Принесите счет

Минуты шли как черепахи в обратную сторону по эскалатору. Семь вечера. Семь вечера. Все еще семь вечера. Мне неимоверно скучно. Вот уж не думал, что когда-нибудь такое скажу, но скорей бы пришел Арсений. Для него прийти «вечером» — это значит во сколько? Все, мне надоело смотреть телевизор. Глаза болят уже. Я бы сходил и приготовил что-нибудь на кухне, да вот есть не хочется совсем. Да, а вот почему, когда я один жил в своей квартире мне было нормально? Отвык что ли… Ой, всё. Мне кажется, реально нужно расслабиться. Обычно в такие моменты я набирал себе ванну с пеной, но сейчас… Хотя, почему бы не сделать так сейчас? Я включил воду, растворил в ней какое-то количество геля для душа. Надеюсь, Арсений не будет по этому поводу возражать. Стягиваю с себя футболку, смотря в зеркало. Все относительно зажило. Следов от зубов не видно. Вспоминаю, как я тогда лежал на деревянном грязном проваливающемся полу, и Арсений неожиданно начал все это делать. Он был такой злой. Вот тогда я реально его испугался, у меня был просто передоз адреналина. Было очень страшно. Но это очень четко отпечаталось в моей памяти. Я положил руку себе на горло. Нет, не то. Вглядываюсь в глаза своего отражения. Антон, что с тобой не так? Спустя какое-то время выключаю воду, и остаюсь наедине с тишиной. Последняя капля падает из крана. Смотрю в зеркало, еще не залезая в ванную. Перекидываю одну ногу через бортик и через слой белой пены касаюсь воды. Горячая. Но не слишком, поэтому медленно перелезаю туда весь. Очень бесит, что ноги полностью не вмещаются. Над поверхностью воды, как два небольших островка в море, видны мои коленки. Одна белая и почти сливается с пеной, а вторая как у крокодила Гены. Арсений так заботливо её зеленкой разукрасил. Бля. Антон. То он злой, то заботливый. Ты уже определись, какой он тебе больше нравится. Я лежал и слушал, как около меня хрустели маленькие мыльные пузырьки. Вместе с ними исчезали последние крупицы моего здравого смысла. Арсений. Он не должен занимать столько места в моей голове. Я должен держаться от него подальше. Да, конечно, я же не думаю сейчас о том, как я доставал ключи из его заднего кармана, когда еще только планировал побег. Чёрт, нет. Окунаюсь с головой в воду, чтобы отогнать все эти мысли, и сразу выныриваю. Не помогло. Еще и мое настроение сильнее приподнялось. Мм, здорово! Нет. Я провел по нему рукой. Закрыл глаза. Представил, что это делает он. Ох, что же я творю? Мне стыдно перед самим собой, но одновременно с этим я не могу прекратить. Представляю, как он смотрел бы сейчас на меня. Эти голубые глаза, полные самодовольства. Да уж, он бы был неописуемо доволен, если бы узнал о чем я сейчас фантазирую. Но он никак об этом не может даже догадываться. И это очень хорошо. Ах! Закусываю губу, ускоряю движения. Я представил, как Арсений снимает с себя одежду. Как в этом гребанном сне. Наверное, мои щеки уже совсем красные. Он бы обязательно как-нибудь пошло пошутил при этом. Рука невольно сжимается. Очень сложно не закричать. А что, если бы он делал это ртом? Ах, Антон, ты же натурал!.. Свободной рукой провожу по своей шее и спускаюсь к ключице. Вот здесь можно написать «место для засосов» или лучше «укусов»? Сейчас моё воображение включилось как никогда прежде, и изо рта шепотом непроизвольно вылетало одно только имя. Я его точно ненавижу, но не за то, что он меня похитил, нет, за то, что он поселился в моей голове. Я как будто заразился неизлечимой болезнью. И она с каждой минутой прогрессирует. Внизу становилось все тяжелее и тяжелее. Я чувствовал, как приближаюсь к концу. Открываю на секунду глаза. Половина пены уже исчезла с поверхности воды, сделав её прозрачнее. На бортике сидел Арсений, умиленно улыбаясь. — Ты забыл запереть дверь. Он закатал рукава и, смотря мне прямо в глаза, опустил руку под воду. Я сразу же смущенно свел колени. Арсений окинул меня удивленным взглядом: — Ты чего? — Ну… — он отлично видел, что я еще нахожусь в возбужденном состоянии. Я не мог никуда спрятаться. Хотя, честно сказать, и не хотел. — Вылезай отсюда уже, — ласково произнес он и, подхватив мою одежду, сложенную на стиральной машинке, смылся. Когда я, обернувшись полотенцем, приблизился к двери его комнаты, то мысленно уже посылал всё и вся. Я снова несколько раз спросил у себя, стоит ли заходить. Это же будет точкой невозврата.