Его Величество

То ласковым словом одарит, то в самую душу ранит. Жестокое у Короля сердца, злые Его шутки, а забавы не смешны.

***

— Можешь быть свободна, и позови Рогдана, — закончив трапезу, распорядился Василис. — В обед жду тебя снова. Ярдана учтиво поклонилась и забрала поднос. — Вам принести перо и пергамент? Может быть, книгу? — Лишний раз беспокоить Его Величество не стоило, но Яре подумалось, что сутки напролет сидеть в постели должно быть очень скучно. — Благодарю, Ярушка, — Король блеснул вымученной улыбкой. — Столик можешь убрать, больше ничего не требуется. Странно было от Василиса добрые речи слышать. Девушка ему ничего не забыла: ни приказов унизительных, ни поцелуя, силой вырванного. Может, если б не хворь королевская, поцелуем правитель бы не насытился. Нельзя такого жалеть. Глупость же, что всё королям можно. Поклонившись, Ярдана отставила столик и забрала поднос. Грязную посуду еще следовало снести на кухню. Распущенные волосы мешались, спадая на лицо, одна из прядок кольцом свернулась в тарелке с недоеденной кашей, но вновь нарушать прямой приказ Его Величества девушка не смела. Покинет опочивальню — заплетет косу, а пока пусть волосы хоть по полу метут. Яра уже привычно постучала в одну из гладких кедровых панелей, надежно скрывающих уродливую железную дверь, но ответа не дождалась. Не заскрипел хитрый запирающий механизм, и створка осталась неподвижна. Всё повторялось сызнова. Рогдан ушел куда-то, а немощного Короля оставил ей в попечение. — Неси книгу, — верно растолковав её заминку, приказал Василис. — На каминной полке стоят. Сдержав тяжелый вздох, Ярдана отставила поднос, вытерла перемазанную кашей прядь и подошла к камину. На книги, лежащие на письменном столе, она глянула только мельком, из любопытства. «Границы горные и водные», «Карты торговых путей», «Земли окрест Нартрокки» не были хоть сколь-нибудь интересным чтивом. Все эти тома водились и у её отца в не менее дорогих, но более потертых переплетах. — Какую прикажете принести? — жадно всматриваясь в тисненые корешки, спросила девушка. — Ту, что в обложке лилового бархата, — после секундного раздумья ответил Король. — Зажги свечей, сколько тебе потребно, и читай вслух. — Чуть помедлив, Василис с сомнением уточнил: — Ты ведь хорошо читаешь? Яра покраснела от такого открытого унижения. Она росла в богатом доме и прекрасно умела читать, усомниться в этом значило усомниться в состоятельности её отца, человека влиятельно и уважаемого. — Я читаю очень хорошо, — сдержанно ответила девушка. — Отлично, значит, устанешь нескоро и запинаться да медлить не будешь, — в голосе Его Величества сквозила откровенная и очень обидная насмешка, ещё сильнее задевшая Яру. — Не сомневайтесь, Ваше Превосходительство, — как можно спокойнее ответила Ярдана. Она непременно продемонстрирует Королю, насколько хорошее образование своим дочерям может дать торговец. Василис еще пожалеет о своих резких словах. Утешая себя этими мыслями, Яра зажгла свечи в витом канделябре и, устроившись в просторном кресле у стола, под пристальным взглядом Его Величества, важно возвышающегося на своём огромном ложе, открыла бархатную обложку. — Нет покоя душе в дальних странствиях. От дому, куда безотрывно смотрят глаза даже за тридевять земель,— напевно и прочувствованно начала читать девушка. Книга ей понравилась с самой первой строчки, потому что обещала сказку. — Нет покоя путнику ни в придорожных едальнях, ни во дворцах Арах-Шаада, где послушные рабы поднесут умелому рассказчику спелого винограда и сушеных фруктов, а красивейшие из жен господина лягут с ним на одно ложе. Подавив легкое смущение, Яра продолжила чтение, с тоской чувствуя, как щеки заливает совсем уж нездоровый румянец. — Так бродил я, собиратель сказаний, с юга на север, с востока на запад, пока пленником не попал ко двору великого и ужасного Барамхчи-Шадаира, славного своей жестокостью и любовью ко всему прекрасному. Барамхчи-Шадаир велел казнить меня, сняв кожу сначала со стоп, потом с ладоней, а затем со спины, но я вопросил его: «О Великий Шадаир, не окажете ли вы, тот, у кого в простых рабынях ходит северная царевна, величайшей милости ничтожному мне, не позволите ли пред лютой смертью поцеловать вашу узорчатую туфельку?» И Барамхчи-Шадаир поднялся со своего трона, застеленного тигровыми шкурами, и молвил: «Целуй, но сперва поведай мне, какая из моих рабынь — царевна северного народа. Все драгоценные жемчужины скрыты в моём гареме. Как женщина, которую ты назвал царевной, может быть доступна взглядам других мужчин?» Конечно, не ведал я ничего о белокожей рабыне, собирающей фрукты во внешнем саду, ничего, кроме того, что кто-то лишил девушку языка. И рассказал я Шадаиру прекрасную историю, в конце которой все плакали и даже Барамхчи-Шадаир проронил одну-единственную слезу, но слеза эта была моей жизнью. Он велел привести девушку к нему и, только овладев ею при всех, сказал мне: «Отныне ты мой раб и будешь служить мне, пока не умрешь»,— на этом моменте Ярдана окончательно задохнулась, дальше шло совсем уж подробное описание соития Шадаира и его рабыни, которое читать вслух девушка не решилась бы и под страхом смерти. Василис же откровенно потешался над её смятением. — А говорила, что хорошо умеешь читать, — лениво протянул он, переворачиваясь на бок. Теперь мужчина неотрывно сверлил своим тяжелым насмешливым взглядом пунцовую как мак Ярдану. Девушке оставалось только теребить дорогой переплет непотребной книги и прятать покрасневшие от подступивших слёз глаза. Только она начинала видеть в Василисе что-то хорошее, жалеть его, как он сам всё ломал своей изощренной жестокостью. — Дай книгу сюда, — не терпящим возражений тоном произнес мужчина. Яра молча повиновалась, с удовольствием расставшись с тяжелым томом. — Её ладоней тонких, что прятал мягкий шёлк, коснулся он упорно своим большим ножом. Даруя поцелуи в раскрытые уста… — Его Величество решил наверстать упущенное и, открыв книгу посередине, предался поэзии, еще более омерзительной, чем давешняя проза, ловко оттеняя особенно интересные места своим глубоким выразительным голосом. Тихо всхлипнув, Яра зажала пальцами уши. Книга явно была из тех, которые любила почитывать Луира, или даже похуже, если такое вообще возможно. Читать Его Величеству быстро наскучило, и он отложил книгу, выжидательно посмотрев на девушку. Ярдане оставалось только смириться с неизбежными насмешками и покорно сложить руки на коленях. — Как тебе книга? — с неподдельным интересом осведомился Василис. — Её мне преподнес сам автор во время визита придворных Барамхчи-Шадаира в прошлом году. — Совсем не понравилась, — смахнув слёзы, твердым голосом ответила Яра. Василис вновь был мягок и благожелателен, словно не специально заставил её читать страшную непотребщину пару минут назад. — Приноси в следующий раз что-нибудь своё. У тебя же есть книги? — Кое-что есть, — уклончиво ответила Яра. Свои книги она тоже постеснялась бы читать вслух. Две или три были совсем детскими, из тех, что малыши любят послушать на ночь, а её самая-самая любимая рассказывала о путешествии бесстрашной девушки. Такое чтиво было под категорическим запретом всех умных отцов, которым не посчастливилось воспитывать самостоятельных и свободолюбивых барышень. — Приноси, эти книги мне уже наскучили, — мягко попросил Король. Так обычно просят у маленьких детей. — А сейчас еще раз постучи Рогдану, он, наверное, пришел. Дважды повторять было не надо. Яра немедленно подошла к двери и слегка неуверенно постучалась. Рогдан открыл сразу, словно стоял у порога. Вместо привычной простой одежды на нём вновь был драгоценный алтабас, что, видимо, и служило причиной глубокой мрачности мужчины. — Идите, барышня. Чтобы дверь в коридор открыть, дерните рычаг, — отодвинув Яру в сторону и на ходу снимая камзол, бросил Рогдан. — Спасибо за работу. Дернув плечиком, Ярдана пропустила великана в опочивальню и проводила взглядом закрывающуюся дверь. Рогдан хоть и зол был на Короля, или Король на Рогдана, тут как смотреть, заботы о Его Величестве это не отменяло, и, как Яра подозревала, носить себя до купален Василис позволял только своему ближнику. Девушка уже хотела к себе отправиться, но тут вспомнила, что поднос с посудой забыла в опочивальне, да и плащ свой следовало вернуть. Помявшись немного у порога, она всё же дернула рычаг, поддавшийся на удивление легко. Дверь еще не успела до конца уехать в стену, а Яра, закрыв лицо руками, уже выбежала в коридор. Тесный камзол Рогдана валялся на полу, а мужчина, голый по пояс, предстал Яриному взгляду во всей красе своего могучего, перевитого узловатыми мышцами тела. Ругаясь сквозь зубы, облачал он своего повелителя в спальные штаны. Синие, в цвет рубашки с завязками-кисточками.