Трудно быть Фукутайчо.

Раз! - сильная рука Дзараки, сжав меч, уверенным взмахом разбивает в клочки зелёной реацу брошенное в него отчаявшимся, но не желавшим сдаваться Улькиоррой копьё. Два! - а тем временем бросившись к арранкару совершенно незаметной для него из-за источавшего слепящее сияние мятущейся во гневе реацу удара Кенпачи тенью, Кира ударил того по правой руке, почерневшей после перевоплощения и уже блестящей от заливавшей её крови. Действие Вобиске теперь ждать себя не заставило - тихо и сдавленно застонав сквозь крошащиеся от силы сжатия челюстей зубы, Шиффер рухнул на песок лицом вниз. И снова, завидев в руках задыхающегося от боли и рассыпающегося по кускам живьём от изнурительности и жестокости этой схватки арранкара зелёное лезвие, Кира в ужасе шарахнулся от него в сторону. Так всё и произошло, как предсказал качающий головой и удивлённо цокающий языком Дзараки - отчаянный Пустой что было сил рубанул себя по руке лезвием, сдавленно взвыв от боли, но уже готовясь встать с колен для продолжения битвы, исход которой, впрочем, с самого начала для него был уже решён. Причём совсем не в его пользу. - Да чё ты вылупился?! - рявкнул на побелевшего лицом и уже сто раз пожалевшего, что вообще ввязался во всё это, лейтенанта воинственно настроенный капитан одиннадцатого. - Какого хера ты ждёшь, пока эта мышатина на ноги поднимется и продолжит драться?! Он же тебя так и с одной рукой в два счёта завалит, дурень ты безмозглый! Лупи его по ногам, по оставшейся руке, по башке... не знаю по чему там, но лупи его своей кочергой, идиот! У тебя нет такой силы, как у меня, так бери его другим, Золушка ты лупоглазая! Учить вас, бляха-муха, всему надо... Не то от отчаяния, не то от озлобленности из-за того, что капитан синигами явно решил свалить на своего подчинённого грязную работёнку по добиванию и без того практически раздавленного противника, вместо того, чтобы подойти и отрубить ему башку одним ударом, тем самым оказав ему как воину почесть в виде гибели без мук и унижения, Улькиорра харкнул прямо в закинувшего на плечо свой испещрённый зазубринами и ещё искривший разрядами так и не нашедшей себе выхода реацу меч Дзараки утробным густым плевком своего последнего серо. В следующее же мгновение и без того еле держащийся на ногах Шиффер понял - похоже, грустный синигами с гнутым дзанпакто решил послушать прибывшего с ним в Уэко Мундо капитана. Потому что едва поднявшись с колен, он тут же рухнул обратно, левая рука его моментально увязла в затянувшем её в самую глубь из-за её ставшей ну просто непомерной тяжести песке, и всё... даже шею приподнять опять распластанный ниц на земле перед своими противниками арранкар сумел еле-еле, едва сдержавшись от вопля из-за того, насколько невыносимую, выкручивающую каждый сустав боль принесло это вроде бы простое движение. - Прости меня, - прошелестел бледный, как сама смерть, синигами где-то за спиной уже переставшего корчиться в попытках подняться Шиффера. В горло Улькиорре упёрлась холодная острая стальная грань, и, скосив залитые кровью глаза чуть в сторону, он понял - его голова оказалась заточена как раз в квадратной петле изогнутого дзанпакто этого грустного юноши, одно движение этого Пьеро в чёрных одеждах - и всё, голова его покатится по пескам Уэко, обагряя их брызгами свежей крови, вот что арранкар осознал. Куатро горько усмехнулся - кажется, лишь сейчас до него дошло истинное значение того, как называли синигами. Боги смерти, вот они какие. Даже не желая делать этого, они убьют, потому что некуда деваться, потому что есть у них какой-то там высший долг, за которым им даже некогда разглядеть нюансы и вникнуть, а стоит ли вообще битву начинать лишь из-за того, что перед тобой представитель расы, которая, как им с первого курса этой их Академии в бошки вдалбливают, враг Сообществу Душ при любом раскладе. Нашёл время философствовать, опять ядовито усмехнулся Шиффер. Его башка вот-вот полетит с плеч, силу Нелл он так и не вернул, да и... чёрт, как же всё-таки хорошо, что никто из Эспады не увидел такого позора. Хотя... как сказать, никто... На одно было больно смотреть всё это время отчаянно пытавшемуся выиграть время Неллиэл на побег Улькиорре. Маленькая Нелл рыдала, явно пыталась разбить сотворённый им на разрыве себя самого щит и надеялась вмешаться в этот бой, не понимая, что в пылу схватки синигами от неё и мокрого места не оставили бы... но не уходила. Вот и сейчас, замирая с прижатыми к зелени щита и посиневшими от постоянного битья об оказавшуюся на удивление непробиваемую грань из реацу Шиффера ладошками, Неллиэл уже стала понимать, что сейчас станется с её другом. Она и плакать стала даже тише - не то голосок свой детский от слишком сильного для её связок криков сорвала, не то просто поняла, что даже если она пронзительно завизжит, от этого ничего не изменится, и Улькиорру никто не пощадит... она лишь повторяла, как зачарованная, вытаращив глазёнки и глядя прямо на распятого на окровавленном песке Куатро Эспаду: - Улькиорра... Улькиорра... нет, нет, нет... Где-то там, самым отдалённым закоулком своего сознания, постепенно путающегося от тоски и стыда за то, что не сумел защитить маленькую Нелл, Улькиорра удивился тому, как чётко, разборчиво и по-взрослому она стала произносить его имя. На удивление разборчиво для ребёнка, которым она так и осталась из-за этих двух синигами, не шепелявля, не картавя, не выдавая это её детское "Уля-ля"... Сталь клинка синигами у его горла надавила на шею сильнее, оставляя кровоточащую глубокую полосу, и Шиффер выдохнул, торопясь успеть, пока уже готовый его казнить Кира не отсёк ему голову одним рывком своего меча: - Ребёнка... ребёнка не трогайте. Меч в руках Киры дрогнул. Шиффер обречённо прикрыл глаза в ожидании неминуемой смерти, удивляясь, почему же этот синигами не рванёт уже клинок вверх да не закончит эту ставшую последней для него, для Куатро Эспады, битву... Нелл закричала, ударив кулаком по внезапно разлетевшемуся на осколки щиту: - Улькиорра!!! Следом же по месту, где и завязалась схватка между синигами и арранкаром, пронёсся целый бушующий вихрь реацу, сносящей всё на своём пути и поднявшей в затанцевавшие по земле в стремительной пляске воронки пески Уэко Мундо. Ярко-фиолетовое свечение становилось ярче и ярче, да настолько, что даже перенёсшим многое глазам Улькиорры стало больно, неистовый ветер начал трепать израненного арранкара с такой яростью, что последние свисавшие с его спины после отрезания собственных крыльев куски его порванной кожи иссохли и омертвели, замирая усеянной мелкими язвами коркой, грань лезвия дзанпакто снова тронула уже окровавленную шею Шиффера... но лишь для того, чтобы стукнуть его по спине рукоятью, а потом исчезнуть куда-то вместе с громко закричавшим и так и не обезглавившим Куатро Эспаду хозяином. Чёрт... Улькиорра уже начал кое-что понимать, когда после истошного крика Нелл он ощутил этот страшный выброс реацу, вскипевшей внутри прекрасной Трес Эспады от страха за уже почти испускавшего на её глазах друга. Но окончательно Шиффер понял, что, кажется, не зря он своровал эту чёртову пробирку у Гранца, когда услышал лязг вынимаемого из ножен клинка и негромкое девичье: - Излагай, Гамуса. - Нелл... неужели... - проскрежетал Улькиорра, заставляя себя открыть свои заслезившиеся от слишком яркого даже для него свечения реацу. Боже, ну что ещё могло быть прекраснее, чем эта разгневанная и в то же время испуганная до слёз длинноволосая красотка в потоках света от мятущейся в жажде расщепления пространства на мелкие кусочки реацу с взятым на уровне груди строго горизонтально и готовым явить миру её новый облик мечом в руках?.. Вокруг Неллиэл затанцевал густо-сизый дым, а силуэт её будто бы начал растворяться в заклубившемся вокруг неё и её начавшего забирать весь свет её реацу меча тумане. Накал бушующих в хаотичной толкучке духовных частиц, которые сейчас пожирала готовая устроить здесь разнос Неллиэль ту Одельшванк, становился настолько сильным, что даже по коже уже умирающего (чёрт, а это всё-таки неизбежно уже, внезапно с грустной улыбкой принял свою участь Улькиорра, роняя голову лицом вниз, пряча от Нелл в песках Уэко потоки крови из своих глаз, не выдержавших давления дзанпакто Киры Идзуру) понеслись электрические разряды, ещё сотрясающие его едва держащуюся относительно целой оболочку. Но даже понимая, что он умирает, Улькиорра Шиффер улыбался. Ведь Нелл всё-таки вернула свою очаровывающую внешность и воистину королевскую силу... а значит, всё было не зря. Да, у него всё-таки получилось. Расшвыряв двух синигами в разные стороны взрывом своего удвоенного, утроенного и усиленного в несколько раз серо, которое она смогла довести до неистовости адского пламени, вдыхая и выдыхая его обратно, этим-то самым бешеный ветер и подняв, Нелл рывком обнажила свой меч, велев ему раскрыться и превратившись в некое подобие антилопы с острым на два конца копьём в дрожащих руках. - Нелл... - когда заплаканная девушка стала раскручивать своё оружие, готовясь швырнуть его в поднявшегося, отряхнувшего с себя прилипший комками песок и утёршего кровь с лица капитана синигами, Улькиорра вдруг ощутил приступ самого настоящего страха. Чёрт, этот монстр из Готея, хоть и ранен, но задора явно не растерял, и то, что перед ним девушка, его не особо-то смущает, за неимением иного противника он и с ней подраться не прочь будет, похолодел всем своим уже и без того практически омертвевшим от тяжёлых даже для него ранений нутром Куатро. А он... а что может он сейчас?! Дзанпакто этого белобрысого переломал все его кости, превратил его внутренности в кровавую кашу, и теперь он даже мышцей дёрнуть, не взвыв и не заматерившись от нечеловеческой боли не может... не то что встать и защищать Нелл от этого чудовища с колокольчиками на башке. - Нелл... - заклокотал горлом Улькиорра, неуклюже возясь в песке в жалкой попытке хотя бы сесть... не вышло. И потому, фыркая и отплёвываясь от песка, настырно забивавшегося при каждом вдохе в рот, в нос и в медленно теряющие зрение глаза, Шифферу пришлось уже пытаться сказать свои последние слова, так и оставшись распластанным мордой вниз - даже приподнять разбитую голову после танца касаний Вобиске по всему его искалеченному телу сил у арранкара не нашлось. Но он не сдавался, зная, что, если хотя бы не попытается убедить её бежать, себе он этого ни за что не простит, даже в ту минуту, когда его прах развеется над бескрайними песками царства Пустых, а от него самого останется лишь воспоминание: - Не вздумай драться, эти синигами страшны, особенно этот, с колокольчиками на волосах который... Беги, пока они тебя не убили, Нелл, я тебя умоляю! На меня не оглядывайся - мне уже всё равно конец. Так что про меня забудь и беги скорее отсюда! - Я видела, на что способны эти синигами... но я не оставлю просто так того, что они с тобой сделали! - повернулась к умирающему в муках Шифферу Нелл. Кварцевые глаза возрожденной Трес Эспады залиты были горькими слезами страха и отчаяния - Улькиорра того не знал, но девушка после возвращения к себе самой всё вспомнила и до своего превращения в ребёнка, и во время пребывания в облике шумливой, но добродушной малютки... и она-то теперь понимала, почему Куатро Эспада проиграл этим двум синигами. Всё потому, что глупый Улькиорра взял и отдал всю свою истинную силу, свою мощь, свою жизнь ей. Он ведь сцепился с синигами уже будучи обессиленным, почти превратившись в безжизненную и передвигавшуюся лишь на остатках мёртвой реацу да на собственном упорстве оболочку... глупый, глупый Улькиорра, плакала Нелл, глядя на друга, испускающего дух и корчащегося в тихой агонии рвущей его изнутри на куски заживо боли, боли, от которой даже самые сильные уже воют в голос, выдирая клоками из собственной башки замаранные кровью волосы, вот спрашивается, зачем он самого себя на растерзание страшного колдовства из пробирки Заэля отдал?.. Отдал ради того, чтобы теперь она могла стоять во всей своей красе на поле битвы, чтобы она могла защитить того, кто ей дорог, с мечом в руках, с грустью подумала Нелл, видя, как закрываются глаза её друга, потерявшего силы даже смотреть в песок перед собой. И пусть её руки её дрожат, а от понимания того, что Улькиорра сто процентов умрёт, если ещё не умер, слёзы останавливаться никак не хотят... она устроит сегодня настоящую бурю в пустыне. Нелл не любила драться, за клинок бралась только при крайней необходимости, и вообще, в отличие от того же Гриммджоу, любящего лишний раз потешить себя кулачным мордобоем или поединком на мечах, считала, что всегда надо сначала попытаться решить любую проблему словами... но не сегодня. Не в тот день, когда на её глазах убили её лучшего друга, который ради неё своей жизнью пожертвовал, а она и сделать ничего не смогла, плача за щитом из его реацу. - Покойтесь с миром, сволочи, которые даже не попытались сначала разобраться, а сразу кинулись моего друга убивать! - содрогаясь в первом приступе жестокой истерики, выкрикнула Нелл, швыряя в воздух свою Гамусу, которая моментально начала набирать скорость прямо на лету, подрагивая и светясь. - Лансадор Верде... А это своё заклятие ускорения и усиления своего оружия Неллиэль ту Одельшванк произнесла уже куда тише, не сумев совладать с приступом плача, который стал настолько сильнее её, что она аж обхватила себя руками за тонкую талию и согнулась впополам, поднимаясь на дыбы той частью своего тела, которая теперь стала выглядеть, как тело длинноногой крепкой серны. Нелл стало больно, очень больно, как будто бы ей запустили руку прямо в грудь и на живую вырвали кусок из её трепыхающегося сердца... даже дышать стало невыносимо тяжело, а страх и горе поначалу заполонили всё её естество, оставив ей лишь возможность закоулками своего более-менее уцелевшего после такого шока сознания прикидывать, а что же будет с Гриммджоу, когда он об этом узнает. Вот и всё. Биение жизни Улькиорры окончательно прекратилось. - Кира, ты только глянь! - выуживая за грудки наевшегося песка после кувыркания под бушующим ураганом из реацу и серо Идзуру и бесцеремонно тряся его за шиворот, чтобы тот поскорее откашлялся и очухался, Дзараки особо-то не переживал, пришёл там лейтенант покойного ныне Лиса в себя или не очень. Зато развернуть ставшего лицом одного цвета с серо-беловатыми песками Уэко фукутайчо третьего отряда туда, где уже уже взмыло ввысь копьё готовой атаковать Нелл, Кенпачи первым делом постарался, выпалив изумлённо: - Посмотри, как тут малая резко выросла... Да их обоих валить надо, эти Пустые - оба те ещё чудища... Рыдая, Трес Эспада бросилась вдогонку за своим оружием, рассчитывая ухватить его в тот самый миг, когда её Гамуса изложит последнюю истину тому синигами, который своим дзанпакто фактически раздавил живьём и без того еле живого Улькиорру, второй конец её отправить прямо в изрытый глубокими продольными, поперечными и косыми шрамами живот другого синигами, того самого, которого её друг, умирая, велел ей опасаться. Естественно, ещё по мере приближения к этому капитану, воинственно вскинувшему в одной руке свой меч, в другой - лейтенанта, которому вот-вот предстояло умереть, Нелл поняла, что силён он и впрямь неимоверно, что от каждого движения его мускула его реацу аж электрический треск издавать начинает, неистовствуя и требуя выхода в жестокой битве с сильным противником. И потому она сразу рассчитала, вонзив ставшую быстрой, как порыв стремительного ветра, Гамусу в сердце тому светловолосому мальчишке с дзанпакто кочергой, удар второго конца своего копья приправить многократно увеличенным серо, которое она то вдыхала, то выдыхала на бегу, и теперь довела свой ждущий нужного момента выдох энергии Пустой до такого уровня, что, плюнь она всем этим в лицо Дзараки - от его черепа остались бы лишь окровавленные ошмётки на усыпанных трещинами и поломанных костях со слипшимися от крови остатками того, что когда-то было его увенчанной колокольчиками шевелюрой. Это лишь с виду Нелл была очаровательной милашкой, которая при виде царапины на локте верещать будет, как резаная, а, завидев бегущего по стенке рядом с собой таракана, хряпнется в обморок без лишних слов. Да, мисс Ту Одельшванк конфликтностью никогда не отличалась, но меч свой знала, чувствовала, холила и лелеяла, как никто иной, по уровню силы даже погибшего в бою с Дзараки и Кирой Улькиорру перегоняла, а драться умела так ловко и решительно, как некоторым синигами порой и не снилось. И сейчас познавшая настоящее отчаяние после смерти своего лучшего друга Трес Эспада была готова на всё, лишь бы её Гамуса покарала его убийц, чтобы её смертоносное оружие изложило им одну простую истину... Нельзя, нельзя ведь вот так кидаться, как скотина Джируга, на синигами, на людей, на Пустых, да на кого угодно нельзя бросаться просто так, даже не разобравшись, а точно ли враг тебе тот, кто перед тобой, задыхалась от ужаса Нелл. В следующее же мгновение самая красивая из Эспады, как прозвали Неллиэл все, кто проживал в Лас Ночес, в замке, что стоял в пустыне Уэко, замерла, вновь вставая на дыбы. Казалось, вот её дрожащая рука уже коснулась кончиками тонких пальцев рукояти готового пронзить сердце худого белобрысого синигами копья... Но вдруг её верная Гамуса рухнула оземь, став тяжелее тысячи таких копий и подняв собой целый столб взлетевшего ввысь песка. Нелл вскрикнула, лишь чудом успев заметить нагнетение реацу мужика в форме капитана синигами вокруг неё, попыталась отпрянуть, чтобы не угодить под этот шквал ревущих и рванувших в её сторону потоков энергии, но упала, споткнувшись во время прыжка... и приземлилась уже не в облике своего рессурексиона, а превращённой в обычную девушку с разбитой маской Пустой на голове. Но даже не это заставило Трес Эспаду испуганно встрепенуться. А то, что приземлилась она в такие знакомые, такие сильные и с такой крепостью схватившие её руки... которые, впрочем, без всяческих церемоний отшвырнули её прочь, подальше от этой жестокой схватки. И вот уже лежащая на песке неподалёку от умершего Улькиорры Нелл видит перед собой спину выхватывающего меч и готового к мести за друга и за любимую Гриммджоу.