть мне? — Кругом одна тотальная дискриминация, и вновь твои тотальные связи в разных сферах, — Лукашевич усмехнулся. — Но я типа не упущу возможность тотально больше не появляться в больницах. Мы ведь типа не в больницу, верно? — Верно, это своего рода пансионат с лечением. А связи у меня такие, потому что сам такой, и ты, кстати, первый, кто не шарахается по этому поводу. Но капельницы ставить придется. — Тогда погнали, — блондин вскочил с места. — Лишь бы куда подальше от этого тотального кошмара! — Сущий ребенок. Поехали. — Гилберт забрал документы и повез его в пансионат к знакомой.