Трудно быть Фукутайчо.

А тем временем в Готей 13 ошарашенные синигами всех рангов передавали друг другу из уст в уста шокировавшую всех страшную весть. - Ну и дела, - качал головой капитан десятого отряда Тоширо Хицугая, сидя в одиночестве в своём кабинете и плюнув даже на то, что на данный момент беседу он ведёт сам с собой, а его обычно нежащейся на диванчике в попытке заболтать его и избежать возни с бумагами лейтенанта нет рядом. - Мацумото тяжело ранена, а капитан третьего отряда мёртв... Мало этого, ещё пропала целая толпа народу, и ещё неизвестно, вернутся они вообще или нет. Готей сошёл с ума, что тут ещё скажешь... - Да, Момош, мой капитан мёртв, - плакал уже успевший напиться Кира на хрупком плече своей девушки Хиннамори. Шатенка понимающе утирала пьяные слёзы высвобождающегося горя с лица своего взахлёб лакающего саке прямо из бутылки парня и горестно вздыхала, понимая, что Готей 13 ждут незапланированные и нежеланные перемены. Зная от любимого о том, что задумал её казавшийся всем таким очаровательным душкой капитан, она понимала, что Айзен, даже если не встретит свою смерть в Уэко Мундо от руки Шухея или ещё кого там, может уже всё равно свой нос в Готей не показывать. С Гином Ичимару же всё как-то было мало понятно, явившийся с раненой Мацумото на руках и мрачный, как сама смерть, Ренджи толком ничего не пояснил, но настоятельно требовал похоронить капитана Лиса со всеми полагающимися синигами его ранга почестями. А Идзуру, снова припив, продолжил свой монолог многострадального и брошенного на произвол судьбы лейтенанта: - Солнц, ну вот скажи мне, за каким лядом Ичимару-тайчо спутался с этими уродами, ну вот за каким меносом ему понадобилось захватывать Сообщество Душ?! Не полез бы он во всё это, Шухей бы его не прибил... или кто там его прикончил, я так и не понял, Ренджи, зараза, так толком и не объяснил ничего... - Нам остаётся лишь одно, - поглаживая развалившегося у неё на коленях и вцепившегося в неё, как в последнюю возможность держать себя в разуме и отождествлять себя с реальностью блондина по плечам и играя с его чуть спутавшимися золотистыми волосами, произнесла Хиннамори. - Нужно выдержать все церемонии, которые будут на похоронах, а потом подготовить свои отряды к приходу новых капитанов. Мы же с тобой теперь за старших остались, сам понимаешь... - Капитан Ичимару мёртв?! Ренджи приходил?! Рангику в больнице?! А вы, сволочи, так мне ничего и не рассказали?! - и это была лишь малая часть приправленных смесью гнева и паники восклицаний, которые издала Рукия, узнав от пьяного в умат и едва ворочающего языком Киры и держащей любимого лежащим на её коленях Хиннамори о том, как ныне обстоят дела в Готей 13. - Ру... прости... не до этого было, - пролепетал Идзуру, чувствуя, что даже имя давней подруги он полностью произнести уже не в состоянии. - Не смей меня так называть! - отчеканила Кучики, выпрямляясь так резко, будто кто-то неожиданно ударил её в спину. В синих глазах сверкнула та холодная сталь, с коей во взоре Кучики убивала врагов или же шла воевать за правое дело, брюнетка содрогнулась всем телом, поведя хрупкими плечами и скрестив руки на груди, и прошептала уже далеко не так холодно, как выпалила предыдущие свои слова: - Меня так только Ренджи называл... называет, - тут же поправила она себя. И, внезапно разрыдавшись, девушка круто развернулась на месте и умчалась прочь. - Чего это она? - приподнявшись с колен любимой, Кира на мгновение аж про выпивку забыл. - А ты сам не подумал? - вздохнула Хиннамори, заправляя парню за ухо спавшую ему на лицо и закрывшую весь обзор светло-золотистую прядь. - Мы не сказали ей, что Ренджи приходил. А кто знает, может, живым из Уэко Мундо он уже не вернётся, и они даже не попрощались по-нормальному... Заметь, она и так уже себя накрутила, ляпнула про него в прошедшем времени, хотя истинного положения его дел пока никто из нас не знает. Так ещё и ты травишь ей душу, называя её так, как Ренджи её постоянно называет. "Малышка Ру у меня такая забавная", - вдруг всплыл в памяти притихшего Идзуру образ подвыпившего и в который раз ударившегося в разглагольствования о своей возлюбленной Ренджи. - "Так отчаянно меня папкой какой-нибудь или подушкой лупит, когда я её добешу чем-нибудь, думает, будто перевоспитает меня таким макаром!" "Малышка Ру, ну мне же скучно...", - следом же вспомнилось улыбнувшемуся призраку прошлого Кире, как, в очередной раз перебрав на вечеринке, Абарай начал приставать к сидевшей себе тихо-мирно в беседке с плеером и наушниками Кучики. - "Ну поговори со мной, ну малышка Ру!!!" Эх, и досталось тогда настырному лейтенанту шестого за то, что пьяным начал доставать девушку, да ещё и без зазрения совести начал обнимать её и лезть к ней целоваться на виду у всех ещё в те времена, когда по требованию Кучики они скрывали свои отношения от сослуживцев!.. Сокацуй был просто аленьким цветочком в списке призванных отрезвить пьяного Ренджи звездюлей, которых наследница Великого клана Кучики возлюбленному надавала обильно и со знанием дела. "Конечно же, у нас с малышкой Ру всё кончится свадьбой", - ещё один момент всплыл в памяти у занервничавшего и приложившегося к переставшей отчего-то помогать выпивке Киры. Тогда Ренджи, довольный, как кот, оказавшийся рядом с полной банкой разлившейся по полу сметаны, и гордый собой до такой степени, будто он только что армию Пустых самолично положил, тряс перед искренне радующимися за товарища Идзуру и Шухеем маленькой коробочкой, обитой алым бархатом, в которой лежало заветное колечко для Рукии Кучики. Ру... Ру... Малышка Ру... Чёрт, тряхнул головой Идзуру, теперь-то до него дошло, почему Рукия разрыдалась, когда он её спьяну так назвал. Следом же застывшему, словно каменное изваяние, парню стало очень страшно, отчего голубые глаза его стали веять испугавшей Хиннамори жуткой безжизненностью. Шухей пропал в Уэко Мундо. Ренджи притащил еле живую Рангику и его мёртвого капитана и тут же дал ноги обратно в обитель Пустых. Кучики-тайчо, как отправился с этими двумя обалдуями спасать Мацумото, так больше и не появлялся, равно как и Хисаги. И да... вроде как Ичимару якшался с предателями. Так почему же Ренджи так настоятельно велел хоронить капитана по всем правилам и с соблюдением всех церемоний, словно героя какого?.. И кто убил Ичимару-тайчо?.. Совсем запутавшись в своих мыслях и воспоминаниях, Кира внезапно вздрогнул. Вспомнилась ему та пьянка, на которой он не самым лучшим образом себя повёл, высказавшись о бельмах на глазах тогда ещё слепого Шухея как о чём-то, вызывающем омерзение и тошноту... Погрустнев, Кира выпил ещё, думая, что он просто сволочь редкостная: взять и без зазрения совести вот так облить грязью товарища - ещё уметь надо. И вообще, внезапно дёрнулся Кира, поднявшись с колен ойкнувшей Момо, одарив её наполнившимся внезапной и отдающей какой-то самоубийственностью взором и расплескав по её и своей форме всё саке, его товарищи где-то в обители Пустых рискуют своими жизнями, его капитан (который и не поймёшь теперь, предатель или всё-таки нет) погиб непонятно за что... а он сидит тут, плачет и попивает горькую? Нет, так дело не пойдёт. Отчаяние - вот та движущая сила, которая даровала порой Кире небывалую решимость. И вот сейчас настал тот миг, когда после осознания всего былого и ныне происходящего отчаяние въедливым червём до такой степени разгрызло чувствительную душу лейтенанта, что тот всё окончательно для себя понял. - Солнце, - Хиннамори аж вздрогнула, глянув, как преобразился ещё с минуту назад такой хмельной взор её любимого, сразу начав отдавать холодом и тяжёлым мраком с нотками непоколебимой уверенности в своём решении, принятом где-то там, в закоулках его сознания. А блондин, внезапно прижав девушку к себе с таким отчаянием, будто бы он прощался с ней уже сейчас, прошептал ей на ухо: - Сейчас идём на похороны Ичимару-тайчо, а потом ты следишь, чтобы никто не увидел, как я покидаю Готей через врата. - Но... в чём дело? - шатенке такое положение дел явно не нравилось, её трепещущее от страха за друзей сердечко теперь стало наполняться страхом за любимого. - Я ухожу в Уэко Мундо, - отчеканил Идзуру, поднявшись на ноги и подав девушке руку. - И вернусь я оттуда либо со своими друзьями и Кучики-тайчо... либо таким же, как Ичимару-тайчо ныне. *** Когда, не отпуская рук друг друга, Идзуру и Момо ввалились в зал, где проходили церемонии прощания с павшими во время битв или скончавшимися от тяжких ран в госпитале синигами, они увидели, что практически весь Готей уже был в сборе. Не хватало, конечно, некоторых - Шухея не было, не мелькала в толпе собранная в высокий хвост красная шевелюра Ренджи, не пугал всех своей холодной безжизненностью взор Бьякуи Кучики, не видно было спящей в госпитале благодаря ударной дозе снотворных Рангику... Не стоял, прикрыв свои слепые глаза очками с непроницаемыми стёклами, капитан Тоусен, которого бойцы за капитана после побега Кенсея из тюрьмы считали лишь формально, не одаривал всех так и источающими светлую грусть и искреннее понимание взорами добродушный капитан Айзен. Но остальной офицерский состав уже пребывал в зале, как раз только лейтенантов Киры и Момо недоставало. Чувства у всех были смешанные, и явно заметно становилось, что многие растеряны и не знают, как реагировать на всё происходящее. Тяжёлой, надрывной, раздирающей глотку истошным криком, а барабанные перепонки приступами кровотечения от чрезмерной громкости вопля тоски не ощущалось, но подавленность была такой массовой, что и Идзуру с Хиннамори моментально помрачнели, ещё крепче вцепившись друг в друга. - Итак, - откашлявшись, к гробу, в котором лежал оставшийся без руки покойный капитан третьего отряда, подошёл Ямамото. - Вынужден вам сообщить, что собрались мы с вами в этом зале, чтобы в который раз проводить очередного павшего в пустыне Уэко Мундо воина. Причём не простого воина, а капитана третьего отряда Готей 13. Страшно терять даже рядового... а лишаться капитана страшно вдвойне. Тем более, такого капитана, как Гин Ичимару. Я знаю, личностью он был очень неоднозначной... но, вопреки ошибочным мнениям многих из здесь присутствующих, он никогда не предавал идеалов Готея и всегда бился за сохранение безопасности в Сообществе Душ. И да, его умению держать лицо там, где другие уже в истерике бьются от отчаяния, признаюсь честно, даже я завидовал. Посоветовал бы многим поучиться так, как он, за кажущейся безобидной иронией скрывать очень глубокие подтексты. Касательно его боевых заслуг могу сказать очень и очень многое. Достаточно начать с того, что, ещё будучи подростком, Гин Ичимару уже владел дзанпакто и мог справиться с офицером, одолев его в открытом бою, а, поступив в Академию синигами, он сделал то, что практически никому не удавалось - окончил её за год... Дальше шло перечисление многочисленных боевых заслуг лежащего ныне в гробу без движения капитана, так и оставшегося в памяти многих постоянно усмехающимся и улыбчивым лисом. Капитан Дзараки нечаянно зевнул, из-за чего на него с неодобрением покосилась Унохана. А тот и бровью не повёл, глянув на старую боевую подругу, ныне скромно целительствующую в четвёртом отряде: - Ну чего ты на меня так смотришь, Рецу? Не выспался я, я на эти похороны только с миссии пришёл. Жаль мне лисяру, так и помер, со мной не подравшись... Да что теперь поделаешь? Из гроба его всё равно не подымешь, а я спать хочу. Пробурчав что-то о том, что за годы прохождения пути от Академии до поста капитана одиннадцатого отряда мозга в черепной коробке у её старого товарища так и не прибавилось, Унохана нахмурилась и отвернулась. Да, не сказать, что она готова была в припадке биться от вселенской скорби по погибшему, тем более, мурашки по коже пробегали при воспоминании о том, как, бывало, Гин попадёт в госпиталь израненным, она пытается заглянуть в его, по слухам, отдающим какой-то неестественной синевой глаза, а вместо открытого взгляда видит лишь намертво прячущий взор прищур да скрывающую истинное положение дел капитана лисью ухмылку. Но... ей было жаль по определению молодого и сильного синигами, погибшего при непонятных обстоятельствах, и, судя по тому, что руки у него недоставало, перед смертью ввязавшегося в очень жестокую схватку. Интересно, задумалась глядящая на покойного целительница, что же за бой выпал на его долю, что даже такой сильный и увёртливый лис, каким и был Гин Ичимару, не справился?.. - Что ж, - подойдя к завершению своего длинного монолога, Генрюсай окинул мрачным взором всех присутствующих, - если есть кому что сказать, прошу милости на эту трибуну. Если нет - предлагаю перейти к церемонии прощания. - Позвольте, Ямамото-сан, - под удивлённые шепотки окружающих вперёд вышел пошатывающийся после перебора с выпивкой, но вполне себе отдающий отчёт в своих действиях оставшийся пока за старшего в третьем отряде в связи с гибелью капитана лейтенант третьего отряда. Встав рядом с гробом, в котором лежал покойный Гин Ичимару, Кира глянул в его сторону, словно понадеявшись на миг, что сейчас его капитан встанет, отряхнется, ухмыльнется, как обычно, сморозит какую-нибудь выводящую всех в осадок язвительную колкость и пойдет, как ни в чем не бывало, чаи с хурмой гонять, а потом развернулся ко всем собравшимся в прощальном зале: - Я знаю, слухи и пересуды о моем капитане ходили самые разные... но я с уверенностью могу сказать, что наш отряд и его дела Ичимару-тайчо возглавлял и вел именно так, как и подобает настоящему капитану... - Ты говоришь так потому, что лучшего капитана тебе и не довелось увидеть, - внезапно вскинулся Кенпачи, явно раздраженный тем, что его заставили тащиться на эти похороны, не дав ему поспать после кровопролитной бойни. Да, откровенно говоря, к покойному дружеских чувств он не испытывал, вот и получилось так, что неприязнь эта проявила себя в такой ну совсем не подходящий для этого момент. - Ты пришел в третий отряд, когда его возглавлял Лис, и лейтенантом стал при нем же... как ты можешь судить, тебе даже сравнивать не с кем было? - Дзараки! - укоризненно одернула старого приятеля рассерженная Рецу. - Совсем стыд потерял, никакого уважения к покойному! - Может, и верно вы судите, Дзараки-тайчо, - тяжелый мрак в очах и гневные колебания реацу, так несвойственные улыбчивому и скромному Кире, даже капитанов заставили нервно содрогнуться. - Может, и правда, не довелось мне знавать лучшего капитана, чем Ичимару-тайчо... но и худшего знать мне тоже не довелось. И не приведи небо узнать. Я, как лейтенант, конечно, приму любое назначение от Ямамото-сана на пост капитана нашего отряда... Но, как оставшийся у нас за старшего ныне, капитана хуже, чем был Ичимару-тайчо, я в наши ряды не допущу! Все замолчали, впечатленные неожиданной и эмоциональной речью лейтенанта, и Ямамото на удивление сконфуженно для военачальника его ранга пробормотал: - Что ж, предлагаю перейти к церемонии прощания и дальнейшему захоронению безвременно покинувшего нас капитана третьего отряда Гина Ичимару. *** Так Хисаги Шухей и Мугурума Кенсей давно не бегали. Петляя, запутывая следы, снося до обломков различные препятствия перед собой вроде стен, изгородей или даже небольших зданий, выжимая из себя такие скорости, каким даже такие эксперты шунпо, как Бьякуя Кучики и Йоруичи Шихоин, позавидовали бы... Мало того, что Шухею пришлось убить погнавшегося за ними и увидевшего их стражника, так ещё и кучка Пустых за ними увязалась, почуяв их, пулями вылетевших с тюремного двора и припустивших оттуда так резво, словно за ними Дзараки гнался, перебравший со спиртным и твёрдо вознамерившийся подраться. Причём Кенсею последний был совсем не страшен - у них спарринг-бои по пьяной лавочке, после которых восстанавливать полигоны по три недели приходилось, были одним из излюбленных способом развеять хмельную скуку и разогнать после выпивки нереально бурлящую в жилах кровь. И если с четырьмя из пяти рванувших по их следу монстров Кенсей и Шухей с двух плевков практически разделались, то вот с одним начались настоящие проблемы. Стоило отрубить этой похожей на осьминога с телом человека и маской Пустого образине башку - на её месте тут же вырастала новая, а из отрубленной, издавая странные причмокивающие звуки, рождалось новое чудовище, являвшее собою точную копию гнавшегося за беглецами монстра. С щупальцами, кусками разрубленного серпами Казешини тела и короткими толстыми ногами была та же история. Самое страшное заключалось в том, что Пустой двигался со скоростью хорошего синигами (нет, очень хорошего и резвого синигами!) и упускать знатный перекус в виде капитана с лейтенантом явно не собирался. - Урахара, сволочуга, ты кого мне подсунул?! - в очередной раз раскромсав с психозу ухахатывающегося над ним монстра и обречённо глядя на то, как из останков чудища формируются новые Пустые, прошипел Шухей себе под нос. - Так этот плутяра тоже в деле? - Хисаги аж вздрогнул, услышав голос спасённого от казни капитана. Чёрт, нахмурился парень, а он и забыл, что слух у Кенсея из-за внутреннего Пустого стал гораздо острее... Внутреннего Пустого... Внутреннего Пустого, менос его раздери! И как он сразу не догадался?! - Кенсей-тайчо, - ох и не понравилась блондину эта улыбка его литёхи, преисполненная радости, какая обычно возникает от очень уж шальной, но при этом ему самому кажущейся просто гениальной идеи!.. - Я понял, кажется, как нам избавиться от этого урода... Точнее, от этих уродов. - И как же? - хмуро покосился Мугурума на десятерых сужающих вокруг них своё кольцо монстров. - Рубить, резать, пытаться его поджечь и утопить бесполезно, сами же видите, - отбившись от напавшего на него Пустого, Шухей ругнулся: разрубил его напополам - теперь имей удовольствие биться с двумя противниками, дурень, зло покосился на монстра парень. До кучи образовавшаяся из половины разрубленного Пустого гадина успела ударить увенчанным ядовитым шипом щупальцем взбешённого брюнета и оставить закровоточивший глубокий след, начинавшийся у левого плеча и пролёгший по груди наискось. Но Шухей решил на этом сейчас внимание не заострять, продолжая излагать Кенсею суть своего, признаться честно, и ему самому казавшегося просто сумасшедшим плана: - Кенсей-тайчо, вот скажите мне, что делают Пустые с теми, кто проиграл им в бою? - Да какой я теперь тайчо... - устало выдохнул Мугурума, выстрелом кидо сваливая попытавшегося подкрасться к Хисаги со спины монстра и с раздражением наблюдая, как эта тварь, отряхнувшись и прошипев что-то на своём тарабарском, возрождается вновь. Потом он глянул на своего лейтенанта и словно опомнился, возвращаясь к вопросу, который тот ему задал: - Жрут они их, ясное же дело. - Во - от, - к удивлению Кенсея, не став использовать боевую магию, а при помощи связывающего заклятия заставив пошедшего на него монстра рухнуть и забиться в путах, Шухей выпрямился, всё более и более укрепляясь в том, что его сумасшедшая идея - их последняя надежда: - Наш противник - Пустой. Но и вы же теперь - Пустой... Хитрый прищур серых глаз раненого (небо, и держится, будто бы и нет ничего вовсе, покачал головой Мугурума) Шухея стал эффектным завершением слов лейтенанта девятого отряда. Зато карие глаза бывшего капитана Готей 13 округлились настолько, насколько он вообще мог их вытаращить, пока переваривал сказанное Хисаги. - Ты что же это, Шухей... - он оголтело вытаращился на бросившегося связывать монстров при помощи кидо парня. - Ты что же, сожрать мне их всех предлагаешь? Кивок резко выпрямившегося Шухея даже заставил опешившего Мугуруму отвести взгляд от того, как кровь из свежих ран начинает проступать блестящими мокрыми разводами на его чёрной футболке. - Ну ты и зверюга, Шухей, - а Айзен уже вне себя был от злого веселья, наслаждаясь тем, с какой же лёгкостью он вспарывает нужные ему моменты воспоминаний своего пленника. Только вот бесило одно - чересчур уж пленник был изранен, отчего начал часто проваливаться в тяжёлые обмороки, и потому приходилось уже не единожды его всячески встряхивать то при помощи тока... то даже пришлось снизойти до вкалывания ему сворованного в своё время у Уноханы препарата для приведения его в чувство. Тем временем Сосуке, глядя на то, как в очередной раз насильственно вынутый из пелены глухого забытья Шухей ничего не воспринимающим взором обводит место своего заточения и даже пытается вяло дёрнуться с крепко державших его цепей, продолжил свои разговоры в одни ворота: - То солдатика бедного ни за что, ни про что прибил, то приказываешь своему капитану сожрать Пустых... поражаюсь, а с виду и не скажешь, что ты на такое способен. Вместо ответа раздался невнятный хрип, и Сосуке раздражённо посмотрел на резко уронившего голову на грудь израненного лейтенанта. - Тьфу ты, - раздосадованно нахмурился шатен. - Опять отрубился, да что ж делать-то с тобой...