Великая жертва

Вода не смывала воспоминания, а, наоборот, делала их ярче и живее. Воспоминание о ночи с Элизабет, о братьях Келлерах, о Стефане и девушке с кислотными волосами — это все появлялось сквозь водопад воды, ярко бросалось в глаза и растворялось, уступая место другой картине. Гилберт включил холодную воду. С перепадом температуры по телу пробежала дрожь, как и от воспоминаний, что порождала вода: о проступках, неудачах, неловких ситуаций. — Гай, я понимаю твоего внука, но я такой, какой есть, — Гилберт вырубился в душе. А очнулся в постели в одиннадцатом часу, завернутый в плед. Рядом на комоде стоял еще теплый завтрак, а на тумбе пищал из-за маленького процента заряда телефон в розовом чехле. Кроме завтракающих Сильвии и Пруберда в комнате никого не было. Гил зевнул, потянулся и влез рукой в горячую кашу. — Ой блииин! Сильвия сразу запрыгнула на кровать и стала вылизывать шершавым языком ладонь в овсянке. — Господи, овсянка… Мадемуазель, Вы не желаете вкусную кашку? Слово ожидая этих слов, животные принялись опустошать тарелку. Входная дверь тихонько открылась. — О, Гил, утро доброе, — улыбнулся Феликс. — Ну и тотально странное же ты местечко выбрал для сна. Ты в столовую за омлетом сам типа пойдёшь или попросить принести сюда? — он заметил трапезничающих зверей и расстроенно вздохнул: — А заодно и мне завтрак опять просить. — Прости, любимый, я скормил твою кашу, — Гилберт вздохнул. — Давай я попрошу. Я ещё не просил. — Проси, — блондин поднял тарелку, вылизанную животными подчистую, с пола. — Вот только зачем ты им отдал кашу? Мне ее Яо типа прописал. А наши ребята и так тотально наглеют. — Прости, — Гилберт его обнял. — Я влез в нее рукой и подумал, что это моя. Прости, садись. Я сейчас закажу еще. Лукашевич устроился на кровати в полулежащем положении. — Тогда это типа моя вина, что ее оставил тут, а не на столе. Вот ты типа запутался. Я думал, что успею по-быстрому на перевязку сгонять. Скажи, сколько ты вот так типа просидел в душе? Когда я тебя нашел, ты был тотально весь ледяной и сморщенный от холодной воды. — А во сколько ты меня нашел? — Гилберт зевнул. — Вечером, где-то в девять с хвостиком, — прикинул Феликс. — Ну, а я вырубился в начале седьмого наверное. Меня посетила муза. — Надеюсь, она тебе типа во сне не наливала, — усмехнулся Лукашевич, — а то я себя тотально обделенным чувствую. — Нет, сегодня мы не пили. Как Элизабет? — Гилберт подал ему альбом. — Не знаю. Я, когда тебя доставал из душа, намочил бинты и сегодня пошел к Яо на перевязку. Открываю двери, а там мне Берримор завтрак принес. Ну, я, где попадя, оставил и пошел к Яо. Элизабет не встречал. — Понятно. Прости, что пришлось меня вытаскивать. Что Яо сказал? — Сказал, что я мог и должен был нажать на волшебную кнопочку, а не тащиться по коридору с сотрясением. — Значит, поездки нужно отложить​, — Гилберт взял телефон. Феликс стыдливо отпустил глаза и отвернулся. — Типа езжай сам. Ты ведь сегодня тотально хотел проведать ту старушку-самогонщицу. — Я обещал с тобой, тетя Нюра важный человек для меня, и я хотел бы вас познакомить, — в телефоне послышался голос, и Гилберт сделал заказ завтрака. — Познакомишь позже, а раз тотально обещал, то съезди, — блондин смотрел на голографическое небо. — Ты типа ведь обещал Яо, что я хороший и послушный мальчик и со мной проблем тотально не должно возникнуть, и я должен оправдать это. — А мы спросим у него, — Гилберт забрал завтрак. — Спрашивай, — разрешил Феликс. — Я не хочу подводить тебя и дом Стефана, но я типа и так тотально долго мучил себя и отказывал себе, чтобы не казаться сволочью, поэтому сейчас мне типа действительно лучше послушаться Яо. А ты тотально не подстраивайся под меня. Гилберт его поцеловал. — Тактичный мой. Тетю Нюру я привезу сюда, это будет проще. А с домом мы договоримся. — Я не хочу, чтобы кто-то тотально видел меня в таком состоянии, — Лукашевич опять отвернулся. — Хорошо, я это учту. Тогда я отлучусь на пару часиков, — Гилберт убрал с лица блондина прядь волос. — Я тебя сейчас расчешу и сделаю хвостики. Приеду, помоем голову. — Смотри не намочи мне повязку, — попросил Феликс. — Это тотально противно, знаешь ли. — А мы что, с тобой голову отдельно не мыли? Хотя, наверно, стоит воздержаться, пока не пройдет сотрясение. Лукашевич ему не ответил. Каша уже не была такой горячей, и блондин принялся есть. Гилберт, улыбнувшись, стал есть омлет. Когтистая лапа попыталась спереть колбасу со стола. — Для завтрака вы уже тотально переели, — отчитал Сильвию Феликс и лапа испарилась. — Лакомки они у нас. Эй! — Пруберд таки стащил кусок колбасы своей даме. — Ну тотальный наглеж! — Гилберт был возмущен, но отбирать не стал, все равно уже был прожеван. Блондин ел овсянку, полностью игнорируя все вокруг и рядом. Гилберт, вздохнув, уставился в омлет. После пяти минут тишины, нарушаемой лишь чавканьем призрака и стуком вилок и ложек о тарелки, Лукашевич отставил пустую тарелку и спросил: — Когда уезжаешь? — Не знаю, — Гилберт положил вилку и поставил остатки под стол. Там ее дочиста вылизала кошка. — Если затянешь до вечера, сразу возьми диски с мультиками для дома. Мы договаривались с ней, что ночь с субботы на воскресенье будет посвящена им. — Хорошо, — Гилберт его поцеловал. — И передай ей тотальные извинения от меня, — добавил блондин. — Хорошо, прости, что вынужден оставить. — Я не в обиде. У меня будет тотально больше времени выучить побольше молитв. Не хочу тратить время попусту. На кону наши души и жизни. — Я люблю тебя и уважаю. — Это тут причём? — не понял Лукашевич. — А почему я не могу сказать тебе это просто так? — Наверно потому, что это и так очевидно, — предположил блондин. — А я хочу озвучить, — Гилберт его поцеловал. — Ты себя хорошо чувствуешь после нескольких часов ледяного душа? — перевел тему разговора Феликс. — Да, спасибо. — И, если встретишь где-нибудь Толиса, попроси, чтобы перед отъездом завтра ко мне зашел. — Хорошо, мой ягодный, — Гилберт поцеловал его в щечку. Лукашевич зевнул и проныл: — Скучноооо. — Хочешь, я тебе кино про Ведьмака поставлю? — Гилберт сел рядом. — В оригинале? — заинтересовался блондин. — Конечно. Я разве могу предложить тебе перевод? Ну, хочешь, на немецком? — Гилберт устанавливал ноут с проектором. — Я тотально не знаю немецкого, а Франциск, типа, когда перечислял, сколько ты знаешь языков, польский не упомянул. Вот я типа и спросил, — Феликс со скучающим видом смотрел на его мельтешение и язвительно добавил: — И да, ты мог бы мне и перевод предложить. — Согласен, мог, предлагаю сейчас, — Гилберт вывел на экран все языки сериала. — Отказываюсь. Хочу в оригинале, — усмехнулся блондин. — Ты хоть представляешь, как давно я тотально не слышал родного языка? Не бойся, если что-то тебе будет непонятно, я тебе переведу. И где ты все это время тотально прятал проектор? — У Элизабет в кабинете. Я сейчас все устрою, — Гил направил на свободную стену картинку. — Вот так. Польский выбираем? — Интересно, ты типа его просто так случайно вчера взял, да? — недоверчиво посмотрел на альбиноса Феликс. — Чтобы ветром не снесло или в карманном фонарике батарейки сели? — Нет, ты же хотел устроить вечер мультиков, — Гилберт дал ему ягоды. На тарелке лежали черешня, клубника, малина и ежевика. — Я думал дом их сама наколдует, — Лукашевич посмотрел на тарелку. — А они тут откуда? Ты их не заказывал. — Заказывал вчерась. — Ладно, не важно, — блондин не стал слушать ответ и перевел взгляд на стену, где уже начинался сериал. Гилберт его поцеловал. — Я поеду, ладно? — Передай большое спасибо за самогон шеф-повару. — Конечно. Тебе принести что-нибудь? — Мне типа ничего не надо, — отмахнулся Лукашевич. — Хорошо, значит торт мороженное можно вычеркнуть? — Гилберт хитро улыбнулся. — Я типа на диете! — покраснев от стыда, Феликс насупился и накинул на голову одеяло. — На какой? Я не слышал, чтобы Яо запрещал тебе есть мороженое. — Не говори ничего о мороженом, пожалуйста! — донеслось нытье из-под одеяла. — Я типа и так за этот месяц, благодаря тебе, тотально поправился! Ты тотально хочешь, чтобы я стал толстым и некрасивым, да? — Хорошо, прости, я учту это, — Гилберт заглянул под одеяло. — Не скучай, я скоро. — С «Ведьмаком» типа не соскучишься, — убедил Байльшмидта Феликс. — Хорошо, — Гилберт вышел. Просмотрев две-три серии, чтобы точно убедиться, что Гилберт уже далеко, Феликс вскочил с кровати, развязал повязку и, закинув собранный с утра рюкзак на плечо, вышел в коридор. Остановившись возле соседней двери, он, набрав больше воздуха в лёгкие, постучал.