Трудно быть Фукутайчо.

- Шухей, какого ты делаешь? - выкрикнул Ренджи, бросаясь следом за уже начавшим размахивать направо и налево серпами Казешини другом. Кучики тоже ничего не оставалось, кроме как раскрыть Сенбонзакуру и броситься в бой. Рангику радостно встрепенулась, почувствовав приближение любимого, друга... Ого, подивилась девушка, отбиваясь от тех арранкаров, которые полезли было на нее с мечами, даже сам капитан Кучики по ее душу явился. Интересно, вроде бы размахивая Хайнеко и заставляя противников жрать песок до склеивания внутренностей и приступов рвоты, но с ужасом обнаруживая, что на выстрелы кидо у нее едва находятся силы, подумала рыжая, капитан Кучики в курсе того, что творят трое, возглавлявших еще пока третий, пятый и девятый отряды Готей 13, как они сместили Кенсея, сделав того Пустым, как они пытались угробить Шухея, зная, что тот может докопаться до правды... Или же так, пришел составить компанию Ренджи и Шухейке в нелегком деле ее освобождения? ”Может, пофилософствуем позже?” - ох, и не понравилась Рангику эта смертельная усталость, которую она слышала в голосе Хайнеко сейчас. - ”Я не знаю как, но нам надо отбиваться. А у меня что-то после банкая даже сил нет. Вообще, странно, Казешини мне говорил, что он после банкая, наоборот, был нереально переполнен энергией... А я так себя чувствую, как будто на своем горбу пустыню Сахару в двадцатикилограммовых мешках сюда перетаскала”. ”Наверное, ты перестаралась”, - мысленно прося прощения у своей песчаной кошечки, Мацумото сделала еще несколько беспорядочных атак, хоть на какое-то время заставив арранкаров отступить благодаря поднявшейся вновь песчаной буре и начавшим раскрываться повсюду под ногами безднам зыбучих песков, моментально затягивающим в себя тех, кто рисковал оказаться на их поверхности. - ”Хайнеко, кисунь, нам с тобой еще надо продержаться, мы же еще даже до Шухея не добрались, так что...” Договорить девушка не успела - внезапно совсем рядом она ощутила порыв лихого и даже закрутившего песок Хайнеко в танцующие воронки ветра, а чуть левее ее обнаженного плеча, даже не задев ее и лишь коснувшись ее порывистым скольжением духовной энергии, скорее приветственно погладившим, нежели хоть как-то поранившим, пронеслась до боли знакомая, изогнутая и заточенная в смертоносном заносе кусаригама. Увидев это холодное бирюзовое свечение, ощутив это цепкое, опутывающее каждый нерв, давление духовной энергии Шухея, Мацумото поняла, что он совсем рядом, и едва не разрыдалась, вспомнив, что ее любимый слеп, и бьется теперь, не видя ни противников, ни ее... А потом официально признанная всей мужской частью Готей 13 самой сногсшибательной девушкой в офицерском составе (многие говорили, что и даже среди молоденьких выпускниц Академии и юных аристократок такой страсти, грации и огня отродясь ни в ком не сыскать было) синигами внезапно подхлестнула саму себя мысленным окриком, в котором среди ругательств можно было разобрать, что она оборзевшая рыжая дура, за ней тут пришли ее спасать, ее любимый бьется слепым ради нее, а она тут, видите ли, силенки подрастеряла после банкая и откровенно халтурит в бою. Ренджи и Бьякуя ничуть не отставали от яростно орудующего дзанпакто Шухея - Дзабимару и Сенбонзакура косили арранкаров одного за другим, змеевидный меч на звеньях и способные распороть на куски заживо лепестки-лезвия творили вещи не менее страшные, чем лихо свистящий и рубящий монстров Казешини. ”Мне нравится твой настрой”, - устало мурлыкнула Хайнеко. - ”Не поверишь, но я от тебя даже подзаряжаюсь как-то”. ”Тогда давай-ка вдарим еще разок!” - Мацумото уже заприметила троих арранкаров, подступающих к ней и разделявших ее с размахивающим Казешини Шухеем. Кстати, изогнув руку в столь привычном для нее жесте высвобождения шикая и чувствуя, как, несмотря на внутреннюю собранность, уже каждую мышцу выкручивает от усталости, подумала Мацумото, она заметила, что эти арранкары были не настолько сильны, как те, которые напали на них с Момо в лифте. Как те, что вынудили Шухея на отчаянный шаг - раскрытие банкая прямо в бою... А сама-то чем лучше, усмехнулась рыжая, любуясь тем, как песчаная буря разносит на кровавые ошметки тех последних арранкаров, что разделяли ее с Шухейкой - додумалась раскрыть банкай в бою со слепцом Тосеном!.. И все-таки с этими арранкарами и правда было проще, подумала Рангику, перешагивая через груду поломанных костяных пластин и бесформенных останков, и глядя на то, как окропленный кровью поверженных врагов песок танцует у ее истертых веревками ног. Такое ощущение, что Айзен строгает этих Пустых, как идеальных солдат, которых не жалко выпускать в качестве пушечного мяса, не особо делая упор на их силу и боевые навыки... Разума в этих меньше, атаки однотипные, да и сладить с ними гораздо проще, чем с теми существами из лифта. Но все мысли моментально улетучились, стоило Рангику увидеть бросившегося к ней Шухея. Израненный, едва живой, цепляющийся за стальные рукояти своих кусаригам, но с горящими жаждой возмездия и страхом за любимую и залитыми кровью глазами он уверенно шел в ее сторону. Стоп, спохватилась рыжеволосая, аж зажмурившись, помотав головой и резко распахнув голубые глаза с таким видом, словно не веря тому, что она видела сейчас. Глаза Хисаги, тепло-серые, всегда ласкающие ее полными искреннего обожания взглядами, и сейчас горели бурей эмоций, к которой еще и добавилась радость от того, что любимая жива, при всем некотором безумии во взоре были ясны, а не залеплены проклятыми налитыми кровью бельмами! Шухей ее видел. К Шухею вернулось зрение. - Шухейка! - не стерпев больше, рыжая плюнула на боль, терзавшую ее измученное тело, на адскую усталость, на все - просто сорвалась с места и бросилась навстречу тоже рванувшему к ней Хисаги. Только вот вместо ожидаемых объятий Рангику получила нечто иное, весьма ее удивившее - уже раскинув свои длинные, жилистые и адски окровавленные руки для объятий, брюнет внезапно схватил девушку за бока и резким, направленным на то, чтобы она оказалась как можно дальше от него, движением отшвырнул ее, оставшись стоять так, чтобы быть впереди нее и закрывать ее собой. Негромкое, похожее на смешок ”Пронзай, Шинсо” Рангику уже каким-то задним умом уловила. - Ичимару... Тварь! - вскинулась девушка. Не одна она, похоже, так Лиса в порыве ужаса назвала - из уст Ренджи и Бьякуи тоже не самые лестные выражения сорвались. И лишь в этот миг Мацумото поняла, зачем Шухей столь резким движением отшвырнул ее прочь, за свою спину. Плечо лейтенанта девятого было безнадежно пробито, кровь уже вовсю струилась по его и без того испещренным ранами и порезами рукам, и держать дзанпакто ему становилось все труднее и труднее. Если бы Хисаги не оттолкнул ее, пусть и так, что она чуть не упала, споткнувшись, то клинок Гина вонзился бы ей прямехонько между лопаток. - Ах ты ж гадина, - теперь и Рангику испытала жгучую ярость. - Только и хватает смелости, что подкрадываться со спины, спрятав свою духовную энергию? - Ран-чан, ты просто немного агрессивная стала, и в последнее время с тобой даже со связанной тяжеловато совладать было. Сама же помнишь, даже бить приходилось, чтобы угомонить, - издевательски пропел Ичимару, зная, что это как бы мимолетное упоминание подробностей того, что было с Рангику в плену, выводит и без того уже трясущегося от злости Шухея из себя. Да и Мацумото аж побелела от бешенства, сжав кулаки от злости. Гин склонил голову, невольно залюбовавшись тем, как кровь на лице Рангику странно оттеняет эту так резко нахлынувшую безжизненную бледность. Жаль даже, что вся химия между ними - лишь воздействие гипноза Айзена. Хороша, чертовка, одобрительно усмехнулся худощавый капитан третьего отряда, похвалив себя и за то, что довел раненого лейтенанта девятого до тряски. Отлично, когда противник взбешен, он теряет уверенность в бою, его движения уже не отточены боевым опытом, а размашисты, нервны, порывисты, доведенный до белого каления Шухей уже не будет следить за его атаками, он будет лишь оголтело молотить его и прикрывать измотанную после банкая Мацумото. Тем паче Лису по душе пришлось, когда Абарай оттащил Рангику в сторону от готовящейся завязаться битвы и хотел уже было схватиться за клинок, дабы ввязаться в их с Шухеем схватку, а этот разукрашенный шрамами и татуировкой на морде кусок идиота внезапно запретил лучшему другу вмешиваться в эту стычку. - Не суйтесь, я сам его убью! - уже додумавшись, что творил с его любимой Белый Лис, пока она была в плену, Шухей почувствовал, как все чувства внезапно усилились в миллионы раз, каждой гранью острого переживая раздирая душу в клочья, и внутри будто бы настоящий взрыв произошел. Он почему-то именно сейчас почувствовал, как же раздирает его осознание того, что капитана его обратили в Пустого, что любимую мучали... И все эти усилия направлены против него, как против потенциально опасного противника, который, докопавшись до правды, может помешать их планам по захвату Готей 13 с армией обученных убивать арранкаров. Что ж, сверкнули мертвой бирюзой серые глаза лейтенанта, который уже давно держался на ногах лишь благодаря своему дзанпакто, раз даже такие, как Айзен, Тосен и Ичимару оказали ему такую сомнительную почесть, приложив столько стараний для того, чтобы выбить почву у него из-под ног и свести его в могилу, он не имеет права их разочаровывать. Он теперь просто обязан поубивать их, посрезать эти невесть что возомнившие о себе головы... И дело не только в жажде возмездия. Казешини рассказал ему, что сам он как дух не поддается гипнозу Айзена, а значит, даже если обманки Сосуке сведут его любимую, его друзей и его самого с ума, то у него есть Ветер Смерти, которому он любезно отдаст свой растерзанный разум, если вдруг не сможет контролировать себя и потеряет в иллюзиях Айзена себя самого... Неважно, Казешини поможет ему завершить его дело, или он справится своей головой. Но он обязан их поубивать, пока та зараза мертвечины, которую пустил ему в кровь оживший мертвец, укусивший его, не взяла над ним верх, и он не начал загибаться, сгнивая заживо. Он обязан расправиться с Ичимару и Айзеном, сжал стальные рукояти кусаригам Хисаги. Тоусена, похоже, Рангику уже уделала. А Лиса с очкариком он возьмет на себя, чего бы ему это не стоило. ”Прекрасный настрой, балбес”, - Ренджи аж напрягся, почувствовав то, как жестко поменялся фон духовной энергии Хисаги, давить уже начала не только его высвобождаемая сила, но и словно все пространство дрогнуло, начав искажаться и трястись, покрытое мелкой рябью. Не только, разумеется, Шухей здесь постарался. Капитан Ичимару тоже был готов применить банкай, и неизменная улыбка не покидала его бледного худого лица. Лишнего времени на разговоры ни один, ни второй тратить не стали. Шухей уже был слишком взбешен для того, чтобы беседы с похитителем его любимой вести, а Гину уже лень было что-то еще говорить. Он сделал, что хотел - посеял зерно смятения и бешенства в душе недавно достигшего банкая лейтенанта, а о большем он не считал нужным ему рассказывать. Хотя, на минуту екнуло у Белого Лиса в груди, такого, как Шухей, приятнее было бы иметь в союзниках, а не во врагах вовсе. Но теперь уже, после всего того, что он наворотил, действуя по намеченному Тоусеном и Айзеном плану, играя на нервах упертого воспитанника Кенсея с использованием Рангику, уже ни о каком союзничестве речи идти не может. Слишком поздно, даже если вдруг он решит убрать клинок и взмолится, чтобы Шухей послушал его буквально минут десять, пока он вываливает все о своей истинной роли во всей этой вакханалии. При любом раскладе, даже и не думая искренне проникаться планами Айзена и Тоусена, решившего, что захват Сообщества Душ - лучшее, что можно было придумать для того, чтобы встать на путь наименьшего насилия, а просто играя свою лучшую роль в этом полном мракобесия спектакле, Гин уже слишком много сотворил такого, что не прощают. Да чего уж тут - он бы и сам никогда не простил человека, растоптавшего все и всех, кто и что были ему дороги. Даже если человек этот оправдывался высшей целью, необходимостью или всеобщим благом. А Шухей, хоть и старался держаться изо всех сил, на самом деле давно был раздавлен. Даже видавший и творивший всякое по жизни Гин Ичимару внутренне содрогался, глядя доведенному до отчаяния лейтенанту в глаза. А там плескался, бушуя и издавая громовой рев, такой океан лютой ненависти, в которую трансформировались все его страхи, вся его боль, все те шрамы на сердце, оставленные ”ударами судьбы”, на самом деле организованными и с его участием... Ичимару понял - вот она, та самая стадия, когда людского в человеке почти не остается, и все душившие его на протяжении долгого времени демоны рвутся на волю, показывая во всей красе свои уродливые лики. Как бы ни скрывал это от всех лейтенант девятого отряда, он дошел до той грани, когда, убивая, он и сам будет ликовать со своим непокорным клинком. Плевать, крепче сжал рукоять дзанпакто Белый Лис, Шухей потом все поймет, когда явится Айзен. Сам он с ним не справится, это он понял, пару раз и сам угодив под действие его гипноза. А вот то, как дух ветра в клинке начавшего раскручивать затанцевавшие в воздухе кусаригамы Шухея не подчинился чарам Айзена, капитан третьего отряда запомнил. Еще бы - возмущенный предводитель пятого отряда так матюкался, говоря о безумном дзанпакто, который даже на его ломающие абсолютно всех иллюзии не повелся! Грех тут было не запомнить и не отложить эту информацию в мысленный ящичек очень важных фактов, которые потом могут очень пригодиться. Так что, горделиво выпрямляясь и стремительно выбрасывая руку для удара, улыбнулся Гин своим мыслям, он нашел того, кто все за него доделает, того, кто сто процентов справится. Да простит его уже скатившийся в пропасть безумствующей ярости Шухей, он еще разок его использует. В конце концов, у него сейчас было оправдание. Шухей того не знал, но их с Лисом цель была одинакова - прикончить Айзена и не дать тому захватить Сообщество Душ. Только каждый из них пошел разными дорогами - один из госпиталя раненым напролом, движимый отчаянным желанием спасти Рангику и разнести в горстку рваных клочков того, кто изничтожил его наставника, второй - втеревшись в доверие к предателям и старательно собирая информацию о каждом их слабом месте, о каждом огрехе в их ведении боя. Правда, для этого Лису пришлось совершить много некрасивых поступков, в том числе и старательно играть роль отъявленного садиста, измордовывая и силой беря Рангику... Да простит она его, он знал, что Айзен наблюдает за ним, и потому старался из кожи вон вылезти, чтобы Сосуке поверил в то, что Ичимару на все плевать ради достижения высокой цели. Хотя, если уж начистоту, Гин все-таки был сторонником теории, по которой для достижения общего блага можно смело и отдельными людьми, и чем-то, пусть даже и дорогим сердцу, пожертвовать. Айзен не знал, что, предложив в свое время Гину Ичимару сотрудничество в плане по захвату Сообщества Душ, он жестоко просчитался. Но сейчас, когда напротив него стоял уже размноживший кусаригамы с двух до десяти и уже закрутивший их в смертоносной петле Шухей, Лису меньше всего хотелось что-то объяснять. Шухей все поймет потом, когда придет Айзен. А ему сейчас надо просто эффектно доиграть свою роль. Главное, чтобы они с Шухеем бездарно не поубивали друг друга сейчас, сощурился Белый Лис. Бьякуя хотел было вмешаться, видя, что и капитан третьего, и лейтенант девятого церемониться друг с другом не намерены, и готовы раскрыть банкай, но поддерживающий измотанную и избитую Рангику Ренджи его остановил: - Не вздумайте ему мешать, Кучики-тайчо! Это для него сейчас дело чести! А здесь нелья вмешиваться... Знаете, у нас в одиннадцатом было принято - если уж твой напарник вступил в поединок, на кону которого возмездие за растоптанную честь, даже если он и будет проигрывать этот бой, даже если и убьют его на твоих глазах, ты не имеешь права вмешаться в эту битву! Даже если и погибнет твой товарищ, даже противник его будет знать, что он убил человека, не побоявшегося отстоять свою честь и достоинство! Тем более, Шухей сам попросил в этот бой не соваться! Кучики аж покосился с недоверием на своего лейтенанта, странно просто было слышать из уст привыкшего выражаться в большинстве случаев нецензурно руконгайца столь возвышенные речи. Но руку с дзанпакто пока убрал, не преминув добавить: - То-то, я смотрю, как вы с Шухеем на совместные миссии отправляетесь, так вас потом еле живых приносят, а весь отряд цел-целехонек. У вас каждая битва, что ли, дело чести? А Ичимару и Шухей тем временем одновременно атаковали друг друга, словно по невидимому сигналу, данному кем-то им с вечно пасмурного неба Уэко Мундо. - Убей его, Камишини но яри! Банкай. - Да пребудет всюду ветер смерти, да начнется кровавая жатва...Упокой его, Казешини!.. Банкай.