Великая жертва

— Ловино?!!! — Антонио еле его поймал. Сидя под сосной в еще более удаленной ото всех корпусов части санатория, Варгас, рыдая в плечо Антонио, прерывисто заговорил срывающимся голосом: — Пять... шесть кусков твоего мыла сожру, лишь бы меня не застрелил тот монстр из пистолета без магазина!!! — Ты понимаешь, что сам его спровоцировал? Ты в курсе, что его прошлое известно всем и тем более тому фиалковоглазому парню, что пришел сюда впервые? Ничего, что тебя предупреждали? — Антонио его гладил. — И скажи спасибо, что тот вампир был увлечен экзорцистом, иначе ты был бы уже трупом. Гилберт не из тех, с кем можно и стоит шутить. Он может убить не моргнув глазом, а может встать на твою защиту закрыв грудью. Имей это ввиду. Шатен усадил его на колени и стал баюкать. — Он один из немногих, кто ушел от китайской мафии, забрав с собой всех и всё, что захотел. — Так пусть бы и помалкивал, если больше не в мафии. Тупица, думает раз от узкоглазых смог отвертеться, то теперь можно считать всех остальных даунами и манипулировать ими. Я тоже его предупреждал. Я всех и не раз предупреждал, что перечить мне нельзя. Но нет, блять, он у нас типа вообще исключение! Не помню я, чтобы делал ему поблажки. Если простил первые десять раз, то это не значит, что мной можно управлять и посылать меня за пивом каждый раз, когда припрет... Или ты хочешь отдать ему свое почетное место? — делая лирическое отступление спросил Ловино. — Хочешь отказаться от такой чести, как контроль над боссом? Кстати, уже семь. — Ловино, а сложно его не трогать? Он попросил о помощи, но это не значит, что ему можно хамить. — Если бы не стал меня держать за идиота и указывать мне, что делать, ничего бы не было. — Успокойся, у него нервы на большом пределе, — Карьедо его обнял. — Все будет хорошо. — Пусть засунет свои нервы себе, — устало вздохнул Варгас. — Я заставлю его заплатить за этот позор. Антонио повернул его к себе. — Не трогай его, иначе тебя закопают. — Я найду другой способ, — заверил Ловино, глядя Карьедо в глаза. — Не трогая его. — И тем более не трогай близких, он за них порвет. — Никого я трогать не собираюсь. Просто мне интересно узнать о них побольше, — хитро оскалился Варгас. — Узнать того, чего он сам не знает. — Попробуй, начни пожалуй с Элизабет, они знакомы двадцать лет. — Я сам выберу, — отказался Ловино. — Напрасно, а знаешь почему? Потому что звездюли от сестры намного безопасней взвода ФСБ, десанта и прочих спец служб, которые появятся на нашем пороге, едва ты начнешь копать про него и близких. Я не смогу тебя защитить, родной. Не в этот раз, — Антонио повел его обратно. — Постарайся с ним не пересекаться сегодня. — Тогда я пойду в дом, жрать мыло, — Варгас отошел от него. — А ты продолжай с ними развлекаться. Бросив это, Ловино пошел другой дорогой к заказанному ими коттеджу. Антонио прижал его к себе догнав. — Успокойся уже. А то я позову успокоить тебя Франциска, хочешь? — Я всего лишь выполняю твою просьбу: не буду пересекаться с твоим лучшим другом. А лучший способ не пересекаться — уйти одному из нас, — итальянец вырвался из объятий. — Иди и обрадуй его. Пускай кипятком ссыт от радости, что я отступил. А если надумаешь позвать этого инкуба-суккуба с вечным недотрахом, то можешь сразу собирать вещи и переезжать жить на крышу на месяц. Со злости, но не сильно пнув Антонио по коленке, он побежал к корпусам. Однако его вновь отловили и на этот раз не Антонио. — Значит так, маленькое злобное существо, пора меняться. — Его окунули в ближайший фонтан, в парке их было пять. — Запоминай! Нельзя обижать тех, кто тебе дорог! Повтори! Варгас долго и сильно отплевывался, кашлял, сморкался и восстанавливал дыхание. Кое-как разлепив глаза, он посмотрел на еще одного учителя. — Ты будешь повторять или тебя макнуть на подольше?! — Призрачный силуэт старика потянулся костлявой рукой к Варгасу. Ловино узнал в нем покойного дедушку Гая. Хоть тот всю жизнь имел прекрасное мускулистое тело, его правая рука была протезирована. И сейчас она ярко выбивалась из всего его полупрозрачного тела. К удивлению самого Ловино, он даже не испугался. — Нельзя обижать тех, кто тебе дорог, — повторил он, опустив голову на миллиметр от водной глади. — Ты, малыш, переступаешь рамки дозволенного! Прислушайся к голосу своего... гм... друга, — призрак посмотрел сурово на него. — Что нельзя делать? — Нельзя никого обижать. Особенно самых дорогих людей, — Ловино рассматривал свое отражение и ему отчего-то дико захотелось утопиться. — Ты понял это? — его резко подняли. — Я знаю это, — отозвался парень. — Я опущусь до твоего уровня и не стану бросать на произвол одного и давать предпочтения другому, и при этом нагло врать обоим. Если я тебе не дорог, нужно было так сразу сказать, тогда мне не было бы так больно! Призрак усмехнулся. — Ты не ответил на мой вопрос, ты понял это?! — Понял! — крикнул Варгас. — А тебе как обычно лишь бы меня повоспитывать тогда, когда за тебя все уже было сделано. Каким был, таким и остался. — Не огрызайся со старшими! Понял?! — Так точно, — прохрипел Ловино сорванным голосом и практически не имея доступа к кислороду из-за сильной руки, сжимающей его за воротник. — Ты понял меня?!! — призрак, невидимый для Антонио, вздрогнул, когда тот подскочил к Ловино. — Ловино! — Карьедо буквально его подхватил на руки. Призрак исчез. — Ты чего удумал?!!! С ума сошел? Ты из-за каждого разногласия со мной топиться теперь будешь?! Парня прижали к себе, согревая и защищая от ветра. — Ни на минуту одного оставить нельзя. Не смей топиться! — Понял, — то ли дедушке, то ли Карьедо, кивнул Ловино. — Господи, простынешь ведь... — Антонио снял с себя пиджак и, закутав Варгаса, понес его в домик. Небольшой домик с огромными панорамными окнами встретил теплом, тишиной и уютом. Сняв туфли, Карьедо понес его в ванную, раздел и включил теплую воду. — Ловино, прости, что накричал на тебя. — Антонио, — Варгас редко называл его по имени. Сейчас он выглядел настолько расстроенным и подавленным, что походил на обиженного ребенка. — Прости за коленку. И, пожалуйста, оставь меня одного. Я хочу побыть один. Я справлюсь со всем сам. — Иногда это плохая идея... — тот сел рядом. — Я ни о чем не буду спрашивать и ни о чем не хочу знать. Иногда достаточно, что б тебя просто пожалели и, укутав в одеяло, кормили вкусняшками, смотря твое любимое кино. Так и поступим, если, конечно, ты не против, а могу оставить тебя одного. Только от этого тоскливей станет, я знаю. — Там веселее. Там твои лучшие друзья. Они никогда не кричали на тебя, не били, не запирали в подвалах и на чердаках, не выкидывали из дому. В конце концов их больше, и ты им там нужнее. Они ведь никогда не говорили тебе, что ты им не нужен, — у него закончились доводы, и Варгас взял мыло и откусил от него небольшой кусок. — А вообще сегодня выходной, так что сам решай, куда пойдешь и с кем останешься. Антонио отобрал мыло. — Хватит. Да, они мои друзья. Но ты для меня важнее. — Выкинув мыло в мусорку, он стал мыть Ловино. — Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Мне нравится твой взбалмошный характер, только мыло больше не ешь. — Значит ограничение по сквернословию снимается? — удивленно посмотрел на него Ловино. — И что? Возвращаемся к резинкам? Или к копилке? — Нет, ограничения снимаются, сам себя контролируй, — Антонио смыл с него пену и, взяв полотенце, предложил ему вылазить. — Вообще-то это и в твоих интересах, — Ловино вышел из ванны. — Это ведь тебе мой грязный рот не нравится. — Знаешь, а вот конкретно с сегодняшнего дня мне тотально пофиг, — Антонио его вытер и, укутав в халат, понес на диван. На столе стоял горячий шоколад и зефир. — Ну-с, что мы будем смотреть? — Мне плевать, — коротко ответил Варгас. — Сам предложил, сам и выкручивайся. Не долго думая, он поставил крестного отца и, сев рядом, подал кружку Ловино. Ловино чисто на автомате пил шоколад и ел зефир, глядя куда-то сквозь экран, будто находясь в другом мире. Несмотря на то, что Антонио выразил свое желание остаться, Варгас, как и хотел, был один. Антонио его не тревожил, прекрасно понимая, что то, что он видел, просто так не происходило. Он остался, что б Варгас не наделал глупостей.