Великая жертва

Через минут сорок зазвонил будильник, поставленный на крайний случай. Встрепенувшись, Гилберт проснулся и случайно скинул с себя одеяло. Байльшмидт растеряно посмотрел на плед, который укрывал его минуту назад. Темно-коричневый плед. Вставая с постели, он уронил на пол два телефона. — Ничего не понимаю... — телефон девушки он положил в пакет и пихнул в сейф. Как он оказался у себя для него была загадка. Но именно плед наталкивал на догадки, благодаря чему или скорее кому Гилберт оказался здесь. — Ладно, я спас телефон, меня спасла Эльза, но теперь мне тотально пора на работу и завтрак я пропущу. — Байльшмитд поспешил к машине. Едва Гилберт зашёл в рекреацию, дежурный тотчас обратился к нему: — Вы вчера рано ушли, Байльшмидт. К вам приходила посетительница, именно по вашему делу. Вы ей так срочно нужны были, — он передал Гилберту заявление. Тот вчитался и улыбнулся. — Она меня нашла. Что начальство? Злобствует? — Вчера после вашего ухода едва ли молнии не метал, — усмехнулся постовой. — А сегодня придёт лишь во второй половине дня. У вас есть время ретироваться на какой-нибудь вызов и прочие дела. — Отлично, спасибо Серега, порадовал, пожалуй так и сделаю. — Гилберт пошёл в кабинет. — О, вы юноша ко мне? — Да, вы вызывали меня по поводу пантеры. Вы нашли ее? — парень явно волновался, хоть и старался этого не показать. — Идем. — Байльшмидт открыл двери и пропустил его вперед. В отличие от своего брата, Мэтью пытался говорить на русском и стеснялся своего акцента, напоминающего смесь английского и французского. Но было видно, что он пытается исправиться, хотя даже многие коренные жители России не всегда могут говорить на своём языке правильно. Паренёк странно смотрел на Гилберта, не понимая, как к нему относиться. Если первый следователь, принявший у него заявление по отношению, манере речи и внешности напоминал ровесника, то сейчас перед ним был совершенно другой человек. Взрослый, спокойный, по-своему красивый и обаятельный. — Не волнуйся, если сложно, то можешь говорить на английском или французском, как тебе удобно. Мне нечем тебя порадовать, малыш. Кошку мы нашли, вернее все, что от неё осталось. Я сочувствую тебе, но нужно жить дальше. — Гилберт гладил рыдающего парня. — Кстати, хочешь повидать Феликса? Он немного приболел, но идет на поправку. — Он уверял меня, что вы мне поможете, — подросток судорожно вздохнул и стал хлопать себя по карманам в поисках ингалятора. — Мне незачем его навещать. Он не тот, кто мне нужен... я смирился с тем, что ее не вернуть... Но... Вы ведь найдёте тех, кто убивает невинных животных? Он делал логическое ударение именно на "вы", вкладывая в это местоимение всю надежду и восхищение. — Успокаивайся. Я найду их. И с удовольствием стал бы твоим другом. — Гилберт улыбнулся. — Д-другом? — паренёк покраснел. — В-вы?! Я-я... Он нашёл ингалятор и стал жадно принимать лекарство. — Я буду очень рад такому другу... — отдышавшись, Мэтью улыбнулся. — Я и не только я, Феликс добрый и прикольный, могу познакомить с кинологами и их четвероногими друзьями. — Я не очень люблю собак, — отвёл взгляд подросток. — И одного друга мне будет достаточно. — Одного друга никогда не достаточно. И потом я думаю, что счастлив не тот, кто закрывается от всех, а тот, у кого телефон не смолкает от звонков когда болен. О, кстати, погоди я позвоню. — Гилберт набрал Феликса. Гудки долго не прекращались, но в конце концов обиженный, точнее расстроенный голос, ответил: — Тотально обманутый гроссмейстер слушает. — Прости меня, солнечный ангел, но ты так сладко спал, что мы постарались тебя не будить. — Гилберт улыбался, — и потом, я не думаю, что ты жаждал просыпаться в пять утра. Элизабет сильно зверствует? И кто, кроме меня, тебя с утра расстроил? — Да причём тут ты? У тебя типа работа, — ответил Лукашевич. — Это все Яо. Он вчера мне тотально обещал партии в шахматы и маджонг, а сейчас типа не может по тотально "семейным обстоятельствам", — в последнем словосочетании он произнёс все согласные мягко, пародируя китайский акцент, которого у Яо практически не наблюдалось. Затем Феликс перешёл уже на весёлый и быстрый тон. — Если бы я тотально не видел ту фотографию, то сначала решил бы, что док за ночь успел пол сменить. А пани Элизабет ничуть не зверствует. Но от лунатизма тебя обещала тотально вылечить. — Это к концу месяца само пройдет. Призраки балуют. — Нашёл кому объяснять, — прыснул Лукашевич. — И кстати, это типа тотально мои вчерашние слова. — Не скучай. И послоняйся перед Элизабет, она найдет тебе компанию. А Яо прости, у него только Вань и осталась. — Мне незачем никуда типа слоняться. Компания тотально есть за стенкой, — усмехнулся Феликс и, судя по тому, как тишина на фоне сменилась шумом ветра, блондин вышел на террасу. — Ой... Гил... а Брагинский типа у себя, верно? — Эм, нет, сказали будет после обеда. — Вот как, — Лукашевич вздохнул. — Ну хоть не на весь день и то тотально спасибо. — Оуу, он у тебя? — Ну, его транспорт я узнаю из тысячи, — ответил Феликс. — Пойти одеться что ли... — А ты совсем раздет? — Мечтай-мечтай, — рассмеялся тот. — Я просто тотально влюбился в халат, что ты мне типа подарил. — Ну, я старался выбрать именно такой, мягкий, теплый, такой, чтоб снимать не хотелось... Брагинскому привет, я приеду пораньше. — Гилберт отключился и обратился к Мэтью. — Любить нужно людей, малыш, и тепло дарить именно им, тогда и у тебя будет свой ангел. Взгляд паренька изменился. Мэтью казался расстроенным и подавленным. — Да, я понимаю, — кивнул он. — Но люди не ангелы. — Ты просто своего не нашел. А он иногда бывает совсем рядом. — Байльшмидт улыбнулся. — Я своего ангела не видел целых три года. А теперь понимаю, что жить без него навряд ли смогу. — Soulmate... — пробубнел под нос Мэтью. — Я скорее поверю в это, чем в "ангелов-хранителей". И одного друга бывает более чем достаточно. — Правда? Что ж, в этом мы с тобой различаемся. Сколько было нападавших? — Гилберт взял листок. — Пять, — не колеблясь ответил подросток. — Вот только нападали четверо. Одного пантера искусала и расцарапала, ещё один пытался схватить ее, а двое других избивали меня. Пятый же просто наблюдал за всем этим из тени. Странная эта была тень. — Чем? — Гилберт записал показания. — Такой тени там в принципе быть не должно. Она просто была ничьей. И свет падал под другим углом. — Еще что-то необычное? Запах, чувства? — Когда эти, ну, руку мне вывихнул и тот, что в тени стоял, стали говорить о том, что невозможно отказаться и прятаться от того, что неизбежно, я почувствовал ностальгию, вспоминая то, что мне говорили родители перед тем, как мы с братом перелетели сюда по обмену. И я видел все так ярко, что казалось, что они все тоже видят и слышат все это... — Понятно, еще что-то необычное? — Гилберт пытался собрать картину воедино, но что-то ускользало. — Необычное... — Мэтью задумчиво нахмурил брови. — Они не раз упоминали гамельнского крысолова, особенно те моменты, в которых говорилось о работе, за которую назначена хорошая награда, если она выполнена вовремя. А если раньше, то награда гораздо выше. Я не знаю, можно ли считать это необычным, но странным точно. — Хорошо. Тебе нравятся кошки? — Да, они очень чувствительные и понимающие, — улыбнулся парень. — А еще грациозные и свободные. — Хочешь стать ангелом? — З-зачем? К-кому? — он непонимающе уставился на Байльшмидта. — Для ч-чего? — Когда выйдешь из здания, то за углом во дворе живет маленький котенок, он там уже третий день, рыжик этакий, стань его ангелом. — Н-но до этого Вы же говорили, что ангелом надо становиться для людей и искать себе ангела среди людей, — напомнил Мэтью, но при этом был готов уже сейчас пойти и найти котенка. — А ты хочешь стать ангелом для человека? — Не знаю, — признался подросток и еле слышно прошептал в сторону. — Но для вас я бы им стал... — Хорошо, тогда возьми кота пока, может хозяина найдешь. И приходи часам к трем сюда. Мэтью был готов полностью доверять Гилберту, но по привычке решил уточнить: — А зачем? — Как зачем? Будем дружить. Русоволосый тут же зарделся. — Х-хорошо, я обязательно приду. — Я познакомлю тебя с вечно занятым начальством. Вот он всем нам ангел. А я готов стать твоим другом. Ну и с Феликсом познакомлю ближе. Ты шахматы любишь? — Я умею играть в шахматы, но особо не увлекаюсь... Получается, сейчас я свободен? — Пока да. Мэтью кивнул и встал из-за стола. — До свидания, — подходя к двери, он попрощался и ушёл. — До свидания... — Гилберт перечитал его показания. — Что-то тут не то... Но вот что? Во многом они походили на те, что были записаны в заявлении у Феликса. Пять нападавших, на одного из которых набросилась пантера. Слова, которые эти люди произносили. Но что-то казалось лишним. Причём тут Гамельнский крысолов? Если заезженная пластинка о награде теперь имеет смысл и конкретное обозначение, то со старой легендой она совершенно не связана... А ещё тень. Вполне возможно, что это и вовсе была не тень. — Надо отдохнуть, голова совсем не работает... — Гилберт сел в кресло. Этот разговор казался странным. И не столько в плане странных подробностей, сколько в поведении парня. Байльшмидт крутанулся на стуле, разгоняя воздух и создавая ветер.