Потерянные и забытые

      Мир изменился; мои предчувствия были больше не нужны, чтобы увидеть это. Империи рухнули. Закончилась Великая война*, от которой я с ужасом бежала, но мрак которой все же надолго поселился в моем сердце. Вспыхнула и закончилась великолепная эпоха джаза – время, когда музыка становилась все громче, танцы все задорнее, а подпольное спиртное лилось рекой. Это время вспыхнуло ярко, горячечно и прошло, оставив после себя лишь разрушение и боль. Великая депрессия вынудила меня покинуть Нью-Йорк и окончательно перебраться в Лондон – даже эльфам не хочется жить в окружающей нищете и постоянно видеть обездоленных. Здесь я не собиралась никому помогать. Я приехала в бывшее Средиземье, чтобы отдохнуть от Валинора, а не чтобы погружаться в его проблемы - хотя так, в общем-то и получилось, пусть и не по моей воле.       Мне была по душе английская сдержанность. Когда я впервые оказалась в этом дивном новом мире, то сразу же направилась в Англию – знала по рассказам прибывших самыми последними, что это за место. Однако в Лондоне я задержалась не слишком надолго – зловещие убийства женщин легкого поведения** заставили меня в ужасе бежать во Францию. Возможно, было слишком уезжать из страны только из-за одного омерзительного убийцы, с которым я бы до сих пор смогла бы справиться одним щелчком пальцев, но за много лет в Валиноре я совсем забыла, что такое настоящее уродливое зло. Да и такое зло – то, о котором в то лето говорил весь Лондон, потрошитель, для меня было новым. И да, Средиземье причинило мне и моим близким много боли, но с каким азартом зло обсуждалось в новом мире, как в газетах и разговорах обсасывалась его каждая малозначимая подробность... Я не идеализировала старое Средиземье – мою дочь искалечила целая орда орков, брата жестоко убил Саурон, а над двоюродной сестрой надругался ее собственный брат. И все же мне казалось, что в наши времена такого бы не произошло… Вскоре, впрочем, этот вопрос перестал меня тревожить - пусть люди сами разбираются со своими проблемами; я же снова отрастила себе мощную броню и со спокойствием принялась наблюдать за тем, что происходит в новом мире.       Из Франции я поехала в Германию, потом побывала в Италии, Австро-Венгрии и России. Исколесила всю Европу, пока не началась (как по мне по высосанным из пальца причинам) Великая война, которая заставила меня усомниться в том, что дела Мелькора и Саурона были худшим, что я видела в жизни.       И все же как здесь было интересно! Я приехала в то место, что когда-то звалось Средиземьем, по своим меркам совсем недавно - чуть больше пятидесяти лет назад. И как же отличался мир 1885-ого года от мира 1938-ого! Политика, экономика, мода, нравы, даже само устройство мира – все стало другим. В Валиноре (особенно каким он стал в последние века) за это время не успели бы сделать ничего. То есть, абсолютно ничего. Поэтому я и подумала, что должна оттуда уехать – мне было чертовски, как здесь говорят, скучно. Моя дочь давно излечилась от своих травм и не нуждалась в помощи, у внуков и правнуков были собственные жизни, а мой муж… мы стали чужими еще, когда я приняла решение покинуть Средиземье после Войны Кольца. Как быстро я переняла законы и даже жаргонизмы мира, принявшего и встряхнувшего меня! Как будто всегда здесь жила! Я знала, что сделала правильно, приехав сюда, решившись буквально тогда, когда путей к отступлению уже не оставалось. Последние вернувшиеся в Валинор – не Эльдар уже, разумеется, а Майар, рассказывали, что кораблей на Земле (тоже новое, незнакомое мне слово) стало очень много, и теперь они вовсе не деревянные, и у людей появляются средства слежения за ними. Земля открыта уже полностью (и оказывается она куда больше, чем мы знали), но корабли в Атлантическом океане пропадают до сих пор, так что в Валинор еще можно попасть, но вот выбраться из него скоро уже будет невозможным без сильной отвлекающей магии. Но у меня и без магии все прошло благополучно, хотя я и решилась в одно мгновение. Уговаривала поехать с собой лучшую подругу, свою сестру, но она не согласилась – старая любовь вспыхнула бурным цветом, от чего меня жутко тошнило (как, впрочем, и половину Валинора). Как-то раз я взяла имя в честь нее – Селина Кинг, так звали меня жители Нью-Йорка. Стильное, надо признаться, имечко. Я скучала по Сильмариэн, но еще больше скучала по Келебриан. Иногда я рассказывала незнакомцам в поездах о своей дочери – я называла ее Келли, и в моих рассказах она была еще маленькая.       Я меняла имя и личность раз в 15-20 лет, а место жительства и того чаще – на этой Земле слишком много интересных мест, чтобы задерживаться где-то надолго, но как же мне нравилась моя наполненная солнечным светом квартира в Нью-Йорке… Но даже если бы не случилось не затронувшей меня лично Великой депрессии с ней пришлось бы скоро распрощаться – Селина Кинг, Сили, выглядела в 1930 году так же, как и в 1918 - ни морщинки, ни седого волоска - и вскоре это могло бы вызвать вопросы. Поэтому с 1930 года новые знакомые в Лондоне стали называть меня Онор Шайн***. Почему бы и нет? Сияющей называл меня муж, а благородной – отец. Первые мои два имени, которые были до Селины, совсем ничего не значили, и теперь я хотела поиграть давно известными мне словами. И все равно по сравнению с блестящей Селиной Кинг получилось как-то суховато. Впрочем, году к 1945-ому я все равно думала переехать, правда еще не придумала куда. И не могла решить, оставаться ли сейчас в Европе или нет...       Мне нравился XX век, мне было интересно и часто даже весело, чего давно не случалось в Валиноре, но кое-что меня мучило, как Дух будущего Рождества Скруджа. Иногда я вскакивала посреди ночи, разбуженная этой мыслью, которая могла не проявиться в бушующем водовороте дня – как скоро мне тут все надоест? Как скоро мне станет скучно? Как скоро все поменяется до такой степени, что я перестану узнавать, где я, просто не смогу принять такие огромные изменения? Мне все было в новинку в 1880-х, но девушки тех лет теперь уже стали старухами, и как часто я встречала в Нью-Йорке пожилых дам (чья жизнь для меня прошла одним мгновением), которые были просто раздавлены всем произошедшим в мире, и, не говоря о мужских темах - политике и войнах, просто сетовали, что нынешние девушки похожи на Дэйзи Бьюкенен****, а не на Мэй Велланд*****. И меня принимали за такую Дэйзи, за настоящую флэппер*****. Собственно, такой я и была – развлекалась, ходила на вечеринки, знала многих из тех, кто позже попал в учебники по мировой художественной культуре (но их имена я не хотела бы упоминать из соображений конфиденциальности). В те годы я была словно сама не своя - веселилась, как будто вернулась моя дориатская юность. В Англии я была более собой.       И еще один вопрос мучил меня, когда не так сильно, как первый, а когда и в тысячу раз больнее – почему нас все забыли? Куда пропали все свидетельства наших жизней - книги, документы, постройки? Почему эльфы и гномы, точнее их извращенные образы, теперь герои местных легенд, а о хоббитах уже никто и не вспомнит? Я не знала. И не думала, что смогу выяснить, пока жизнь не подкинула мне странную задачку, за которую я просто не могла не взяться…       Начался 1938 год, и я всерьез думала над тем, чтобы уехать обратно в Валинор. Домой, как я усердно и лицемерно старалась проговаривать самой себе. Мне не слишком этого хотелось, но... Как только закончилась Великая война, многие, в том числе и я, сразу поняли, что на этом дело не закончится. Германия на какое-то время притихла, но она была змей, свернувшейся в своей норе перед тем как выпрыгнуть и вцепиться ядовитыми клыками в лапу соперника. В последний раз я побывала в той стране ненадолго в конце 1932 года и поблагодарила Эру, что вовремя ноги унесла. Нет, я не была разочарована. Я понимала, что люди никогда не учатся на своих ошибках, поэтому еще одна Великая война неминуема - это тогда и многие обычные люди понимали. Но мне просто было страшно, что если я не уеду в Валинор сейчас, то не уеду уже никогда – военная техника совершенствовалась и могла стать сильнее моей совсем ослабевшей магии, да и кто знал, останется ли безопасное место на Земле, когда начнется другая война?       В день, положивший начало этой грустной истории, я рассеянно бродила по книжному магазину – моя приятельница устраивала День рождения своей девятилетней дочери, и я просто не могла не прийти. У Онор, в отличии от якобы погибшей в автомобильной катастрофе Селины, было не слишком много друзей. Времена флэпперов и танцев на улице прошли, как и времена слишком тесного общения с людьми, и мои тайные страхи терзали меня все сильнее каждый год.       Я всегда много читала и всегда училась – каждая моя личина много общалась с якобы современниками и, когда появилась такая возможность, старалась получить образование. Я любила кино и часами могла бродить по книжному магазину – знала и классическую литературу, и модную, даже если классической или модной она считалась десять веков назад; это была не моя культура, и мне было без разницы, насколько боготворили ту или иную вещь люди - если произведению было двести (всего!) лет для меня оно автоматически не становилось божественным.       Но в детском отделе я была впервые за много лет. Перед тем, как выбрать подарок маленькой Эми, я набрала себе целую стопку книг. Но все они выскользнули из моих ослабевших рук и оказались на не слишком чистом полу, когда мой взгляд выхватил одно знакомое, но уже очень давно не произносимое мной слово на обложке одной из детских книг. Мой мозг перевел его с английского на довольно схожий с ним общий язык Средиземья, а потом на все непохожие эльфийские. Это было быстро - и уже через несколько секунд я была потрясена, нет, сражена наповал. Я не ожидала увидеть это слово на обложке детской книги в обычном книжном магазине Лондона.       На обложке книги стояло слово «Хоббит».