POV Антон
— Апчхи! Да что ж такое, гребаная пыль! — я наполовину вылез из-под кровати, но никак не мог нормально посмотреть на Арсения. Из-за того, что чихал, невольно зажмуривался. — А…? — да, он точно удивился. Что уж говорить. Я сам себе поражаюсь. Не смог, блин, не вернуться. — Арсений, как чувствуешь себя? — спрашиваю, ощущая, как внутри тела поднимается температура, а снаружи пробегает легкий холодок. — Уже отлично, — говорит он, все еще не отпуская мою руку. — Импотент, да? — смеюсь, подтягиваясь наверх. Хочется делать вид, что ничего не происходило, но все равно какой-то осадок остался. — Конечно, — иронично кивает. Я сажусь почти в метре от него. — Я приятно удивлен, что ты придумывал отмазки, чтобы ну не это… Ну ты понял… — теперь просто кивает. — Я вообще недавно зашел. Смотрю — никого. Решил спрятаться и посмотреть, чем ты здесь все же занимаешься. — Посмотрел? — Ага, «Нет, Лариса!» — пародирую его интонацию и так же скрещиваю руки. — И вчера ты меня удивил. Знаешь… — беру его подушку. — Я не думал, что ты станешь писать Феде. И… То, что ты скинул… Прости, но я гуглил, думал, что мало ли скопировал там или что еще. Но, когда понял, что это писал действительно ты… — смотрю на него. — Блин, я просто не знал, как быть. Половина меня кричит: «Не наступай на те же грабли!», а другая: «Давай же! Скорее на них прыгай!» — Ты согласился со второй? — Пока что ни с какой. — Ясно, — смотрит в пол. Я не знаю, что говорить. Из меня плохой оратор и дипломат. Но мне хочется разложить все относительно «по полочкам». — Арсений, — начинаю я, ожидая его реакции. — Ты совсем не тот человек, которого можно назвать хорошим. Ты неэтичен. Порой очень груб. И делаешь все так, как хочешь, — молча соглашается, никак не пытаясь возразить. — Ты делаешь мне больно. У меня меньше, чем за месяц, количество нервных клеток сократилось вдвое, понимаешь? Я, черт возьми, изначально просто один раз случайно помог тебе, и все. А это была какая-то ловушка… — Для меня тоже. — Не перебивай пока. Прошу. — Прости, — я заблудился в тоненьких голубых радиусах в его глазах, которые скрывались за черным пятном зрачка. — Я теперь забыл, что хотел сказать дальше. — Давай вкратце в чем суть, — он хочет протянуть ко мне руку, но каждый раз, забываясь, возращает ее обратно к себе на коленку. — Ты… Я не знаю, как это объяснить. Ты при всех своих ужасных качествах все равно кажешься мне… Ну… Да просто центром мира! — закрываю лицо руками и наклоняюсь вниз. — Но почему, блин, ты такой сложный! Занимаешься не пойми чем, бегаешь от своих еще более плохих знакомых, а теперь… В тюрьму сваливаешь! — снова поднимаюсь и смотрю на него. — Ты просто афигел! Арсений, я не могу от тебя даже мысленно отстраниться. Да даже день я не смог без тебя проболтаться, видишь? И как ты теперь уедешь? Что мне, блин, делать?! — мне очень плохо от осознания этого. Но при произношении вслух становится немногим легче. Он ничего не говорит. Недолго думая, просто падаю вбок. На него. Но из-за расстояния еле касаюсь головой его бедра. Поднимаю глаза наверх. Он аккуратно бегает пальцами по моей шее и смотрит на меня вниз. У нас совсем не стабильное взаимопонимание, да, думаю, он тоже это подмечает. Но всё-таки, если оно наступает, то сразу же накрывает с головой. Из крайности в крайность. Как сейчас. — Антон, ты вчера ушел из-за чего все-таки? Из-за той особи женского пола или из-за того, что чисто заебался от меня? — Оба варианта, — кратко отвечаю, перемещая подбородок на его ногу и смотря на закрытую недалеко дверь перед собой. — А, супер. Я знаю, что я мудак. Да, но я так нормально и не понял, что все же тебя заставило прийти обратно, — переворачивает меня затылком вниз полностью на свои колени. — Ведь зачем возвращаться к такому аморальному скоту? — Арсений, я тупой, наверное, но я жить не могу, не заебываясь от тебя, — совершенно серьезно, даже день, блин. — Не жалеешь ты свои нервы. — И твои тоже, между прочим. — Я бы тебя за это отшлепал, но думаю здесь не место. — Почему же? — Ах, ты так, значит, теперь заговорил! — не скрыто удивляется. — Тогда переворачивайся. — Переверни сам, — от него, видимо, хамством заразился. — Сейчас я сам тебя как в коленно-локтевую поставлю, я не шучу, — говорит, все еще как бы предупреждая. — И я не шучу. — Ты что-то распустился совсем, — прищуривается, — а вроде недавно только краснел от малейшего намека. — С кем поведешься, от того и наберешься, — встает, и моя голова падает на матрас. Его руки сразу же перекатывают меня сбоку на живот. Я понимаю, что правда хочу, чтобы это было прямо здесь. Несмотря на уверенность, которую я демонстрировал словесно, мне все равно немного неловко. Да, конечно, уже не в первый раз, но, блин… Это такой процесс, где я пока не могу сразу же расслабиться полностью. Только в развитии действия. Берет меня за руки и складывает их по обеим сторонам от тела так, чтобы локти были согнуты, а кисти лежали ладонями вниз. Я его должен ненавидеть. Да, в сотый раз пытаюсь в этом убедить себя. Но не могу я. Мне нравится его дерзкие слова, манеры, движения. Я заразился безумием. И мазохизмом. Точно. Тянет меня за край футболки назад, другой рукой нажимая на место под коленкой на одной из моих ног. Я прогинаюсь в сторону, где он сидит, и оказываюсь на четвереньках. Отпускает футболку и слегка шлепает меня рукой по левой ягодице. — Арсений, ты наказывать собрался меня за порчу своих нервов или что? — спрашиваю, скучно вздыхая. — Первое, конечно, — он очень настороженно относится к моему поведению, понятно, что ему хочется что-нибудь эдакое сделать, но он хочет убедиться, что я правда не против. Еще немного отклоняюсь назад. Арсений быстро стаскивает ремень с меня. Смотрю на дверь. Как только в воздухе раздается свист замаха, она очень кстати открывается. — Аааааау!.. — а он нехило ударил. Даже пусть на мне штаны, скорее всего след останется. Но мне, кстати, понравилась эта боль. Что-то новенькое. Черт, еще раз. — Ааааха… — чувствую себя каким-то крепостным, который провинился перед феодалом. Ох, это такое странное сравнение, но я от него невольно завожусь. Блин, дверь же! Снова поднимаю туда глаза. Арсений, видимо, не заметил, что она открылась, так как потянул меня к себе, хватая изнутри ткань брюк. — Бля, Паша, это уже совсем пиздец! Пойдем отсюда! — о, это эти двое. Мне так уже влом куда-то убегать от них, да лень даже дергаться как-то. — Проведать меня пришли? Ой, как я рад, — я не вижу Арсения, но понимаю, что он расплывпется в ухмылке. Ремень опускается на мою шею. — Смотрю, хорошо время проводишь, — говорит Павел Алексеевич. Тем временем Арсений меня тянет назад. Чтобы не потерять доступ к воздуху, я полностью поддаюсь. — Ну да, — отвечает он. — Вы что-то конкретное хотели? — засовывает руку под мою футболку, как бы случайно обнажая пресс. — Вообще в последний раз по морде тебе надавать хотелось. А то ведь скоро уедешь. Так сказать на курорт, — говорит мой бывший начальник, разговаривая с Арсением, но пристально глядя на меня. — Дык, пожалуйста! — отпускает меня, слезает с кровати и подходит к ним. — С левой или с правой? А как мне лучше встать? Или мне лечь на пол, а вы ногами побьете? — смеется. Мне становится за него страшно. Они же сейчас реально… Блин, нет! Арсений! Уворачивайся хоть! Ты что просто стоишь?! Ты псих, что ли? У тебя же сотрясение! Уходи! Тебе же нос сейчас разобьют! — Арсений! — кричу, надеясь, что он перестанет просто позволять им бить себя. Он показывает мне жестом, что все под контролем. Да что? Чего он ждет? — Счастливого пути в камеру с крысами! — ехидничает Стас, коленом поражая солнечное сплетение. Арсений падает назад, успевая мягко приземлиться не на голову, а подставив руки. — А что здесь происходит? — это что, та медсестра, пристававшая к Арсению? Она секунд тридцать тупо стоит вдалеке и смотрит на них, на Арсения, на меня. Мои «хорошие знакомые» делают тоже самое. Затем девушка бежит по коридору к летнице, крича: «Помогите, помогите, охрана!» — Ну ебана, мы же потихому хотели. — Стас, валим. Я спускаюсь на пол и с одной стороны сажусь на коленки рядом с Арсением. — Ты почему просто так стоял?! — Антошенька, вот ты подумай головой, вероятность не нарваться на более серьезные травмы у меня была бы в случае, если бы активно давал сдачи или же если бы просто не сопротивлялся? Думаю тебе ясно теперь, что да почему, — я вытираю тыльной стороной руки кровь с его подбородка, она попала туда изо рта. — Ты можешь встать? — подаю ему руку. — Пфф, конечно, — пытается изобразить, что ему все ни по чем, но я чувствую, как сильно он цепляется за меня. Довожу его до кровати и помогаю улечься. Он что-то пытается возражать, говоря, что все в порядке. А вот ничего не хорошо! В палату забегает та медсестра, еще одна и врач.***
— Что случилось? — вздыхает мужчина в белом халате и с бородой, обращаясь ко мне, когда мы выходим в коридор, пока девушки все еще крутятся около Арсения, доделывая йодные сетки и донастраивая в сотый раз капельницу. — Пришли двое неизвестных людей, позвали Арсения, начали ни с того ни с сего бить… — я понимал, что не стоит подвергать себя опасности, раскрывая самому их личности. — Вот. — Ох, намучились мы с этим Поповым и его постоянными «неизвестными» перепалками… Вы кем ему приходитесь? — А? Я?.. Друг. — Вы можете следить за тем, чтобы он хотя бы при вас ел и принимал таблетки? А то огрызается тут на всех еще. То ему не так, это. Никогда его не заставишь. А я, знаете, за пациентов своих переживаю. — Да, конечно. — И не давайте ему вставать. Уж больно он активный. — Ага, — активный, блин, ни то слово. И сколько разных смыслов. Мы вернулись обратно. Арсений там, как мог, отмахивался от назойливых девиц. — Да вам обеим просто показалось. — А ты открой одеяло-то. — Семен Петрович, мне нужен тихий час! — девушки сразу приняли профессиональный вид, выпрямились и затем вместе с этим врачом, сказавшим напоследок все то, что в коридоре, еще раз, удалились. — Фух… — Арсений наслаждается тишиной. — А зачем тебе открывать одеяло? — я вспомнил странную просьбу одной из медсестер. — Антош, я же тогда заявил о своей импотенции, — начал он. — А тут они разглядели, что у меня в штанах не спокойно. Кстати, из-за тебя. И мы же не закончили?.. — он приподнимается, но я его кладу обратно. — Тебе врач запретил вставать. Я слежу. — Бля, ну что ты в самом деле? — Я вообще-то о твоем здоровье думаю. — Я здоров. — Да что ты говоришь, — глажу ладонь его руки, к которой была присоединена капельница. Он сначала пытался мне доказывать, что он хорошо себя чувствует и так далее и тому подобное. Я просто тихо с ним соглашался и продолжал медленно касаться его руки. Арсений все затихал, затихал и в итоге уснул. Я наклонился и поцеловал его в уголок губ. Ох, какой же он проблематичный.