тень за троном.

      Алистер заслоняет ладонью глаза, щурясь от яркого света, который предзнаменует падение архидемона, а вместе с ним и всего Мора. Он силится разглядеть Адалена, который в этот исторический момент что есть силы вонзает свой меч в череп ненавистной твари, но не может как следует открыть глаза, поэтому подступает к нему на ощупь, ориентируясь по звуку. Он ловит долийца за плечи как раз тогда, когда последний отлетает от своей жертвы, пораженный ударной волной высвободившейся силы. Они глядят друг на друга изумленно и жадно хватают воздух ртом, замученные продолжительной битвой и опьяненные собственным успехом. Постепенно к ним сбегаются солдаты, радостно крича и бросая своё затупившееся оружие себе же под ноги. Они смотрят друг другу в глаза и начинают смеяться. Израненные, хромые и окровавленные, они проходят по опустевшим улицам города и достигают дворца, куда стягиваются все уцелевшие союзники. Алистер выходит вперед, поднимается на возвышенность и долго вглядывается в тысячи глаз, прикованных к нему, пока тысячи ушей ждут единственного подтверждения: «Мы победили». Денерим, как подобает, ликует и чествует своих спасителей. До коронации Махариэлю приносят парадные доспехи Серого командора, и он проводит какое-то время, сидя на постели по-турецки, рассматривая массивную геральдику Серых Стражей на груди и периодически проводя по ней рукой, точно оглаживая голову своей собаки. Пользуясь вернувшимся так же внезапно, как и ушедшим когда-то спокойствием, эльф с радостью предается воспоминаниям, и губы его то и дело дрожат в подобии улыбки, приподнимаясь в самых уголках. Он вдруг усмехается, понимая, что от него ждут появления на человеческой церемонии в доспехах, которые он никогда бы не стал надевать для битвы — всё это кажется таким неуместным, что он ставит под сомнение целесообразность самого своего присутствия. Впрочем, заранее зная, что не сможет уйти. Алистер застает его как раз посреди череды невеселых умозаключений, по старой привычке без стука врываясь в его покои, но тут же осознает, что впредь не имеет права на подобную бесцеремонность, и неуклюже стучится в уже открытую дверь. — Мой король, — откликается Адален и встает навстречу вошедшему, пытаясь стряхнуть с себя груз одолевших его сомнений. — Привет, — Алистер улыбается во все тридцать два и неловко чешет затылок, смущаясь каждый раз, когда Махариэль произносит эти слова. Но долийцу чуждо и непонятно принятое у людей «Ваше Величество», поэтому он проявляет уважение новому статусу Алистера согласно своему мировоззрению. — Что-то произошло? — Махариэль испытующе смотрит в лицо человека, держась на таком расстоянии, чтобы не приходилось слишком сильно запрокидывать голову назад в попытке рассмотреть выражение собеседника. Алистер озаряет комнату золотыми бликами отражающегося в королевских доспехах пламени десятков свечей. — Нет, — уклоняется от ответа блондин, продолжая натирать свой затылок. — Вернее, да. У меня есть к тебе просьба. Личная просьба. Когда я предложу тебе награду, пожелай остаться при дворе. Пожалуйста. В конце концов, моё правление — исключительно твоя заслуга, так что будет вполне справедливо, если ты возьмешь на себя ответственность. Закончив, молодой Тейрин наконец переводит взгляд на долийца в надежде угадать по выражению его лица предстоящий ответ, но Адален упирается взглядом в пол, хмуря лоб и сжимая губы в тонкую линию. Так он делает всякий раз, когда. Алистер боится додумывать продолжение.