Великая жертва

Даже от возможных аванса и премии строители отказались, решив переждать дождь в здании. В сквере не было ни души, кроме пары, стоящей около кедра. Гилберт погладил ствол и прижал к себе Феликса. — Знаешь, не смотря на всё происходящее, я счастлив. — Он улыбнулся. Лукашевич чуть наклонил зонтик, так как от ветра дождь стал косым. — Это тотально хорошо. Счастье тебе типа идет больше печали. Гилберт его обнял. — Идем к белочкам? — Пошли. А то тотально промокнем. Зонтик зонтиком, но типа на него особо полагаться не стоит. Гилберт подхватил его на руки и понес в здание. — Не знаешь, куда их поселили? — Предупреждать надо! — воскликнул блондин, покраснев. — Типа в глаз захотел зонтом получить?! Я типа мог его и не убрать... — он нахмурился и отвернулся. — В зимнем саду. Мы же сами им теремки выбрали в качестве домика. У тебя тотальный склероз? — Да, а еще маразм, психоз, и вообще я тотальный псих. — А я шизофреник и параноик, приятно познакомиться. Общество анонимных сумасшедших объявляется открытым. Гилберт рассмеялся, опуская его в здании. — Разуваемся? — Конечно. Ты же не пойдешь в грязных ботинках по чистому полу. Или от дворника тотально влетело, так теперь и от уборщика типа захотелось? — Нет, тем более, что полы мыл как раз ты. — Гил скинул ботинки и снял куртку. — Так это тотально давно было. Два дня назад. После этого кто-то же тоже должен был типа еще раз полы мыть, — Феликс повторил за ним. — А даже если и так, ты меня типа не боишься что ли? — Нет, но уважаю тебя и твой труд... О, тапки! — надев их, он пошел с Феликсом к белочкам. — Вот сделаю костюм уборщицы, типа голубой халат и косынка в цветочек, сострою кривую и злую мину, — Лукашевич стал кривляться, и аки бабка причитать что-то на вроде: "ходят по помытому. Ни стыда, ни совести. Хульганье!". А потом выпрямился и продолжил своим привычным тоном. — Тогда у тебя уж точно душа тотально в пятки уйдёт. — Нет, не уйдет. Скорее встанет кое-что другое... — захихикал Гилберт. — И тогда душа уйдет в пятки у тебя. — Ну у тебя и фетиши, — скривился блондин. — Хотя лучшая награда для актера — признание зрителя и его искренний восторг... но я типа по профессии не актер, увы. — Это не фетиш. Это обтягивающий халатик. — Где ты видел уборщиц в обтягивающем халате? — не понял блондин. — Я же типа не медсестрой наряжаться буду. — Ой, молчи, молчи, а то совсем разгорячусь. Но Феликс не затыкался. — Хотя типа и медсестры чаще надевают брючной костюм, чем халаты. Да и юбки пани в соседнем отделе не очень уж и обтягивающие. — Неее, наши дамочки и их костюмы меня не возбуждают... — Гилберт открыл двери в оранжерею. — Я это уже типа понял, — отмахнулся Лукашевич, смело идя мимо горшков и вазонов с растениями к деревянным теремкам. Хвостатые, едва его увидели, тут же перебрались к нему. — Рыжики. Все целы? - поинтересовался Гил. — Тотально да. Ровно восемь, — кивнул блондин. — Я несколько дней подряд приходил к кедру, и сосчитал их всех. Да и в дупле, и на верхних ветках тотально никого не было в тот вечер. — Ты молодец. Герой мой! — Гилберт его обнял и был тут же оцарапан и покусан. — Ой! Ревнуют. — Нет, ты ей своими объятьями хвост типа прижал, — погладил рыжего грызуна Лукашевич. — Не хочу думать о том, что у таких ангельских существ может быть такое тотально ужасное чувство, как ревность. — Ой, простите, прелестное создание, — альбинос погладил белку и подал пакетик с орешками. Та его сразу простила и не повременила полакомиться орешками и поделиться с подружками. — Милые создания, — Гилберт подал второй пакет Феликсу. — Как думаешь, помогут они восстановить кедр? — Ты ведь говорил, что кедр стал волшебным, когда они на нем поселились. Может они типа не утратили своего волшебства? — Надеюсь на это. Люблю пухлявеньких, — Гилберт подал им еще орешков. — Чем потом займемся? Он облокотился на стену, слегка поморщившись. — Потом опять тебе помажем синяк. А дальше придумается. Может ты типа еще порисуешь, или мы сходим с Толису. Он тотально всегда рад меня видеть. А можем еще потом сходить на вечер кино. Я тотально вообще в главной гостиной еще не был. — Тогда мы идем пока в комнату, кофе закажем с мороженкой. — Тотальная мысль! — обрадовался блондин. — Клубнику возьмем и я тебя порисую, можно? — Гилберт повел его в комнату. — Да, почему нет. Ты красиво рисуешь, — Феликс согласился. — Только типа не выдирай листы из альбома. Мы ведь типа будем жить вместе, так что смысла вырывать рисунки и отдавать их мне тотально нет. — Хорошо, солнце мое, не буду. — Гилберт, открыв двери, пропустил его в комнату. По ней живописно кружили перья из подушек, а Сильвия и Пруберд зарылись в них как в сугробы. — Твою ж дивизию в перехлест через корыто!!! — Тише, не кипятись. Это тотально нормальные развлечения у животных. Ты покупал Пруберду какие-нибудь игрушки? — Феликс пошел к шкафу за метлой. — Вон веревочка висит. Зеркало, мелок витаминный... — Гилберт сел на кровать. — Эх, киса... — А кошке почему ничего не купил? Она пусть и призрак, но типа с инстинктами, — Лукашевич сметал перья и прочий мусор в совок. — Не подумал. Прости, Сильвия. Куплю завтра. — Гилберт тоже стал убирать. — Нам нужны подушки? — Было бы кстати. Без подушек спать тотально не комфортно, — блондин заглянул под кровать посмотреть, не занесло ли перья и туда. Но там все было чисто. Гилберт уже звонил кастеляну. До его прихода они успели все убрать. В этом им помогли и сами проказники. Было умильно наблюдать, как Пруберд таскал по одному перышку. А Сильвия пыталась замести их хвостом, правда почему-то под кровать. Феликс только раза с седьмого смог уговорить ее мести к совку. Найдя пустой пакет-майку с логотипом книжного магазина, они смели весь мусор туда. — Может типа не выкидывать это? Тотально хороший материал, — он помял пакет. — Мягкий и упругий. Или из такой тотально огроменной кучи перьев можно и гуся слепить! — Можно и не выкидывать. Можно сделать новые подушки. — Гилберт еле разогнулся. — Надо мазать спину и заказывать вкусняшки. А если не секрет, о чем вы болтали? — Типа все началось с Наты. Франциск тотально расспрашивал про нее все то, что интересно было. Однако мне типа показалось, что он тотально несерьёзен и уже остыл к этой типа идее. Потом он спросил, есть ли к нему какие-то вопросы. Иван спросил о тебе, типа сколько языков ты знаешь, а потом спросил про Ловино. Тогда Франциск обиделся, типа он хотел, чтобы про него что-то спросили, а не про его друзей. — Нууу, это он может... — Гилберт улыбнулся. — А что Ваня? — Ничего интересного, — отмахнулся блондин. — Кстати, а почему ты его то по уставу тотально величаешь, то будто он твой кореш, то типа старый друг? — Не могу определиться с его статусом, а что? — Гилберт улыбнулся. Им принесли подушки. — Выбирай любую. Феликс, не раздумывая, взял розовую и темно-синюю подушки. Гилберт засмеялся. — Хорошо, — он положил подушки в изголовье. — Ну что, мороженое и кофе? — Типа конечно, — радостно кивнул Лукашевич. Гилберт заказал все и лежал теперь на кровати. Блондин принялся лечить его синяк. — Он типа стал еще меньше! — радостно заявил он. — Но меньше болеть не стал, — Гилберт блаженствовал. — Если о нем не думать, он тотально обидится и не будет болеть, — посоветовал Феликс. — Теперь я типа понимаю Яо. Делать массажи и типа другие процедуры тотально сложно. — Это да. Но я не могу сам его помазать. Прости. — Гилберт оглянулся. — За что? Ты типа ну совсем тотально не виноват, — блондин убрал тюбик. Гилберт улыбнулся. — Подожди пока типа впитается, — Лукашевич пошел в ванную. — А то на спине пятна тотально остаются. — Хорошо, полежу. — Гилберт прикрыл глаза. Феликс вымыл руки. Мазь была чересчур густая и попала под ногти. Вздохнув, Лукашевич достал из шкафчика маникюрный набор и сел на кровать. — Сооолнышко! — Гилберт его обнял. — Спокойно, без резких движений! — блондин вытянул руку с ножницами подальше от Байльшмидта. — Что с тобой сегодня? С самого утра нарываешься. — Не нарываюсь... — Гил, уткнувшись в него, задремал. Феликс заерзал, поправляя уснувшего на его спине друга. Класть его обратно на кровать смысла не было, ведь Гилберт утащит вместе с собой и Лукашевича. А приводить в порядок ногти в положении лёжа тотально сложно. Голову альбиноса он положил на левое плечо, дабы она не загораживала и без того неяркий естественный свет. Гилберт улыбался во сне. Когда Феликс закончил и захотел все убрать, то не смог дотянуться до косметички, не потревожив Байльшмидта. Однако Пруберд вызвался помочь и убрал все инструменты в черную сумочку. Лукашевич немо поблагодарил его и взял с тумбы альбом. Гилберт сполз к нему на колени. Лукашевич заботливо поправил ему футболку, а, потрогав руки, еще и укрыл покрывалом. Он продолжал рассматривать рисунки и считать, сколько же листов было вырвано. Гилберт зевнул и потерся о колени. Феликс машинально стал гладить его по волосам, словно кота. Но потом, одумавшись, смущенно покраснел и обернулся к Сильвии, одним взглядом спрашивая, не кусала ли она Гилберта, иначе как объяснить то, что он ведет себя как кот. Но тот едва не мурлыкал, лишь сильнее обняв. — Ты типа прикалываешься? — тихо спросил у него Лукашевич, но ответа не получил. — Типа если что, лоток сам тотально выносить будешь. — Я на унитаз схожу. Гладь! — он вновь потерся. — Холера, ладно, а то я уже думал, что сейчас тотально шерстью покроешься, — рассмеялся блондин, почесывая Байльшмидта за ухом. — У тебя такие нежные руки... — Гилберт улыбался. — Детский крем тотально творит чудеса, — ответил улыбкой Феликс. — Я типа слежу за собой и все такое. Однако многим это кажется тотально странным и глупо смешным. — Ничего смешного. Это безумно мило, и потом, что плохого в стремлении хорошо выглядеть? — альбинос гладил его руку пальцами. — Тотально ничего. Но некоторые считают это зашкваром, — фыркнул Лукашевич. — Типа считают, что мыться раз в месяц и носить полгода одну и тоже одежду, пропитанную потом — истинное проявление брутальности, а вовсе не тупости и свинства. И без того бледный Байльшмидт стал почти зеленым. — Фуууу, мерзость... — Еще типа какая, — кивнул блондин. — Но это типа все их тотальные придирки, пустые разговоры и тотальный дефицит аргументов. А я тотальный чемпион по пустой болтовне, но типа с доказательствами, так что они от меня быстро отставали. — Ты солнечное чудо. А они мерзкие, вонючие твари. — Гилберт лежал на коленях Лукашевича и был счастлив. Все проблемы, дела, призраки и прочий мир сейчас для него не существовали. — Они просто типа были детьми, — не согласился Феликс. — Словно диктофон повторяли все, что сказал или сделал кто-то постарше. Тотальный конформизм — он типа везде такой тотальный. — Это плохие дети, хотя дети, пожалуй, самые злые и циничные существа, в большинстве своем. Обидеть слабого, обозвать не такого как все... Проходили. — Гилберт вновь уткнулся в коленки любимого. — "И так будет продолжаться, пока дети веселы, бесхитростны и бессердечны", — процитировал Феликс. — Да, не вкусная тема. Кстати, а что с нашим мороженным?! — вспомнил альбинос. — Кофе я так понимаю новый нужно заказывать. — Придется, — развел руки в стороны Лукашевич. — Типа не моя вина, что тебя сморило, когда я просил типа просто подождать, пока впитается мазь, а я был тотально занят ногтями. — Ну и ладно, заодно закажем еще мороженное. Эй, господа, мороженого не желаете? — обратился он к зверью. Те тут же перебрались поближе к людям, внимательно глядя на на них. Гилберт поставил плошки перед ними, позволяя полакомиться сладостью. Через минут десять им принесли новый кофе. Угрюмый вид работника явно показывал, что ему не очень-то по нраву бегать второй раз под дождем с тем же заказом к той же комнате. Однако тысячная купюра чаевых подняла ему настроение.