Его Величество

Счастлив край, где равно чтет Правителя люд рабочий и люд военный.

***

Замок был непривычно, неприятно шумен и многолюден: мужские, женские голоса, хохот, шелест нарядов, дамы и господа в сопровождении личной прислуги. Все они появились словно бы из ниоткуда и поведением своим наводили на мысль, что скоро состоится бал, а если и не бал, то пышное застолье, о котором правитель почему-то не уведомлен. Решительный настрой сменился тревогой за Василиса. Король говорил о страшных вещах: переворот, заговор, бунт. Ярдана всем сердцем надеялась, что подобные рассуждения продиктованы физической слабостью и склонностью везде искать врагов, свойственной людям, облеченным властью. Волновала ее так же и предстоящая прогулка. Если Василис упадет с коня, обнаружив окружающим свою немощь, только она будет в этом виновата. Снедаемая беспокойством и тяжелым, гнетущим ощущением скорой беды, Яра пробиралась по замку, как через вражеский лагерь, прячась в каменных нишах от его обитателей. Опочивальня встретила девушку тишиной, не было в комнате Скетты, которую следовало бы озадачить поиском подходящей одежды. После того как Яра стала ночевать в королевских покоях, служанка совсем позабыла о своих обязанностях и все время где-то пропадала. Даже сегодня, когда поддержка компаньонки была так необходима, Скетта поднесла таз разогретой воды и тут же, не испросив разрешения, куда-то сбежала. Удобного бежевого костюма для занятий верховой ездой в сундуке не обнаружилось, и девушка, поразмыслив, решила не переодеваться, только глаза вновь подвела и стерла черные дорожки на щеках, проложенные слезами. Платье, хоть и роскошное, но удобное и легкое не должно помешать ей держаться в седле. Стараясь даже не думать о том, насколько броско и вызывающе будет выглядеть верхом, Яра пошла на кухню. Как дойти до королевской конюшни ей охотно объяснили Афронины стряпухи - молодые краснощекие деревенские девицы, с жадным любопытством разглядывающие Ярин заморский наряд и плотную нить крупного жемчуга, обвившую смуглую шею. — Видал? Его Величество гарцует на своем Кахрабе. Выздоровел, значится! — зычный мужской голос настиг Ярдану на выходе во двор. — Не видал! И ты меньше на Короля пялься и дела его обсуждай, а то сам хворать начнешь! Не прислушиваясь дальше, девушка спешно покинула кухню. От волнения ее трясло. Василис уже успел оседлать коня, значит, все получилось, и к обеду не останется сомневающихся в полном здравии правителя. Лихой посвист и конский топот Ярдана услышала издалека и непроизвольно прибавила шагу. Желание увидеть Василиса верхом в мгновение стало навязчивым. Кахраб – огромный жеребец, лоснящийся в лучах утреннего солнца золотом, галопировал по манежу, оглашая двор заливистым ржанием. Король справлялся с норовистым зверем словно бы играючи, так, что Ярдана залюбовалась, забыв даже, какому риску подвергает себя мужчина. Верхом Василис выглядел величественно и вместе с тем озорно. Король улыбался открыто, безо всякого ехидства. Его глаза горели живым огнем, волнистые волосы встрепались и били по плечам, шелковая алая рубаха, облепившая рельефную грудь, парусом вздулась на спине. Где-то внутри у Яры ёкнуло и сразу же склизким комом провалилось в желудок. Король невозможно красив, король невозможно желанен. Сжав кулачки, девушка заставила себя перевести взгляд на хмурого Рогдана, стоящего недалеко от загона. Мужчина держал под уздцы тяжеловесного каурого жеребца с длинной ухоженной гривой и изящную вороную кобылицу, взволнованно переступающую на месте. — Давненько уж Его Величество Кахраба не объезжал, погряз в пергаментах своих, из-за стола совсем не вылазит! — приметив Яру, пробасил мужчина. — Теперь его силком от коня не оттащить, да и навряд ли кому такая дурная мысль в голову придет. Девушка, вновь заглядевшаяся на манеж, бездумно кивнула в ответ. Мысли настойчиво возвращались к полным волнения ночам, проведенным в опочивальне Василиса. К ночам целомудренным, но все же постыдным. — А тебе, барышня, Василис в дар Онику жалует. Кобылица капризная, но породы редкой. Опробовать не желаешь? — Желаю, — тихо, задушенно, неслышно почти, сквозь накрывшую с головой пелену непонятных смешанных чувств. — Взбирайся, я стремя подержу. Ярдана ласково погладила кобылицу по изящной шее, с трудом выходя из опасного оцепенения. Очень некстати вспомнились слова короля про женитьбу и про наследника. О таком нельзя было и помышлять. По-своему расценив возникшую заминку, Рогдан подхватил девушку за талию и легко посадил в седло. — Вы уж простите, барышня, дамского седла не нашлось, даже и не знаю, как быть теперь, — хмуро проговорил мужчина, наблюдая за тем, как Яра ерзает, пытаясь, не задирая юбок устроиться верхом. — Как-нибудь да усядусь! Все чудные думы у девушки из головы мгновенно вылетели, ибо платье оказалось не таким уж свободным и удобным. Как Яра не крутилась, юбка все равно позорно обнажала туфельки и, что хуже того, ноги чуть выше щиколоток. Подобная непристойность была недопустима и вызывала неожиданно жгучий стыд. — Неужто у вас нет подобающего наряда? — Василис вывел коня из манежа и теперь лукаво улыбался, с прищуром посматривая на девушку. — Нет, Ваше Сиятельство. — Хм… — король ненадолго призадумался, безразличным взглядом скользя поверх голов гвардейцев и слуг, коих у манежа успело собраться предостаточно. — Рогдан, поспеши найти для барышни высокие сапожки по размеру. Яра, пытавшаяся удержаться на нетерпеливо гарцующей кобыле, испуганно глянула на правителя. Без Рогдана поблизости ей было страшновато, а он и не подумал возразить, ушел, скупо кивнув королю. Хоровод незнакомых лиц становился все теснее, постепенно окружая их с Василисом, гордо над всеми возвышавшимся благодаря немалому росту Кахраба. — Ваше Сиятельство, у меня жена родила, благословите! — Ваше Сиятельство овес в малом амбаре весь погнил, а в большом не осталось уж ничего! — Ваше Величество… — Слава Королю! Солдаты окружили манеж молчаливым почетным караулом, а простые замковые рабочие выкрикивали свои проблемы, жалобы, просьбы, пихали друг друга, почти вплотную обступив королевского жеребца. Кахраб, демонстрируя великолепную выучку, стоял смирно как отлитая из золота статуя, но люди все равно не решались преодолеть оставшуюся невидимую границу длиной в два шага. От волнительной, нервной Оники толпа старалась держаться подальше, и Яра даже не успела заметить, как ее оттеснили в сторону от Василиса. — Тишины! — голос правителя легко перекрыл общий гвалт, тяжелым пологом опустившись на головы слуг, и пришла тишина - полная, всеобъемлющая, выжидательная. Ярдана с нарастающим удивлением смотрела на благоговейные лица трубочистов, банников, конюхов, каменщиков, стряпух, поломоек и еще бог весть кого. Эти люди не боялись королевского гнева, они ждали помощи, совета, добрых слов. Люди простые, далекие от этикета и прочих благородных тонкостей, пусть каждый из них жил и работал при дворе. — Королевской милостью объявляю сегодняшний день праздничным! Помогите стряпухам на кухне и гуляйте, гуляйте вечером. С хороводами, кострами, плясками и песнями. Я так велю! Толпа жадно прянула на полшага ближе и разразилась радостными криками. Вверх полетели шапки, шутливо заулюлюкали парни, а стражники потеряли свою беспристрастность, на миг пропустив человеческие эмоции сквозь каменные маски отрешенных лиц. Василис улыбался, но Яре привиделась злоба в его покровительственной улыбке. — Расходимся, расходимся! — седоусый воин, облаченный в блестящую золотым гербом кирасу капитана, грозно прорезал толпу, оттесняя людей от короля. Благодаря правителя за великодушие и тихо ропща на самоуправство стражи, работники начали возвращаться по своим местам. — Для выполнения распоряжений по вашему приказу прибыл! — зорко проследив за замешкавшимися девицами, отрапортовал капитан. — Полно, оставь устав для официальных приемов, Нильс, — теперь Василис улыбался значительно искреннее. — Есть какие-нибудь новости? — Отряд сопровождения готов! Новостей, стоящих Вашего внимания, ну или тех, что можно было бы доложить во дворе, нет, — по-военному бодро, даже голоса не понизив, ответил Нильс. — Рад видеть Вас в добром здравии, государь. — Благодарю. Ежели уж на то пошло, доложишься вечером. Поставь конников у ворот, кавалерию пусть возглавит Лаилар. — Так точно! Разрешите выполнять? — Выполняй, — Василис неопределенно махнул зажатой в кулаке лайковой перчаткой. — Есть! — капитан гулко ударил наручем по нагруднику, хмуро посмотрел на подошедшего Рогдана и направился в сторону казарм. — Исполнителен и прям как гвоздь! — усмехаясь в бороду, тихо, как будто бы только Ярдане сказал великан. — Кое-кому не помешало бы поучиться, — так же тихо уронил Василис. На людях король не позволял панибратства. — Будет выполнено, Ваше Сиятельство! — прогремел Рогдан неуловимо похоже по интонации на Нильса. — Башмачки для барышни. Тонкую издевку правитель проигнорировал, с бесстрастным лицом повелев обуть Ярдану. Девушка изготовилась возразить, даже целую речь придумала, но Рогдан, успокоив Онику легким похлопыванием по шее, как-то незаметно похитил с Яриной ножки бисерную туфельку и заменил ее дамским сапожком, чуть простоватым, совсем не подходящим к платью, зато достаточно высоким. Вторую туфельку мужчина под пристальным взглядом короля переобувал нарочито медленно. Сперва его ладони широкие, грубые, воистину великанские, будто отогревая, спрятали Ярину ножку аж до самой щиколотки, и, лишь спустя томительное мгновение, показавшееся сгорающей со стыда девушке вечностью, Рогдан отнял руки. — Не заставляй меня ждать! — холодной ярости в голосе Василиса хватило бы на то, чтобы до дна проморозить небольшое озеро. К несчастью короля, пронять Рогдана такой мелочью было невозможно. — Уж не сердитесь, Ваша Светлость, не мастак я барышень одевать. Ярдана, сцепив зубы, ерзала в седле, усилием воли не позволяя себе отдернуть ногу, и мысленно изобретала на голову рыжему разбойнику самые страшные кары. Когда эта пытка наконец закончилась, и правитель, приглашающе кивнув Яре, легко тронул пятками Кахраба, направляя его со двора, девушка вздохнула с облегчением. Спасибо за заботу Рогдан от нее так и не дождался, но шибко опечаленным по этому поводу не выглядел. Лихим посвистом подозвав своего коня, мужчина взгромоздился в седло и жестом пригласил Ярдану следовать за королем.