Великая жертва

Состояние Гилберта было похоже на оцепенение, медленно темнело и слетались все те же призраки, они тянули к нему свои прозрачные руки и, словно отщипывая, что-то ели. На груди вновь стало расползаться пятно. Феликс со всех ног бросился к другу, безжалостно наступая и топча призраков, разгоняя их как комаров и проходя сквозь них. Не обращая внимания на тот озноб, который вызывали эти действия, он пытался поднять Байльшмидта. Подоспевшей следом Элизабет не составило большого труда закинуть альбиноса на плечо и донести до кровати. — Эта кровь... она должна пройти, — тараторил Лукашевич, брызгая на Гилберта водой из кружки. — А вчера этот любитель доводить до инфаркта распинался передо мной, что сюда призраки не проникнут, — фыркнула Хедервари. — Пройдут не пройдут, а Яо я все же позову. — Он типа говорил, что Тьма сюда не пройдет, кроме той, что принесем сюда сами, а он тотально не спал две ночи, вот и отрубился. А эти тут как тут. Сильвестр то тотально здесь. Словно ожидая упоминания своего имени, кот запрыгнул на вырубавшегося Байльшмидта и принялся вылизывать его рубашку. Элизабет нажала на кнопку экстренного вызова. Запыхавшийся Ван влетел в комнату. — Феликс, что болит? — он посмотрел на достаточно бодрого блондина. — Да не у него! — Элизабет ткнула пальцем на кровать. Байльшмидт бледнел. — Ничего себе! — Яо рванул рубаху и встал в ступоре. Раны не было, но руки были в крови. Сильвестр молнией метнулся в коридор. Через полминуты он прибежал с кинжалом в зубах и оставил его у ног Лукашевича, который, будучи отогнанным Яо в сторону от кровати, стеклянным взглядом смотрел на Гилберта и шептал молитвы. Призраки, туманом окутавшие Байльшмидта, шипели на блондина и, подобно хищникам, вгрызались в Гилберта. Кот мяуканьем привлёк внимание Феликса. Тот дрожащими руками подобрал кинжал и, громко выкрикнув самые главные слова каждой молитвы, резанул воздух. Тьма отступила шипя и огрызаясь, ненавидяще глядя на блондина. Гилберт повернулся в его сторону. — Спасибо... Феликс с минуту стоял как статуя, покрываясь с ног до головы мелкой дрожью, перерастающей в озноб, а затем, продолжая держать в руках кинжал, кинулся в ванную. Гилберт попытался было встать, но не смог даже приподняться. Яо непонимающе смотрел на свои абсолютно чистые руки. — В какую кучу ты вляпался в очередной раз? — Хедервари смотрела на Байльшмидта. Сталлоне урчал и терся о него. — Мы это уже обсуждали, — тихо ответил Гилберт. — Твои объяснения не включали в себя подобного. — Элизабет пошла в ванну. — Феликс, ангел наш, ты как? Тот стоял, оперевшись на раковину, полоскал рот и подставлял голову под струю воды. — Да, я дурак, — согласился с услышанным Лукашевич. — Конченный и бесповоротный. — Ты о чем? — она взяла полотенце и стала его вытирать. — Почему дурак? Ты спас его походу. — Зря я на все это согласился, — ответил блондин. — Если от каких-то тотально простых призраков у меня организм перевернулся с мозга на мочевой пузырь, то что типа будет, когда... Если мы не успеем? — Успеешь. Теперь ты знаешь что тебя ждет. Но я думаю будет иначе. — Конечно. Будет тотально гораздо хуже, — согласился Феликс. — Тогда давай я приглашу экзорциста, есть у меня один. Услышав это, Лукашевич замер и уставился в пол, глядя сквозь зеленые кувшинки и голубую плитку. Гордость не позволяла сдаться, а эгоизм желал поскорее избавиться от такой ответственности. Биполярное мнение двух самых главных черт характера Феликса путало и мешало дать ответ. — А он типа... ну... профессионал? — Ага, приглашать? — Вытерев ему голову, она повесила полотенце. — Это сильно дорого? — Блондин так и не поднял взгляда. — Общение бесплатно, а вот услуги не знаю. — Приглашайте, — согласился наконец Лукашевич. — Пусть Гил с ним типа поговорит, и тогда мы тотально все решим. — Хорошо. — Элизабет улыбнулась. — Тебе лучше? — Что-то типа того, — он почесал затылок и, сбиваясь, спросил: — Элизабет... а можно, ну, типа... перенести кровать Гила в эту комнату? Или наоборот, кровать отсюда в его? Я тотально не хочу оставлять его одного. Он говорит, что со мной типа спокойней. Я типа на девяносто процентов уверен, что тогда он точно заснет. — У него теоретически двуспальная кровать, но переносить её задолбаешься. Если хочешь, можешь поспать у него. А эта комната останется пока за тобой. — Хедервари открыла двери. Гилберт все также лежал колодой — Опять двуспальная, — усмехнулся Феликс. — Согласен. Мне типа не привыкать. Он сел на кровать и взял бледную руку Байльшмидта в свою и едва касаясь провел пальцами по бледным костяшкам. Тот перевел на него взгляд. Даже поворот головы ему давался с трудом. — Замри, — попросил блондин. — Ты же все равно знаешь, кто здесь. У тебя типа банальная "логика" же. Тебе тотально ни к чему лишние движения. Закрой глаза и слушай сказку. Ну, типа не совсем сказку, а тотально больше легенду. Однажды кто-то тотально умный решил построить замок. И построил он его прямо над пещерой дракона. Ну тому тотально квартиранты нафиг не сдались, и решил он с них брать арендную плату в виде скота, урожая и прекрасных девушек. В общем, оригинальностью тотально не блистал... Пока Лукашевич рассказывал легенду на свой лад и со своей точки зрения, Яо и Элизабет заворожено смотрели на его руки. Они заискрились от кисти до кончиков пальцев и уже чуть тусклой волной бежали по руке Гилберта. Но ни тот, ни другой этого, казалось, не замечали. Гил к концу уснул, сжимая руку Феликса, но не поглощая его сияние, а скорее окутывая того своей Тьмой как броней. — Удивительно, — Яо вывел девушку. — Они такие разные, но взаимодействуют так тонко. Более того, любовниками они не являются. Он это ясно показал за столом, целуя Феликса через руку, и не на это обиделся блондин. Интересно, они сойдутся? — Я за этим лично прослежу, — в изумрудных глазах Хедервари заблестел хитрый огонек. — Либо сама это устрою. — Не нужно, только не их. — Ван вздохнул. — Пусть решают сами. — С каких пор ты выполняешь роль моей совести и здравого смысла? — покосилась на него шатенка. — С тех пор, как должен этому красноглазому идиоту. — Яо погрузился в себя. — Ну тогда чего же ты мешаешь мне осчастливить его? А лучшей кандидатуры, чем этот ангелочек, нет, — они медленно подходили к развилке в коридоре. — А лучшей свахи, чем я, в радиусе десяти километров ты не найдешь. Не желая слышать что-либо в ответ, Элизабет заспешила в сторону столовой на кухню. — Дурочка, тогда он точно к нему не подойдет. — Ван пошел к себе. Только после десятой или одиннадцатой сказки-легенды-мифа-импровизации до Феликса дошло, что его не слушают. Зрители ушли, а главный слушатель храпит, словно генератор. Отпустив руку и разорвав искрящееся темное соединение, блондин на цыпочках зашел в ванную за оставленным около унитаза кинжалом и также бесшумно вышел на террасу. Парковка за парадными воротами была полна автомобилей, но черный фольксваген Гилберта он смог узнать из трех таких же. Только от одной такой машины развивались, словно водоросли под водой, черные тени, а по асфальту растекалась серая лужа, из которой торчали руки, которые и двигали эту лужу в сторону их корпуса, словно весла. Феликс посмотрел на медленную, но целеустремленную кашу из призраков, затем на надпись на ноже. Убедившись, что никто на него не смотрит, блондин стал медленно проговаривать молитву, а рука, держащая кинжал, сама начала описывать в воздухе нужные фигуры, буквы и знаки. Туманистая лужа забурлила, громко вскрикнула, что остальным людям показалось визгом шин, и стала скукоживаться, становясь все меньше и меньше, пока не исчезла совсем. Водоросли, окутавшие машину, нырнули в салон. — Пока что типа сойдет, — решил сам для себя Лукашевич, похлопав себя по красным щекам. Возможно из-за того, что вся нечисть находилась не так близко, Феликса не выворачивало наизнанку. Однако тошнота и головокружение никуда не делись. Глотнув больше вечернего воздуха, блондин вернулся в комнату, забрался на кровать, примостившись на свободном у стены месте, и попытался успокоиться. Гилберт обнял его и прижал к себе. Тепло окутало парочку, ночь вступила в свои права. — Спать... Спать... Спать... — Словно мантру твердил во сне Байльшмидт.