Его Величество

Привезли девицу в замок королевский, до купален силком проводили, в наряд шелковый одели, к спальне господской повели. Улыбки добрые, да глаза злые.

***

Лошадиные копыта выстукивали по мостовой гулко, дробно, раскатисто. Карету почти не качало, она шла плавно и ровно, ведь алмазный город мостили самым гладким и плоским камнем. Рогдан сидел, уперев широкие ладони в колени. Его могучим плечам алтабасовый* камзол был тесен, чтобы не стукаться головой об обтянутый алым атласом потолок экипажа, мужчина чуть подался вперед. «Великан, да еще и рыжий», – боязливо поглядывая на спутника, подумала Ярдана. Волосы и борода посланца и впрямь оказались словно отлитыми из меди, густыми, волнистыми и жесткими даже на вид. В купцовом доме они, напитавшись дождем, были тёмными, да и сам Рогдан не выглядел таким огромным и устрашающим. Девушка вспыхнула от возмущения, заметив, что скромно устроившаяся в уголке Скетта не сводит с посланца задумчивого, томного взгляда. Решив для себя отчитать нерадивую служанку при первом удобном случае, Яра отвернулась к окну, отодвинув в сторону крепкую деревянную створку, служащую защитой как от холодного ветра, так и от жалящей стрелы недоброжелателя. К столице, выпустив свои острые коготки, тихо подкрадывался вечер. Дождь кончился. Солнце ослепительно искрило, катясь к горизонту по медным крышам роскошных домов. Яркие и броские, как волосы Рогдана, или покрытые зеленой патиной, тянулись вниз по улице бесконечные ряды похожих меж собой кровель. Объяв красным огнём острые грани флюгера на доме оружейника, светило нырнуло за изнанку земли, укрывшись ей, как одеялом на ночь. Когда колёса экипажа коснулись подъёмного моста, а за окошком мелькнули огромные ворота и сосредоточенные пустые лица караульных, Яра обреченно закрыла глаза. Что ей кричать теперь и биться, кому дело до слёз девичьих и горестей? – Прибыли, – сухо бросил Рогдан. Знамо дело, что прибыли. Дороги-то и четверти часа не наберется. Близко дом купеческий к замку королевскому расположился, ничего тут не попишешь. Посланец, не дожидаясь нерасторопного грума*, отворил дверцу и, низко пригнув голову, выбрался из экипажа. Предложенную слугой руку словно бы и не заметил, приглашающе протянув свою широкую ладонь Ярдане. Поджав губы, девушка вылезла из кареты, не воспользовавшись, впрочем, помощью Рогдана, как этого требовали приличия, а пуще них тяжелое, неудобное платье. – Позвольте вас проводить. – Посланец был сама вежливость, даже слегка поклонился, красивее и в балладе не споешь, но Яре в его словах слышалась только насмешка. Следуя за мужчиной, она украдкой, не теряя достоинства, изучала крепостной двор и открытые настежь тяжелые, окованные металлом и украшенные золотом высокие замковые двери. Витые масляные фонари озаряли двор, застланный гладкими плитами причудливого бело-серого блестящего камня, к центру сходились они затейливой мозаикой, образующей королевский герб. По обе стороны от этой каменной площади вытянулась изгородь из нежных зеленых акаций, скрывшая от глаз прибывающих гостей здание казармы и конюшню. Раздраженно дернув за собой застывшую столбом Скетту, Ярдана ступила под давящую сень замка. От самого порога стелился шитый золотой нитью ковер, сотни свечей в замысловатых, снабженных настоящими зеркалами стенниках* отражали своё сияние, заливая залу почти солнечным светом. Знакомый Ярдане с пеленок въедливый дух благовоний человека простого сбил бы с ног. А не справься он с этим, дело бы докончила кричащая роскошь позолоты, восточных ковров и мраморных статуй. «Не мудрено, что казна дно показывает, монет на такое не напасешься», – ослепнув на секунду, мстительно подумала Ярдана. Рогдан уже давно ушел вперед, и теперь стоял на лестнице, ожидая свою спутницу. Бросив потерявшую разум Скетту в центе залы, девушка заторопилась за посланцем, спеша скорее покинуть слишком душное и яркое помещение. Несмотря на все старания монархов, замок оставался замком. Он словно могучий воин, по прихоти господина напяливший женское платье, не потерял ни силы своей, ни стати. В коридорах было по-вечернему зябко, и не помогали от этого ни драгоценные гобелены, ни ковры, ни лакированные деревянные панели. От стен веяло сыростью и холодом. То тут, то там торчал из-под нелепых украшений серый камень, а нарядная изумрудная краска облетала с шершавых сводов потолка. – Вот и купальни, барышня. На том вас и оставляю. – Рогдан отворил тяжелую дверь и легонько, совсем не учтиво подтолкнул Яру в комнату. Не успела девушка толком возразить, как за неё взялись ловкие руки служанок, будто её только и ждавших. Под быстрыми пальцами расплелась тугая шнуровка корсета, острые шпильки покинули волосы, густой сизо-черной волной упавшие на обнаженную спину. Больно задергали в разные стороны гребни, плеснула на грудь ледяная вода. – Уйдите, сама справлюсь! – вырывая гребень из рук хихикающей девицы, закричала Ярдана. – Что же вы, гс-пжа, вас ёще маслами растереть велено! – хитро прищурившись, сказала одна из служанок, вытаскивая пробку из хрустального флакона. По купальне распространился острый мятный запах, и Яра вскрикнула от фамильярного шлепка пониже спины. Сильные ладони впились в хрупкие плечи девушки, жестко втирая обжигающее шипящее масло. Капли, слетевшие с щедро залитых благовониями пальцев, попали Ярдане в глаза и она взвыла от боли. – Пустите! – Терпеть издевательство больше не было сил, выхватив первое попавшее под руку полотенце, Яра забилась в угол и начала ожесточенно тереть слезящиеся глаза. – Что тут творится! Пошли вон! Ах вы курицы безмозглые! Вон! – Голос Рогдана отражался от каменных стен и грохотал по всему коридору. – Прикройтесь, барышня. Ярдана вслепую поймала брошенное ей полотно и наскоро им обмоталась. Кожу жгло от масла, а глаза никак не удавалось открыть. – Его Величество хочет лицезреть вас прямо сейчас. Ваша служанка поможет вам привести себя в порядок. – Послышались удаляющиеся шаги, хлопнула дверь. Рогдан ушел искать разбежавшихся девиц. – Госпожа… Простите меня, госпожа! – Голос Скетты жалко дрожал. Нашла она травяную губку и принялась аккуратно смывать масло с тела хозяйки. Яра терпела, крепко сжав зубы. От действий служанки легче не становилось, но боязно было прогнать от себя единственного знакомого человека. – Сейчас приодену я вас, причешу, напудрю, и не заметит Его Величество, что вы плакали. Ничуть красота ваша не померкла! – успокаивала Скетта свою госпожу как могла, только и не было у Ярданы в мыслях Василису нравиться. – Всё, закончила я, взгляните! Скетта одела Ярдану в тонкое легкое платье, принесенное Рогданом прямо в купальню, убрала назад волосы и припудрила щеки. Справно и красиво получилось, только совсем девушку это не порадовало. За дверью её уже ждал Рогдан, переодевшийся в просто скроенную рубаху из плотной ткани и плащ, отороченный бурым остистым мехом. Подходил этот наряд ему поболе золотого камзола, сидел как влитой, да и ятаган кривой при поясе ему шел. Чуть поодаль от посланца собралась пятерка разодетых, надушенных мужчин. Волосы блестящие, напомаженные, лица угодливые, взгляды острые. – Пойдемте, барышня. – Рогдан пропустил девушку вперед и, заслонив её спиной от всех прочих участников процессии, пошел следом. «Сохрани мою душу, Бог Богов, силой и терпением одари, убереги от боли, от страдания, прими на широкую длань, широкой дланью накрой, дитя глупое заплутавшее обогрей», - губы сами собой беззвучно зашептали древние слова, казалось, давно позабытые. Прав был батюшка, когда говорил, что от Богов все до трудной минуты отрекаются, чтобы потом в слезах пред ними на колени падать.