Великая жертва

К шести часам он еле проснулся, да и то, если бы Феликс его не растолкал, спал бы дальше. — Гил, ты встаешь? Эй! Если не идёшь на работу, промычи, чтобы я тотально отвязался от тебя, а если идешь, то подымайся и выруби свой будильник, иначе его заклюет Пруберд и ты останешься без мобилы! Гилберт неохотно поднялся. — Прушенька хороший, он меня без мобилы не оставит. Доброе утро, солнышко, — Феликс был сцапан и поцелован. Реакция блондина была точно такой же, как и в первый раз, но отошел чуть быстрее, поспешив сменить тему из-за очень интересного наблюдения: — Ты красишь губы вишнёвым блеском?! Круто! Дай мне тоже, а то от таких ветрил губы тотально трескаются! Гилберт не долго думая отдал ему баночку (благо Элизабет когда-то пихнула ее ему). — Но учти, что риск быть поцелованным становиться выше. Люблю ягодки. — Я типа подвергся этому риску уже дважды, а защититься тотально невозможно, — отмахнулся Лукашевич. — Но я типа придумаю что-нибудь. А теперь одевайся, нудист. — Я не нудист. Я в плавках! — Гилберт сдернул одеяло. — Во! Феликс закатил глаза и отвернулся. — А сейчас ведешь себя как эксгибиционист. Не важно, — он прокашлялся. — Сегодня едем на машине? — Конечно. А что тебя так расстраивает? Не ругайся, — Гилберт потянулся напрягаясь. — Ничего типа не расстраивает. Только кажется поездка на электричке была типа плохой идеей, — Феликс стал расчесывать волосы. — Почему? — Гилберт отобрал расческу и стал его причесывать сам. — Что такого уж плохого? — Ну, я так понял, что забыл тебя, уснувшего в вагоне, и ты тотально уехал дальше и пешком добирался обратно, — ответил блондин. — Хотя я не знаю, как сам вышел на нужной остановке и типа дошел... Просто когда я проснулся из-за тишины тебя не было, вот я и решил так... — Нет, мы тебя довезли до санатория, я тебя уложил и пошел утешать нашу красавицу, — Гилберт сделал ему хвостик. — В лесу? — Лукашевич обернулся к нему. — Что в лесу? — не понял Гилберт. — Я когда решил, что ты проехал станцию, типа пошел тебя ждать у крыльца. А чтобы не скучно было музыку включил, — Феликс кивнул на телефон, с подключенными наушниками. — Сидел ждал, а потом увидел тебя на другой стороне дороги, около леса. Ну, ты вроде как меня не заметил, а еще холодно было, вот я тотально развернулся и быстренько побежал в комнату притворяться, что сплю. Но заснул тотально по-настоящему и не узнал, во сколько ты пришёл. Вот. — Прости, что заставил волноваться. — Но ведь типа все хорошо, — блондин потрогал хвостик и улыбнулся. — Ты такое очарование. — Да-да, я тотально в курсе, что я Мэри Попинс, — усмехнулся Лукашевич, напевая мелодию из фильма. —А уж какая попинс у Мэри... — Гилберт облизнулся. — Идем завтракать? Первую реплику блондин, как сумел, проигнорировал, хоть и очень захотелось зарядить локтем в солнечное сплетение. — Пойдем, когда оденешься. Это типа только мне повезло уснуть в шмотках. Правда чутка помялись, но для работы тотально сойдёт. — Я сейчас. — Гилберт достал чистые комплекты. — Вот, переодевайся, а то скажут, что я тобой пол мыл. — Это типа мой камуфляж. Буду сегодня тусоваться среди бомжей, они мне тотально кучу информации выложат, когда за своего признают. — Мне эта идея не нравится, — проговорил Байльшмидт. — Совсем! — Почему? — обернулся к нему Феликс. — Это типа всегда прокатывало. — Ты и бомжи? Они вонючие и грязные. — И что? Они тотально прошарены во всех делах на их районе. Можно и потерпеть. — Хорошо, но потом дезинфекция полная! Не хочу что б ты заразу подцепил! — Ну, внутренняя дезинфекция тотально точно будет, — захихикал Лукашевич, складывая чистый комплект в мешок, а мешок запихивая в рюкзак. Бедная сумка распухала, едва застегиваясь из-за обилия в ней всякой всячины, положенной неравномерно. Гилберт сумку отобрал и, вытряхнув содержимое, упаковал все так, что сумка стала обыкновенной. — Эй! Ты что делаешь?! — возмутился блондин. — Я же типа ничего теперь не найду в ней! — Все найдешь. — Гилберт его обнял. — Я местами ничего не менял. Попробуй. — Поверю на слово. Блондин отключил с разрядки планшет и положил в боковое отделение рюкзака. — Наконец-то мы начнем расставлять мебель как придумаем в твоей тотально классной проге! — Ты прям сейчас хочешь к бомжам? — В пятницу утром эту операцию провернуть инкогнито от начальства тотально легче, чем в пятницу вечером. Повесив на плечо рюкзак, Феликс в ногу с Гилбертом пошел в столовую. Гилберт его приобнял. Отпускать Феликса ему не хотелось. — Заедем сначала в деревню за сывороткой правды, а потом продиктую адрес, за три квартала до которого высадишь меня. Тотальная конспирация ведь. — Хорошо. Как освободишься позвони мне. — Обязательно, — кивнул Лукашевич. — И это, типа, Ваньке ни слова. — Конечно, — Гилберт его поцеловал. — Скорее б все кончилось, чтобы увезти тебя. — Скорее бы все закончилось в нашу пользу, — по-своему повторил блондин, дергая ручку двери столовой, но дверь оказалась закрыта. — Странно. Идем с другой стороны. Феликс посмотрел на график работы. — Так ведь еще рано. Они типа только через полчаса откроются, а в это время мы типа должны быть на работе. — Идем! — Гилберт его завел в столовую и усадил под пальму. Со стороны кухни была полная тишина: ничего не гремело, не звенело, никто не переговаривался. — Сами себе будем типа готовить? — с интересом посмотрел на Гилберта блондин. — Доброе утро, дамы, можно нам завтрак, пожалуйста, — забрав тарелки, он поставил их перед Феликсом. Тот замер в изумлении: — Э-это т-типа как? Откуда? — Повара готовят с пяти утра, — Гилберт улыбался. — Ешь, сейчас кофе принесу или тебе чай? — Кофе. Он поэнергичней типа будет, — Лукашевич принялся за завтрак. Альбинос подал ему чашку кофе и сладкую булочку к нему. — Ягодный, что ты на ужин хочешь? — До ужина тотально далеко, как до Альдебарана, — ушел от ответа Феликс. — А повара спрашивают сейчас. Манты будешь? — поинтересовался Гилберт. — Манку? — не расслышал блондин. — МанТы, — захихикал Гилберт, — квадратные пельмени. — Буду, отчего нет, — согласился Лукашевич. Гилберт заказал двойные порции. Феликс хотел возразить насчет калорийности пельменей и того, что ему столько не съесть, но не успел, поперхнувшись кофе. — Не переживай, мы съедим все! — Гилберт улыбнулся. Постучав кулаком в грудь, чтобы прокашляться, блондин хмуро глянул на Байльшмидта исподлобья. "Мои мысли только мои! Хватит, пожалуйста!" Гилберт вздохнул. — Прости, и тебя не мысли выдали, а то, что поперхнулся. Не забывай, у нас Сильвия и Пруша, он от теста не откажется. "Может мне вообще не разговаривать?" Гилберт ел, уставившись в тарелку. — А на обед что будем брать? "Что закажем в кафе, то и будем есть. До обеда дальше, чем до ужина, о чем ты?" — Так все таки, мне брать у повара собойку? "Бери, если конечно типа есть ее будешь, а не котятам отдавать" Гил смотрел на него не понимая, брать или нет. — Так как? Феликс кивнул и повторил то, о чем думал, но вслух. — Бери. Это тотально экономней и тотально вкуснее, чем то, что я тебе готовил. — Ты готовил безумно вкусно, — Гилберт от чего-то покраснел. — И поэтому ты отдал тот бенто Огоньку? — резкие смены настроения пугали самого блондина, но он ничего не мог поделать. — Не весь, — шмыгнул альбинос, — лишь половину, мне его жалко стало. Но готовишь ты правда хорошо. Если еще немного потренируешься с Аличе, можешь смело отправляться на конкурс поваров и наверняка выиграешь. — Не хочу. Там, судя по передачам, всегда тотальная куча народа тусуется, — потупил взгляд Лукашевич. — Это да. Даже на ТВ от 10 участников, — Гилберт дождался собойки и пошел к блондину. — Едем? — Погнали, а то опоздаешь на работу, — собрав всю посуду, Феликс занес ее к пункту приема и вновь прибежал к альбиносу. — Ты ведь соседнюю деревню тотально хорошо знаешь? — Ну, конечно, — Байльшмидт усмехнулся. — У кого из сельчан можно купить самогон? — задал следующий вопрос блондин. — Поехали к тете Нюре. — Вези, — согласился Лукашевич, широким и быстрым шагом направившись к стоянке. — А много надо? — Гилберт посмотрел на Феликса. — Вчера насчитал пятерых бомжей, так что типа трех бутылок должно хватить, — задумался Феликс. — Хорошо, значит к Нюре. Время слегка поджимало. Гилберту оставалось только надеется, что он сможет прибыть на работу без опоздания. Машина не была внедорожником, на заросшей подорожником дороге ее то подкидывало вверх на кочках, то утягивало в ямы и лужи. К счастью, далее шла дорога получше — сплошь из песка. Как и в городе, уже с самого утра в деревне кипела жизнь. По встречке грациозно проходили тягловые лошади с прицепами, курицы и гуси метались по птичьему двору, мужики рубили дрова или что-то чинили, а бабки набирали воды из колодца или развешивали на веревки белье. — Блин, время горит! — Гилберт подрулил к дому. Старушка замерла с ведром воды в руках и уставилась на машину, остановившуюся около ее забора. Хоть зрение уже и было плохое, память не подвела, и сразу подсказала, кто такой единственный и неповторимый может разъезжать на раритетном мерседесе. — Батюшки! — она всплеснула руками и поспешила открывать неожиданным гостям калитку. — Так не ляскали прихожане-то! Правда приехал! — Привет, теть Нюр, мне нужно три бутылки коньяка твоего производства. Феликс не захотел выходить, при этом еще и сполз с сиденья, чтобы его никто не видел. Он не видел смысла топтаться около Гилберта, ведь в этой части деревни он не заметил ни одной лошади. — Ну пойдем, — баба Нюра потопала к погребу. — У меня огромный... этот... ассортимент, во. Выбирай, что глазу любо, да рассказывай, как поживаешь. Дети есть? — Прости, теть Нюр, не оправдал я твоих надежд. — вздохнул Гилберт. — Меня дела загрузили. — Своих ты надежд не оправдал, милок, — выбранные альбиносом бутылки с самогонкой бабка упаковала в сеточку. — Как мантру твердил всегда, что для тебя семья будет дороже любых дел. — Людвиг, Эльза, Стефан и Фел дороже самой жизни, тетушка. Прости, что раньше не приехал, и спасибо тебе, — он ее поцеловал в морщинистую щеку. — Я услышала новое имя, — хитро прищурилась старушка. — Это тот подлеток, что приехал с тобой, но остался в машине? — Да, тетушка, — Гилберт сел рядом с ней на завалинку. Он редко приезжал к тетке, что сумела заменить ему частично мать. — Да. — Ну гляди, не спои ребенка, — бабе Нюре было приятно, что Байльшмидт вернулся. Это значило, что именно здесь его дом, куда он будет всегда возвращаться. — Не, это не ему, ему я взял бы из заветной секции на бруньках. — Бери, отчего не хочешь, тебе за малого отвечать. — Вот именно поэтому не беру, я познакомлю завтра вас поближе. — Гилберт ее поцеловал еще раз. — Пора нам, начальник ругаться будет. — Хорошо, что предупредил! Я тогда приберу дом-то, генеральную уборку сделаю, — улыбнулась во всю свою вставную челюсть старушка. — Иди-иди, не хочу, чтобы из-за меня тебе выговор сделали. — Спасибо, — Гилберт вновь ее обнял и, помахав рукой, поехал в город. — У нас будут насыщенные выходные, прости, Феликс. Я хочу познакомить тебя с женщиной, что заменила мне во многом мать. Потом мы поедем к Мадемуазель в гости, и сегодня пятница, Элизабет ждет нас к ужину, так что спортзал в обед, но если ты хочешь, мы забьем и останемся в городской квартире отдыхать. Лукашевич завис, пытаясь переварить все сказанное. — Забивать на такие планы тотально чревато падению рейтинга и исчезновению репутации. А еще типа не забудь, что мы тотально дому мультики на выходных обещали. Я типа уже забрал все диски со старой квартиры. Типа вообще оттуда все свое забрал, но не важно. — Вааажно! Ой, как важно! — Гилберт аж засиял. — Так дом под мадемуазель я и имел ввиду. — Да? Просто ты не упомянул Стефана, вот я тотально и не понял. Обычно они у тебя рядом типа идут. — У Стефа новое увлечение, так что я ему пока не нужен, а к дому заскочить можно. Только нам еще малыша проведать нужно и пригласить его с собой. Думаю, они будут рады встрече, — Гилберт улыбался. — Я если что про малыша и дом. — Да я понял. Типа вряд ли Стефан может быть хорошей нянькой, если родному дому не уделяет достаточно внимания. — Именно, но дом очень просил малыша. Скучно ей. Феликс хотел продолжить тему, но, посмотрев в окно, сказал другое. — Вот здесь останови, — он забрал сетку с бутылками. — Хорошо, где мне тебя забрать? Тут же? — Я тебе позвоню и мы типа решим, — блондин вышел из машины. — До встречи. Ступив на многолюдный тротуар, Лукашевич тут же затерялся в толпе. Гилберт с тоской посмотрел на него и поехал на работу. Он опоздал, попав в пробку. На его беду или счастье, машиной в соседнем ряду оказался жигуль Брагинского. Тот помахал ему. Но потом понял, что не видит пассажира. Опустив окно, Иван, перекрикивая шум моторов и гудков, спросил: — Ты никого не потерял? — А он уже работает. В поле сегодня. Сведения добывает. Это я разгильдяй. — Работай он все свои рабочие семь лет так, как ты за два года, может его тоже по чрезвычайно важным поставили. Но он не захотел. А тебе... — несколько слов утонули в длинном гудке дальних машин, — ... ждать. — Ладно, я поехал шеф, до встречи! Гил стал двигаться и ушел налево. Чудом он, без остановок, проскочил во дворы и, виляя в лабиринтах дорог, выехал прямо к автобусной остановке, за которой и находилось РУВД. Жигулей Ивана видно не было. Байльшмидт прошмыгнул мимо дежурного и понесся в кабинет. Он успел заварить кофе и разложить бумаги прежде, чем шеф вошел к нему.