тень за троном.

      Алистер вздрагивает, но корпусом подается вперед, прижимаясь вздымающейся от учащенного дыхания грудью к маленькой ладошке долийца. Он нависает над ним всем телом, вжимая его в дверь, и смотрит сверху вниз на его костлявые плечи и влажные глаза, по-прежнему не решаясь дотронуться до него, спугнуть наваждение. Он упирается руками по обе стороны от его головы и наклоняется, медленно и нервно, закрывает глаза и пальцами на ощупь находит торчащие в разные стороны мягкие прядки, зарывается в них всей пятерней и привлекает к себе его голову за затылок. Он удивляется тому, что не встречает сопротивления, но всё так же не может побороть себя и разомкнуть веки, поэтому доверяется целиком оставшимся четырем чувствам. Всё его тело пробирает мелкая дрожь подступающего, как прилив, возбуждения. Точно полуслепой щенок, он тыкается носом в макушку, которая так кстати едва достает до его ключиц, и втягивает полной грудью знакомый запах чужих волос, которые когда-то и сам любовно украшал полевыми ромашками и бузиной. Они стали намного короче с тех пор, как он прикасался к ним в последний раз, и какое-то время он неосознанно тратит на то, что пропускает податливые прядки между своих грубых пальцев. Он слышит, как Адален пыхтит и шепчет что-то на своем языке, и касается его подрагивающего плеча, сперва несмело, после сжимая его с чрезмерным усилием. Ему хочется стиснуть это тощее тельце с нечеловеческой силой и слиться с ним в монолит, но он берет себя в руки и с трудом отрывается от Махариэля. Они смотрят друг другу в глаза, общаясь без слов, и Алистер молча просит разрешения на то, на что с самых истоков привык просить разрешения. Он нехотя выпускает затылок эльфа из своей большой ладони, не отнимая другой от его плеча, и сжимает пальцы его левой руки, поднося их к губам. Он целует каждый палец по очереди, не отрывая взгляда, совершает тайный ритуал, который они придумали специально для этой порочной любви. Адален слегка склоняет голову набок и прикрывает глаза, точь-в-точь щурится, глядя на солнце. Они отступают к кровати неторопливо, совпадая в каждом шаге, и Алистер на ходу разбрасывает части своих королевских доспехов, торопясь скорее покончить с этим и перейти к ненавистной рубашке, скрывающей от него гибкость любимого тела. Адален поддается его нетерпимости, потому что в их любви всё происходит наоборот: Алистер ведет, а Адален разрешает себя вести. Они замирают, когда голени Алистера упираются в край просторной кровати, и по очереди снимают друг с друга остатки амуниции, старательные и робкие, как молодожены. Оставшись в набедренных повязках, они начинают касаться: Алистер оглаживает руками сведенные вместе лопатки, косточки ребёр под тонкой кожей и поясницу; Адален выводит обеими руками невидимый валласлин на мускулистой груди блондина, сосредоточенно вырисовывает замысловатые линии, поднимаясь от торса к плечам. Он обращает к себе лицо короля, повернув его за скулы, и тянется к нему, подаваясь вперед всем телом, Алистер подхватывает его под бедра, и Махариэль легко запрыгивает на него, перекрещивая ноги за его спиной. Они целуются так, как будто хотят друг друга заглотить целиком, и опускаются на постель. Махариэль старается не кричать и с силой кусает губу, отворачивая лицо. Он краснеет так густо до самых кончиков ушей, что Алистер успевает удивиться, как его кожа может быть такой белой и такой красной одновременно. Алистер думает, что сейчас его эльф красивее всего, что ему доводилось видеть: оскверненный их непобедимой страстью, растрепанный и развратный, с волосами ещё более черными на фоне белых простыней и дрожащими от удовольствия, покусанными губами. Алистер толкается в него, ведомый инстинктивным ритмом, и старается жмуриться как можно реже, чтобы не упустить ни секунды запретного зрелища. Но, предчувствуя близость экстаза, окончательно теряется в ощущениях и утыкается носом в острое ухо, шумно пыхтит, выдыхает через рот, доводя до предела и без того изнемогающего долийца, и кусает обнажившуюся шею. Алистер кутает недвижимую фигурку Махариэля в огромный лоскут покрывала, точно своего новорожденного ребенка, и устраивается рядом, едва прикрывая свои бедра. Адален молчит и не поднимает глаз, сжимает губы в тонкую линию, хмурится, и Алистер долго смотрит на его сосредоточенное лицо, касается указательным пальцем рассеченной брови, оглаживает большим пальцем скулу. Он приближает его к себе и целует в переносицу, задерживаясь на ней губами, вынуждая закрыть глаза. И в полудреме они нежатся в объятиях, наслаждаясь, как одержимые, горячностью непозволительной близости.