Принесите счет

POV Арсений

Антон уже ушел. Блять, я надеюсь, что все получится. Снова сижу в своей палате на подоконнике и смотрю в окно. Лето. Я давно не называл времена года своими именами. Для меня было достаточно знать, есть на улице снег или нет. А уж как называется сезон, зачем это? Но сейчас почему-то хочется кричать на всю округу: «Лето!» Я вглядываюсь в каждый листочек на кустах, растущих под окнами. Хочется утонуть в их зеленом цвете, который еще красивее выглядит на солнце. Да, это правда мой любимый цвет. Было бы здорово, если бы все на земле было зеленым. Он так успокаивает. Можно даже сказать, заставляет проще смотреть на жизнь. Я никогда не был так рад простым вещам. Сейчас все будто заиграло новыми красками. Подумать только, мы с Антоном… На светло-синем небе перьями плавают пушистые облака. Видеть в них различные фигуры и образы — что-то новое для меня. Вон то похоже на улитку. Точно, двигается к тому же очень медленно. А то один в один как логотип компании «Apple». Когда-то купил айфон, понтовался. Но потом разбил. Бесспорно, что удобная штука. Да, я мог себе купить еще одну такую же игрушку. Просто, знаете, довольно-таки лень было в магазин куда-то идти. Такой уж я человек. Я стал пользоваться своим прежним «Гэлэкси». И большой разницы чисто для меня нет. Что там сидеть в интернетах, что здесь. Просто интерфейс другой. У Стаса всегда пердак от таких рассуждений горел: «Ты что, блять, там же и камера другая, и приложения круче. И вообще! Самсунги для быдла, слышь». Точно, да. Для быдла, Стасян, для него самого. Это больше самовнушение. Я не против айфонов. Просто мне нужно было придумать аргументацию для своей лени идти в магазин. И, кстати, наушники на самсунге у меня вообще не ломаются, в отличие от яблочных. Это меня неожиданно порадовало со временем. В палату как всегда заходит Семен Петрович. Я бодро спрыгиваю на пол и хочу его поприветствовать, но вижу, что он не один. — Здравству… Ой блять, — сука, копы. Ну вот какого хера? Я же только начал расслабляться по поводу всего. — Вам нужно проехать с нами в отделение. — А, Семен Петрович, я же еще лечусь, — пытаюсь изобразить кашель. — Ваше состояние стабильно. Я вас уже выписал, — он вздыхает и смотрит на меня. Я сверлю его взглядом. Предатель, сука. Делает вид, что так нужно. Эти работники государственных учреждений продажные сволочи. — Ну и нахуй вас, — беру телефон из-под подушки. — Вяжите меня, — подхожу к этим двум дядькам в форме. — Если вы не сопротивляетесь, мы можем не применять наручники. — Чудно, — прохожу к двери мимо врача. — Арсений, извините, мне очень… — До свидания, — хватает меня за плечо. — Я не хотел вас подставлять. Думаю, вы поняли о чем я, — это говорит тихо, косясь на стражей порядка. — Надеюсь, они как-нибудь сократят срок, если вы будете вести себя спокойно. — Что это вы так? — подозрительно и вопросительно смотрю на него. — Вы ко мне не в первый раз попадаете. Так сказать, мы уже почти родные люди, — чуть смеется, но сразу же возвращает серьезное лицо.— Прощайте. — Прощайте, Семен Петрович, — снова иду к двери, мусора уже ждут меня за ней. — А, подождите, — оборачиваюсь. — Сюда мой друг должен вернуться через пару часиков. Антоха, ну вы поняли. Короче, скажите ему, — думаю, как бы непалевно передать информацию. — Что… — поворачиваюсь спиной к выходу, доставая телефон, и включаю «заметки». — Что я очень сильно буду скучать, — начинаю говорить, печатая совершенно другое. «Если мы с ним не встретимся до одиннадцати, пусть валит без меня». — Арсений вы что, думаете, что сможе… — удивился он, но я шикнул, заставляя его замолчать. — Да, передам, — кивает. — Удачи. — Спасибо. Мне вернули ту одежду в которой я приехал. Да уж. Не самая чистая и с пустыми карманами. Но моя. Дальше все по понятной схеме. Казеная машина. Сетка перед задними сидениями. Немногочисленные взгляды на меня. Я не знал, что предпринять. Сначала очень напряженно смотрел в окно и сжимал кулаки. Пока что убежать не реально. Блять, как я мог подумать, что меня могло пронести. Снова жизнь меня наебала. Ха! Нихуя не смешно. Я устал волноваться. Конкретно заебался. Закидываю ноги на сидения, ложась поперек машины. Один опер возмущенно смотрит на меня, но ничего не говорит и отворачивается. Действительно, он же видит меня первый и последний раз. Ему похуй, что я делаю, если сегодня-завтра я уже отправлюсь за решетку. Понятия не имею, как мне встретиться с Антоном. Вот пиздец-то. Открываю в интернете переписку с Федей. Может, снова ему написать? Но теперь он не должен знать, где Антон. Ох, просто я даже не вспомню сейчас никого, кто мог бы за мной приехать в участок и хотя бы потянуть время. Не, Паше могу позвонить. Только он естественно пошлет меня несколько раз. Этот долбаеб меня до сих пор не грохнул, хотя постоянно обещал. А вот это смешно. О, кстати, внезапно пришло от него сообщение. —Твоя телочка у меня) Сука, блять, ебать засраться. Опять что ли? Антон, на одни и те же грабли! Паша присылает фотку. Жду, пока она прогрузится. Я больше обеспокоен тем, где мой белобрысый, чем тем, что мне скоро садиться. Блять. Фото открылось. Стоп. И где Антоша? Тут темновато. Какая-то баба. В смысле? Приближаю. Мало, что видно. Это его бордель, что ли? Да нахер мне эта бабенка. Присматриваюсь. Лариса? — Павлик, это не моя телочка. Н-да. Здрасте. У меня весьма смешанные эмоции. Да, я ее ненавидел всю эту недельку. Но хуле Паша-то забирает ее? Она ж ни в чем не виновата. Хотя он всегда только по настроению кого-то похищает. Никакого смысла. Но все же… — Блефуешь. — Нихуя. — Ну ок. Присылает фотку, где надевает на неё штуку от шокера. Блять, да какого хера! — Она вообще не причем. — А что ты печешься о ней? Мне просто жалко человека. Мне! Мне жалко человека! Реально, ну зачем он… — Воля, вот чего ты хочешь этим добиться? — Ничего. Просто делюсь своим веселым времяпрепровождением. Лариса, ты, конечно, противная, но я сейчас переживаю за тебя, блять. Ты меня бесишь, да, но я не могу спокойно смотреть на фото, что присылает Паша. — Я в участок еду уже. Я никак не могу до тебя прогуляться. Делаю селфи на фоне сетки. — Эх, очень жаль! Но ничего, значит просто так поразвлекаюсь. Не пропадать же добру. Павел Воля запустил трансляцию… Выключаю телефон. Да что же такое! Из-за меня вечно у всех пиздец. До встречи с Антоном меня не парило это. Мне было так на всех фиолетово. Конкретно. А сейчас я нахуй за всех переживаю. Ну Ларису-то зачем! Вздыхаю. Скриплю зубами. Полицейский участок. Шумное топанье. Серо-зеленый тускло-освещенный коридор. Люди в форме. Какая-то мрачная комната. Противный голос следователя. От скуки все-таки вслушиваюсь в него. Читает мне банальные нотации. — Вы понимаете, что такие, как вы разрушают общество изнутри? — Давайте конкретнее. — Попов Арсений Сергеевич, — он еще раз называет год моего рождения и зачитывает дело полностью. Мне дико скучно. Я все это знаю.  — Согласно закону уголовного… — знаю, знаю, сколько лет скажите просто, -…Российской Федерации… — к сроку, пожалуйста, ааа, -…Вам предписывается четыре года лишения свободы, — дочитывает всякие формальности, и после комментирует от себя. — Возможность посещения родственниками или друзьями — раз в месяц. Подпишите вот эти бумаги, если хотите, напишете признание. — Суд когда? — Согласно за… — Он что-то может изменить? — Нет, вы просто… — Ну и нахуй тогда. — Вы хотите без… А, ну тогда подпишитесь здесь, здесь и здесь. Странно, очень редко так делают, — мусор протягивает мне пару бумажек из-под принтера. Подписываю, не читая. Признание пишу, высасывая из пальца слова покрасочнее и поубедительнее. Я типо случайно, хотел денег заработать. Не знал, мол. Заставили неизвестные люди. Не помню их. Мне так плохо становится в процессе. В душе. Меня как будто выкинули в мусорный бак и пропустили в нем через мясорубку. А эти с погонами смотрят и ухмыляются. Завалитесь, суки. Если бы не ебучее сотрясение, то хер бы поймали когда-нибудь. Все равно еще дохуя «вольных» преступников в городе. Вольных, блять, особенно Воля. У вас всегда будет это шило в заднице, и вы его не вытащите. Я бы заложил его, но смысл? У него сто-пятьсот планов «б». Отдаю бумаги. Ставит печати. Хочется ринуться и сбежать. Но здесь же везде копы. Я окончательно попал. — Вы можете сделать последний звонок. — А можно выйти? Очень личное. — Даже не знаю. Петь, нам же нужно слушать? — обращается к полицейскому, стоящему за мной. — Ну да. Вроде. — Звоните здесь, — бля, ахуенные мистеры полисмены. Вроде. Законы тоже на «вроде» знаете? Достаю телефон. Кому звонить? Паше? Просто о чем говорить? Ребусами что ли просить его помочь? Да схерали он поможет?! Не, дело дрянь. Листаю дальше номера. Бабы какие-то. Светы. Марины. Даже Анджела одна есть. Так. Есть идея. Ко мне часто, в самый отвратный момент приходят идеи, да. У одной Кати, кажется, была машина. — Алло, — говорю я в трубку. — Ой, Арсений. А ты чего не звонил так долго? — Ну, знаешь, все очень занят был. Скучал. Вот звоню наконец-то. — Я так рада тебя слышать! Слушай, через пол часика заканчиваю на работе, может, пообедаем где-нибудь? — Катюха одна из немногих моих женщин, которые не говорят о постели. Она довольно умная, образованная, независимая. Даже сейчас, если честно, обидно за девченку, что я как-то все же умудрился её уломать на секс. Она так-то не шлюховатая. С ней поговорить всегда можно. Она очень открыта и отзывчива. — Слушай, Кать. Я немного тут застрял в одном месте. Может, ты бы за мной заехала? — максимально абстрактно говорю. Чтобы она не поняла про копов, и чтобы они не поняли про ее машину. — А, конечно, адрес какой? — спрашивает. Я закрываю рукой трубку: — Адрес? — Сахарова, 64. — Сахарова, 64, короче. — Тогда жди. Через полчаса. Это магазин какой-то? — Нет, напротив него, — прощаюсь. — Ваша невеста? — Всё сложно, — отрезаю. — А, да. Невеста, — о, да, новая идея. Она еще круче. — Вы уже помолвлены, наверное? — суки, вам так интересна моя личная жизнь? Вам тут совсем нечего делать что ли? Как бабки на лавке спрашиваете. — К сожалению, — обреченно вздыхаю, — сегодня должны были в ЗАГС ехать, да, — мне бы сценарии к фильмам так придумывать, как я безбожно лгу. — Теперь же целых четыре года! Ох, как же будет грустить моя Катечка! — Вы совершили преступление. Нужно было о ней сперва подумать, а не дрянь эту продавать. — Так я же деньги на свадьбу собирал… — пытаюсь выдавить слезу, протираю глаз рукой. — Извините… — Вы это не писали в чистосердечном, — хмурится сидящий коп. — Вы не представляете, как мне тяжело даже думать про то, что мы с Катей не распишемся! Писать про это так больно… — я вошел в роль и подбиваю под себя факты и обстоятельства. Это так затягивает, они, кажется, купились. Мусора переглянулись. Молчат. Кладу голову на стол, изображая из себя чуть ли не рыдающего несостоявшегося жениха. На самом деле я не всхлипываю, а тихо смеюсь. — Ну… Если это так важно… — протягивает стоящий сзади, ожидая реакции другого. — Да, мы, наверное, могли бы вас отвести в ЗАГС. Там же быстро?.. — я держусь, что бы не заржать в голос. Копы, блять. В ЗАГС отвезут. Я так убедительно пизжу?! Надо было идти в театральный. Вот точно. — Угу… — не поднимаюсь со стола, пытаясь шмыгать носом. — Вы правда… Дадите нам… Расписаться?.. — чуть поднимаю глаза. Я знаю, что они, мои глазки, такие красивые и убедительные. Умею пользоваться этим оружием. Вот только с Антоном мне не нужно ими стрелять и убивать. Там они не нужны… Но сейчас не об этом. — Это же не критично, думаю. Тогда после этого сразу вас везут на зону, имейте ввиду. На сколько у вас запланированна роспись? — На сколько?.. — делаю вид, что вспоминаю. — Ну как на сколько… Через час. Это в пять. Да, — я посмотрел на часы, висящие на стене. — А ЗАГС до пяти работает? — Да, — я, блять, не знаю вообще. — Петь, тогда ты поедешь с этим? Я просто вчерашних хулиганов в детскую колонию дооформляю по бумагам. — Да, без проблем. Смотри, а потом его сюда обратно? — Ага, — очень скользкий план. Все зависит еще от того, как отреагирует Катя. Мне нужно незаметно с ней переговорить. Ох, снова все идет по пизде. Если эта идея провалится, то я обречен окончательно. Все очень мутно.