Великая жертва

Феликс уже не спал. Либо его разбудил будильник Гилберта, либо свой. Однако душ он занял первым. Гилберт зевал и выглядел так, словно пил всю ночь. Даже голова болела как с похмелья. — Ой-ё... Надо же так надраться. Почему-то он думал, что выпивка во сне никак не повлияет на его реальное состояние. Теперь же вставал вопрос, можно ли в таком состоянии садиться за руль? — Господи, тотальный крындец! Это ты с кем так конкретно нахрюкался? — вышедший Феликс смотрел на альбиноса сочувствующе. — Ну-ка, дыхни! Лукашевич был в недоумении. Вчера вроде как его спутник был трезвым весь вечер и все путешествие. Или он тотально ничего не заподозрил, будучи поглощенным всем волшебством и магией новой сказки. Был еще вариант, что пока он спал как убитый, Байльшмидт куда-то уходил, но в это верилось с тотальным трудом. Запаха не было, но фактически Гилберт был никакой. — Как же ты работать типа будешь... Блондин посмотрел на время. По идее Яо должен уже не спать, а на утреннюю электричку он еще успевает. Феликс налил другу стакан воды и нашел таблетки от головной боли. Гилберт выпил. — Идем. — Ты в этом точно уверен? — осторожно спросил Лукашевич. — Давай типа может на электричке поедем? Я тотально не советую тебе водить. — Так на нее и идем. Феликс кивнул, но остановился в дверях. — Ты типа пойдешь на работу в тотально одних боксерах? — Черт, а так хотелось. Интересно, что скажет Ванечка? — захихикал Гилберт. — Тотально сразу бы отдался, — прыснул Лукашевич. — Да? Попытаться пройти так? Не, надо иметь совесть, иначе он поимеет меня. — К тому же помимо Янека на тебя будут пялиться и другие, — кивнул Феликс. — Ладно, я пойду наберу нам собойки на обед. Встретимся у ворот минут через десять. — Стой! — Гилберт поцеловал его в губы. — Теперь иди, а я оденусь. На минуту блондин завис, стоя перед дверью красный, как рак, с пылающими, как пожар, щеками. Немного отойдя он ринулся в павильон. — Мда, даже губы клубничные. Съесть его что ли? — Гил стал одеваться. — Феликс, а ты уверен, что торт и салат стоит пихать в один контейнер? — Элизабет смотрела с удивлением на блондина. — А жаркое туда зачем?! Да приди ты в себя! Вздрогнув, блондин сам себе дал пощечину. — А... да... Ой, — он смутился, глядя на продукты в своих руках. — Типа тут все такое вкусное и приносит тотально много сил, а силы нам тотально нужны на работе. Элизабет отобрала контейнер и сама стала накладывать обед. — Что случилось? — Сказка случилась, — еще больше смутился Лукашевич. — В каком смысле? — Вчера мы с Гилбертом видели лунную дорогу, лебедей, поющий фонтан и светящийся фонтан. Все было тотально красиво и волшебно. А с утра у Гилберта появилось непонятное похмелье, будто не сказку делал, а нажирался. — А по запаху? — Где Байльшмидт?! — Ловино налетел на Феликса. — В том-то и дело, что запаха нет. Это тотально непонятно, — лежа по полу, блондин сперва ответил Хедервари, а потом перевел взгляд на того, кто на него упал и не собирался подниматься. — Гил типа еще в комнате, наверно. Пообщавшись вчера с экспрессивным итальянцем, Феликс понял, что лучше не задавать лишних вопросов и просить о чем-то его можно лишь в очень мягкой, незаметной форме. Просто ради солидарности. — Эта сволочь напоила деда! — Варгас бушевал. — Теперь я не знаю, что страшнее! Лукашевич смутно стал вспоминать, что говорила Аличе о своем покойном дедушке. Дедуктивный метод уже во всю кричал, что знает, почему Гилберт с утра был в ничто и не сразу выключил будильник. — Не надо бояться. Храбрым даже пьяные нипочем, — Феликс продолжал смотреть на него снизу вверх. — Я поговорю с Гилбертом и тотально узнаю обо всем, что он натворил. — Уж не знаю, сколько они вылакали, но дед впервые на моей памяти меня обнял и извинился, — Варгас был растерян. — Так значит это тотально к лучшему, — улыбнулся блондин. — Тебе тотально трудно простить его, да? — Я боюсь, что потом все вернется на прежние места, хотя мне к этому будет не привыкать. Ладно мы в город. Вас подвести? — Было бы тотально кстати, — спокойствие и дружелюбие по отношению к Ловино делали невероятные вещи. Хотя возможно причина была в другом. — А еще лучше было бы, если я смогу подняться. — Прости. Идем. Феликс поднялся, взял контейнер и, поблагодарив Элизабет и попрощавшись с ней, побежал сообщать Гилберту радостную новость. Но, заметив, что он стоит рядом с Антонио, понял, что опоздал. — Привет, мой сладенький! — Гил его обнял. — Где с утра он успел так нахрюкаться? — поинтересовался Тони. — Где сказать точно не могу, но с кем этот Чижик Пыжик бухал я тотально догадываюсь, — прокряхтел из-под объятий Лукашевич. — Это ведь тотально не безрезультатно, правда? — Агась, у него дед классный мужик. Нам бы карту... — Гил бухнулся на сиденье, увлекая Феликса с собой. — Моя ягодка! — Не скачи с темы на тему. Это типа только мне можно, — хихикнул блондин. Ловино в это время просил Антонио ехать на пассажирском сидении. Но в таком состоянии Гилберту было и море по колено. — Ягодный мой, выходи за меня! Феликс вновь завис в тотальном шоке. На опьянение в другом измерении это свалить можно было лишь с натяжкой, ведь даже и в трезвом состоянии Байльшмидт мог бы сказать тоже самое. — Т-тебе мало б-быть семьей что ли? — с заиканием спросил Лукашевич, опять краснея и сгорая в огне смущения. — Ага, я же не в постель тебя тяну, а под венец! — Гилберт его гладил. — В сказках свадьбы бывают тотально после того, как победят зло. Победим зло, тогда типа соглашусь, хорошо, — блондину было очень неудобно говорить об этом в присутствии других людей. — Хорошо, — Гилберт расположился на его коленях и уснул. Феликс растерянно смотрел то на него, то на Антонио, не зная, что делать. — Однако как он работать будет? — Антонио вздохнул. — Может, — Лукашевич стал гладить альбиноса по волосам, при этом закрыв ему ухо, — сделать круг? Я пойду на работу, а он пусть типа отсыпается под присмотром Яо. Все равно Гилберт вчера отдал мне всех своих потерпевших. — Не выйдет, этот попрется на электрички, будет только хуже. Ловино, сбавь скорость, пусть хоть час поспит, — Антонио посмотрел назад. — И ведь из всего утра он будет помнить только про свадьбу. Ловино свернул с основного шоссе, поехав длинным путем. — Я надеюсь, что тотально только про нее, — блондин дотронулся до своих губ. — Ну ты еще скажи, что тебе не понравилось, — захихикал Варгас. — Не скажу, — помотал головой Лукашевич. — Вот и хорошо. — Они доехали до работы за два часа. Феликс стал легонько тормошить Гилберта за плечо. — Наша остановка, трезвей давай. Гилберт его крепче обнял. — Ягодка... — альбинос попытался потянуться. — Ой-ё... Моя голова. — Объявляем день похмелья, всех типа потерпевших принимаю я, — заявил блондин, попытавшись выразить голосом строгость и беспрекословность. — Ягодка моя, солнечный мой, — Гил его погладил. — Есть водичка? — И водичка, и кофе — все найдется, — заверил Феликс. — Пошли, попьешь. Он мягко убрал с себя руки Байльшмидта, вышел из машины и потянул друга за собой, помогая тому вылезти. Гил едва не выпал из машины. — О, работа! Идем домогаться начальства. — Может лучше его тотально избегать сегодня? — не поддержал идею Лукашевич. — А то типа... — Его задушит жаба, — улыбнулся Гилберт. — Большая, зеленая жаба. — Не волнуйся, мы будем сдерживать Франциска, как сможем, — пообещал Ловино, поднимая тонированное стекло и надевая солнцезащитные очки. Гилберт потянул Феликса в здание. — Идем! Блондин пошел впереди, все время осторожно оглядываясь по сторонам. Встретить брата прямо сейчас ему очень тотально не хотелось. — А давай пойдем на фабрику! Нам нужен план. — Мы туда в следующий четверг пойдем. Помнишь про экскурсию? — спросил Лукашевич. — Но нам нужен план! — Ты типа фотографировал план, который висел в кабинете директора, — напомнил блондин. — Разве? — Гилберт смотрел удивленно. Феликс закатил глаза: — Если тотально сомневаешься в моей памяти, проверь свою фотогалерею. — Не сомневаюсь, — Гилберт его сцапал. — Можно типа перекинуть фото на комп, а потом распечатать. Или попросить у компьютерных гениев сделать цветную распечатку. — Распечатку чего? — Гилберт шел по синусоиде. — Плана пожарной эвакуации с завода, — повторил Феликс. — Ах, да. Да ладно, во сне все проще! Бац и у тебя голограмма. Знать бы где они это проводить будут, — Гилберт, забравшись на крыльцо, повис на двери. — Давай типа все обсудим в кабинете, а не тотально застрянем в дверях, — Лукашевич пытался протолкнуть альбиноса в фойе. — А может мы все же на фабрику? — Гилберт входить не желал. — Пешком или общественным транспортом? — уточнил Феликс. — Не, в кабинет! Пешком далеко, а в автобусе воняет. — Да ты определись уже! — повысил голос блондин. — Ты на фабрику хочешь, а в РУВД не хочешь, но идти и ехать на завод, куда типа хочешь пойти, не хочешь и хочешь в кабинет, который находится в РУВД, куда ты не хочешь заходить! Гилберт его обнял. — Идем в кабинет, кофе нужно. — Тотально. Ты ведь весь краковский еще не выпил? — Феликс зашел в фойе и подошел к дежурному. Тот поднял бровь. — Утро доброе, — поздоровался Лукашевич, протягивая удостоверение. — Я тотально расписаться за присутствие на рабочем месте пришел. Или за мое тотально огромное отсутствие что-то поменялось в уставе? — А это тело? — Дежурный тыкнул в Гилберта. — Я и за него распишусь, — вздохнул блондин. — Типа можно ведь, да? — Пиши, только как он работать будет? — Главное, что он на рабочем месте. А работать, ну или создавать вид занятости, ему поможет кофе, — заверил Феликс, расписавшись в журнале. — Смотри сам, — дежурный кивнул. — Смотрю, — вздохнул блондин и окликнул Байльшмидта: — Гил! Харе обниматься с монстерой, пошли кофе пить. — Идем. Эта идея мне нравится. — Ага, ты же сам ее тотально предложил. На этот раз Феликс шел позади и следил, чтобы Гилберт нигде не отстал и не застрял. Гилберт с третей попытки открыл двери. — Иди, садись, ложись на диван, — запутался в глаголах Лукашевич, — а я тотально организую чашку кофе. Альбинос кивнул и упал на диван. — Мягонький, приятно. Феликс твердо решил, что настала его очередь ухаживать за Байльшмидтом. Он приготовил ему кофе, а к нему кусок яблочного штруделя. — Вкусняшка! — что или кого Байльшмидт имел в виду понять особо не удалось. Отобрав тарелку, он усадил Феликса на свои колени. — Тише, кофе разольешь! — вскрикнул испуганно блондин, отвернувшись в другую сторону от альбиноса, дабы он не видел уже которого по счету пылкого и румянца от смущения. — Да, это минус, но ты со мной и это плюс! — Гилберт его обнял. Узнав эти строки, Феликс стал напевать мелодию. — Охренеть, ну вы морды бесстыжие! На работу под градусом приперлись?! — Иван был зол. — Не надочки тут, — Лукашевич поднялся. — У Гила только одна мор... лицо, и если ты к нему с тотальным уважением на "Вы", то тогда с уважением еще и стучись в кабинет, а не подкрадывайся! — А чего эта морда такая умиленная, словно сантехник Васечкин в день зарплаты? — Иван подошел к ним. — А что, нельзя? Уставом запрещено приходить на работу в тотально хорошем настроении? — ответил блондин. — Тем более середина недели, скоро выходные... — Точно охренели! — Иван вышел. — Так ты чего приходил-то? — крикнул ему вдогонку Феликс. — А в ответ тишина, он вчера не вернулся из боя, — Гилберт отпил кофе. — Божественный! — Ну и ладно, не очень-то и хотелось, — Лукашевич закрыл за братом двери. — Так... думаю, теперь он зайдет к нам тотально не скоро. Значит... Он не договорил и вместо этого подошел к углу, заваленному его вещами, которые он так и не разобрал, и достал из небольшой коробки плед, которым накрыл Байльшмидта. После чего он побыстрее отошел от него и сел за стол. Байльшмидт уснул. Феликс вовремя успел подскочить и забрать чашку, прежде чем не растворившийся кофе на дне кружки испачкал плед и одежду. — Где он надрался? — Иван был зол. Он вернулся, заметив очередь. — Во сне, — полушепотом ответил блондин, машинально записывая показания мальчика, у которого украли домашнюю черепашку. — Как можно надраться во сне?! — Иван не понимал. — Пусть пока идет в твой бывший кабинет. — Его еще не заняли? — удивился Лукашевич и усмехнулся: — Идти он не может, придется тебе его тотально на руках нести. — А может мне там еще немного и задержаться?! Растолкай и пусть идет, иначе поставлю прогул! — Интересно, как ты ему поставишь прогул, если у дежурного он расписывался? — хмыкнул Феликс, извинившись перед потерпевшими, встал и достал из контейнера кусок торта, украшенного целой клубникой. Он взял только клубнику, подошел к Гилберту и стал водить ягодой под его носом, а как только Байльшмидт зашевелился, быстро и ловко отскочил назад, держа клубнику на вытянутой руке. Тот не просыпаясь пошел за ним. У Брагинского отпала челюсть. Блондин завел его в свой бывший кабинет, приманил на диван, который хоть и был не таким длинным и дорогим, как кожаный диван Байльшмидта, но был очень мягким. — Принеси плед, — шепотом приказал брату Лукашевич. — Я охреневаю с вас, — Брагинский кинул плед. — То еще будет, — заговорщическим тоном протянул Феликс, укрывая друга. — Но об этом типа позже... за обедом. — Ты меня пугаешь. Разбирайся с потерпевшими, раз этот выбыл. — А я типа что делаю? — с вызовом посмотрел на Брагинского блондин. — Это ты меня тотально отвлекаешь. Мне до обеда надо опросить еще десятерых, а после — семерых. А ты мне тотально мешаешь. — Хорошо, хорошо, опрашивай. И про это тело не забывай. — Иван ушел к себе. Феликс вернулся к работе. В перерывах между опросами он заваривал кофе, но не себе, а Гилберту. Себе он наливал молочного коктейля из термоса, но успевал сделать лишь маленькие глотки, прежде чем приходили новые люди. Опрашивать потерпевших Гилберта было отчего-то в разы труднее, чем своих, но Лукашевич справился. Гилберт помятый выполз к обеду. Его состояние перепил-не доспал было видно издалека. В это время Феликс как раз приготовил, а точнее красиво все расставил на одноразовой тарелке, обед и хотел отнести его альбиносу. Они встретились в коридоре, едва не столкнувшись. — Типа возвращайся обратно, поешь и еще поспи, — дал указания блондин. — Попадешься на глаза сорокам — влетит всем троим. — А ты поесть? — Гилберт его прижал к себе. — Я себя тотально не обижу, не сомневайся, — усмехнулся Феликс. — Элизабет нам столько всего наложила, что и на ужин хватит. — А я думал ты со мной поешь. — Правильно думал, — усмехнулся Лукашевич. — Забирай свой обед, а я типа за своим сбегаю. Гилберт поставил свой на стол и придержал двери входящему Феликсу. — Спасибо. Блондин расставил на столе чашки кофе и сел на стул. Гилберт тут же примостился рядом. — И что нам бог послал в лице Элизы? — Всего понемногу с прошлого вечера, — сразу ответил блондин. — Это хорошо. Правда тут нет пальмы, — альбинос стал есть. — Но мы итак вдвоем и нас никто не видит, — пожал плечами Феликс, смешивая подливку гуляша с картошкой. Гилберт обнял его. — Тебе лучше? — заботливо спросил Лукашевич. — Мне лучше когда ты рядом, — Байльшмидт прижался к нему. — Тогда после обеда еще типа подремли, а то вместо вампира тотальным зомбаком станешь. — Не стану, ты не дашь, — Гилберт улыбнулся. — Почему это не дам? — удивился блондин. — Дам. — Хм... — Гил с интересом посмотрел на Феликса — Типа чего? — тот наклонил голову и вопросительно посмотрел на друга. — Двусмысленное утверждение однако, — улыбнулся Гилберт. Лукашевич врубился не сразу, но потом закатил глаза: — Я твою работу тотально переделал, тебе типа осталось все показания запротоколировать. Но с такими руками-трясогузками это будет тотально сложно. Поэтому сегодня отдыхай, я сам все тотально хорошо и качественно на тяп-ляп сделаю. — Иди поцелую! Спасибо, Феликс. Блондин подошел, но боком, подставляя красную щеку. — Типа не за что. Ты ведь тотально помог Ловино. Может ты и не слышал, но пока мы ехали на работу он сказал тебе: "Спасибо". Наверно при следующей встречи он тотально повторит это. — Дед у него дурак, но мужик умный. Мы с ним тактику прорабатывали. — И ты тотально молчал об этом?! — Лукашевич аж вскочил от негодования. — Почему сразу об этом не сказал, а вместо этого распевал песенки?! — А я был безудержно пьян! — Гилберт улыбнулся. — А сейчас удержно? — А сейчас у меня похмелье, — Гилберт потянулся за кофе. — За полдня похмелиться успеешь? — спросил Феликс. — Успею напиться кофе, потискать тебя и смыться отсюда. — Куда это? — сразу назрел вопрос у блондина. — Домой. Заберу тебя и домой! — Гилберт улыбнулся. — Тогда в тотальный промежуток между обнимашками и домом будешь типа отсыпаться, — заявил Лукашевич. — Но типа как ты собрался свалить отсюда? — На электричке, — Гилберт улыбнулся. — Романтика. — Тотальная, — на полном серьезе согласился Феликс. — Мне нравятся поезда. — Тогда точно поедем на электричке, — улыбнулся Гилберт. — Ура! Я хотя бы узнаю, где ты меня держал тотально все это время, — обрадовался блондин. — Хорошо, хорошо... — Байльшмидт поднял руки. Солнечный луч отразился от стекла часов,​ заставив его чихнуть. — Будьте здоровы, товарищ капитан, — любезно пожелал стоящий в дверях сержант. — Мне приказано оповестить вас о собрании, которое состоится в кабинете Ивана Степановича в шесть. Необходима стопроцентная явка. Гилберт застонал. — Ну Ванька! — Не по уставу, товарищ капитан юристических дел, — колко подтрунил сержант и, отдав честь, ушел. Феликс тихо засмеялся в кулак. — Козел! — Гилберт зашипел в след сержанту. — Да ладно. Надо типа просто при посторонних Янека формально величать, — усмехнулся блондин. — Вот из-за таких обращений-то слухи тотально и ходят. — Уговорил, — Гилберт зевнул. Лукашевич стал прибирать все стола. — Я же типа говорю, поспи. Так зеваешь, что тотально проглотить меня можешь! — Нет, глотать не буду. Лучше поцелую, — Гилберт его обнял. Феликс от неожиданных объятий уронил кружку. Мягкого ворсистого ковра, как у Гилберта или Стефана, не было, поэтому чашка, ударившись о пол, разбилась. — Бедный мой, я должен тебе кружку, — Гилберт его поцеловал. — Можешь взять мою. — Пустяк, мне она все равно тотально не нравилась, — отмахнулся Лукашевич и принялся подметать осколки. — У меня есть тотально не распакованные кружки еще с прошлой пасхи и восьмого марта. — 8 марта? — удивился Гилберт. — А почему с марта? — Потому что это, по мнению некоторых, тотально смешно, — фыркнул блондин. — Ну и пусть. Она красивая, а это тотально главное. — Не, можно я подарю тебе кружку? — Гил притянул его к себе снова. — Ты уже подарил мне Нижнюю Саксонию, — напомнил Феликс. — Ничего страшного, — Гилберт его погладил. — Мне нравится тебя удивлять, как фокусник дарить чудеса.... — Лучше как сказочник, дари сказки, — попросил блондин. — Фокусы не настоящие. — Хорошо. Только потом чур не говорить, что не нравится. — Мне тотально нравятся твои сказки, и я не думаю, что смогу изменить свое убеждение, — улыбнулся Лукашевич. — Что, настолько хороши? — Тотально очень настолько, — блондин широко развел руки, показывая всю величину его убеждения. И тут же был обнят. — Я счастлив, что тебе они так нравятся. — А я счастлив, типа что ты счастлив, — улыбался Феликс. — Замечательно. Ну что, пишем протоколы и топаем к шефу? — А сможешь? Мой почерк тотально тяжело разобрать, — предупредил блондин. — Особенно когда супер-пупер быстро пишу. — Ничего, если что я спрошу у автора, — альбинос поцеловал его в щеку. — Идем? Феликс уничтожил прекрасный перфекционисткий порядок в кабинете Гилберта. По столу хаотично были разбросаны документы, папки в шкафах уже не стояли в алфавитном порядке, некоторые даже не стояли вообще, а на мониторе висел детский беленький носок. — Не понял? Ты кого раздел? — Гилберт взял носок двумя пальцами. — Золушка потеряла, — пожал плечами Феликс. — Или на дуэль вызывала. Тотально не в курсе. Но за хрустальным носком обещали принца тотально послать. Гилберт замотал головой, не въезжая, кто кого куда послал. В дверь тихо постучал и зашел мальчик лет десяти. — Извините, моя сестра Машка-потеряшка, — он забрал носок и, пятясь, ушел. — А вот и принц, — усмехнулся Феликс, провожая взглядом посетителя. — Мда уж. Давай трудиться, твое высочество, не хочу после собрания тут тусить. — Да тебя всегда на собраниях в тотальный пример ставят, — напомнил Лукашевич, потягиваясь. — Хотя в этом месяце ты тотально задал жару. — Почему? В каком смысле? — Гилберт зевнул. — Получил три или больше приступа на рабочем месте, домогался начальства, наплодил тотальную кучу слухов, провез на территорию мировую звезду, — перечислил блондин. — Возможно было что-то еще, о чем мне тотально не рассказали. — Дык, это ж не по службе. — Тогда за службу похвалят, а за поведение нет, — предположил Лукашевич. — Ладно, доживем узнаем. Диктуй давай, — Гилберт приготовился переносить все на комп. — Итак, — Феликс взял первое заявление и стал зачитывать его, подстраиваясь под скорость набора текста Гилберта. До шести они едва успели запротоколировать всех потерпевших, коих было действительно очень много для одного среднестатистического работника РУВД, и то за половину рабочего дня.