Его Величество

Много счастья встреча с родным человеком приносит. Не покинул Дарон дочь свою любимую, обратно под крыло отчего дома зовет.

***

Рогдан долгим ожиданием томить Яру не стал. У Его Величества в покоях был не больше пары минут, а как вышел, сразу отозвал Скетту и сам повёл Ярдану в малый приёмный зал. Девушка не хотела со служанкой расставаться, но возразить не осмелилась. — Дождливая нонче осень, кабы урожай поспели собрать, а то ведь погниёт, — взглянув в открытую бойницу, проговорил Рогдан. — Хмурая осень к голодной зиме. От таких речей у Яры что-то в сердце защемило. Ей голод известен не был. Дарон дочерей от телесных невзгод так берег, что даже разговоров о них под кровом своего дома не позволял. Все беды и горести встречались Ярдане только в сказаниях как препятствия на пути к чему-то очень хорошему, волшебному и необычайному. Думать, что люди так безо всякой надежды из года в год живут, странно было и страшно. — Скоро перестанет дождить, вот увидите! — убежденно произнесла девушка. Слова почти потерялись за монотонным шелестом капель, непрерывно колотящих о ставни, но Рогдан согласно кивнул. — Погодь, барышня, мы уж пришли почти, а я так слов правильных и не нашел, — сказал мужчина, поймав Ярину ладонь своей широкой лапищей. — Ты государя нашего не бросай, худо ему. Заскорузлые горячие пальцы за руку держали крепко, но девушка чувствовала, что стоит дернуться, и её тут же отпустят, а трепетные слова из уст грозного великана за душу взяли того крепче. «Мужик в сажень роста, лицом лихой, солнцем помеченный, а глаза как у пса дворового добрые да просящие», — подумалось Яре. Некстати и Василис вспомнился со своим горьким, но по-змеиному замершим злым взглядом. Большого уважения заслуживает правитель, о котором с теплотой и заботой говорят подданные, только не снискал Василис более ничьей любви. Боялись его слуги, а в городе разное о причудах и лихости правителя поговаривали. Хотела бы Ярдана знать, чем Король верность Посла своего покупает. Золотом столь чистого пламени в глазах не зажечь. — Не брошу, — тихо-тихо, как самой себе, пообещала девушка. Даже если б Рогдан нож ей к горлу приставил, не дождался бы он такого искреннего ответа, верность, идущая от души, иной раз бывает заразительной. — Спасибо, барышня! Я уж подсоблю ежели что, не сомневайся, — куда веселее пообещал Рогдан. — Вот и двери заветные. Заждался, поди, ваш батюшка! В малой приемной зале было темно и зябко. Неиспользуемые помещения замка не топились. Король экономил на всём. По ярким витражам стегал дождь. Слабый свет придушенного непогодой солнца, проникая сквозь толстое цветное стекло, раскрашивал пол под оконными рамами. На большее его не хватало. На тяжелый длинный стол, отодвинутый к глухой стене, не попадало ни лучика. Дарон же, грузно и неловко пристроившийся на изысканном тонконогом стуле, выглядел как лесное чудище, затаившееся в тени. Он горбился, беспокойно ёрзал, то и дело поглядывая на дверь. Медовый отвар в янтарном кубке, принесенный сноровистыми слугами, успел остыть, впрочем, как и горка ароматных пирожков, причудливо защипанных по краям. — Батюшка! — Добротная дверь отворилась, и Яра солнечным лучиком впорхнула в залу. Завидев Дарона, девушка забыла обо всём на свете. Не стыдно ей было перед Рогданом. Только страх еще больше огорчить отца заставил Ярдану смерить свою радость и чинно подойти к родителю. — Батюшка, — другим, уважительным тоном произнесла девушка. — Я очень рада вас видеть. Мужчина укоризненно покачал головой и, медленно поднявшись со слишком уж хрупкого стула, крепко обнял дочь. — Вперед старших, вперед мужчин говорить! Ничему ты у меня не учишься! — пожурил он Ярдану. Правда, в голосе купца слышалось больше облегчения, чем укора. Так и не убрав тяжелой руки с Яриного плеча, Дарон с басистым смешком обратился к Рогдану: — Долго вы, господин Первый Посланец, ходите. Я уж и взмерз тут порядком. Изволит ли Его Величество меня сегодня принять? Замерзнуть в бархатном отороченном мехом кафтане у Дарона не вышло бы и на улице, но человек мудрый слова зря не сеет. Ярдана в жалобе этой, между делом брошенной, углядела очень многое. Дарон сетовал на ожидание и холод, хоть и был в замке гостем безродным, а ответа от самого Короля ждал. Либо много смелости на себя взял, либо чем-то особым для Короны был важен. Совсем девушке не представлялось, чтобы батюшка её в ногах у кого-то валялся, как то Скетта расписывала. — Простите, господин барон, — спокойно, совсем в лице не изменившись, произнес Рогдан. Его торгашеская грубость нимало не покоробила. — Его Величество принять вас сегодня не сможет, о чём очень сожалеет. Вашу просьбу я передал. Его Величество призывает вас хорошо всё обдумать и с плеча не рубить. Чем больше Ярдана слушала, тем чуднее ей становилось. — Значит, дочь свою я забрать под родимый кров могу? — довольно огладив бороду, спросил Дарон. — Почтенный барон, к чему девицу в четырех стенах томить? Ярдана уж и подруг себе нашла, и в покоях своих обжилась. Дарон нахмурил брови и опустился обратно на стул. Унизанные златыми перстнями пальцы цепко сжались на ножке янтарного кубка. — Дочь? — требовательно и строго. Так батюшка к Яре обращался, когда она особенно проказничала. В одном слове и тревога, и вопрос, и возмущение. Ярдана, спрятав руки за спиной, сжимала и разжимала кулачки. Домой хотелось до слёз, в сад по тропкам бегать, Нииргиль обнять, пошептаться, посекретничать, поиграть. Подруг она себе тут нашла, как же! Похоже, отец без вреда для себя может её отсюда забрать, но Рогдану, вот беда, уже остаться пообещала. Колдовской, тёмный взгляд Короля, клонящий к земле, его пальцы, аккуратно, с долей небрежности путающие её волосы, — вот что крепче любых страхов и обетов держало Ярдану в замке, но в таком даже себе признаться боязно. — Я бы осталась, батюшка. Ты погостить только почаще заглядывай, — жутко смутившись, произнесла Яра. — Ладно уж. Оставайся, коли охота, — удивлённо и задумчиво ответил мужчина. От младшенькой своей он такого рвения к монаршему обществу не ожидал и теперь стать свою разом растерял и весь постарел словно. — Ладно, — встряхнулся мужчина и легко перешел на шутливый тон. — Зря я, Рогдан, бучу такую поднял, надо было с дочерью сперва поговорить. Вы уж не судите, будете отцом, поймете, каково это — за дитё всем сердцем болеть. — Да чего уж там. За кого, как не за детей, радеть? Оно каждому на роду написано, — басисто отозвался Рогдан. Ему высокие речи давались с трудом. Они, что тот камзол алтабасовый, Рогдана сковывали, мешались да путались. Вот так по-простому, без двусмысленностей и изысков, Посланцу было проще. Он даже заулыбался в бороду. — Поеду я, еще в столице дела улаживать, — неопределенно махнув рукой, сказал Дарон. — Только вот с дочерью наедине словцом перекинусь, ежели вы не против. — Отчего же? Пойду, прикажу еще яств принесть и канделябр на стол поставить, — легко согласился Рогдан. Вежливо кивнув гостю и склонившись к Яриной ручке, даже не коснувшись её кожи, только бородой обколов, Посланец вышел и дверь за собой прикрыл. — Батенька… — Ярдана опустилась на стул рядом с отцом, всячески избегая его прямого взгляда. — Ну, сказывай, доченька, чего стряслось? Ежели из-за решения моего обиду держишь, то я по-другому то и не мог. Пришлось Посланцу уступить, не отказываются от королевских милостей! — сокрушенно покачав головой, произнес мужчина. — Но я за действия свои отвечаю, теперь никто не заставит тебя в замке быть. — Ничего не стряслось, — обиженно вскинулась девушка. Батюшкин поступок все же на сердце камнем лежал. Родную дочь, да на титул менять. — Не поеду домой! Мне и впрямь в замке любо. Сад большой, места много, книг опять-таки всяческих! — Ну-ну, книг в замке много, — сердито перебил её Дарон. Больше в его голосе раскаянья не было. — Верно, доченька, красив Василис, что Мраккор*, не ввечеру о нём вспоминать, но седины-то мои не позорь. Какой участи хочешь? Мало тебе, родная, торгашеской дочкой слыть, хочешь, чтобы еще и королевской… тьфу, — мужчина тяжело вздохнул и устало махнул рукой. — Сказать даже стыдно. Не ожидал от тебя. Яра стояла как оплеванная. О чём батюшка говорит, ей яснее ясного было, и от обиды теперь губы дрожали. — Чтобы вы знали, батюшка. Я Его Величеству только яства подношу. Не ожидала от вас такого! — выпалила Ярдана, повторив отцов укор, и, развернувшись на каблуках, направилась к двери. Только хлопнуть хорошенько сил не хватило. Больно уж створка тяжела оказалась!