Трудно быть Фукутайчо.

- Дзараки, ты себя вообще просто ужасно вёл! - журила уже успевшего накатить на поминках за "память капитана Лиса" главу одиннадцатого отряда возмущённая его закидонами до глубины души Унохана. - Это ж надо было догадаться во время произнесения речи на поминках назвать капитана Ичимару Капитаном Лисом! Да ещё и пожелать покойному, чтоб спалось ему сладко в его лисьем царстве! И нажрался, как свинья, смотреть на тебя противно! - У-тю-тю, смотрите-ка, наша Рецу разворчалась, - хрипло рассмеялся опьяневший и от того немного подобревший, даже несмотря на жуткий недосып, Дзараки, поправив неумолимо начавшую сползать повязку на глазу. Если бы повязка эта спала - всё, начал бы твориться настоящий апокалипсис, разразившийся из-за не подчиняющейся контролю даже своего хозяина и несущей сплошной хаос и разруху бешеной реацу любящего подраться капитана. Хотя, с виду спокойная и рассудительная Унохана Рецу была настолько сильна, что выдержала бы с лёгкостью даже удары духовной энергии своего старого друга. За это-то капитан Кенпачи Дзараки и любил Унохану Рецу. А та шла сейчас рядом с ним, ругая его за совершенно не подобающее случаю поведение на похоронах и поминках, и лихорадочно соображала, а что же вообще её заставляет якшаться с этим грубияном и остолопом, каким и был Дзараки по жизни. Ну ясно же, как белый день, что этого психопата только могила исправит... да и та - не факт. Восстанет из мёртвых и будет носиться по кладбищу, ища, кому бы ещё кровавую баню устроить. Ну да, чего греха таить, не слепая Рецу была, слишком уж умудрена опытом, чтобы не видеть - хоть Дзараки и бьёт всех, кого только сочтёт представляющими хоть какой-то бойцовский интерес для него, хоть и плевать хотел на правила, устои и законы Сообщества Душ, ведя себя так, как считает правильным и нужным именно он... Но у дикого зверюги именно к ней отчего-то было особое отношение. Он мог огрызнуться на её очередные попытки наставить его на путь истинный, но даже не позволял себе слишком крепкой брани в её адрес. Так, бурчал чисто для проформы, на уровне, какой временами мог себе позволить даже казавшийся этаким миролюбивым херувимом Укетаке-тайчо из тринадцатого отряда, но не более. Речи не шло о том, чтобы он клинком на неё даже замахнулся. А, когда как-то раз по молодости тогда ещё лихая и кровожадная воительница Унохана, разметав по плечам роскошную и в те времена ещё не заплетённую в косы чёрную шевелюру до самой поясницы, подошла к задиристому и своенравному Дзараки с предложением сойтись на мечах, тот как-то неожиданно стушевался, вытаращив на неё не прикрытый повязкой зелёный глаз. И, помолчав, придал себе свой обычный облик относящегося ко всему с презрением чурбана и процедил: - Иди ты лесом, Рецу. Баб не бью. А таких, как ты - тем более. Что значило это "таких, как ты" - тогда ещё офицер в одиннадцатом, Кенпачи, так и не соизволил пояснить, сделав вид, что он вдруг очень резко стал занят погоней за бедным проходящим мимо Тоусеном, который на ту пору только-только окончил Академию, попал в девятый отряд и пришёл в ужас, почуяв, что за монстр за ним гонится, требуя немедленной драки. И вот теперь давно уже ставшая зрелой, но от этого ничуть не менее красивой женщиной и капитаном отряда врачевателей Унохана Рецу шла со своим старым товарищем, находящимся в изрядном подпитии, кляла себя за то, что вообще зачем-то с ним связалась в своё время, и увлечённо пыталась понять, за каким же меносом она послушала своего друга и пошла с ним сейчас к вратам. А всё, видите ли, потому, что этому пьянице и любителю махать мечом без разговоров почудилось, что лейтенант третьего отряда пошёл к порталу между мирами. Да, от внимания Уноханы не укрылось, что Кира-фукутайчо и впрямь как-то мало для провожающего своего капитана в последний путь лейтенанта, тем более, в прошлом его прямого подчинённого, времени на поминках провёл, чисто для вида опрокинув поминальную стопку и, схватив за руку свою возлюбленную, Момо-фукутайчо, торопливо увёл её куда-то... Но мало ли, может, этому и так испытавшему сильное потрясение смертью капитана и пропажей друзей парню проще свои эмоции переживать в стороне от чужих глаз, наедине со своей девушкой, может, там ещё что-то, думала нахмурившаяся и вполуха слушая пьяные бредни Дзараки женщина. А этот дурень, покосилась она на разошедшегося в своих подозрениях насчёт тихого и спокойного, в общем-то, парня, капитана одиннадцатого, уже надумал себе чёрт те знает что, решил, что Кира идёт куда-то, где можно будет знатно подраться. Предусмотрительно оставив свою маленькую Ячиру Кусаджиши - девочку, с которой кровожадный синигами носился, как с приёмной дочуркой, с виду обычную весёлую малявку, по факту обладающую силой, вполне равной силе лейтенанта, - на попечение оставшихся в Готее представительниц Женской Ассоциации Синигами, он потащил Унохану по следу Идзуру Киры. А, раз можно знатно подраться, рассуждал дорогой захмелевший капитан Дзараки, то есть ли какая-то разница, с кем и из-за чего? Конечно же, нет, громогласно подвёл он итог своим странным и казавшимся целительнице совершенно не логичными рассуждениям. - А этот тихушник хренов уходит на сражение и меня с собой брать не хочет, - внезапно уверенный и дерзкий обычно тон голоса Дзараки сменился такими нотками обиды, мол, как же это нехороший Идзуру Кира без него на битву уходит, а сам пьяный капитан глянул на подругу с прищуром плохо скрываемой надежды, словно намекая ей, что самое время вот сейчас его, бедного, без драки оставшегося, пожалеть. - Если у врат я никого не обнаружу, клянусь, я тебе по башке твоей глупой настучу, - закатила глаза Унохана, про себя отмечая одну странную деталь. Да, она в прошлом была страшна со своим клинком, но она всегда держала эмоции под контролем, не позволяла ни гневу, ни чрезмерной радости, ни нечеловеческой боли взять верх над собой... А это неотёсанное чучело умудрялось вывести её из себя за десять минут нахождения рядом. Вот и сейчас она уже выражаться стала совсем не в своём духе. Чувствуя, что ой как неспроста эти перемены в её поведении, целительница решила отвлечь себя угрозами в адрес вызывающе усмехающегося Дзараки: - И не смейся, настучу тебе по черепу и не посмотрю, что он у тебя и без того отбитый намертво... Что там ещё она хотела сделать со старым другом в случае отсутствия Киры у врат, Рецу следом же позабыла. Потому что у врат она увидела очень удивившую её картину. Стоя на пороге портала, обнявшись, будто в последний раз, и про мир весь позабыв, самозабвенно и с отчаянием целовались Идзуру и Хиннамори! - Во-о, - палец пьяного Кенпачи дрогнул от хмеля, но на светловолосого и вздрогнувшего от его присутствия лейтенанта указал. - А я тебе что говорил! Крепче обняв Момо, Кира глянул на капитана одиннадцатого с видом человека, которому терять уже нечего. А тот вдруг, вперив взор в никуда, отрывисто выдохнул: - Да понимаю я, что ты на бойню какую-то отправляешься. Давай целуй там свою балеринку... Момо покраснела. Её всегда удивляло и смущало, что её, вообще-то, достаточно сильного бойца по меркам синигами, Дзараки упорно называл балериной. А Кенпачи продолжил, как-то странно сжав рукоять своего вечно готового к битве клинка: - А мне тоже кое-что сделать надо. Но не вздумай без меня сматываться, я ж врата с одного удара открою, тебя догоню и прибью за то, что на сечу без меня пошёл, а меня брать с собой не хочешь. Усёк? - Так точно, - горестно вздохнул Идзуру, понимая, что попутчик ему достался просто атас. А следом и Кира, и Момо и даже не ожидавшая поначалу подвоха Унохана обалдели настолько, что, казалось, площадка возле врат вот-вот в крошку посыпется - до того велико стало давление их начавшей источать зашкаливающие выбросы удивления и оторопи реацу. - Рецу, - так отчего-то и не глядя насторожившейся целительнице в глаза, медленно произнёс Кенпачи, - вот скажи мне, почему так? - Как - так? - непонимающе глянула на него брюнетка. - По жизни ты баба умная, - с каким-то неожиданным теплом улыбнулся ей Дзараки. - А в делах любовных - дура дурой. Или прикидываешься, я так до сих пор и не понял. Не став дожидаться ответа от оторопело взглянувшей на него женщины, капитан одиннадцатого отряда схватил Унохану в охапку, рывком развернул к себе лицом и набросился на неё с такими напористыми поцелуями, что глазевшие на всё это светопреставление Кира и Момо аж так и замерли в обнимку, словно сросшиеся накрепко сиамские близнецы. И... то ли показалось внезапно заулыбавшейся сквозь резко набегающие слёзы Хиннамори, то ли, сначала растерявшись от шквала эмоций и желания, с каким налетел на неё Дзараки, после же Унохана-тайчо откровенно вошла во вкус и отвечала ему вполне себе так уверенно и явно наслаждаясь происходящим. Когда впереди зреет грандиозная беда, многие, понимая, что это может быть их последний шанс, плюют на всё и раскрывают то, что скрывали долгие годы. Сама вздрогнув от своих не особо-то отдающих весельем мыслей, шатенка встрепенулась. Отчего-то не смея смотреть в глаза Унохане, Дзараки порывисто махнул ей рукой и метнулся стрелою к вратам, разделяющим Готей 13 и иные миры. - Погнали, - скомандовал он поцеловавшему ещё раз любимую напоследок Идзуру, и тот, боязливо косясь на него, подчинился, понимая, что больше вариантов нет. - А вы, - глянул Дзараки на Унохану и подошедшую к ней Момо, - на всякий случай прощайте. А то вдруг живыми мы хрен уже вернёмся... - Ещё чего, - тепло улыбнулась Унохана, поглаживая косы, растрепавшиеся после прощального поцелуя Кенпачи, накинувшегося на неё со всей страстью, что бушевала в нём эти годы. - Хватит нам капитана Ичимару, давайте больше без покойников. Чтоб все живыми вернулись, ясно? Издав напоследок воинственно-громовое "Ха!", черноволосый глава одиннадцатого отряда схватил бедного Киру за шиворот и рванул со всей скоростью, на какую только был способен, в тёмные створки раскрытых и готовых принять в глубины портала врат. Момо понимающе улыбнулась целительнице, а та ещё долго смотрела ушедшим вслед, пока врата не закрылись. Теперь-то она окончательно поняла, почему каждый раз она пыталась вдолбить этому дикому любителю подраться из Руконгая основы приличного поведения, правильного отношения к людям... да и плевать чего, лишь бы повод найти поговорить с ним в очередной раз. *** Долго растерянный и нервно размышлявший о том, а правильно ли он поступает, Бьякуя шёл за нарочито расслабленно и дерзко державшимся арранкаром, который представился как Гриммджоу Джаггерджак. Но вот на виду показался странный и так аляповато смотревшийся на фоне этих мёртвых песков, разукрашенный всеми цветами радуги особнячок, похожий на те, какие обычно в мире живых строят... причём красят по принципу "денег на несколько банок краски одного цвета нет, так что настреляю по друзьям и соседям да раскрашу, нехай пёстренько будет". Кучики аж кривой улыбки не сдержал - вспомнились его сомнительной красоты дизайнерские изыски его сестрицы Рукии, которую хлебом не корми - дай отделать поместье зайчиками и всякими там цветочками. Если бы капитан шестого наверняка не знал, что будущая жена его шумливого, но доброго лейтенанта сейчас в Готее и в этих краях никогда не была, он бы точно решил, что она и сюда добралась, решив по полной программе дать волю своему странному вкусу. Но ещё через пару шагов Бьякуя и думать про цвет отделки этого чуть покосившегося (наверное, после чьего-то нападения), но залатанного реацу дома забыл. А всё потому, что, сумев напрячь всё своё чутьё, он тут же разгадал, кому поддерживавшая этот буквально по кускам расползавшийся особнячок духовная энергия принадлежит. - Кенсей?! - не веря глазам своим, Бьякуя замер. - Кучики?! - а ставший вайзардом - синигами, сумевшим подчинить поселившегося в нём Пустого, - бывший капитан девятого отряда Готей 13 обалдел не меньше вытаращившегося на него во все глаза брюнета. - Гримм, - отрывисто рыкнул блондин крепкого телосложения, повернувшись в сторону синеволосого арранкара, - где ты откопал Кучики, скажи мне на милость? И почему Шухея не нашёл? - Так не было Шухея, вот этот только был, - развёл руками Джаггерджак, не обратив внимание на то, как уязвлённый столь пренебрежительным отношением к синигами его уровня Бьякуя пробормотал, что у "этого", вообще-то, имя есть. - Говорит, хочет нам помочь Шухея отыскать и Айзена прибить... - А, впрочем, забей, - широко улыбнулся Мугурума, к великому удивлению опешившего от такой перемены в его поведении Кучики шагнув к нему и заключив в объятия, от силы которых даже у столь сильного синигами, как у капитана шестого отряда, разве что рёбра не затрещали: - Бляха-муха, Кучики, знал бы ты, как я рад хоть чью-то рожу из Готея увидеть... Договорить, как он рад лицезреть "рожу" закатившего глаза от того, что бывший капитан девятого так некультурно охарактеризовал его лицо, Бьякуи, Кенсей не успел. Потому что внезапно всё пространство рядом с ними задрожало от гневно бушующей, искрящейся и распространяющей по просторам Уэко Мундо кроваво-красное свечение реацу, а по бескрайней пустыне с так нелепо торчащим посреди неё разноцветным домиком разнёсся громкий крик, судя по которому, несущийся в их сторону синигами всё, что сейчас происходило, совсем не так понял, и единственное, в чём твёрдо был уверен - надо драться: - Ах вы ж поганые Пустые, хреновы уроды! Капитана моего решили похитить, думали, я вас не разыщу?! Хрена с два вам, я вам всем сейчас устрою!!! Держитесь, капитан Кучики, я вас вытащу!!! - А это что за красный ананасик? - заинтересованно цокнул языком Гриммджоу. Подобравшийся, будто почуявший знатную добычу хищник, арранкар ощутил в вопящем на чистейшей брани проклятия в адрес "сволочных Пустых", которые набрались наглости замахнуться на его капитана, синигами силушку знатную, бушующую, такую, которая, расходясь во всей красе, так и просит, чтобы ей дали, где разгуляться... И разве ж мог любящий кровопролитные сражения сильнее всего на свете арранкар отказать этому зову, который, казалось, так и распространяло самое естество несущегося в их направлении и уже обнажившего меч парня с кроваво-красной шевелюрой?.. Конечно же, нет! Не слушая гневных окриков призывающего остановиться Кенсея, ловко увильнув от пытавшегося остановить его Бьякуи и резким движением вытащив свой меч из ножен одной рукою прямо на бегу, Джаггерджак, кровожадно сверкнув глазами такого же буйно-голубого цвета, как и его растрёпанная шевелюра, и плотоядно ухмыльнувшись, рванул наперерез уже готовому "спасать капитана Кучики" Ренджи Абараю. *** - Кенсей-тайчо, вы долго стоять будете?! Разве ж когда Хисаги Шухей мог предположить, что он, наплевав на все правила субординации между подчинённым и начальником при том условии, что сам вроде как в роли подчинённого, связав при помощи кидо всех тех монстров, которые их окружили, и которых он чуть ранее предложил своему капитану сожрать, воспользовавшись особенностями поселившейся в нём сущности, и тратя последние силы на то, чтобы корчащиеся в путах твари не выбрались на волю (что не так-то просто было при его ране, оказавшейся на удивление жёстко высасывающей из него жизненную силу благодаря отраве, что содержалась в шипах на щупальце хлестнувшего его Пустого), он будет вот так, даже несколько раздражённо, окликать своего бывшего начальника, чтобы тот заканчивал уже с оторопелым созерцанием то своего бывшего лейтенанта, то распластанных по земле чудовищ, и приступил уже к тому, что Шухей в порыве отчаяния предложил ему, как последний путь к спасению?.. А, впрочем... разве ж Хисаги Шухей мог предположить, что его служба в Готей 13 выведет его к тому, что его капитана приговорят к смертной казни за то, что в нём поселился Пустой, а он очертя голову полезет из тюряги его вызволять?.. - Кенсей-тайчо! Давайте уже скорее, времени в обрез! Словно спохватившись, капитан (точнее, бывший капитан) девятого отряда глянул на хрипло закашлявшегося и явно продолжавшего удерживать монстров связанными с большим трудом Шухея, и понял, что, кажется, и правда не время предаваться высокодуховному ступору. Парень тут жилы последние надрывает, чтобы ему башку завтра на эшафоте не отрубили, а он ещё стоит и офигевает, как барышня от неприличного предложения... Тьфу, совсем расклеился с этой сменой событий, которые пока не сказать, что поворачивались в его пользу, раздражённо нахмурился Мугурума, глядя на то, как Хисаги чуть уже не самое нутро своего духовного мира выворачивает, лишь бы ещё хоть десять минут продержать чудовищ в магических оковах, чтобы он смог их поглотить, и они не успели вырваться. Глубоко вдохнув, мужчина на удивление для самого себя быстро смог заставить утробно заурчавшего внутри в предвкушении знатной трапезы Пустого заткнуться и слушаться его, и только его, и не сметь показывать своё уродливое рыло в обмен на хороший плотный ужин (или завтрак, менос его разбери?). Но... когда, изогнув вдруг шею под каким-то не очень естественным для человека углом, Кенсей накинулся на завизжавшего от давления его начавшей плескаться, словно пиво из чрезмерно наполненного стакана, духовной энергии Пустого в путах кидо и начал жрать его с таким остервенением, что даже исполосованное шрамами и усталое лицо Шухея изумлённо вытянулось, ему уже плевать на всё стало, он забивал и забивал жаждущую мёртвой плоти утробу, остатками своего разума искренне поражаясь тому, откуда же в этой самой утробе места столько берётся. Впрочем, минутный шок наблюдающего за Кенсеем лейтенанта сменился гордостью не только за то, что его шальная идея сработала, а и за своего капитана - признаться честно, парень боялся, что, начав пожирать поверженных монстров, Кенсей сорвётся, уступив свой разум чудовищу, которое поселилось в нём, и всё, плакали тогда планы Хисаги по спасению Мугурумы-тайчо от казни. Да уж, думал неотрывно наблюдавший за жрущим чудовищ Кенсеем Шухей, вот что значит капитан - даже Пустого внутри заставил подчиняться себе и сумел сохранить разум. А его казнить хотели... Но все мысли лейтенанта моментально спутались, когда Кенсей уже готов был перейти к последнему чудищу, и внезапно рядом с ним промчалась распоровшая валявшуюся у его ног гадину, взрывшая землю сильным ударом и будто бы разрезавшая пространство на две половины ярко-голубая вспышка. Вздрогнув, Шухей аж обмер, услышав ехидный смешок и негромкое: - Пронзай, Шинсо. - Так-так-так, - поднимая пленника за лицо и глядя в его плывущие взором от ранений, но всё так же горящие лютой ненавистью серые глаза, удивлённо покачал головой Айзен, - это что же получается, Гин тоже был в этой истории? Странно... он ничего мне об этом не говорил...