Великая жертва

Гилберт принес восхитительно пахнущие блинчики со сгущенкой, горячий шоколад и мороженое. — У нас сегодня день не послушания! — В каком смысле? — аппетитно глядя на завтрак, еле выдавил из себя Феликс. — Что типа еще непослушного ты тотально собрался сделать? — Нарушить все запреты на сладкое, забить на чопорность сего заведения и оторваться по полной! — По-моему в тебе говорит тот подросток, который жил здесь при старом директоре, кузене мистера Крабса, — Феликс положил в центр ложку мороженного и завернул блин в трубочку. — Во мне говорит желание хоть немного отвлечься. — И это типа тоже, — он отрезал кусочек, где были и сгущенка и мороженое от своей "трубочки" и поднес к губам Гильберта. Гилберт съел с удовольствием. Он тоже стал кормить Феликса. — Моя радость, кушай вкусненькое, оно полезно для психики. — Раз так, то тебе оно прописано в тройных дозах! — блондин протянул ему кусочек, полностью обваленный в пломбире и сгущенке, что аж самого блинчика не было видно. — Вкуснота! — Гилберт съел кусочек и, обваляв свой, протянул Феликсу. — Не повторяй за мной, — усмехнулся Лукашевич, и слегка промахнулся мимо вилки, отчего на щеке осталась сгущенка. Не найдя на столе салфеток, он слизал языком то, до чего достал. Гилберт слизал остатки и протянул платок. — Я попрошу поставить сюда салфетки и приправы. — Мда, надел чистую майку называется, — дабы всеми силами проигнорировать этот инцидент, Феликс смотрел на майку Байльшмидта, которой он проехался по своей тарелке, когда перегнулся к Лукашевичу. — Ничего, переоденусь, — Гилберт улыбнулся. — Шоколад? Он достал зефирки. — Тотально! — радостно воскликнул блондин. — Нам тотально это необходимо от стресса! — Тогда вот, у меня целый пакет антистресса, — Гилберт им потряс. Феликс забрал пакет и сосчитал зефирки. — Нечетное количество, — он задумался, а потом разобрал одну на две половинки. — Теперь поровну. Тебе четыре с половиной и мне столько же. Гилберт улыбнулся. — Спасибо. Хороший завтрак, вкусный, правда? — И полезный, — блондин отпил горячего шоколада. — Воу, зацени мои шоколадные усы! Гилберт сделал зефирные клыки. — Вааа! Я злой и страшный Вампиреллло! — Я бы сказал, что ты больше похож на Зефиракулу, но у нас походу разная мифология, — с помощью трубочки Феликс поставил у себя на лбу вишневую точку, а потом, сложив ладони вместе и разведя локти по сторонам, стал пародировать индусский танец. — А я Султан Разия! Только типа с усами и крашеная. Но это дела не меняет, вот! Гилберт рассмеялся. — Ты прекрасен. Очаровательный косплей. — Твой Зефиракула тоже тотально зачетный, — засмеялся Лукашевич. — Ну что, идем переодеваться и к Яо? — Гилберт заканчивал завтрак. — Мне переодеваться не надо. Только лицо помыть, — Феликс отставил тарелку, выдохнув. — Доешь за меня, а то в меня уже тотально не лезет. Гилберт доел блинчик и понес посуду обратно, изобразив облив перед посетителями. — Вот, блин! Феликс, мне нужно переодеться. — Доведет тебя твоя работа, вон как руки дрожат, что все типа роняешь, — блондин заботливо помог ему поставить тарелки и стаканы. — Хорошо, что сегодня день стирки и об этих пятнах тотально позаботятся профессионалы. — И правда, хорошо. Идем, а то нам потом еще к Яо, — Гилберт потянул его на выход. В комнату они зашли вовремя, так как телефон Гилберта разрывался от звонка и от вибрации двигался к краю комода все ближе и ближе. Гилберт его подхватил в падении, правда опять упав на спину. — Дха! — Утречко! — задорно заговорил Антонио, но услышав такое сдавленный ответ немного замялся: — Я чему-то помешал? — Падению на спину и получению еще одного синяка, — успокоил его Гилберт. — Вы приедете? — Конечно же! Только уточни время, — Карьедо вновь повеселел. — А еще скажи нам номер приемной санатория. Мы ведь с ночевкой едем, нужно номера забронировать. Девушкам звонить бесполезно, а другие номера санатория у меня были в позапрошлом телефоне... или в позапозапрошлом... нет, наверно позапозапозапрошлом... или же все-таки в позапозапозапоза.... Гилберт продиктовал номер телефона. — Приезжайте пожалуйста к двум дня. А машинка? — Отремонтирована и усовершенствована, — доложил Антонио. — Отлично, пригоняйте. Даже если она ее продаст, то я буду не против. Ты прости, мне переодеться нужно и к доктору сходить. — Без вопросов. Я тоже собирался идти. Надо проследить, съел ли Лови свою порцию мыла, — в голосе оптимистичного и вечно доброго Карьедо прозвучали те садисткие и маньячные нотки, которые Гилберт слышал очень-очень редко, но воспоминания от которых вызывали неприятный холодок. — Давай, — Гилберт отключился и, посмотрев на Феликса, вздохнул. — Крындец синяку. — Так тотально болит? — блондин сел рядом на пол и как можно аккуратней пытался поднять Байльшмидта. Получалось не ахти. — Дойти сможешь или попросим Яо принять тебя здесь? — Смогу, дай пару минут, — улыбнулся он. — Мне приятна твоя забота, спасибо. — Я просто отвечаю тебе тем же, — Лукашевич отошел. — Только если это будет выходить за рамки приличия, ты типа тотально предупреди. — Хорошо, предупрежу, — Гилберт еле-еле сел. Феликс ждал и внимательно смотрел на друга, готовый в любой момент помочь ему. — Нельзя так падать, ох нельзя, — вздохнул Гилберт и пересел на кровать. — Не подашь футболку? Блондин передал ему чистую майку темно-синего цвета и замер, глядя на прекрасный контраст темно-синего материала с белыми волосами, и как на их фоне выразительно светятся красные глаза. — Феликс? Ты чего? — Гилберт усадил его рядом, взяв его руки в свои. — Тебе тотально идет этот цвет, — Лукашевич не мог отвести взгляд. — Ты редко надеваешь парадную форму, а потому в ней тебя я почти не видел, но тотально уверен, что просто тотально прекрасно тебе идет... снег на море. — Спасибо. Редко кто восхищается моей внешностью, — Гилберт поцеловал его в кончик носа. — Ты-то сможешь идти? — А мне-то что, со мной все в порядке, — усмехнулся блондин. — У тебя потрясающая внешность. Все ею восхищаются, просто не говорят, потому что тотально теряют дар речи и не могут подобрать нужных слов! — От тотального испуга, — спокойно проговорил Гилберт. — Конечно испуг! В жизни подобной красоты больше не сыщешь! Ты такой единственный и неповторимый! Гилберт прижал Лукашевича к себе — Спасибо, солнышко. — Не за что, — улыбнулся Феликс. — А теперь идем к Яо, а то он опять тотально заждался нас. — Я падал, так что спишем все на меня, — улыбнулся Гилберт. — Спишем на Янка и долгий телефонный треп. Они вышли в коридор. Гилберт нажал на кнопку перед тем как выйти.