Великая жертва

Достав ключи, Лукашевич мигом открыл кабинет и сразу захлопнул, дабы никого и ничего не слышать. Гилберт поставил на стол коробки и заржал. — Над чем смеешься? — со скоростью света блондин распаковал все три игрушки. — Теперь они думают, что ты меня имеешь. — Это типа не для меня. Эта роль тотально плоха для меня, — насадив на палец тыкву, Феликс стал двигать фигурки вампира и оборотня, словно те о чем-то разговаривали с рыжим овощем. — Я тебя в поездах забываю и оставляю плутать по лесу. А ты тотально наоборот, меня никогда не оставляешь, всегда заботишься и не обманываешь. — Но кто мешает мне при этом быть пассивом в кровати? — альбинос потерся о него щекой. — Я не знаю, как у вас со Стефаном все устроено. Это тотально не мое дело, — Лукашевич стал махать у его глаз игрушечной летучей мышью и пародировать голос Калиша: — Типа это вашшши зссаморочччки. — Ну ты блин даешь, — захихикал Байльшмидт. — Это жить мне с тобой, а спать на стороне? — Ты типа считаешь это антиморальным, гав? — вопросительно посмотрел на него черно-розовый оборотень, склонив набок большую, больше самого тела, мохнатую голову. — Мне все равно, как ты захочешь. Я говорил. Я за любые отношения. Хочешь будем обниматься, целоваться, но дальше не пойдем, но тогда придется мериться со Стефаном. — Мне кажется, это ему придется мириться со мной, — на этот раз в раздумьях пребывала тыква, раскачиваясь на пальце влево и вправо. — Все таки он в твоей жизни появился тотально раньше. — Он таки за свободные отношения, — улыбнулся Гилберт. — Именно поэтому тебе типа не противно, что у него столько любовников? — перед глазами опять залетала мышка. — Любовников? Открою тебе секрет, у него последние лет 15 он один, остальные — это распитие крови и эстетическое любование. — И ты? — Я... гм... отношусь к категории 15 лет, — шмыгнул носом Гилберт. — Ты чего? Насморк? — мягкая тыква дотронулась до его носа. — Походу, меня просквозило. Вот только разболеться и не хватает, — Гилберт чихнул. — Это все твои ночные "воздушные ванны", — стал читать нотации оборотень. — Можешь типа тот костюмчик, что я сшил как пижаму, использовать. — Который? Ты мне их несколько делал. — Который больше всего подходит как пижама. Гилберт его обнял. — Ты чудо, мое золотоволосое чудо. Люблю тебя. Феликс улыбнулся, встал с дивана и достал из аптечки сироп и капли для носа. — Круто. Тотально еще не просроченные, — из коробки с хэппи милом он достал пластиковую ложку, налил в нее сироп и поднес ко рту Гилберта. — Ты же типа любишь ягодки, а шиповник тотально тоже ягода. — Аааа, — Гилберт открыл рот. Самолетик со сладким и липким лекарством приземлился на его язык. — Вот так, — довольно улыбнулся Лукашевич, выкидывая ложку в ведро, и дал альбиносу бумажные салфетки. — Высморкайся, а потом закапай нос этими каплями. Отдав распоряжения, блондин достал из рюкзака планшет и стал искать среди десятков иконок нужную программу. Гилберт выполнил инструкции. — А дальше что? — он с интересом смотрел на Феликса. — А дальше будем кабинетный вопрос решать. Может я типа и сменю профессию на домохозяйку, но тотально не оставлю твой кабинет в таком беспорядке, — сев вплотную к Байльшмидту, Феликс поднес планшет так, чтобы им обоим было видно. Они склонились над планшетом и стали двигать виртуальную мебель. Во время этого важного занятия их никто не отвлекал. Благодаря умной проге они могли точно увидеть падение света, рассмотреть кабинет со всех сторон и оценить свои дизайны по разным векторам: по комфорту, по эстетике, по функциональности и даже по фэн-шую. — На каком остановимся? — Гилберт сидел обняв Лукашевича. — Мне нравится вариант, где секция стоит у стены боком, — тыкнул в экран Феликс. — Там можно поставить стол со сладостями, обедать прямо в кабинете, а еще тотально прятаться! — Хорошо, давай так. Тогда тебе там и сидеть. Согласен? — Гилберт потянулся, вновь чихнув. — Я буду сидеть вот за этой половиной стола, — он кивнул на часть г-образного стола, которая была перпендикулярна двери. — Буду типа твоей секретаршей за компом. — Хорошо, только печатай не на прямую в кабинет. — Я типа пошутил. Из меня тотально отстойный секретарь. Тем более типа уже ничего писать не придется. Я никого не принимаю, а у тебя висит всего одно дело. Я типа буду сидеть здесь для красоты эту оставшуюся неделю. — Хорошо, сиди, — Гилберт его поцеловал. Запах самогона давно выветрился после полпачки мятной жвачки, душа и плотного обеда. Теперь от Феликса пахло теплой булочкой с кунжутом и жареной картошкой. — Аппетитный ты у меня, так и тянет пожевать. — Ты типа еще не наелся? Тогда зачем свою порцию мне отдавал? — Я наелся, только ты так вкусно пахнешь, — Гилберт облизнулся. — Что типа может быть вкусного в химии? — повернулся к нему Феликс. — Нет, просто ты действительно очень вкусно пахнешь. — Ты мне типа постоянно это говоришь. Было бы неожиданно, будь типа что-то по-другому, — усмехнулся Лукашевич. — Что поделать если я почти вампир, — широко улыбнулся альбинос. — Сняться в Сумерках? — предположил блондин. — Нее, я не свечусь на солнце. — Как знаешь, я просто предложил. — Итак, останавливаемся на этом проекте, — Гилберт посмотрел на мебель. — Когда начнем? — Да хоть сейчас. Все равно нечего делать, — предложил Феликс. — Хорошо, давай, — он отодвинул стул. — С чего начнем? Феликс словно ждал этого момента всю жизнь. С немалым опытом в расстановке мебели, блондин знал, что лучше делать в самом начале, а что после. Гилберт двигал мебель безропотно, благо все было достаточно легким. Помогая отодвигать шкаф, Феликс заметил малюсенький датчик-микрофон. Гилберт приложил палец к губам и с размаху опустил на него статуэтку, растирая его в порошок. Устройство крошками посыпалось по полу. — Я думал, Брагинский типа только у меня такой устанавливал, — хмыкнул Лукашевич. — Сочувствую ему. — Возможно жучок был тут типа до тебя, — носком ботинка Феликс отфутболил гаджет к куче мусора. — Перед тем, как ты занял этот кабинет, здесь тотально хозяйничал другой следак. Очень подозрительный, как считал Иван Степанович. Помимо этого называл меня блатным и всячески позорил. — Вот как? И как его зовут? — Гилберт недобро прищурился. — Это тотально неважно, — отмахнулся от ответа блондин. — Чуйка у Ивана Степановича знаешь какая? Ого-го! Этот кадр типа оказался мошенником и взяточником, а за то, что он от скуки избил беспризорника, я ему лично все посчитал и влепил срок, — зеленые глаза метнулись в сторону календаря. — Вчера, кстати, истек. — Тааак, с сегодняшнего дня ходишь только с кем-то. Лукашевич рассмеялся. — Тотальное не вижу необходимости. Хоть он типа и является родоначальником всех слухов и распространению этого занятия по отделу, меня он типа никогда не трогал, потому что я типа блатной. — Теперь он не в отделе, да и ты для него уже не блатной, — Гилберт переставил стол. — Лучше перестраховаться. — Расслабься. Я вчера все тотально узнал. Он по-быстрому меняет документы и сваливает за границу. — Хорошо, но пока не свалит, не ходи один. — Как будто ты позволишь, — широко улыбнулся Феликс. — Не позволю, мне так спокойней будет. — Ты и до этого меня одного почти не оставлял. — А сейчас тем более не оставлю, — Гилберт его обнял. — Мою ягодку, никто не должен трогать. — Давай типа продолжим перестановку, а то потом еще генеральная уборка и мы тотально заночуем здесь, — пытался вернуть Байльшмидта к предстоящему делу блондин. — Хорошо. Рули боцман судном, — Гилберт потолкал шкаф. Благо почти вся мебель была на колесиках. В какой-то момент кто-то хотел зайти к ним, но передвинутая к двери тумба помешала визитеру это сделать, и тому ничего не оставалось, как уйти своей дорогой. Кабинет Гилберта преобразился. От того простора, строгости и перфекционизма, которого подсознательно Гилберт воссоздал из воспоминаний о кабинете отца, ничего не осталось. Хоть большое пространство между мебелью и оставалось, но оно предназначалось для хитрого плана Лукашевича, который он не озвучивал и даже старался не думать "громко" о нем. Вся мебель, казалось, сместилась на девяносто градусов: диван стоял не напротив двери, а перпендикулярно ей, напротив окна, шкаф встал примерно на его место так, чтобы в пространстве, скрытым секцией от посторонних глаз со стороны двери, помещался журнальный столик из кабинета Феликса; тумбы стояли не в ровный ряд, а образуя полукруг; небольшая проблема появилась со светильниками, но с ними можно было разобраться и позже, вызвав соответствующую службу, и только незаменимый письменный стол оставался на своем месте. Когда все было готово и оставалось только сделать уборку, Феликс запрыгнул с ногами на стол и посмотрел на их работу.