Великая жертва

Около лестницы они встретились с Мэтью и Хенриком, которые, судя по всему, направлялись к своему врачу. — Доброе утро! — счастливо поздоровался Мэтью. Похоже, он был единственным, кому ни вчера, ни сегодня не достались отчитывания и профилактические беседы по воспитанию. — Доброе. Ведешь к Тиму? Молодец, — Гилберт улыбнулся. — Да, — кивнул парень. — Просто на обследование. У меня процедуры в два. — Правильно заботься о ближнем и воздастся тебе, — Гилберт подмигнул. — Идем, Фел, а то спина начинает болеть. — А ты еще к мозгоправу тотально собирался, — покачал головой Лукашевич. — Значит всей едой для пикника я буду заниматься тотально сам. — Я тоже хочу! — Гилберт протестующе посмотрел на Феликса. — Сейчас доктор сам скажет, чего ты хочешь, а чего нет, — парировал блондин. Тот вздохнул. — Знаю я доктора... Уложит в постель и будет ставить пиявки. — Давай так. Я приготовлю все, кроме мариновки мяса, и если через часа два-три тебе тотально полегчает, то шашлыки типа будут твоей задачей, идет? — Лукашевич выжидательно посмотрел на друга. — Хорошо, — Гилберт вздохнул. Вот только ушиба спины ему и не хватало. — Но если нет, — вновь заговорил Феликс, — я сделаю все сам. — Там Франциск приедет, это тоже что и Аличе, только без диплома, — Гилберт вздохнул, — он поможет. — Либо ты, либо никто, — отрезал Феликс. — Хорошо, хорошо, я понял, — Гилберт вздохнул и открыл двери кабинета Яо. Врач, не отрываясь от заполнения документов и не поднимая головы, знал, кто пришел, и поэтому просто кивнул в сторону стула около кушетки, на котором оставляли одежду. Лукашевич прислушался: тихие голоса на улице подхватывались ветром и доносились в кабинет через открытое окно. Блондин облегченно выдохнул. Гилберт стал раздеваться, на спине алели синяки. — А ты еще тотально паниковал из-за моих ладошек, — Феликс в ужасе смотрел на его спину. — Да ничего страшного, — Гилберт поежился. — С ними да, но не с тобой! — чем дольше Лукашевич смотрел на синяки, тем ярче вспоминал увечья Толиса. Поэтому он отвернулся к окну. Яо подошел к кушетке. — Да уж у тебя тут синяк на всю спину, давай-ка на рентген. — Так вот, что это за железная дверь напротив, — блондин, как мог, помогал Гилберту подняться. Гилберт пошел туда. — Переломов и трещин нет, но ушиб сильный, — Яо вывел его. Феликс, ждущий их под дверью, не знал, радоваться ли, что все не так уж и плохо, или жалеть Байльшмидта и сочувствовать ему, что все же ему сильно досталось. — Я думаю к понедельнику вылечим, — улыбнулся Яо. — Значит все выходные Гил типа будет валяться в постели? — Лукашевич всем сердцем хотел быть неправым. — Нет, но тяжелое поднимать нельзя, — Яо подал блондину мазь. — Мазать каждые два часа. Феликс кивнул. — Значит все можно, кроме как носить тяжелое? Или есть типа еще запреты? — Падать запрещено, а так пусть делает что хочет, — Яо улыбнулся, — но ближайшие два часа пусть лежит. — Нормально. Время тотально позволяет, — Лукашевич подал Гилберту футболку. Тот надел ее. — Вот же блин... — опечалился альбинос. — Не расстраивайся. Когда ты отлежишься, у нас еще будет часа три до приезда гостей. Ты успеешь, — поддержал раскисшего друга блондин. — Спасибо, Феликс, — Гилберт его обнял, — ты побудешь со мной? — А как же еда для пикника? Сам же типа меня оклеймил шеф-поваром, — растерянно и неуверенно пролепетал Феликс. — Я про эти два часа. А потом будем готовить, — Гилберт снова обнял Феликса. — Хорошо. Надеюсь мы все успеем, — Лукашевич согласился. — Успеем, Франциск приедет раньше других. Он не желает оставлять нас без своего коронного блюда. — Тогда он шеф-повар, а не я. Блондин первым зашёл в комнату и стал обустраивать подушки и одеяла на кровати так, чтобы Гилберту было удобно и ничего не мешало. — Он сладкое готовит. Все остальное мы, — Гилберт лег поморщившись. Феликс задрал ему майку, налил на руку мазь и, едва касаясь кожи, стал мазать синяк. Чуть ли не каждую секунду он замирал и обеспокоенно спрашивал: — Больно? — Нет, ты делаешь очень ласково и приятно. — Это потому что на мне перчатки, — блондин замазал весь синяк, вплоть до мало-заметных желтоватых границ. — Спасибо. Ложись рядом, что ли. У нас есть два часа, мы можем поговорить Лукашевич послушался. — О чем ты хочешь поговорить? — полюбопытствовал Феликс. — Не знаю. Спрашивай, предлагай, ты ведь тоже участник. Блондин нахмурился, а потом, сделав что-то на подобие мостика, посмотрел вниз головой на фотографии. — Как давно вы типа посещаете столько карнавалов и маскарадов? — он поспешил тут же пояснить: — Здесь, у Элизабет в кабинете, у тебя в кабинете на полке и в квартире на стенах куча фотографий вашей компании в нарядах, и все тотально разные, ни один не повторяется. — Было время мы сами их делали, сейчас их проще купить. Начали мы с седьмого класса, это ведь здорово быть кем-то другим и оставаться собой, — Гилберт улыбнулся переворачиваясь на бок. — А были ли у вас костюмы что-то типа вроде военных форм? — У меня был рыцарский, у Франциска мушкетерский, Тони конкистадор, Элизабет один раз была в гимнастерке второй мировой войны, а что? — Только у Элизабет был костюм с мировой? — Да, у меня была идея сделать форму вафен СС, но как-то не заладилось. — Те костюмы, что в мастерской для примера на манекенах висят — это ваши? — продолжал любопытствовать Лукашевич. — Да, а что? — Гилберт улыбнулся. — Тотально извини за прямоту, но по сравнению с ними мои аппликации тотально дилетантские. — А ты думаешь у нас всегда такие костюмы были? Нет, солнышко, первые были такие же как твои, — Гилберт погладил его руку. — Так то первые, — протянул Феликс. — А я тотально вообще не совершенствуюсь. Наоборот. Деградирую. — Разве? А может у тебя призвание к миниатюрным костюмам? Посмотри на Прушу, — Гилберт взял гаджет и пролистал фото. — У нас уже больше трех тысяч подписчиков. — Говоря "у нас" ты имеешь в виду Пруберда и себя? — Лукашевич одним глазом посмотрел в экран планшета. — Знаешь, может ты и прав. Самым первым моим рукоделием была тряпка с круглой дыркой в центре и обмотанная нитками на талии у куклы. — Нет, я имею ввиду нас всех. Внимательно смотри группу. — Куда смотреть? — блондин подвинулся ближе. — Я кроме как переписываться в групповых беседах больше ничего не умею. Для всего другого нужен хороший интернет, который сука дорогой и не факт, что словится. — Вот, справа тут отображаются все члены группы, фотоальбомы, контакты и прочая статистика. — Тотально круто, — усмехнулся Феликс. — Пруберд тотально популярен среди дам. — И каждая пищит от его нарядов, — Гилберт листал комментарии. — Не каждая, — Лукашевич остановил его. — Кто-то тотально заливает о жестоком обращении с животными. — И такие будут... О, смотри, ее уже заклевали. А что у него на сегодня? — Сейчас, — блондин взял свой телефон и отправил Гилберту фото кенара. Тот был в белом кимоно и черном поясе, стоял на одной ноге, расправив крылья, и грозно с вызовом смотрел в объектив. Однако от этого он выглядел умиленно. — Так, давай придумаем подпись к фото. Есть предложения? — Гилберт положил голову на плечо Феликса. — Без понятия, — Феликс повел свободным плечом. — "Ученики не понимали стиль феникса, пока сенсей не показал им все досконально"? — А давай, — Гилберт написал и, прикрепив фото, выложил в инстаграмм. — О, нам пришло сообщение, читаем? — Давай, — зеленые глаза загорелись любопытством. "Уважаемые администраторы, предлагаем вам сотрудничество. Мы производим птичий корм для разных пернатых и хотели бы разместить рекламный пост в вашей группе, скажем за 500 рублей в месяц." — Лицензии? — Лукашевич приподнялся и окликнул птицу: — Пруберд, хочешь быть лицом съестной продукции? Тот слетел к блондину, услышав свое имя. — Думаю, он против не будет, если мы разместим раз в сутки рекламу его любимого корма, — Гилберт улыбнулся. — Тем более, что мы будем получать часть его стоимости. Это крутой бизнес, — усмехнулся блондин. — Хорошо, но тогда нам придется постить Прушеньку больше чем один раз в день, и не только его, но и вообще о канарейках. — Я столько костюмов не нашью, чтоб на каждый день по два-три приходилось, — ошарашенно покачал головой Феликс. — А канарейки же в диком уголке типа должны быть. — А столько и не нужно. Костюм может быть один, а вот его придется пощелкать. — Вот только кто этим заниматься будет, если мы тотально работаем? — Феликс погладил птица. — А после работы и будем, или видеокамеру включим, пусть снимает, а вечером вырежем, — предложил Байльшмидт — Призраки ведь отражаются на фотках и видео. Получится, что Сильвия тоже станет тотальным героем этой не скрытой камеры. — Ну мы ее можем и не брать. Если дама против. Лукашевич вопросительно посмотрел на кошку, лениво разлегшуюся на изножье кровати. Та с царственным видом смотрела на них, медленно перетекая ближе. — Думаю, она согласна, — улыбнулся блондин.— Тем более типа дружба между птичкой и кошкой это тотально классно! А если еще рассказать предысторию о том, что все началось с их межвидовой борьбы и переросло в дружбу, то их фанаты тотально умилятся! — Ага, и потом придет хмырь кабыздошный и Пруше свернет шею за компанию со мной... — Гилберт вдруг сделался пессимистичным. — Прости, что? — спросил ошарашенный Феликс. — Не бери в голову, лезет всякая дрянь, наверное из-за спины, — Гилберт вздохнул. — Может вместо того, чтобы болтать, тебе лучше поспать часок? — предложил Феликс. — Итак проснулся в выходной тотально рано, получил травму и еще мучаешься. Тебе надо отдохнуть. Я буду тотально рядом, не переживай. — Наверное, спасибо, — Гилберт прикрыл глаза. Лукашевич тихо и незаметно забрал планшет, укрыл Байльшмидта одеялом, поправил подушки и, взяв с тумбы книжку, сел в кресло. — Куда ты убежал? — Гилберт зевнул и вырубился. "Не хочу создавать дискомфорт" На всякий случай потянувшись за телефоном Гилберта, он поставил его на беззвучный, и, пока читал молитвы, а затем и свою книжку о лошадях, изредка поглядывал на него, ожидая сообщений или входящих звонков от друзей Гила.