Его Величество

Душат замковые стены. Не рада дочка купеческая средь них томиться, но и ей не рады. Не сострадание притаилось среди пустынных коридоров, а лютая человеческая злоба разрушающая, ни с чем по силе своей не сравнимая.

***

– Утро, пение ранних пташек, роса на траве. Утро словно юная девушка, прекрасная в своей непорочности! Не сомневаюсь, вы помните имя барда, изрекшего эту мудрость. Птицы не пели, на улице хлестал дождь, а мудрость подобного толка звучала чрезмерно двусмысленно из уст незнакомца, пробравшегося к барышне в опочивальню. Ярдана лежала на кровати и рассеянно смотрела в потолок. Тонкое длинное лезвие стилета, прижатое к горлу, не мешало думать. Оно вообще не мешало, только кожу холодило немного. – Всё прекрасное, увы, недолговечно. Особенно если оно юное и непорочное, – голос у незнакомца был приторный, красивый, но лишенный силы внутренней и глубины. Слова гадюками изо рта выползали, а не шли из груди, как им было положено мудрыми Богами. – Уйди с моей дороги, торгашка. Уйти с дороги… Ярдана очень хотела сказать, что ни у кого на дороге не стоит, но в горле застрял комок, который никак не удавалось проглотить. – В следующий раз ты не проснешься. – Лезвие с тихим шелестом спряталось в ножны, куда-то в пышный, пенного кружева рукав. Незнакомец покинул комнату, ничего не прибавив к своей угрозе. Пока разодетый как на бал худощавый мужчина, склонившись над кроватью, умно и колко объяснял, почему ей, Ярдане, нет места в замке, было не страшно. Мёрзли кончики пальцев, и живот от голода крутило. Комната плыла в темноте под барабанную дробь ливня, колотящегося в деревянную ставенку, которой кто-то всё же прикрыл окно. А вот когда щеголь ушел, стало по-настоящему жутко. Жутко, как от сказок старой кухарки, что любила садиться возле остывающей печи и рассказывать свои истории дрожащим от страха служкам. Яру на такие посиделки никогда не звали, но и гнать никто не смел. Дребезжал старушечий голос, тихо постукивал пестик о края каменной ступки, в которой золотистые зернышки превращались в толокно: «Когда-то в давнюю пору, когда расхаживали по земле чаруны, способные лечить силой слова и убивать силой взгляда, жила в одном грязном городишке маленькая-маленькая девочка. Была эта девочка отрадой для отца и опорой для матери. Любое дело в её руках спорилось, и все в городке девочку эту любили. Однажды в лютый праздник извершия зимы приболела её мать, и девочка, не сказав ничего отцу, отправилась к ведунье за лечебными кореньями. Налетел на неё ледяной ураган, воющий человечьим голосом, и унес её за высокие горы, через долины да за болота. Унёс в замок, венчающий гигантскую гору, висящий над пропастью, в которой острыми зубьями торчали ледяные пики. Унёс на потеху злому и жестокому королю зимних вьюг…» С этого момента Ярдану в спальню относил батюшка и, укрыв её тёплым одеяльцем, рассказывал совсем другие сказки. Девочке же было очень интересно, зачем королю зимних вьюг понадобилась вдруг заложница. На вопрос этот никто ей раньше не отвечал, а теперь спросить можно у Его Сиятельства Василиса. Вот он уж растолкует… Злясь на саму себя, Ярдана села на кровати. Короля рассердила, кому-то в замке уже помешать успела, батюшку подводит и ничего сделать с этим не может. – Госпожа, вы уже поднялись? – Скетта, проявляя необычайное почтение, покрепче перехватив тяжелый поднос, низко поклонилась с порога. – Впредь буди меня, если уходишь куда-то из покоев. – Пугать служанку сейчас было бы лишним. Ярдана чувствовала ответственность за эту девушку. Богобоязненная, иногда глуповатая и непочтительная, думающая лишь о хорошем замужестве, она была последним живым напоминанием о доме. – Разожги камин, холодно тут. И впрямь холодно. Девушка безразлично смотрела, как суетится служанка, раскладывая огниво на каменной приступке. Принесенная Скеттой еда стыла в красивых расписных тарелочках, различимых благодаря одной единственной свече, выставленной на поднос. Подавив в себе побуждение жадно наброситься на еду, Ярдана чинно взяла приборы и принялась ковыряться в дымящейся каше. Не перед кем красоваться-то, но порядок требует. – Госпожа, этот камин слишком давно не разжигали… – Скетта отчаянно тёрла глаза, слезящиеся от повалившего в комнату дыма. Кашляя и чихая, служанка раскидала только-только занявшиеся поленца и присыпала чадящую кучу золой. – Я сейчас всё поправлю, не тревожьтесь только, проветрим чуток! – Перемазанная как бесёнок девушка с трудом отомкнула тяжелый ставень, впустив в комнату промозглый, сырой ветер и тусклый серый свет. Гарь тут же улетучилась, забрав с собой всё накопленное тепло. Скетта покачнулась под весом тяжелой и мокрой от дождя створки. Ставень скользнул в её ладонях и с грохотом упал на пол, ударив девушку по ногам. Вскрикнув от боли, служанка опустилась рядом со щитом, надвое расколовшимся, и горько, навзрыд, заплакала. Дождь, не привыкший считаться с людскими бедами, щедро зашвыривал холодные капли в открытое окно. Ветер, охотно ему помогающий, разносил морось по всей комнате. Ярдана, до этого от холода под пуховым одеялом схоронившаяся, отставила полупустую миску и, подойдя к Скетте, помогла ей доковылять до кровати. – Госпожааа… – служанка горестно плакала, сжимая крепко ногу в простом кожаном башмачке. – Госпожааа… – Ну, растрёпа, не реви, погрейся лучше, покушай. – Ярдана укутала девушку в одеяло и, прихватив свой плащ, направилась к двери. – А вы куда, госпожа? – с трудом дрожь в голосе поборов, спросила служанка. – Недалече, посиди тут, я быстро назад обернусь. Сказав так, Ярдана вышла за дверь и, закрыв ее, обессилено привалилась спиной к стене. Знамо дело недалече, только вот куда? К государю в ноги падать? Мол, холода да сырости забоялась, пустите-ка к себе в опочивальню… По пустому коридору гулко разносились шаги стражи, шествующей где-то в дальней галерее; сквозь щели в каменной кладке, местами покрытой синеватым мхом, змеилась струйка воды, стекающая в немалых размеров лужу. Наконец после томительного ожидания из-за поворота показался караул. Яре очень хотелось верить, что это не те самые стражники, от которых она вчера спасла свою служанку. Одна беда: лиц она не упомнила, не до того было. – Служивые, подскажите, где Рогдана отыскать можно? – Так что его искать, девка? Он в покоях смежных с королевскими день-деньской. А ежели там нет, то у себя бражничает! – шумно выдохнув, сказал старший усатый воин, показывая на тяжелую дверь, всего в одной от Ярданиной опочивальни расположенную. – А тебе, милка, зачем он? Мы-то не хужее будем! – нетерпеливо перебив товарища, проговорил второй. – По делу мне он, а за ответ благодарствую, – изобразив подобие улыбки, пробормотала Ярдана и, не продолжая разговора, заколотила в указанную дверь. Караулу, видно, тоже не до смазливых девиц было. Не стали они о большем допытываться, пошли дальше, громко лязгая об пол оковками сапог и звеня кольчугами. Долго Яра в дверь стучала, хоть и понимала: не достучится, и чем дальше, тем боязней ей было в коридоре стоять. Придерживая плащ у горла, девушка решительно отвернулась от двери и пошла по коридору в золотую часть замка. Может статься, и выйдет с Рогданом побеседовать, Его Величество минуя…