Великая жертва

— Ты снова занимаешься? — Спросил Торис. — Так вы значит типа видели, — немного нервно улыбнулся Лукашевич. — Не совсем. Это просто был небольшой подарок. Некогда мне типа старые хобби возрождать. — Да? И кто же тебе такое подарил? — нетерпеливо спросил Торис. — Гилберт, — просто ответил блондин. — Тот самый, кто тебе тотально кулинарную книгу подарил. За открытыми дверями кухни мелькнула знакомая рыжая головушка, только огромный хвост был прибран в сеточку. Аличе заметила Феликса и радостно помахала рукой, после чего скрылась среди других поваров и столов. Лукашевич помахал в ответ. — Ого, ты знаком с шеф-поваром?! — Торис тараторил точно девчонка и восхищался так же. — Спокойней, — его спутник погладил шатена по руке. — И о какой книге идет речь? — Эта книга тотально предназначалась как типа извиняющий подарок, за то, что я с тобой в пятницу в кино не пошёл. Но в субботу у меня тотально ужасный день был, поэтому Гил вызвался сам купить книгу. Ну не знает он тотально твоих вкусов, — оправдывал друга Феликс и довольно улыбнулся: — А Аличе мой персональный повар. Можешь тотально завидовать громко. — Мдаа, с учётом здешних цен, я промолчу, — Эдуард отпил кофе. — Да ладно, она тебе готовит!? Лукашевич угукнул. — У меня тотальная диета. И без мастера я просто сдохну от голода... А какие тут цены? — Нормальные. — Гилберт сел рядом с Торис, — прости за книгу. По привычке взял. Феликс аж подскочил от такой неожиданности. — Kurwa!!! Тьфу на тебя, тварь бесшумная! — чертыхался блондин. — Я ни в жизнь тотально не поверю, что прошло сорок минут! — Я был у Яо когда звонил. И решил посмотреть, почему мое общество вдруг стало не так уж нужно. — Тебя не учили, что врать тотально плохо? — обиделся блондин. — Или ты ревнуешь? — Допустим верно второе, так что? — Гил в упор посмотрел на блондина. — Это ужасное чувство. Не делай так больше, — процедил сквозь зубы Феликс. — Не к кому меня типа ревновать. Торис смотрел на это с умилением. — Вы такая красивая пара! — Помолчал бы, — зашипел Лукашевич. — Тоже мне типа друг называется. Не по той ты мне душу изливал... не по тому. Не важно. Знаешь как тотально обидно быть обманутым или вообще не соображать, что творят у тебя под носом те, кому доверяешь типа больше, чем себе? Торис часто заморгал. Гилберт прикрыл рот Лукашевича ладонью и поцеловал её со своей стороны. — Не нужно. Не говори того, о чем потом будешь жалеть. — Не буду, — блондин отошел в сторону. Поход в столовую он теперь считал очень плохой затеей. Хотелось уйти, но своего полдника он еще не получил. — Не буду ничего говорить. — Тааак, — в дверях появилась Аличе, — кто тебя обидел? Кому мне устроить посиделки на фаянсовом троне?!! В ее руках был вкусно пахнущий пирог. — Ничего устраивать никому не надо, — поспешно сказал Феликс. — Можно просто тотально обделить такой вкусняшкой! Он показал Байльшмидту язык. — А чем он тебя обидел? — Он поцеловал его сквозь руку! — влез Торис. — Братик, если ты не умеешь целоваться, попроси Франциска, он тебя научит! — Аличе ушла на кухню. Байльшмидт завис. Пока тот был в ступоре, блондин быстро поделился пирогом с друзьями, оставив себе самый большой кусок. Но, подумав, все же поделился еще и с Гилбертом. — Прости. — Альбинос подвинул ему свой кусок и вышел. — Потом съест. Я тотально прослежу за этим, — Лукашевич проводил всего взглядом. — А то моду типа нашел. Для меня типа все делает, а когда я хочу ему тотально угодить, так сразу... ай. — Ты чего? — Торис посмотрел на друга. — Ничего. Ничего не понимаю, — он поковырял пирог. Начинка была клубничной. Как кстати. — Чувствую себя самой настоящей стереотипной блондинкой. — Я тебя не понимаю... Ты далеко не глуп. — Торис подул на кусочек пирога. — А где Байльшмидт? — Элизабет стояла с тарелкой супа. — Насколько я его знаю, на завтрак он только посмотрел, а про обед банально забыл. Я хотела ему его любимый суп вместо сладкого подать, а он смылил куда-то. А потом говорит что-то о язве. Ладно, на ужин я его лично приволоку. — Может быть опять у Яо, — предположил Феликс, посмотрев на кусок кростаты, предназначавшийся Гилберту. Слова о язве ставили все на свои места. Блондин поделил свой кусок на равные части и предложил нетронутую часть Хедервари. — Угощайтесь. — Нет, Фел, меня дожидается целый пирог. Увидишь Гилберта — скажи, что его суп ждет. — она, чмокнув Лукашевича в щеку, упорхнула. — Зашибись, — вздохнул блондин. — Ну хотя бы вы тотально угощение приняли и то радует. — Может ему нельзя? — Эдуард поправил очки, — но почему он ушел? — Кто и куда? — Яо посмотрел на компанию. — Алиса. За белым кроликом, — парировал Феликс и указал на злосчастный кусок пирога. — А пану доктору можно пирог? Или опять тупая блондинка оказывает тотально медвежью услугу? — Мне можно, а кому нельзя? — Яо посмотрел на Феликса. — Язвенникам, — Лукашевич отдал тарелку Яо. — Тогда угощайтесь, раз можно. — А, ты про нашего страдальца красноглазого? — Яо улыбнулся, — да, ему не нужно есть подобное пока, но странно, что он устоял. — Потому что я предложил, — блондин соскребал с тарелки крошки, оставшиеся от его пирога. — Поэтому он тотально отказался. — От тебя он и яд съест, тут что-то другое. А где он? — Ушел. Если вы типа не разминулись, значит типа убежал, — Феликс забрал миску и стакан из-под чая и пошел к мойке. — Я не знаю, куда. Ничего я о нем тотально не знаю. — О нем вообще мало известно. То, что я рассказал, этому сам был свидетелем. Найдется твоя пропажа. — У тебя пропало что-то? — потер виски Гилберт. — Идиот?! Так подкрадываться! — Яо едва не пырнул альбиноса вилкой. — Так что пропало-то? — Гилберт был в домашнем костюме и очень бледный. — Пропало-то пропало, но теперь совсем не то, — Толис посмотрел в сторону пункта приема грязной посуды и не нашел среди той толпы нужного человека. — Так, а где Феликс? — Гилберт огляделся. — Ага, вот твой... — Элизабет договорить не успела, как Байльшмидт ушел. — Он издевается? — Я так и не понял, что у вас за догонялки такие, но мы, видимо, здесь лишние, — Эдуард машинально вытер руки салфеткой и поторопил Толиса. Хедервари оставила около Яо тарелку с супом и пошла вслед за Гилбертом, стараясь быть незаметной. Байльшмидт постучался к Феликсу. — Я автографы никому типа не даю, — послышалось из-за двери. — С вопросами о фотосесии к продюсерам и спонсорам частной коневодской фирмы. — Феликс, нам нужно поговорить. И потом почему мой кусок съел Яо? Я переодеваться ходил. Хотя хорошо, что съел он. — Это был не твой, а Элизабет, — ответила дверь. — Твой там до сих пор стоит. Хотя возможно типа уже и нет. — Уже нет. — Гилберт вздохнул. — Прости меня, пожалуйста. Альбинос сел у двери. Ему жутко хотелось спать, но засыпать было страшно. — А я брата Мэтью сегодня вызывал... Лукашевич отставил стакан с водой, которой запивал таблетки, и открыл дверь, которая по сути не была заперта. — И что же тебе он тотально поведал? — Что приехали они по обмену, брат последовал дурацкому совету дяди не заводить друзей, — Гилберт положил голову на колени, — и теперь страдает в одиночку, что их класс малолетних балбесов вышли на секту и одного из них, помнишь парнишку в очках, вот его эти козлы и разделали. — А ведь это было школьное время, когда его убили, — вспомнил блондин. — Дети всегда на рожон лезут. — Я же говорю балбесы. Получил выговор с занесением. — От чего же? — удивился Феликс. — Уж не тотально из-за меня ли? — Формально, за непочтение к вышестоящему начальству. — Гилберт попытался не зевнуть. — Реально, за то, что не уследил за одним единственным человеком, которого мне доверили. Протоколы похвалили и положили в архив, твои я тоже дописал. У пантеры правый клык меньше. — Значит из-за меня, — вздохнул Лукашевич и огляделся в поисках кота. Тот потерся о ногу. — Скорее за некомпетентность. — Зевок все же прорвался. — Пойду я поем. Извини, что опять бросаю. Но уже желудок болит. — Конечно тотально иди, — закивал Феликс. — А потом тебе надо тотально подремать. И на этот раз читать тебе буду я! — Спасибо, а тебе это не будет затруднительно? — переутомленный мозг выдавал уже совсем безумные картинки в виде скачущих по полу котят. Феликс, оставив Гилберта в комнате, чуть ли не бежал в столовую, и на выходе из корпуса едва не разминулся с Элизабет. — А где Гилберт? Его стоит покормить, если нужно силком. — Девушка посмотрела на Феликса. — А еще он сегодня не спал ночью. Совсем. Боюсь, что если не выспится сегодня, завтра нам вернут его в виде конструктора собери сам. — Совсем не спал... — повторил себе под нос Лукашевич. — Я как раз тотально шел за его пайком. Я попросил его типа не засыпать прямо на полу, а подождать меня, пока я типа за обедом сбегаю. — Почему он не может спать? — Элизабет сделала прозвон. — Идём, обед соберут через пять минут. А ты расскажешь почему он не спит. — Потому что во сне он тотально уязвимей, чем днем. Хотя и днем от призраков ему покоя тотально нет, — блондин шел следом. — А из-за знаков на груди, которые после астрального прихода начинают кровоточить, он по ночам еще и слышит нашего преступника. А к этому еще тотально добавляются неуспокоенные души, девушка, которая не хочет ребенка, и весь этот коктейль утомляет Гила тотально сильнее, чем рабочая рутина. Поэтому он боится и не хочет спать... — Но как-то же до этого он спал. — Хедервари присела на лавочку. — Иначе он давно бы умер. — Не совсем, — покачал головой Феликс, забегая в практически пустую столовую. Добравшись до окошка, где подавали еду он попросил тарелку супа. Получив одну порцию, он, не воспользовавшись тележкой, понес суп в руках. Хэдервари его перехватила. — А ложка? А хлеб? Второе, компот? — она поставила перед ним тележку и быстро добрала оставшееся. — Вот теперь можно идти. Феликс, смутившись от такой глупой несообразительности, угукнул. — Бывает, мы все иногда забываем о чем-то. Не переживай. — Девушка погладила его по голове — Я несколько лет никогда ничего не забывал, — Лукашевич отвёл взгляд. — А теперь типа забываю все, слишком часто и слишком много. Я тотально весь день забыл! — Тише, тише, какой день ты не помнишь? — Элизабет погладила его по руке. — Следующий день после похода типа на фабрику, — ответил блондин. — Тот день, когда Гил привёз меня сюда. — Ооо, это обидно. Однако интересная тенденция, почти никто не помнит тот день, когда попадают сюда с его помощью. Он был нежен и ласков, носился с тобой как курица с яйцом от Фаберже. Даже просидел с тобой всю ночь читая книгу. На силу отлепили на утро. — Элизабет улыбалась, — он так редко таким бывает. Слишком эгоистичный. — Редко... По-моему это типа постоянно происходит. Не так тотально отчаянно, но типа похоже, — Феликс ускорил шаг, заметив никуда не сдвинувшуюся и оставшуюся сидеть у стены фигуру.