Великая жертва

Гилберт сел смотреть дела и, открыв первое о похищении, замер. Хоть у девушки с фото были длинные темные волосы, ее взгляд Гилберт узнал бы из тысячи. Ну и конечно то, что ее дело было сшито вместе с делом ребёнка, которого любезно приютил дом Стефана, не оставляло никаких сомнений. Девушке, судя по дате рождения, едва исполнилось двадцать. В последний раз ее видели почти год назад, а в полицию обратился какой-то молодой человек, вроде как ее жених, вернувшийся с учебы из-за границы (по иронии судьбы — Германии) несколько дней назад. О мальчике же было гораздо меньше информации, и это заявление в розыск подал тот же парень. — По крайней мере теперь у нас есть шанс выцепить ее легально, — улыбнулся Гилберт. — Так, а что у нас дальше? Хулиганство или мошенничество? Он перевернул папки лицевой стороной к столешнице, закрыл глаза, перемешал и ткнул наугад. — Так, что тут у нас? Нападение на пару. Отняли телефон, деньги... Ну как-то даже неинтересно. Гилберт вытянул все заявления, сортируя их по важности, интересности и по адресам. Через полчаса после этого бесполезного, но успокаивающего бумажного солитера Гилберта отвлекла СМС, но совсем не от Феликса. "Твой Гольф будет на стоянке в полдень. Так что не спеши тратить денежки на общественный транспорт. Потратить их лучше в нашем санатории, это куда полезней х)" "Я итак тебе сделал кассу! Поимей совесть, иначе она поимеет тебя (:" Гилберт отписался, а потом удивленно посмотрел на сложившиеся в ряд заявления. Нападающие были одинаково охарактеризованы и очень напоминали Хмыря. — Так, а что они брали помимо денег и телефонов? — Гилберт стал сверять списки. Попытка Брагинского отвлечь Гила от основного дела постепенно проваливалась. Байльшмидт посмотрел на адреса нападений и мысленно провел между ними линии и параллели. Взяв папку он пошел к начальству. — Можно? — Гилберт заглянул в кабинет. — Ты уже все раскрыл? — изумился Брагинский. — Мог бы на недельку растянуть. — Пропавшая девушка и мальчик — это проститутка и ее брат, нападение на граждан — это дело рук сектантов, уж больно экзотические наборы. Ножи для бумаг, карты таро, свечи... — Гилберт вздохнул и сел на стул. — Значит ничего, кроме мечей и кинжалов они сами не купили? Решили пойти по легкому пути... — Иван потер переносицу. — Ох, влетит им по полной... — Да уж, вот так и накапливается срок на пожизненное. — Гилберт опустил голову на руки. — Отдохнул и отвлекся. — Мда, неловко вышло, — почесал затылок Иван. — Хотел как лучше, а получилось как всегда. Ты можешь мне внятно сказать, что тебе такого поручить, чтобы к твоему делу это никаким боком не шилось? — У меня такое ощущение, что мне сейчас чего ни дай — прилипнет все к этой мерзости. — Гилберт вздохнул. — А что насчет мошенников? Тоже они? — Брагинский постучал пальцами по столу. — Нет, больше похоже на директора фабрики. — Гилберт потер виски. — Да твою ж, — чертыхнулся Брагинский. — И что же ты намерен делать, если из всего это ты ничего не будешь делать еще полторы недели? — Ну почему же ничего? — Гилберт улыбнулся. — Опрошу потерпевших. Проанализирую их рассказы и попробую захлопнуть ловушку. — Только распланируй все приемы. Помни, что у тебя еще важный гость сегодня. — Хорошо, и терпилы начнутся завтра. — альбинос забрал папки. — Иди, отвлекайся, — Брагинский поспешил послать подчиненного работать. — Потом в конце дня в письменной форме мне все расскажешь. — Любишь ты эпистолярный жанр, спасу нет... — Гилберт вздохнул. — Этого требует твоя работа, ничего не могу поделать, — пожал плечами Иван. — Так зачем письменно рассказывать? — У тебя это хорошо получается. — Издеваешься, да? — Байльшмидт покраснел. — Ушел я. Гилберт поспешил уйти. Едва он зашел в свой кабинет, стал фантазировать, как его изменить, когда они с Феликсом будут работать вместе. Но почему-то именно сейчас фантазия отказывала. Ничего кроме розовых стен не фантазировалось. "Мне нужно на съемную квартиру, Яо на сутки меня отпустил :(. Ночь сказок будет завтра. Эльза меня довезет." Все складывалось удачно. Гилберту ведь тоже надо было на сутки побыть в другом месте. — Привет, зубастик. — Гил набрал Стефана. — Неужто ты передумал насссчет сссегодня и решил заранее позвонить? — полюбопытствовал Калиш. — Как раз спешу сообщить, что буду раньше. Как дитё? — Ему намного лучше. Играет ссс Тубриком, — Стефан усмехнулся. — Пришлосссь эту тварюгу досссыта накормить сссвежим мясссом, дабы ничего нашему маленькому госсстью не отгрыз. — И как играет? Не обижает его мелкий? — Неосссознанно, но понимает, раз сссобачка рычит, значит ему не нравятссся "потягушки за ушки" и "тапки на хвоссстик и лапки"... Я бы сссказал, что тоже хлопотный ссспиногрыз. Но управляемей предыдущего отморозка, — от воспоминаний об Альфреде, Стефан раздраженно вздохнул. — Я не жалую детей и дураков. Единссственное исссключение я сссделал для Лукаса. Он ни в коем ссслучае не дурак и ссстарается быть взроссслым. — Знаешь, малыш больше года провел в подвале. Я думаю, что то, что он понимает чужую боль о многом говорит. Я его завтра заберу. — Жалко, что у меня нет шанссса вновь познать не то, что чужую, сссвою боль. Хотя может это и к лучшему, — Стефан немного помолчал. — Куда ты сссобрался его забирать? Ссскотт уже все решил. — Дааа? И как? — Гилберт выводил узоры. — Он не против такой игрушки и ее братца. Поэтому ссскоро вмесссто Тубрика мелкий будет играться ссс Нессси. — Тогда нужно восстановить документы девушке и прийти к нам, а то ее разыскивают. — Кто? Мамка? — Нет, парень какой-то. — Гилберт открыл папку. — Семен Петрович Гейка. Дал же бог фамилию парню. Двадцать пять годочков мальчику. — Занятно. Надо бы во всссем этом разобраться, да только теперь это дело не наше, а Ссскотта. — Мое дело предупредить. — Гил стал рисовать профиль Феликса. — Тогда предупреди, чем, на чём и ссс чем будешь рисссовать. Я приготовлю всссе, что тебе надо. — Холст, масло, но вначале карандашом набросок. — Под массслом ты имеешь в виду масссляные крассски? — Ага. — Гилберт принялся рисовать Стефана. — Другое масссло я, пожалуй, тоже куплю, — усмехнулся Калиш. — Хм... А что ты хочешь им делать? — Ммм, готовить конечно, — усмехнулся вампир. — Кого? — улыбнулся альбинос. — Твой любимый пирог. — Хорошо, пробуй, — Гилберт улыбнулся. И продолжал улыбаться, такая настойчивость ему импонировала. — Надо ведь мне и в этом веке интересссное занятие найти. — Логично. Ладно, я убежал. Хоть Гилберт уже положил трубку, Стефан нашел другой способ попрощаться, при помощи телепатии. — Беги. Желательно, ко мне. — Не могу, я на работе. Итак одно дело закрывается. И то хлебушек с маслицем. Приступим к обзвону потерпевших. — Гилберт звонил, представлялся и назначал время, когда к нему нужно было подойти. Он успел обзвонить половину потерпевших до обеда. В дверь громко постучали и кто-то крикнул: — Доставка горячих обедов! Гилберт открыл. — Эм, ну я.... Парень снял оранжевую кепку, демонстрируя зеленые глаза, полные хитрости и самодовольства. — Купился! Тотально купился! — засмеялся Лукашевич. — Феликс! — Лукашевич был затянут в кабинет и облапан. — Тебя Элизабет привезла? — Тотально. Думал, что на электричке доберусь, но Элизабет типа сказала, что она тотально на твоей машине к участку собирается. Блондин положил на стол бумажный пакет. — О, как раз собойка тотально не остыла. Прошу. Приятного аппетита! — Спасибо. Пообедаешь со мной? — Гилберт сел за стол. — Спасибо, я сыт, — отказался Феликс, запрыгивая на свой любимый стул на колесиках. — Каруселька! Как я тотально соскучился! Он стал кататься по кабинету, набирая скорость. — Шеф предлагает нас объединить. Посадить в один кабинет и завалить совместными делами. Хочешь? — Гилберт стал обедать. — О, значит вчера он тотально не шутил, когда говорил, что я тотально не заслуживаю отдельного кабинета и меня объединят, а помещение типа отдадут другому, — Феликс аж затормозил у дивана. — Когда мне переносить свои вещи? — Да хоть сейчас! Пока в уголок, а потом мы подумаем как поменять наш кабинет. — Гилберт придвинул его к себе. — Ты сегодня на квартире останешься? — Я типа думал о ночном дежурстве, вот и пришел во второй половине. Но это тотально как начальство скажет. — А тебя выписали? — Гилберт строго посмотрел на Лукашевича. — А меня вписывали? — вопросом на вопрос ответил Феликс, изумившись. — С больничного выписали? Можно тебе уже на работу? — Я тотально ничем серьёзным не болел, чтобы больничный у меня был типа полторы недели. Я тотально хорошо себя чувствую, правда. — Ну, Яо доктор, ему виднее... Так закрыл он тебе больничный? Феликс промолчал, отвел взгляд в сторону и вверх, якобы задумавшись. — Значит не закрыл. А значит никакого дежурства ночью. — Да ладно тебе! Я отпросился на тотальные сутки, значит до половины двенадцатого завтрашнего дня, я тотально могу делать, что хочу. Хочу на полдня, хочу — на ночь. — А если вызов? — Гилберт посмотрел на него. — Справлюсь, типа не сомневайся, — отмахнулся блондин. — Ну вот что мне, с тобой оставаться? — Гилберт его погладил по щеке. — Не надо, я тотально сам все смогу. Я не хочу, чтобы ты тотально переработал. Ты от стресса и грусти становишься добычей типа для призраков, — покачал головой Феликс. — Но чтобы ты не настаивал, я тотально согласен сегодня выйти на полдня. — Хорошо, тогда давай перетаскивать вещи. А ты волшебную мазюку захватил? — Болит спина? — сочувствующе спросил Лукашевич и стал рыться в рюкзаке. Мазь лежала где-то сбоку. — Нет, но помазать не помешает, если конечно синяк не прошел. — Гилберт, поймав Феликса, усадил его на свои колени. — Бабульке завтра верни ключи. — Мы с ней типа договорились до конца месяца. Мне там еще несколько сотен доплатить нужно. Круто было бы, если б мне премию дали, тогда я тотально мигом рассчитался. Но я в этом месяце нифига не работал. — Зато премию дали мне, но она мне не особо нужна, так что можешь воспользоваться моей. — Гилберт стал гладить его волосы. — Но это тотально нечестно. Она твоя и ты ее типа заслужил, — отнекивался Феликс, сам подлезая под руку. — Считай, что я не знаю куда ее потратить, а ты мне конкретно помогаешь. — Гилберт пропускал шелк его волос между пальцами. — Помогаю, ради собственной выгоды, — фыркнул Лукашевич, вертя в руках тюбик с мазью. — Давай, пока обеденный перерыв не закончился, я проверю твой синяк, а потом пойду искать коробки из-под чего-нибудь тотально большого. — Хорошо, — Байльшмидт задрал рубаху, синяк уже был бледным. Блондин еле выдавил немного мази. — Типа как раз последние капли и оставались, — он быстро растер мазь по спине, закрыл тюбик и швырнул его ровно в мусорную корзину. — Тотальный трехочковый! — Обожаю твои руки. — Гилберт блаженно жмурился. — Вот держи карту. Пароль — месяц и дата твоего рождения. — Это ты тотально специально, или типа вообще не парился? — удивился Феликс, поражаясь, что пароль его аккуратного и расчетливого друга — это четыре жалкие единицы. — Нет, это мне так проще было запомнить банковский пароль. — О да, а то он тотально мега-сложный без этого, — закатил глаза Лукашевич. — А мне нравиться вспоминать его именно так, — Гилберт его обнял. — Хорошо, тогда я схожу-ка сначала сниму сколько мне надо доплатить, а потом пойду искать коробки, — блондин положил карту в карман. — Может типа отпустишь меня? — Отпущу. — Гилберт убрал руки. — Беги уж. — Скоро буду, — помахал рукой Феликс и вместо того, чтобы просто уйти, доехал до двери на кресле, а потом уже вышел. — Красавец! — Гилберт улыбался. Ненароком опустив глаза, Гилберт посмотрел на зарисовки, которые машинально рисовал во время диалога с вампиром. Феликс и Стефан стояли затылком друг к другу, смотрели в разные стороны и по-разному. У них абсолютно все разное. — Свет и Тьма. Как жаль, что ты не встретился мне раньше... — Гилберт погладил портрет Феликса. — Теперь уже ничего не изменить, лишь отсрочить...