Принесите счет

Мы остановились. Я ждал, когда меня откроют, но этого не происходило. Чувствую себя как будто на кастинге «Битвы экстрасенсов». Человек, блин, в багажнике. И что? И где мой экстрасенс? Ненавижу себя за то, что никак не могу его возненавидеть. Все еще жду. Все еще… Не могу разогнуть руки и ноги. Голову тоже никак не поднять. Ужасно неудобно. Живот болит изнутри.

POV Арсений

Поворачиваю на разбитую старую дорогу. На улице совершенно стемнело. В желтоватом свете фар чуть блестит асфальт. Смотрю на мигающее табло около руля. Блять, скоро кончается бензин. Сжимаю зубы. Антон, я доеду. Не знаю, что будет дальше, но мы точно должны увидеться. Темная даль засасывала в себя, и я уже не мог адекватно оценивать, какое расстояние проехал. Я просто ждал, когда с левой стороны появится край ветхой крыши заброшенной автозаправки. Хм, может, уже нечаянно пропустил? А, нет. Вот она. Сбавляю скорость, заворачивая. Под освещение фар попадает черный джип. Рядом стоят Паша и Стас, увлеченно беседуя. Они поворачиваются на свет. Торможу, опускаю ручник и вытаскиваю ключи. Фары погасают. Делаю глубокий вдох и считаю до десяти. Паша стучит в мое окно. Сейчас. Открываю дверь и выхожу наружу. — Приветик, — произношу в своей любимой манере, которая всех бесит. Понимаю, что это не лучшая ситуация, чтобы действовать кому-то на нервы, но я все-таки уже сказал. — Попов, давай уже сюда деньги, — говорит нетерпеливо Стас. — Эй! — он подходит ближе, но я его останавливаю. — А где мой Антошенька? — о, да, я отлично знаю, что Стас жуткий гомофоб, поэтому специально использую уменьшительно-ласкательную форму. Он быстро от меня отходит. Смеюсь, и отправляю ему воздушный поцелуй. — Фу, бля! — Арсений, сначала бабки, потом мы тебе его отдаем, — заключает спокойно Паша. — А где гарантия? Сначала покажите мне его, — балансирую на гране наглости. — Ты тоже, знаешь ли, покажи, — он сверлит меня глазами. Ухмыляюсь, пожимая плечами. Включаю фонарик и достаю из машины кожаный чемоданчик. — Ну-с, — поворачиваюсь к ним лицом. — Оп, — уворачиваюсь от удара в висок от Стаса. — Так что? Где Антоша? — изображаю совершенное спокойствие, но на самом деле у меня сердце в пятки ушло. — В багажнике, — фыркает Паша, скрестив руки и щурясь от света фонарика моего телефона, направленного прямо на него. — Давайте взглянем! — говорю, краем глаза видя, как недоволен Стас. Подходим к их машине. Стараюсь не упускать этих типов из виду. Бля, пульс наверное уже перешел отметку сто, а то и двести. Открывают. У меня все внутри сжимается от вида побитого и связанного Антона. Я увидел кровь на его лице. Ах, эти сволочи! Он чуть открывает глаза, я немного опускаю фонарик, чтоб его не слепить. — Арсений… — тихо и измученно произносит он, у меня перехватывает дыхание; хочется поскорее его отсюда достать, развязать, привести домой… — Арсений, осторожно! — поймав мою временную растеряннось, Паша выхватывает из моих рук чемоданчик и со всей силы прикладывает им по моей голове. Падаю навзничь, в глазах искры и круги. Еще об асфальт треснулся. Где-то рядом упал телефон. Пиздец больно. Понимаю, что теряю сознание, но пытаюсь оставаться мыслями в реальности. — О, здорово ты его! — воодушевленно говорит Стас. Я слышу его как в вакууме. Стараюсь понимать слова четче. Делаю вид, что все-таки отрубился. — Конечно, у меня же тактика! А вот ты бы так и стоял, дубина, — самодовольно говорит Паша. — Так, давай посчитаем, — наверное, он открыл деньги. — Десять, двадцать… — А у него с собой оружие было? Надо ж забрать по-хорошему, — предлагает Стас. — Да! Естественно! Можешь же думать, когда хочешь!.. пятьдесят, семьдесят, — слышу, как он ко мне подходит. Шарит по карманам снаружи, чтобы не трогать меня. Ха, держусь, чтобы не рассмеяться. Трогать, бля, он боится. Даже в таком состоянии меня тянет на шутейки. Конечно, он ничего не обнаруживает кроме… — Пахан, смотри, что нашел! — Что? А, колёса. Дай сюда! — из моего левого кармана вытаскивают пакетик с таблетками амфетамина. Точнее они просто были похожи на обычный, привычный им, амфетамин. — Эй! Я вообще-то нашел! Ты мне, бля, оставь, а! — итак, теперь начну считать я. Шестьдесят. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь. — Странный какой-то привкус, — пятьдесят пять. Пятьдесят четыре. Пятьдесят три. — Стас, ты просто давно не пробовал, — сорок восемь. Сорок семь. — Кто? Я не пробовал? Да я еще как! — сорок два. Сорок один. — Ладно, завались уже. Не мешай мне, — тридцать семь. Тридцать шесть. Тридцать пять. — А что с этими будем делать? Закопаем там же, где и Олега? Или, — тридцать. Двадцать девять. — Блять, сказал, не мешай! Я сбился! — двадцать четыре; двадцать три; двадцать два. — Пока не очнулся, прострели ему голову. А то ведь потом момента не дождешься, — девятнадцать, восемнадцать, семнадцать. — Да, и этого в багажнике потом, — четырнадцать, тринадцать. — Сейчас, только возьму из машины пушку, — десять, девять, восемь. — Так, — семь, шесть! — Давай уже, чего встал! Нажимай на курок! — четыре, три, два! — Стоп, где он? — один! — Да вот здесь лежит. — Паш, я ничего не вижу. — Ты ебанулся, блять? А ну дай сю… — да, сработало. — Где ты?! — Аааа, сука, руки не чувствую! — слышу звук падения пистолета. — Пиздец, что происходит, — непонимающе говорит Паша. — Ай, блять! Что за хуйня в моей голове? Она вытекает через уши! Нахуй! Нахуй! — думаю, уже можно открывать глаза и не притворяться. Горит фонарик моего телефона, он валяется рядом со мной. Эти мудилы бегают и кричат что-то. Ох уж эти галлюцинации. Не могу сдержать смешок. Встаю и иду к багажнику, подняв фонарик. Антон лежит спиной ко мне и прерывисто дышит. Хочу развязать ему руки. Только дотрагиваюсь до его ладони, как он вздрагивает и обращает на меня блестяшие глаза. — Все хорошо. Я здесь, — справляюсь с веревкой, и он медленно поворачивается. — Антон, прости меня, — беру его руку и начинаю хаотично целовать, она совершенно не напряжена. — Прости, — слышу как сзади все еще кричат Стас и Паша. — Я не знал, что они ко мне в квартиру ломиться будут, я… — Арсений… — вздыхает он. — Ты… — он смотрит на меня взглядом полным ненависти, обиды и еще чего-то, — Если бы ты не спер у них деньги… — Он медленно поднимается в положение сидя. Я вижу, что ему больно как морально, так и физически. Мне прилетает сильная пощечина. Задерживаюсь на секунду. — Еще бей, — он ударил, я подставил другую сторону, — Еще сильнее. Да, я реально это заслужил. Я всю жизнь только о себе и думаю! — он снова залепил мне по щеке. — Я просто идиот. Прости, — жду следующего удара, но его не происходит, — Я правда самый настоящий эгоист… — не могу на него посмотреть, я готов сам себя прикончить. Пинаю ногой, лежащие на земле рассыпанные деньги. Парень мягко касается моей скулы. — Но ты все-таки приехал… — кладет вторую руку ко мне на плечо. Слышу как сзади кто-то грохнулся. Антон дергается от этого звука, но не убирает руки. — А что с ними? — спрашивает он удивленно. — Ну, я понятия не имею, что это была за хрень в таблетках. Знаю только, что за минуту добирается до нервной системы, временную слепоту, галлюцинации может вызывать, и где-то на час-два так вырубает это точно, — невольно поворачиваю голову и встречаюсь глазами с Антоном. — Мне ее как-то один чувак подогнал, сказал, что когда-нибудь должна пригодиться. Не знаю, где он сейчас, но он реально помог, — Антон ошарашенно смотрит на меня, мне неловко. Никогда в жизни не чувствовал себя так. — Ох, — говорит он, поражаясь, и проводит по моим волосам, — А… А с Ирой что? — Все в порядке. Её сегодня заберет сестра, — аккуратно беру его за руку. — Ты смог ее вытащить? — он слабо сжимает мои пальцы, я киваю, — И всё-таки ты можешь думать о других, — он улыбается. Я останавливаю взгляд на крови, застывшей на его губах. — Нет, Антон. Я не могу думать о других. Только о тебе, — пытаюсь стереть кровь большим пальцем. — Ну, уже что-то, — говорит, взяв меня за вторую руку, отодвигая ее от своего рта. Смотрю на него, мне хочется бесконечно извиняться. — Ты… Еще не передумал? — В смысле? — Я тебе еще нравлюсь? — у меня никогда так не дрожал голос. С каждой секундой его молчания мир в моей голове переживал все новые и новые разрушения. — Думаю, нет, — говорит он, опустив глаза; я уже мысленно порезал все вены в душе. — Думаю, нет я никогда не смогу ответить, — я не понял сначала, почему он полез меня обнимать. До меня дошел смысл продолжения фразы только спустя какое-то время. — Антош, заканчивай, пожалуйста, предложения сразу, — крепко сжимаю его в своих руках. — Ау! Полегче, меня вообще-то тут били, — ослабляю хватку. — Прости, тебе ничего не сломали? — Вроде бы нет. — Прости меня за всё. Прошу. — Вообще мне бы не следовало, но… — его улыбка просто единственное, что для меня сейчас существует. — Но если ты меня поцелуешь… — я моментально приблизился к его губам. Он выглядит так непринужденно, а мне все еще жутко неудобно перед ним. Из-за меня его засунули в этот ебанный багажник, из-за меня его били. Меня действительно не следует прощать. Он слишком великодушен ко мне. — Можно? — Да.