Принесите счет

Блять, сообщение отправилось или нет? Этот вопрос мучал меня до самого утра. Я ждал, что он вернется… Все что я делал — это пристально смотрел на дверь. Еще немного, и в ней от этого появилась бы дыра. Если бы телефон работал, то я, может, знал время. А так мне приходилось отгадывать его по положению солнца на небе. Оно уже чуть поднялось над горизонтом после рассвета. Часов семь, наверное. Или даже восемь. Сейчас бы дома сидеть. На кухне. С Антоном… Опять я о нем думаю. Ну, а как забыть, собственно. Все бы отдал за то, чтобы вот сейчас он здесь появился. Но мне даже нечего отдавать. Потому что он моё все. Бля, звучит как тупая ванильная цитатка. Радугой что ли поблевать пойти? В кого я, в конце концов, превращаюсь? Звук поворачивающейся ручки. Пиздец у меня руки вспотели. — Анто… — спешу быстрее начать говорить. — Здравствуйте Семен Петрович, — бля, ну что такое. Не бывает чудес на свете. — Как самочувствие? — Нормально, — отвечаю отстраненно. — Спали хорошо? — его очки смещены на нос. — Никак не спал, — он изучающе посмотрел на меня и сделал пометки в карте. — Хм. Вообще в первые 24-48 часов после травмы вполне может быть бессонница. Пока что, думаю, это несущественный показатель, — Семен Петрович сделал паузу. — Что с головными болями? — Получше. — Я посмотрел снимки с рентгена, — он вытащил черные листы с кое-где прозрачными пятнами и полосками. — Трещин в коре нет. Шейные позвонки целы. Следовательно перелом исключаем, — показывает мне что-то на снимках, но я в этом все равно ничего не понимаю. — Поскольку, как вы говорите, боли уменьшаются, то можно считать ваше состояние стабилизирующимся. Оно характерно именно для сотрясения. И да, ретроградная амнезия у вас все еще присутствует? — Что, простите? Можно перевести на русский? — Частичная потеря памяти. — А, это. Ну, вчера мне рассказал па… друг, как все было. Я вспомнил пару моментов. А что-то нет, — он покивал головой. — И как же вы получили травму? — Меня толкнули, и я еб… ударился об асфальт, — врач понял, что я хотел сказать, но сделал вид, что не услышал. — Понятно. Сотрясение второй степени. Все признаки. — И что это означает? — врачи говорят не как люди. — Не будем еще раз делать электроэнцефалограмму и ультразвуковое исследование. Я считаю, что ничего нового они нам не покажут. Поражений опасных для общей жизнедеятельности не наблюдаю у вас. — Да, давайте не будем ничего делать. Мне так лень. — Вам и нельзя. Все-таки мы не можем подвергать вас повышенному облучению много раз. — Отлично. Тогда я просто полежу здесь недельку? — Постельный режим и строгое принятие медикаментов. И никаких пропусков еды как вчера. И капельницы тоже не надо больше бить, — его взгляд был укоряющим. — Я случайно, — подразумеваю «больше так не буду». — Есть еще жалобы? Вопросы? — Дайте мне, пожалуйста, зарядку для телефона. — Вы что? Какой телефон? Вам ни в коем случае нельзя читать и уж тем более смотреть в экран! Отдел мозга, отвечающий за зрение, не должен пребывать в раздражении. — Бля, ну… — я прям расстроился. — Я сказал «блин»! Ну, я прошу вас. Мне одно сообщение отправить! — Хотите, я отправлю? — Это личное. — Все равно не положено в вашем состоянии, — он встает. — Лариса, медсестра, вам завтрак из столовой принесет. Обязательно поешьте. Повторяю, для вашего выздоровления важно. — А может я сам в столовую схожу? — Нет, пока что не вставайте слишком часто, — он что-то еще говорит и уходит. Сука, это вот та самая баба что ли мне еду будет носить? Лариса. Мда. И как мне есть? Вот придет она опять и что? Бля, а может, у нее зарядку попросить? Не, а реально идея! Только как-то… Хотя, мне не привыкать притворяться и улыбаться людям. Но блять. Я не хочу видеть это существо. Можно стереть мою жизнь до встречи с Антоном? Это такая помойка… Я заебался лежать. До туалета что ли пройдусь.

***

Хуевые здесь туалеты, конечно. Убеждаюсь уже в который раз. Но выбирать, знаете ли, не приходится. Стою перед зеркалом, выключаю кран, помыв руки. Да-а, обожаю смотреть на себя вот так в больнице в зеркало. Постоянно все хуже и хуже. Как побитый бомж просто. Собираю деньги в мешки под глазами. Ага. И этот тупой бинт болтается на лбу. Ну его нахуй. Все равно уже все зажило. Кровь не хлещет. Выбрасываю в урну. Вот так супер. Относительно супер. Слегка зачесываю волосы назад. Надеюсь, меня налысо брить не будут. Мне не пойдет. И наручники мне не пойдут. И решетка… Смотрю себе в самую глубь зрачков. Я так бесполезно жил. Ничего в глобальном смысле не анализировал. Да я хуже всяких Онегиных и Печориных. Или такой же, как они, эгоист и прожигатель жизни. Литература ясно дает понять, что такие люди осознают что-либо слишком поздно. Блять, а я же раньше много читал. Да вообще же был таким тихим. Лет до 16. А потом решил забить на все, что мне было по душе. Пошел в эти «мутные» компании. Нравилось ли мне тусоваться со Стасом? Нет, конечно. Мне хотелось просто быть в центре внимания. Чтобы люди зависели от меня к тому же. Так весело всегда было смотреть на тех, кто покупает наркоту. Они как стая голубей, клюющая горсточку семечек. А я просто ощущал у себя огромнейшую власть над этими безвольными придурками. И она скидывала меня на самые низы нравственности… Выхожу в коридор. — Эй, красавчик! — сука, блять. — Иди наху… — мне нужна зарядка для телефона. — Доброе утро, эм, Лариса? — давлю из себя ебаную улыбку. — Ах, ты назвал меня по имени! — она налетает на меня; спокойно, спокойно, спокойно, — Ты, наверное, из-за травмы вчера был таким раздражительным? Ничего стра-ашного. Сейчас мы котика погла-адим, — она начинает висеть на моей шее и трогать мое лицо. Фу. Господи, фу. — Потом, может быть? У меня так голова болит, — смотрю в сторону, слегка отталкивая ее. Отмазка оригинальная вообще, знаю, но я честно ее никогда раньше не использовал. — Ну ладно, — делает щенячьи глаза; выколол бы. — Ты ложись иди. А я тебе принесу покушать и кое-что еще, — расстегивает свой дурацкий халат. Что за низкопробная примитивность? — Слушай, а у тебя нет зарядки для телефона? Стандартный разъём? — она задумывается. Вау, наверное, это так сложно. — Есть, да, захвачу тогда тоже, — подмигивает, затем, закрыв глаза округляет губы и тянется ко мне. Делаю огромный отступ назад. — До встречи, — блять, я просто убежал. Теперь реально закружилась голова. Закрываю дверь и по ней съезжаю на пол. Обхватываю руками ноги. Я понимаю Антона. Сам бы от себя ушёл сейчас. Это же надо, во все ходячие дырки… Зачем ему нужен такой мудак? Действительно. Не может быть хэппи-эндов для таких ебанатов, как я. Я бы хотел все исправить, переменить, наладить, но, черт, наверное, я уже опоздал. И меня не спасут всего лишь какие-то выстраданные ночью стихи. Я сам себя утопил. Доползаю до кровати, забираюсь на нее поверх одеяла. Когда что-то теряешь, начинаешь по-настоящему осознавать значимость этого. Я и так отдавал себе отчет в том, что Антон вызывает у меня новые чувства, не такие, как когда-то к кому-то я мог испытывать. Но теперь я, понимаю, что это больше, чем просто «новые». Я, блять, как без кислорода сейчас. Чистый воздух как едкий дым Совершенно не пригоден для дыхания. Рыбы не живут без воды И не ищут почву под плавниками. Рыбы не умеют ходить И летать не умеют тоже. Рыбу очень просто убить Лишив того, без чего она не может. Мне сразу вспомнилась эта песня. Не то, чтобы реп часто слушаю. Здесь просто красивые слова. Как и он. Антон, если бы я мог, то поставил бы заплатки на всем, что было у меня до встречи с тобой… Я так давно тебя искал По грязным пресным руслам, Зубами сети рвал, Напрягая каждый мускул. Снова всплывают в памяти обрывки текста этой же композиции. Как же жизненно, черт возьми. Нойз, конечно, не пользуется репутацией лирика. Я, впрочем, тоже. Но иные его песни пробивают не хуже той же Земфиры. Прямо сейчас я бы врубил их на полную. — Я пришла! — охуеть теперь. — Как ты просил, зарядка, — вытягивает черный провод из кармана и протягивает мне. — Я тогда тебе поднос с завтраком на тумбочку поставлю, — она делает это одной рукой. — Ага, спасибо, — говорю, находя розетку на стене. Достаю из-под подушки телефон. Фух. Зарядится немного — сразу зайду в интернет. — Хочешь, покормлю тебя? — она кладет ложку в кашу. — Нет, — сухо отвечаю. — То есть, я хотел сказать, что пока не хочу есть, — да я вообще кашу ненавижу и в принципе есть не собираюсь. — А, понятно, — протягивает она. — Значит сначала десерт? — Что? Какой, бл… — она снова начинает расстегиваться, — Нет, нет, не надо. Не сейчас, — она все равно продолжает. — Прикройся! — уворачиваюсь теперь от ее рук, садясь на противоположную сторону кровати. — Да что ты такой? Я все сама же могу сделать, — приближается, пошло улыбаясь. — Лариса, нет! — делаю руками крест напротив себя. Она удивленно застывает. — Почему? — Я… Я импотент! — как не засмеяться, блять? Почему мой мозг выкинул именно это? Больше ее выражение лица веселит. — Оу… Ну… Э… Давно? — она расстроена, разочарованна, но спустя пару секунд уже понятно, что она думает, с кем бы еще можно в больнице покувыркаться. Весело медсестрой работать, ничего не скажешь. — Не очень. Я не хочу об этом говорить, — делаю убедительно грустную гримасу. Длинная пауза. Она говорит, что зайдет позже. А меня прорывает на смех, как только она выходит. Да! Как же классно! Отделался! Только, бля, я снова вру. Но во благо! В своё… О чем собственно и речь. Этот эгоизм проник во все клетки и ткани. Совсем не утруждаюсь и не замечаю его сразу. Так же нельзя. Мне снова стыдно. Ебануться, опять! Как будто Антон прямо сейчас на меня смотрит, снова чувствую себя погано и виновато. — Блять, — специально врезаюсь лбом в стену, — блять, блять, блять, — и так бьюсь несколько раз. Хочу заглушить душевную боль физической. И мне похуй, что от этого может усугубиться мое состояние. Сотрясение мозга вообще ничто по сравнению с сотрясением целого моего мира одним лишь человеком. — Если бы я мог изменить свое прошлое… — вяло жмусь лицом в подушку. Нащупываю под ней заряжающийся телефон. Вытаскиваю. Зажимаю кнопку разблокировки, пока не зажигается белая надпись, оповещающая о включении. В экран нельзя мне смотреть. Да, да. Жду, пока появится ввод пароля. Быстро справлюсь с ним. Естественно, ведь он состоит из слов «Я люблю Антона». Вообще, сначала несерьезно написал, когда устанавливал. А в данный момент как никогда это понимаю. Включаю интернет. Нажимаю на ярлык «Вконтакте». Блять, загружайся скорее. Сообщения. Федя. Нет, я все же вчера отправил ему стихи. Он даже прочитал. Но ничего не ответил… Ладно, я должен был быть к этому готов. Такой херней ничего не наладишь. Я тупо все просрал. — Апчхи! — слышу откуда-то. — Будьте здоровы, — смотрю в телефон. До меня не сразу доходит, что я один в палате должен быть по логике вещей. — Спасибо, — знакомый голос. Не может быть… Резко поворачиваюсь, но никого не вижу. Теперь еще и галлюцинации. Супер. Головой об стену побился и уже голоса слышу. Ложусь обратно, свешивая руку вниз. Вывожу на полу воображаемые круги разных размеров. Смотрю на грязь и пыль на подушечках пальцев. Вот это, наверное, то, что у меня внутри. Теперь черчу квадраты. Мою руку хватает другая. Не моя. Стоп. Что?! — Так! — судорожно хватаюсь за нее и начинаю вытаскивать из-под кровати. Показывается светлая голова с небольшим налетом пыли. — Теперь, апчхи! моя очередь неожиданно появляться.