Трудно быть Фукутайчо.

Летел Хисаги по ночным улочкам Сейрейтея с такой скоростью, что, казалось, ещё чуть-чуть - и разогнавшееся до хорошего разбега авто запросто перегонит. Казалось, он даже крыш домов толком не касался подошвами ботинок, перепрыгивая с одного здания на другое и неумолимо приближаясь к зданию Совета и той самой темницы, за глухими стенами которой Мугурума Кенсей ожидал казни. Сердце Шухея глухо стучало, когда он, снова придавив уровень чужой реацу, которой окутали его таблетки Урахары, приблизился к сооружению, больше похожему на величественную крепость, чем на здание правительственного органа, соседствующее с тюрьмой. Но с виду парень казался совершенно невозмутимым, разве что сосредоточенно сведённые брови выдавали некое замешательство и напряжение в его душе. Нет толку стоять тут и нервно разглядывать территорию темницы, пришёл к выводу крепко сжавший рукоять меча Хисаги. Надо выбрасывать уже приманки для Пустых, чтобы устроить переполох, разброд и шатание среди стражей, а там уже действовать по обстоятельствам. Всё равно созерцание пустующего тюремного двора ему ничем не поможет. Меченая татуировками рука лейтенанта нервно дрогнула, когда, размахнувшись посильнее, он запулил на огороженную высоким забором площадку для выгулов заключённых (или для казней, если приговор суда Совета 46 планировали привести в исполнение по-быстрому и без лишних глаз) несколько маленьких шаров, разлетевшихся при ударе о землю и раскрывших гарганты - порталы, по котором из своего мира Пустые пробирались в Сообщество Душ. Ну всё, как там в народе говорят, твори бардак, мы здесь проездом, криво ухмыльнулся Шухей, глядя на то, как из моментально распоровших пространство чёрных дыр уже полезли чудища разных видов, родов и размеров. Хоть выглядели эти твари и весьма внушительно, в принципе, особой силой они не блистали, и вроде как тянули именно на таких, чтоб смогли отвлечь стражу от бдения у камеры Кенсея, но в то же время не сожрать всю дежурную бригаду к чертям. Признаться честно, Шухей немного удивился, когда охрана далеко не сразу отреагировала на неожиданное вторжение монстров на территорию темницы при Совете. Чудища уже пол-двора собой заполонили, а эти спящие красавицы, как мысленно назвал про себя Хисаги тюремных охранников, только соизволили очухаться и повыскакивать на улицу с оружием наперевес. Да, качал головой подбирающийся как можно ближе к тюрьме по скользкой крыше лейтенант, у них в девятом при одном только намёке на Пустого поблизости уже все бойцы на ушах бы стояли, а эти так, реагируют ни шатко ни валко, чуть ли не позёвывая, во двор вываливаются... Но, как ни крути, а сумятицу в мирно спящие ряды тюремной охраны появление монстров внесло именно ту, на которую Шухей и рассчитывал. Так что теперь оставалось лишь грамотно сигануть вон в тот отгороженный дощатыми стенами угол тюремного двора, который храбрый синигами присмотрел с крыши, и на который пока ни Пустые, ни мечущиеся по двору стражники внимания никакого не обращали. Три... два... один. Подобравшись, черноволосый стремительной тенью метнулся в запримеченное им место. И, поначалу порадовавшись, что хотя бы на территорию темницы смог проникнуть без приключений, он неосознанно приложил руку к одной из стоявших углом деревянных стенок... Следом же на уровне рефлекса парень оторопело отдёрнул ладонь. Ещё ощутив под кожей вязкую тёплую жижу на деревянной поверхности и почувствовав сильный металлический запах, он понял, что ничего хорошего это не значит. Посмотрев на руку, Шухей убедился - да, точно, это кровь. А глянув на стену, даже такой бравый и не одну серьёзную битву на себя взявший воин, как Хисаги Шухей, обомлел - вся стена была не просто забрызгана, а залита кровью, и кое-где даже виднелись приставшие к дереву вязкие ошмётки, похожие на куски разлетевшегося от расстрела мозга или вывалившихся от выстрелов кидо частей внутренностей. Нервно сглотнув, Шухей понял, что, похоже, тут кого-то не так давно казнили. Но не этот факт его в недолгий ступор ввёл - Хисаги понимал, что в тюрьмах практикуются быстрые расправы. Он сразу почувствовал, что кровь эта капитану Кенсею не принадлежит, и казнённый даже не был ему знаком. Но то, что тюремщики даже не удосужились убрать жуткие следы после казни, вызвало у Шухея возмущение цинизмом палачей. Понятное дело, не убирали такие вещи для дополнительного устрашения тех, кому "посчастливилось" быть приговорёнными к быстрому устранению, и кому предстояло быть следующими загнанными в этот отгороженный и окровавленный закуток. Хотя, вытерев запачканную в чужой крови руку о штаны, мельком подумал Хисаги, разве есть кому-то разница, будут его казнить в забрызганном чужой кровью загоне, или прикончат в вычищенном почти до стерильного блеска помещении?.. Что так, что этак - убьют, а, ежели умирать, то легче уже никак не станет. Ладно, осмотревшись и оценив обстановку, вздохнул Шухей, не время философии предаваться. Пока что всё шло, как надо - охранники были заняты Пустыми как раз настолько, чтобы справиться без вызова подкрепления, но в то же время именно до такой степени, чтобы про патрулирования тюремных коридоров и слежку за заключёнными позабыть. И, стараясь тщательно рассчитывать каждый свой следующий прыжок так, чтобы не попадаться на глаза воюющим с чудовищами солдатам, Шухей начал пробираться в сторону одного из входов, который всполошившиеся неожиданным появлением Пустых из ниоткуда стражники так непредусмотрительно оставили открытым. Как ни странно, пока всё шло, как по накатанной - каждый Мгновенный Шаг Хисаги делал так удачно, что оказывался в каком-нибудь закоулке тюремного двора, до которого сейчас ни солдатам, ни Пустым дела не было. Осмотревшись ещё раз и никого рядом не заметив, лейтенант сиганул в зиявший чернотой дверной проём и припустил по нему, что было сил, углубляясь с каждым поворотом в паутину оставленных почти без света тюремных коридоров. На след реацу Кенсея, здорово изменившейся из-за влияния набиравшего силы внутреннего Пустого, встать оказалось совсем несложно - вызывавшее у бойцов послабее растерянность, смятение и панику тяжёлое и разгневанное давление духовной энергии капитана девятого отряда распространялось по всему зданию. Ничего ж себе у его капитана силища, с уважением подивился Хисаги - известно ведь, что заключённых заковывают в специальные колодки, дабы не дать им воспользоваться своими способностями. Но даже с подавляющими реацу кандалами капитан Кенсей такую гнетущую ауру распространял, что, похоже, не все стражники решались во время обходов приближаться к этому приговорённому к казни синигами. А ещё Шухей смог ощутить, что, как ни странно, кроме капитана его отряда, заключённых здесь больше не было. Ну да, сообразил помрачневший синигами, похоже, последнего казнили, даже не прибравшись после расправы... Разумеется, распознавая след духовной энергии Мугурумы-тайчо и думая о том, как же тут лихо и беспощадно расправляются с заключёнными, Шухей на месте не стоял, в темноту замызганных тюремных стен не таращился и воображаемых ворон не считал. Он нёсся, нёсся, нёсся, петляя на поворотах и пару раз едва не впечатавшись в стену из-за того, что поскользнулся на лужах чьей-то крови... "Добегался, придурок", - внезапно услышал Шухей, тормозя на пятках и замирая в темноте. Он ещё до раздражённого выдоха Казешини почувствовал, что где-то неподалёку кто-то притаился, но, признаться честно, рассчитывал, что сможет проскочить... не вышел номер. Прямо напротив него в темноте замер перепуганный до тряски молодой солдат, вцепившийся в рукоять своего дзанпакто. Усиленно попытавшись разглядеть высокую фигуру перекроившего с помощью таблеток Урахары свою реацу до полной неузнаваемости лейтенанта и, после недолгого молчания решив, что перед ним кто-то из его сослуживцев, парень нервно затараторил: - Пожалуйста, простите, что я с поля боя убежал... я таких громадных Пустых первый раз вижу, да ещё и так много! Не выдавайте меня, я ж здесь недавно совсем, только после Академии пристроился, меня ж выгонят за это... а мне семью кормить, у меня мама, папа и брат младший... ну пожалуйста! Медленно и осторожно отступая в темноту, чтобы лопочущий от страха стражник не понял, кто на самом деле перед ним, Шухей понял, что, кажется, влип он основательно. И сейчас у него два варианта - либо вырубать этого трусливого заморыша без лишних разговоров, пока до того не дошло, что перед ним вовсе не его начальство, либо запугать того до такой степени, чтобы тот сам помчал отсюда, сверкая пятками... Всё-таки решив пока обойтись без ненужного кровопролития под разочарованный бубнёж расстроенного Казешини, Хисаги надумал пустить в ход второй вариант избавления от ненужного свидетеля. Отступив в темноту ещё на несколько шагов, он усилил давление своей изменённой реацу до такой силы, чтобы солдат точно не осмелился к нему подойти, и пророкотал так грозно, что даже его дзанпакто во внутреннем мире удивлённо присвистнул: - А ну быстро на улицу, трусливый огрызок, пока я тебе тут череп не раскроил! Дважды повторять запаниковавшему от такого мощного давления духовной энергии и даже не осознавшему, что перед ним лейтенант девятого отряда Готей 13, стражнику не надо было - тот так резво кинулся в сторону выхода, что даже не ощутил касания похожего на порыв ветра потока духовных частиц, взметнувшегося после того, как Шухей промчался совсем рядом с ним... только не в ту сторону, в которую направился охранник. "Повезло тебе, дураку", - усмехнулся Казешини, расстроившись из-за того, что не попал череп этого стража под острое лезвие кусаригамы, так и не раскрывшейся в руках решившего избежать ненужного боя Шухея. Но в то же время дух ветра рад был тому, что пока всё шло по плану, и Кенсея даже он чуял уже где-то совсем неподалёку. Дальше плутать по коридорам пришлось совсем недолго, и Шухей, выскочив из очередного изогнутого под резким углом поворота, едва в решётку камеры лбом не впечатался. Шум битвы с улицы пока не стихал, что было задумавшему невероятное по дерзости и самоубийственности предприятие лейтенанту было только на руку. Несмотря на откровенную неприязнь к тюремной страже, он всё-таки искренне понадеялся, что в бою с заполонившими тюремный двор Пустыми особо серьёзно никому из бойцов не достанется... и аж столбом застыл на миг после того, как отряхнулся и глянул прямо перед собой. Да, всё верно, чутьё и в этот раз бывалого контрабандиста Готей 13 не подвело... За решётчатой дверью, прислонившись к заляпанной чёрт те знает чем стене и устало поводя онемевшими из-за того, что руки были скованы вместе за спиной, плечами, сидел Мугурума Кенсей собственной персоной. И, до этого встрепенувшийся из-за того, что и в этой вонючей клетке он услышал и почувствовал, что на территорию тюряги каким-то макаром умудрилось пробраться целое полчище Пустых, теперь же томящийся в ожидании казни капитан совсем обалдел, когда увидел перед собой своего лейтенанта - растрёпанного, всклокоченного, запыхавшегося, но примчавшегося его вытаскивать. Правда, следом же, при помощи чутья распознав в реацу пришедшего за ним Хисаги кого угодно, но только не своего лейтенанта, Кенсей отреагировал вполне так в своём стиле. - Слышь... - недоверчиво прищурившись, он посмотрел на напряжённо косящегося на запертую решётчатую дверь парня, как две капли воды похожего на Шухея. - Ты кто такой, что тебе здесь нужно, и за каким рожном ты косишь под Шухеича? Ты думаешь, я такой тупой? Твоя реацу вообще не похожа на энергию моего литёхи, я знаю, что ты не Хисаги, не пытайся тут меня наколоть! Как ты вообще умудрился в него превратиться? "У, смотрю, после превращения в Пустого твой капитан ещё и сдурел совсем", - не без язвы в голосе констатировал Казешини. Разочарованный тем, что до сих пор ни одного черепа ему раскроить не довелось, он уже не мог сдержаться, продолжив бубнить: - "Ну или башку ему здешняя стража начисто отбила, вот и не соображает ни черта, а полагается только на чутьё". Оставив без ответа комментарии своего так любящего вставить свои пять копеек к месту и не к месту клинка, Хисаги нервно встрепенулся - похоже, часть стражников, уложив свою порцию Пустых, решила не то скрыться от продолжения битвы в тюремных коридорах, не то просто проверить, как там поживает их оставшийся без присмотра заключённый. А значит, надо было действовать здесь и сейчас, пока кого-нибудь сюда нелёгкая сюда не принесла, и не пришлось бы потом махать дзанпакто направо и налево, уже не просто с целью покалечить, а убивая наверняка, дабы, очнувшись, солдаты не рассказали, что видели лейтенанта девятого в этой темнице перед тем, как огрести от него... - Кенсей-тайчо, - нахмурившись и понизив голос до шёпота, быстро произнёс Шухей. - Вообще-то, это я, ваш лейтенант, Хисаги Шухей, пришёл за вами. Насчёт реацу - верно, она не моя, если вкратце, я её изменил начисто, остальное когда-нибудь потом объясню. Сейчас, если есть возможность, отодвиньтесь в угол камеры, некогда с замками тут возиться. Приглядываясь к Шухею, Мугурума всё-таки приподнялся со скамьи и встал в углу, всё пытаясь хоть как-то размять скованные руки. Да, он пока не совсем понимал, правда перед ним Шухей или нет, но, кроме как поверить, больше ничего не оставалось. Резко выбросив руку вперёд и даже ни слова не произнеся, Хисаги саданул по двери камеры знатным по силе выстрелом кидо. Покосившись на оставленную этим ударом дыру в стене, возле которой он только что сидел, Кенсей аж языком удивлённо цокнул - да, возле него только что просвистала ураганная по мощи волна принявшей форму огненного кулака духовной энергии. И, хоть походила она на шухеевскую примерно так же, как слон походит на ту самую вечно лающую моську, приговорённый к казни капитан всё-таки успел присмотреться к этому выпаду и понять, что перед ним, чёрт возьми, и правда Шухей, и что, похоже, у этого дуралея и впрямь хватило мозгов отправиться вытаскивать его из тюрьмы!.. Во-первых, Кенсей и Шухей столько времени провели в совместных боях и тренировках, что капитан девятого уже наизусть знал даже манеру применения кидо и каждое движение, которое делал его лейтенант во время таких атак. Из всего отряда лишь сам Мугурума, слепец Тоусен да вот Шухей могли шарахнуть заклятием кидо, даже вслух его не произнося, чем часто пользовались во время боёв, не давая противникам знать заранее, что они собираются сделать вот в эту минуту. Вот то первое, что поколебало казавшееся таким устойчивым недоверие к источающему чужую реацу клону Шухея в сердце капитана. Да и жест этот, нервный выброс сжатой в кулак руки, словно он не поток энергии направлял, а сам лично впечатывал кулак в стену или лицо противника - это у Шухея как-то на уровне рефлекса стало заложено при использовании кидо. Как постоянно говорил сам Кенсей, заметив это - у каждого своя фишка в бою, и это дело абсолютно нормальное, каждый высвобождает свою реацу в бою так, как ему удобно... - Охренеть, - у Мугурумы аж голос от удивления осип, когда следом же после удара Хисаги рванул в камеру освобождать его от подавляющих духовную энергию оков. - Так ты... Шухей, так это и правда ты? Распоров похожие на тугие путы кроваво-красного цвета оковы, уже откровенно нервничавший из-за того, что сюда, судя по всплескам реацу, явно кто-то шёл, Хисаги лишь молча кивнул и указал капитану на ту самую дыру в стене его камеры, которая образовалась после его удара, приглашая как можно скорее через неё уматывать отсюда. Понимая, что времени на разглядывание друг друга и рассыпания в благодарностях попросту нет, крепко сложенный блондин ринулся в зияющий чернотой проём. Молчавший и старавшийся всеми силами скрыть душащий его нервоз Хисаги пошёл за ним, решив, что разумнее будет прикрывать отход Кенсея, так как какого-то нежданного и непрошеного визитёра он сейчас чувствовал со стороны своей спины, там, где не так давно камеру его капитана прикрывала решётчатая тяжёлая дверь. - Ну и чудеса, - покачал головой Кенсей, ошалело глядя на своего не особо разговорчивого по жизни, но способного, как оказалось, просто на сумасшедшие номера лейтенанта. - Когда-то я тебя спас, а теперь ты явился меня вытаскивать... Стой, ты что же, хочешь сказать, что и из нашего отряда ребята тут есть? Но... я никого из наших не чую. Тоже, что ли, как ты, реацу каким-то макаром поменяли? - Никак нет, Кенсей-тайчо, - несколько мрачновато усмехнулся Шухей. - Если не считать компании Пустых во дворе, я здесь один. Так что можете не беспокоиться - наши получили приказ не соваться в это дело. Я, как старший по званию после вас, решил, что бойцы не должны рисковать собой и ввязываться в такие предприятия. - Ага. И при этом решил, что имеешь права оставить отряд без старшего после меня, и полез в одиночку за мной в эту каталажку? - двигаясь в темноте уверенно благодаря усилившемуся после появления Пустого внутри во сто крат чутью, покачал головой Кенсей. - Сам-то не думал, что с тобой будет, если попадёмся? Тебя же тоже казнят, дурачина... А вместо ответа за своей спиной Кенсей услышал много всего и сразу. Вскрик стража, погнавшегося за ними, после того, как увидел опустевшую и развороченную камеру. Топот, становящийся с каждой секундой всё громче и громче. Лязг вынимаемых из ножен клинков. И негромкое, чтобы противник не расслышал, но так ясно пойманное слухом развернувшегося и готового уж было атаковать синигами с Пустым внутри: - Жни, Казешини. - Смотрю, у тебя ручонки-то тоже кровью невинных замараны, - с иронией произнёс Айзен, оглядывая Шухея, висящего перед ним на цепях и под действием препарата Куроцучи сейчас выворачивающего наизнанку те клочки своей памяти, которые он скрывал даже от самых близких. - Ай-яй-яй, посмотрите-ка, как нехорошо вышло - храбрый лейтенант девятого отряда прикончил стражника темницы при Совете, лишь бы только тот не увидел твою рожу и то, как ты прикрываешь сбегающего Кенсея... А ещё про меня что-то вякал, что я душегуб бессовестный. Сам-то на себя оглянись - помог сбежать синигами, внутри которого Пустой, ударил насмерть стражника своим дзанпакто, прикрывшись чужой искусственной реацу и зная, что даже твой клинок после измненения фона духовной энергии твоих следов на трупе точно не оставит... Вот не стыдно тебе, а, Хисаги Шухей? Не то желая встряхнуть своего пленника, не то просто лишний раз решив показать ему, до чего же нынче он жалок и беспомощен, израненный, прошитый на живую пропущенными через зиявшие в его теле раны цепями, и теряющий силы настолько стремительно, что даже неосторожный вдох заставлял корчиться от боли, Сосуке методично подёргал державшие вес еле живого лейтенанта металлические звенья там, где они едва ли не мясом наружу его выворачивали, и посмотрел на него с видом проповедника, который корит прихожанина за недостойное поведение. И без того из-за жестоких пыток, которым его подверг его Айзен, уже мысленно просящий небо забрать ту силу, которая даёт ему пока не сдохнуть, и едва живой Хисаги даже отвечать ничего не стал, чувствуя, что заблёванный пол под ним начал кружиться, а кровавые разводы расплываются перед глазами, сливаясь в одно сплошное багровое пятно. А ведь, наверное, в чём-то капитан-предатель был прав... Шухей до сих пор помнил тот момент, когда почуял за своей спиной уже выудившего меч из ножен на бегу стража. Секунду, когда душу его одолело сомнение, стоит ли сразу без промедления разить его дзанпакто в голову, горечь и тоска на сердце от понимания того, что сейчас он убьёт человека просто за то, что тот выполнял свою работу и увидел то и тех, что и кого он не должен был видеть, когда он стал пытаться сообразить, а можно ли как-то отбиться от погнавшегося за ними с Кенсеем солдата, сделав это так, чтобы тот либо его не увидел, либо ничего потом не вспомнил... И окрик Казешини: - Выбирай, сопля трусливая - или потом этот придурок очухивается и сдаёт тебя и Кенсея с потрохами, и вы дохнете на одной плахе... или ты пробиваешь ему череп, и вы с Кенсеем валите отсюда, пока ещё с той стороны улицы последних Пустых не перебили! И Шухей выбрал.