Анекдот ходячий. Вернуться в Талиг.

Талиг. Хексберг, ночь с 4-е на 5-е ЗМ, 395 К.С. Рокэ Алва. -Тебе ещё не надоело там валяться?       Ничуть. Темно, уютно, почти не тесно. Жестковато, но думается здесь хорошо. -Как ребёнок, честное слово!       Почему — как? Ты и вправду счастлив, как получивший в подарок своего первого пони мальчишка. Отпуск удался на славу — трижды сыграть со смертью во вьехаррон, два раза со своей и один с чужой — и трижды одержать победу! «Ningú guanya sol!»(1)       Сколько лет, сколько зим! Поздорову ли, доблестный рэй? Что тебя подбросило? Пятнадцать лет спал, и спи себе дальше — гордость воина Кэналлоа герцогам Алва по должности не положена… хоть и истину глаголешь. Без Эрисии и ее брата так и жрал бы себе тухлые яйца, и горя не знал… как и всего остального. А без Рамона просто никогда бы не вырос тем, кто есть — оставшиеся две победы принадлежат ему в той же, если не в большей степени.       Большому и грозному старшему брату плевать на твой статус. Для него ты, даже став Первым Маршалом и соберано, все равно остаёшься глупым Воронёнком и малышом-Росио. Он единственный, перед кем ты можешь распластаться как раб, вымаливая прощение — честь, которой ты не удостоил бы даже родного отца.       Чудовищем тебя называли многие — в глаза, и за глаза. Тебе было плевать — собаки лают, ветер носит. Понимание того, что каждый взрослый кэналлиец интимно познакомился с этим фактом куда раньше тебя, а ты, тем не менее, до сих пор жив и даже иногда этой жизни радуешься, чуть не заставило тебя во второй раз в жизни присмиреть. Спрашивается, что должен был сказать сюзерену осознавший хрупкость грани, по которой все это время ходил, вассал? По его, по сюзерена, вине? Разумеется, с полным на то правом потребовать назад свою клятву, а получив — отправить к Предкам уже бывшего сюзерена! Ну, или хотя бы попытаться… А он?! «Тоже тебя люблю, марш в седло, мелочь тощая»…       Естественно, сюзерен не поверил, а внимательно наблюдал и ждал, когда, наконец, у вассала с глаз упадут шоры. Не дождался, помочь решил — шоры никак не падали. В последней попытке донести до вассала его заблуждение сюзерен совсем в детство впал, а они как висели, так и висят! Хотя, кое в чем убедиться удалось — ты выяснил, что зашоренный братец по-прежнему скор на расправу… -Не будь нюней! Не настолько сильно я тебя потрепал!       …и по-прежнему волшебно и восхитительно пренебрегает понятием твоего личного пространства. Уши — ерунда. Чуть наискось пробор, немного кпереди зачёс — никто ничего и не заметит. Зато потом тебя затискают, покатают на спине и, может быть, дадут посидеть у себя на коленях. Если повезёт — защекочут, а если совсем повезёт — спать с собой оставят.       Всю дорогу внимательно, будто в поединке, ловишь момент, когда братец откроется. Момент не ловится? Не беда — артист ты, недоделанный, или погулять вышел? Ласковых и дружеских прикосновений тебе по жизни не хватает, и сознавать, что вопреки всем своим усилиям этого удовольствия ты ещё не лишился, безумно приятно. -Росио, пол холодный. Вылезай, пока не простыл!       Напрасно волнуется братец-Рамэ: сейчас тебе, чтобы простудиться, полдня в заливе Хербсте надо проплавать.       М-да, все же рановато Изломные чудеса начались. Думал, есть у тебя ещё пара-тройка лет, ан нет — первые ласточки уже пожаловали. Лавиной накативший ещё на горе Хексберг и до сих пор бурлящий в крови прилив сил, усилившаяся эмпатия, проблески телепатии, видения. Объём чудес внушает здоровые опасения — если Кэртиана уже сейчас начала осыпать своего Истинного Короля плюшками в таком количестве, то Излом Круга должен оказаться поистине страшным.       Жаловаться тебе, однако, грех. Силы нужны, как никогда, а без видения ты так и остался бы готовой без предупреждения рвануть пороховой бочкой. Без усилившейся эмпатии — никогда бы не догадался, что Рамону не по нраву Эрисия, и вполне мог лишиться его забот и объятий, перегнув своими уговорами палку. Ну, а без приступов телепатии — никогда бы не узнал, какой ты, Росио, на самом деле слепой и толстокожий болван! Но об этом ты подумаешь потом — когда уже будешь знать, что там у Эрисии с её братом, когда выяснишь, кто ее избил, когда поймёшь, сложилось ли у неё что-то с Хулио, когда разберёшься, почему она такая… такая!       Безобразие: собирающаяся попробовать обмануть твоё проклятье девочка имеет наглость прятать от тебя какие-то тайны! Беспардонно пользуясь неосмотрительно предложенным ей брудершафтом, дерзит тебе и дразнится! Недоверчивая, крокодилица — примеривается к тебе, присматривается, как… как в своё время ты к Моро!       И, кстати, о Моро. Юная эрэа ее лет, проявляющая подобающую возрасту стеснительность лишь осознав, что ляпнула не то при постороннем мужчине. Штаны на тебе развязывала — хотя бы для приличия порозовела! Подштанники — батистовые, все, что надо — и выступает, и просвечивает, а она?! На добро на твоё даже не покосилась, одеяло набросила — и с глаз долой, из сердца вон… То есть, молодец, конечно, правильно сделала, но сам факт! Сколько ей, на самом деле? С северянками хер поймёшь, поэтому не забыть намекнуть Хулио, чтобы тот пока ни-ни…       Хорошо, что работа в этом направлении тобой уже начата. Кость своре братца-Рамэ брошена вкусная, сахарная, и уже завтра почтенные цветоводы отправятся по соседям тешить свои дремлющие — как выяснилось, лишь до поры до времени — инстинкты имени тебя. Да, они не Стражи, но на безрыбье и пёс — рыба. Инстинктам же необходим выход, и чем дожидаться, пока кого-нибудь ещё накроет так же, как Рамона, лучше собственноручно задать им направление. И пусть роют, как кроты, потому что если окажется, что твои подозрения небеспочвенны… Да, дерьмо подобного рода в Талиге случается часто, но не с любящими играть в войну юными эрэа, и, тем более, не с теми, кому ты должен жизнь!       Портовые сооружения ты не тронешь — флоту Талига такой удобной базы нигде больше не найти, но вот остальному городу мало не покажется. Зажравшиеся бюргеры, допустившие на защищаемой тобою земле такое непотребство, быстро вспомнят, почему весь Талиг зовёт вас дикарями и варварами. Тем более, что всякие лишние связи запланированному приручению и последующей интеграции твоей птички в Кэналлоа будут только мешать. И как бы ещё сделать так, чтобы она тебя продолжала не узнавать и дальше…       И вот, когда ты разгадаешь эту загадку, ты… тьфу! Весь мозг вынесла, нахалка мелкая… А, да. И вот тогда ты возьмёшься разгадывать другую, не менее важную.       Для начала ты устроишь дружеские посиделки. Бренчать будешь исключительно о несчастной любви и судьбе-разлучнице, а подливать не пожелавшему делиться с тобой сокровенным братцу-Рамэ — исключительно «Дурную Кровь». Дождёшься, когда он окончательно осоловеет, и наконец выяснишь, каким образом мимо тебя, скотина ты бездушная, прошли не только появление в жизни Рамона любимой женщины, но и ее кончина!!!       Рor el amor de mierda — брат винит себя в смерти возлюбленной, у него разбито сердце, ему кошки знают уже, что мерещится! Чтобы окончательно не рехнуться, он глушит вину гипертрофированной заботой, выбрав объектом её приложения тебя, а ты — ни сном ни духом! Вот-вот огребешь себе на шею настоящего телохранителя, избавиться от которого без далеко идущих последствий не сможешь — и что ты предпринимаешь, чтобы этого избежать? Валяешься под кроватью, играешь в обиженного с расчётом, что в утешение тебя потом ещё разок потискают, и попутно ждёшь, пока Рамон домоет пол без тебя. Да, таз опрокинул не ты. Да, упускать момент жаль — запаса хексбергских объятий тебе должно хватить на весь следующий год, а ты уже и так целую неделю профукал. Короче, Росио, есть такое слово: «надо». Помечтал — и будет, пора обратно на сце... -Хватит дуться! Я был прав, и ты это прекрасно понимаешь! — …ну, уж нет, ещё полежишь, пожалуй.       Кем он тебя считает — недостойным называться воином Кэналлоа треплом? То свечку над тобой лично подержать порывается, то про Рисьины поцелуи, то про с… про груди!.. ее расскажи! А все остальные твои подозрения на ее счёт в деталях ему не озвучить? В доме вы не одни, а такие разговоры имеют дурную привычку становиться общественным достоянием невзирая ни на какие принятые меры. Это уже не шутки, а честь дориты! «Молодец, Росито, так держать! Боялся, ты тут без меня окончательно оталигоился, но вижу, что неправ. Ладно, малыш, не знаю, как ты, а я — дальше спать. Бывай, pedacito!» — арроро, амиго, арроро, ми соль… -И даже не пытайся ссылаться на «личное». Твоё «личное» — это в каком направлении ты себе задницу подтираешь. Нам же для полноты картины и планирования действий важна любая, слышишь? Любая деталь!       Да чтоб его женщине в Лабиринте кругами походить, отчаяться и вернуться! На кого она посмела бросить твоего брата? Ты ей кто, святая Октавия? А ну, живо назад, бессердечная, и чтоб вы с ним жили, как в сказке — долго, счастливо и померли в один день! Предки, хоть бы сработало, разбитые сердца и борьба с фамильными психозами — не твой профиль. -В том числе, и форма груди!       Оседлавший домашнюю Пегую Кобылу Альмейд братец-Рамэ и мертвого способен достать. Да не врал ты ему на горе, не врал! Не было там толком никакой формы. Разве что, потенциал. Будущий. Но это — твоё, и твоим останется. -Пойми ты, Ушедших ради! Нам нет дела до твоих интимных впечатлений! Нет формы — и кошки с ней! Зато между грудями всегда есть расстояние, есть их расположение относительно линии шеи, много чего есть!       ЧЕГО?! -Не «чего», а «что»... …!!! -Если ее мамаша, скажем, бергерша с сиськами от шеи, а у Эрисии они, к примеру, начинаются от середины груди, то отец ее с вероятностью в восемьдесят процентов — не бергер! Росио, я не специалист, но знаю, что таких факторов иногда хватает для идентификации.       Вдох — выдох, выдох, выдох… и ещё… и ещё… есть.       Ну что ж, факт того, что эта плюшка досталась также и Рамону, можно считать доказанным. Как любит повторять дядя Луис, «один раз — случайность, два — совпадение, три — система». Пока спасает то, что в мыслях Рамона ты сам по себе мелькаешь настолько часто, что даже поймав тебя там с руками в тесте, он всё равно продолжает считать это порождением собственного воображения. На первый раз от тебя отмахнулись, на второй — обозвав, послали, на третий — слава Ушедшим, просто не заметили.       Четвёртого раза случиться не должно — дядину присказку Рамон знает получше тебя. Стоит ему понять, что ты шаришь в его голове как в собственном кармане, и всё — прощайте объятия, развлечения и дружеские подначки. Преданное доверие брата обычными твоими способами будет не вернуть. Предателями же Алва не были никогда.       Да, неприятно, обидно, не хочется, но доставшейся плюшкой придётся поделиться, и как только выдастся момент, ты расскажешь Рамону всё. В особенности то, что плюшка прибыла без инструкции по применению и что контроля над ней у тебя не больше, чем над собственным недавно лишившимся костей языком.       Дерьмо кошачье, ну почему именно они?! Почему не любые другие потомки прельстившихся халявным пойлом доблестных рэев? Плюшки, тем более такие, бесплатно не раздаются!!!       …Нет, ты все понимал — воины, высшие офицеры Флота, верные вассалы, обязанные встать с тобой плечом к плечу, но в глубине души всё равно надеялся. И вот уже сама Кэртиана даёт тебе понять, что будь ты хоть шестнадцать раз Раканом — у неё свои понятия об актёрском составе грядущей мистерии. Сначала Хулио, теперь вот — Рамон…       Ещё неделю назад, дай она тебе право выбора — и ты выбрал бы именно его. Выбрал бы. Если бы не понял, что от тебя у Рамона тайн куда больше, чем наоборот.       Разгадывать тайны ты любишь. С ними ты терпелив и нетороплив, нежен — но настойчив. Пик наслаждения их раскрытием стократ слаще, если достигается тобою в темпе despacito. Плюхаться в них с разбега, ощущая при этом себя в последний момент выпихнутым на замену актёром в мало того, что не тобой сочинённой, но и просто никогда нечитанной мистерии — ты НЕ любишь.       Казалось бы — читающие мысли друг друга сюзерен и вассал! Ожившая легенда! Любой из Ызаргов Чести за такой подарок руку бы готов был отдать и уже хвастался бы напропалую, провозглашая и себя, и свою жертву единственными и неповторимыми Истинными Эориями, к тихой или громкой зависти остальных.       Ты же… хм… Ну, хвастаться ты, разумеется, не собирался — секретное оружие остаётся таковым лишь тогда, когда никто, кроме тебя, о нем не знает. С другой стороны — пропадает и роскошная возможность на законном основании возглавить всю их кодлу, причём без официального признания тебя Раканом, смещения Олларов и нарушения клятв. Прижав к ногтю Ызаргов Чести и объявив случившееся знамением свыше, ты сможешь раз и навсегда положить конец всем их сепаратистским поползновениям, а возмутившимся Агарисским сидельцам предложишь доказать свои претензии делом — пусть Альдо проводит их дурацкий ритуал и демонстрирует изумленной публике его успешный результат сам. Поддержка Дорака в сём благом начинании тебе будет гарантирована, изображать из себя любовника Катарины тебе необходимости больше не будет… Да, но для этого придётся объявить себя Человеком Чести, а то и принять эсператизм! Впрочем, не разбив яйца его не съесть, да и нырять с головой в помойные чаны, затыкая собой образовавшиеся течи тебе не привыкать… Заманчиво.       Нет, Росио. Цена такой мистерии окажется несоразмерной. Погнавшись за истинным, а не мнимым единством Талига и использовав этот шанс, ты, как нерадивая нянька, выплеснешь грязную воду вместе с дитём. Единство Талига важно тебе лишь постольку, поскольку он закрывает собой ее. Ту, ради которой ты и рвёшь жилы вдали ото всех даримых ею благ, и ради чьих детей ты до сих пор не послал и Талиг, и Олларию со всем их дерьмом дальней дорогой в Закат — богатую, благодатную и щедрую к своим жителям, благословенную Кэналлоа. Ту, где нет неграмотных, где на каждые десять тысяч населения есть бесплатные… для него, для населения!.. лекарь и повитуха, и где инвалидам и сиротам платят пенсии в двойном размере, если те соглашаются на работу по созданию антуража для приезжих — ведь в любом порту и городе Талига обязательно должны быть бродяги и нищие. Помешанную на воинской гордости и традициях, не приемлющую ущемления королевских свобод и личного достоинства, сильную своими искусными и бесстрашными защитниками Кэналлоа. Сильную, но… маленькую.       Ты — её соберано, её щит и меч, первый и достойнейший из её рэев. Тот, кто охраняет её традиции, быт и уклад от чересчур пристального внимания северного соседа — если в Талиге поймут, насколько в действительности богата твоя страна, то толпы голодных беженцев из Эпинэ, наплевавших на вашу бережно хранимую репутацию варваров и штурмующих пограничные перевалы, будут наименьшей твоей заботой. Тебе всемерно помогают: тщательный подбор торговых партнёров, их защита от конкурентов, сбор информации — всё, что ни скажи, дисциплинированные воины Кэналлоа выполнят. Твоё слово — закон. До тех пор, пока ты «первый и достойнейший» из них. Понятно тебе, Росио? До-стой-ней-ший.       Дóма у тебя проклятая древняя писулька куда популярней, чем в Талиге — именно ее переведенный вариант стали с подачи отца применять для шоковой проверки рвущихся пополнить их отряды недорослей Дьегарроны, Эчеверрии и Бадильо. Успешно прошедшим проверку обязательный курс адаптации урезается вполовину — если их гордости воинов оказалось по зубам это, то о запретных числительных и прочих особенностях национального менталитета можно и подавно не волноваться. И первое, что сделают услышавшие новость доблестные рэи — это сунут в нее носы освежить память.       Это только Честным Ызаргам любое сотворенное ими непотребство, как с гуся вода — Эсперадор отпустит им все грехи и именем Создателя благословит на дальнейшие подвиги во имя светлого будущего Талигойи. Вам же с Рамоном не поможет ничто. В лучшем случае вы с ним станете всенародным посмешищем, в худшем — тебе придётся с оружием в руках защищать Талиг от возжелавших смыть национальный позор кровью его короля соотечественников. В любом случае, после этого ты останешься соберано лишь на словах — никому из доблестных рэев ты никогда не докажешь, что это не их несчастный кровный вассалитет, а один из Изломных вывертов, и что в действительности вы с Рамоном не то, что в подобной форме, но и вообще не…       Карьярра. Вы же сегодня… Он же тебе… А ну, как никакой это не Изломный выверт, а в действительности сработавший для вас с Рамоном ритуал? «Тебе бы книжки писать, малыш. Уймись, а? Сам не спишь, и другим не даёшь.» — со всем уважением к покладистому соседу — пока не ты разберёшься в ситуации, спать не сможешь.       Давай, Росио, вспоминай. Крепко вспоминай… Любой ритуал — это, прежде всего, намерение. Чего ты хотел в первую очередь? Да помощи ты его хотел! По-мо-щи, а не обновления уз. Помощи в исправлении своей дурацкой ошибки… и, боясь лишним словом сделать ситуацию ещё хуже, мечтал, чтобы он смог прочитать твои мысли!       Так, вдох… выдох… Клятва. Клялся не он, а ты, хотя… да нет, все нормально — Рамон не сказал «клянусь», он сказал: «могу поклясться»… парой минут позже в кровь себе разбив костяшки пальцев, которые ты… Которые ты, позор своей матери, ни на секунду не задумавшись, что являешься на тот момент фокусом внимания Кэртианы, почти сразу ему зализал, плавным движением языка превратив сказанное в настоящую клятву, заодно и засвидетельствовав ее! За твой красивый жест и исправленную ошибку всю оставшуюся жизнь будет расплачиваться Рамон… устраивая своре хексбергских цветоводов регулярные медосмотры с письменными отчётами. Было бы смешно, когда бы не было так страшно.       И это ещё слава всему сущему, что его помощь тебе за полноценное интимное сношение не считается… зато за полноценное интимное «смешение телесных соков» она в два счета сойдёт! И, раз уж ты задумался о правильности интерпретации — какое слово, впоследствии переведённое как «интимное», использовал древний автор на самом деле, и что понималось под ним во времена Абвениев?.. Потому что, если ты прав… а ты спиной чуешь, что прав!.. то с тем же успехом за него сойдут и зализанная тобою рана, и то издевательство над ближним, что ты устроил Рамону… О, а Ызарги-то, Ызарги — все это время плакали, плевались, но продолжали насухую сношать друзей на в меру больной фантазии оформленных алтарях, осыпать драгоценными дарами и там же до потери сознания бить друг другу морды! Ха-ха, слов нет!       Истинно ценный дар — ну, хоть здесь ты, вроде, не облажался… Ха-ха-ха, кому расскажешь, не поверят! Нет, Рокэ — ты будешь молчать, как рыба. Нет — не многозначительно молчать, а просто молчать! Нет — даже Лио с Милле, нет! Смотреть можешь, как хочешь — главное не пропусти момент: вдруг Штанцлер или кто из Ариго сподобятся?..       Бой… тоже мимо, спасибо птице-удаче… Или не мимо? Где в писульке сказано, что бой должен быть именно между вами? Интерпретация, чтоб ее! …Рамон разбил руку в кровь не просто так, а в попытке совладать с бешенством, в которое его привёл твой вопрос. Успешной попытке! Ты перед ним на пузе валялся вымаливая прощение… и он простил, и понял. Каких усилий стоило ему продраться через нагороженный тобой частокол туманных двусмысленных намёков, поз и действий? Что это было, если не бой с коварнейшим из всех врагов — с самим собой?       О, блудный родич и все Твари его — три компонента из четырёх, а ты, мать твою, Ракан! И если на Изломе Круга ты способен заменить любого из Столпов Кэртианы, то добавить в никому до сих пор не дававшийся ритуал недостающий ингредиент для тебя по идее вообще рan comida(2).       Ну? Как тебе раскрывшаяся тайна древнего ритуала, Росио? Тихонечко, легонечко, в ритме despacito — всё, как ты любишь. Теперь можешь начинать придумывать, как будешь объясняться с Рамоном.       «Я не хотел, оно само…» Само отвязалось, разбилось, испачкалось, упало — проклятье, в малыша ты с ним любишь только играть! Про то, чтобы делом это доказывать, речи не шло! А Ротгер будет над вами ржать. Нет, не ржать, а ржать!.. А ведь есть ещё и Хулио — тот, в отличие от Рамона, Изломную и прочую мистику не уважает совсем, и сообщению о том, что его открывшийся дар — это не проснувшееся на сакральное число исполнившихся лет бабкино наследие, а авансовый платёж от мира за участие в грядущих через пять лет катаклизмах — мягко говоря, не обрадуется. А уж узнав обо всем остальном… ну, в Круг ты давно не выходил, вот и вспомнишь молодость.       Может, всё-таки, не оно? Изломные чудеса случаются ведь не только с главными героями… -В общем, Росио, начинай вспоминать уроки рисования в Лаик. Без натуры, конечно, будет труднее, но на память ты вроде до сих пор не жаловался. Слушай внимательно и запоминай: верхняя часть груди до шеи — с ключицами и шейной ямкой, расстояние между самими железами — как можно более точно. Соски — смотрят перпендикулярно, или в стороны. Шрамы, родимые пятна, родинки, веснушки — ничего не упускай. Её пупок — обязательно, там пропорции не так важны, там главное — форма и особенности самой пупочной лунки. Украшения, если были — на отдельные листы. На один — их общий вид, на другой — плетение цепочек, огранку камней, всё это крупным планом…       …но и с их стремительно едущими крышами кровными вассалами.       Вот тебе, Ворон, и Зимний Излом. Гитарой и разговорами по душам тут не поможешь — такие густые дебри околосьентичного окраса с фиксацией на недоказанной… даже не угрозе, а одном подозрении на неё!.. без оглядки на пол, возраст и заслуги объекта — такие дебри сами по себе ни у кого в голове за день не вырастают. В особенности у кэналлийцев и в особенности у Альмейда. У Альмейда…       …Перед отъездом в Лаик, решив отведать на дорожку креветок в тесте, ты прогулялся на привоз. Помнишь, тот вконец попутавший берега воин, не понижая голоса советовавший судя по всему провалившему очередные испытания и ищущему дополнительных занятий внуку «не связываться с Альмейдами», мотивируя это тем, что «у них, у психов закатных, у всех мозги шиворот-навыворот работают»? Греть уши дальше ты не стал, сразу встав на защиту доброго имени родичей, миролюбиво похлопав старого козла по спине: «Да будет вам, почтенный рэй, мы — мирные! Не извольте беспокоиться, не съедим мы паренька вашего — так, пожуём, косточки выплюнем, помоем и сложим обратно! Лучше прежнего будет!» — и расплатившись, ушёл, на прощанье весело подмигнув с любопытством уставившемуся на тебя его мальчишке…       Интерпретации. После твоих слов старый рэй побледнел, как смерть: потому, что узнал в тебе Алву, родича поносимого им клана, или потому, что интерпретировал твоё «мы» как «мы, Альмейды»? Только ли неподобающее истинным воинам Кэналлоа занятие — причина того, что родичей дóма сторонятся?       Карьярра, по твоей спине уже не спеша гуляет стадо бабочек — верный признак того, что очередная эфемерная соблазнительница совсем рядом. Более того, в глубине уха у тебя тоже уже нежно щекочет — не пожелавшая тратить время на флирт с тобой шалунья перешла к предварительным ласкам прямо с порога. Сладкий шёпот её тебя зовёт и манит: «Раскрой меня, Росио. Ещё немного, ещё чуть-чуть — и я стану твоей!» А отказывать жаждущим внимания прелестницам без веской на то причины в Кэналлоа не принято…       Впрочем, и вы с ней не дома, да и причина у тебя есть.       …Когда Рамон предложил избавить тебя от неудобной спасительницы навсегда, ты едва не растёкся от радости лужицей — добиться настолько удачной игры на слух в экспромтом творимой мистерии от никогда не увлекавшегося высоким искусством театра кузена ты не чаял. Его недавнее признание в том, что единственная причина, по которой с Эрисией не беседуют в пыточной — это ты, едва не заставило тебя сделать то же самое уже от страха: твоя обычная, совершенно невинная шутка про зеркало никак не должна была стать последней, сломавшей спину верблюда, соломинкой!       Однако, поток последовавшего за ним бреда оказался настолько убийственно логичным, что заставил тебя сначала усомниться в том, что на горé Рамон вообще играл, усомнившись — попробовать воссоздать ход его мыслей, ну, а воссоздав — прийти к закономерному выводу, что всё это время он считал тебя не просто презревшим все существующие нормы морали и чести подлецом, но и трусом, который в случае необходимости подобного приказа побоялся бы взять ответственность на себя, отдав его вслух прямыми словами! Как назло, в оба критических момента у всех Изломных чудес разом был антракт.       …В голове у тебя грохотали громы боевой ярости, твоя шпага валялась рядом — только руку протяни, а покладистый сосед гордился бы воспитанником вечно. Не встреть ты тогда взгляд Рамона — растерянный, беспомощный, напрочь перечеркивающий все недавние слова, и не усомнись вдруг в своих выводах…       Да пошло оно всё на хер — об этом ты подумаешь потом, когда…       «Вот почему тебе никогда не снятся бескрайние Золотые Земли, усыпанные лепестками гранатов и превратившиеся в просторные пастбища с породистыми морисками? Почему у тебя всегда если не конец света, то мистика, а не мистика — так ещё какая-нибудь гадость, вроде этой? Ведь просил же тебя, Росито, по-человечески просил не жрать на ночь всякую дрянь!»       Да чтоб тебе, бесценный сосед… и дальше спалось сладко! Совсем в маразм впал — лоскутное одеялко с пасторальной картинкой ему подавай! Ты ему кто — Рамон Альмейда?       Однако, маразматик-то - маразматик, а гадость соседушко унюхал в тебе мигом: врать самому себе — последнее дело. Не хочешь ты об этом думать — ни сейчас, ни потом, ни вообще. А если твоему засоне не нравится, то он может валить в Закат!       …«Я сказал тебе то, что обязан был сказать, и что сказал бы на моем месте мой отец — правду, но не истину. Истина же в том, что ее просьба может оказаться настолько невинной, что я устыжусь своих подозрений, а ты получишь новый повод для бесконечных подколок.» Миг — и отмороженного детоубийцы как не бывало, а тебя вновь обнимает большой, ворчливый, всем твоим чёрным сердцем любимый братец-Рамэ. Ещё миг — и подоплёка обострения его паранойи становится кристально ясной: у брата недавно погибла любимая женщина. А ты был на волосок от того, чтобы не услышать этих слов никогда. Вообще больше никаких его слов не услышать…       И ласкающая тебе все неудобосказуемые места разом чаровница всерьёз полагает, что попавшись в её отравленные сети, ты возьмёшься препарировать самые светлые моменты детства и юности — словно трупы в анатомическом театре? С единственной целью — вновь, на этот раз, сознательно — усомниться в Рамоне? Не в этой жизни, гуапа.       …не в Рамоне Альмейде, к которому другие детишки — чуткие к своему благу мелкие ызарги! — всю жизнь липли, как мухи, нагло пытаясь отобрать его у вас с Хулио.       …не в Рамоне Альмейде — единственном, помимо твоей матери, не пытавшемся всеми правдами и неправдами вылепить из тощей мелочи истинного воина, чтоб ей во веки веков процветать, Кэналлоа!       …не в том Рамоне, с которым так уютно спать, и рядом с которым никакие Изначальные Твари — тебе, по сей день перед сном незаметно складывающему в отвращающий жест пальцы! — не страшны.       …не в Рамоне Альмейде — одном из лучших в истории Первых Адмиралов флота, отказавшемся от семейного дела ради своей мечты.       От-ка-зав-шем-ся. Вы слышите, прекрасная дорита? Отказавшемся! О чем жертва ваших чар и должен был вспомнить в первую очередь, прежде, чем поддаваться эмоциям — и тогда, и сейчас!       …ваш избранник убит наповал разочарованием предстоящей разлуки — ваше самолюбие должно этим удовлетвориться и не мешать уйти с гордо поднятой головой.       …нет, утешения поцеловать вам на прощанье руку он не заслужил, просто позвольте ему проводить вас к выходу, о так и неразгаданная!       …что ещё держит вас здесь, таинственная? Память о вас не покинет его никогда, он обещает!       …ступайте уже, прелестница — ваша загадка ему не интересна, дверь в пятнадцати бье, слева от вас.       …милая, ну подумайте вы своей прелестной головкой: к чему вам этакий неблагодарный поклонник? Плюньте, разотрите, да покиньте вы его уже! Лишите его ваших милостей навсегда — ведь трус, променявший шанс помочь любимому брату на неприкосновенность собственных детских иллюзий, вас по-любому не достоин!       О, жены — порожденья крокодилов!(3) — трусами Алва тоже не были никогда.       Ничего, ничего — твоей коварной искусительнице ещё лишь предстоит узнать, что победа в бою не всегда означает победу в войне: сомневаться ты будешь не в Рамоне. Как ты правильно заметил, такие дебри сами по себе не вырастают — для этого им нужны заботливые садовники, или… цветоводы.       ...В Эскуденлосуэсос, вотчину Альмейда, ты всегда заявлялся, как Педро домой. Там, в не особо плодородных долинах и предгорьях, закрывающих собою Алвасете от редко, но метко долетающих из Багряных Земель самумов, тебе дышалось лучше, чем дома. Там, в превращённых усилиями многих поколений чуть ли не в национальный парк вечно цветущих угодьях родичей ты наслаждался компанией сверстников и узнавал, как живут остальные соотечественники. Там ты был просто Росио — непоседливым младшим кузеном молодого дора Рамона.       …Отголоски разразившегося у родичей скандала, связанного с выбором единственным наследником Луиса Альмейды флотской карьеры вместо семейной стези, долетели аж до Алвасете, и твой отец поступил возмутительно. Во-первых, он не дал тебе добавить в него собственные четыре суана, безо всяких объяснений вернув с полдороги домой — под конвоем (!). Во-вторых, он не оставил тебе ни единого шанса посодействовать побегу Рамона — посадив на неделю под замок (!). В-третьих, морально поддержать любимого брата он тебе тоже не дал — запретив переписку (!). А через неделю морально поддерживать было уже некого — отчаявшийся Рамэ ушёл морем на Марикьяру, откуда почти сразу отправился в Лаик в сопровождении самого старшего из Салина…       Двадцать с лишним лет… Твой отец давно мертв, Рамон со своим давно помирился, но эту обиду Алваро Алве и Луису Альмейде ты даже отомстив, не простил. Уже сам будучи двенадцать лет соберано и второй год Первым Маршалом, ты до сих пор в упор не видишь ничего способного оправдать выбранные для тебя отцом меры пресечения.       И пресечения чего? Что мог реально сотворить не закончивший обучения тринадцатилетний мальчишка такого, чему не смогли бы при желании помешать дядя и его люди? Да ничего! Сотворить — ничего… А вот увидеть или услышать… Хм. Похоже, много чего. И отец, чтоб ему в Закате не было скучно, эту тайну, получается, знал и очень не хотел, чтобы её узнал ты.       Двадцать лет назад задаться вопросом о причинах отказа Рамона не пришло в голову никому. Честно говоря, не пришло бы и сейчас, не вздумай ты примерить лекарскую мантию — без понимания причин саму болезнь не вылечить, а одной борьбой с симптомами ты лишь размоешь клиническую картину, да так, что концов потом не найдёшь.       Рамон отказался, это факт — но почему? Захотелось считаться королём не просто по старой памяти? Так ведь он — единственный наследник отца, а за Альмейдами ещё при Диего было законодательно закреплено их доисходное почетное звание, что впоследствии дало им право считаться рэями Кэналлоа безотносительно несения действительной военной службы. Какую из привилегий рэев мог помочь ему реализовать его отказ? Да никакую!.. Ну, разве что, собрать свой собственный отряд — единственное, чего он не мог сделать, не будучи на действительной военной службе за пределами Кэналлоа… и чего он не сделал, даже оказавшись на ней. Мимо.       Уважение? Тоже ерунда — стань он цветоводом, и ты не стал бы его уважать меньше! Все в Кэналлоа это знают и всем этого достаточно, значит, должно было быть достаточным и ему… Э-э… На всякий случай, план лечения, пунто нумеро уно — четко и ясно дать понять, что ты примешь любой его выбор.       Что ещё? Море? Так оно осталось бы морем и дома. Никто не смог бы помешать ему делить своё время между ним и семейным делом, тем более, выращивать цветы ему нравится, причём настолько, что он вложил все свои личные накопления в открытие у себя под боком филиала семейного предприятия…       Все свои деньги. В далеко не самом лучшем для цветов климате. В невинную и милую блажь. Как Коко в птичек, так и Рамон вот — в цветочки… А работают с цветочками пенсионеры Альмейда — такие, например, как Эньо — бывший наставник Рамона… Которому ты лично обязан знанием большинства грязных приемов боя, которыми владеешь… Который совмещает должность управляющего филиалом с должностью Рамонова домоправителя и которого ты, тем не менее, в каждый приезд видишь ненамного реже, чем ординарца брата Витторио, несмотря на то что останавливаешься не у него, а у Ротгера…       У кого под боком в действительности находится Хексбергский филиал семейного предприятия Альмейда: у занятого в обычные дни года ничуть не меньше тебя Первого Адмирала, или у регулярно навещающего любимого кузена соберано? Хм… Нет, ну прелесть какая! Хоть сказку сочиняй — «Росио и волшебный Щит». Ты ему от службы отказал, с чистой совестью оставил его дома, а Щит раз — и опять рядом с тобой. Бдит! И плевать ему, что бдительностью своей он подрывает твой авторитет среди соотечественников… Спорить готов, что если копнуть, то окажется, что все работники филиала находятся в Хексберг в качестве личного отряда Альмейда — та самая, якобы нереализованная Рамоном привилегия.       Ну да, разрешения на предпринимательскую деятельность за пределами Кэналлоа выдаются только Зарубежной Страже, а в Уложении о королевских свободах нигде не сказано, чем именно должен заниматься личный отряд. Подразумевается, но не говорится… Ай, да дядя! И семейную традицию он поддерживает, и чистый доход в карман кладёт! А ты, Росио, такой талант у себя под носом проморгал! Ну ничего, ничего — ты ему ещё найдёшь работу по душе. Пусть псина старая других таких же умников вынюхивает, а то ишь, чего удумал… Дерьмо. Ни кошки ты ему не сделаешь — всё, что попало к нему в карман, считается трофеями, а трофеи налогом не облагаются… Поубивал бы!..       Стоп. Твоя проблема сейчас не хитрый старый хрыч, а его сын. Отказавшийся от семейного дела Рамон. Отказавшийся с громким скандалом. Вот только отказавшийся на поверку непонятно от чего. Ясно, что не от цветоводства — результаты его трудов украшают подоконники всех его друзей и знакомых, в том числе и твои. Не от семейной традиции — «…мой соберано, я, один из твоих Щитов…» Впору спросить себя, а был ли он вообще, тот отказ?..       ...Тебе двенадцать, и у тебя впервые без заминки получились «подумай завтра», «дверь» и «забор». Теперь тебе нужно «боевое имя», а без Рамона его ни придумать, ни начать тренировать не выйдет — настолько ты не доверишься больше никому.       Неладное начинаешь подозревать едва спешившись: опрокинутое лицо забравшего твоего пони конюха, с остервенением швыряющая выстиранное белье на веревки почтенная дора Иса, ровесников — ни одного в пределах видимости и… тебя (!) не встречает Рамон! А страшней всего обычно скупой на выражение симпатии дядя Луис — хищно стелющимся шагом пересекающий двор, радостно подбрасывающий тебя в воздух, расцеловывающий в обе щеки, сующий тебя под мышку и тащащий на кухню… где находится одуряюще вкусно пахнущая корзина с едой, и где ты из потока дядиного приветственного монолога наконец выуживаешь мимоходом оброненное главное: «…Рамона с утра не можем найти, но новую кису он всё равно уже видел…»       О дальнейших успехах родичей на ниве цветоводства и недавнем приплоде домашних животных дядя вещает уже в пустоту — от тебя Рамону скрыться ещё не удавалось, чтоб он знал!       Голова успела подурнеть от обычно приятного, но не тогда, когда дышишь им часами, запаха цветов… пришлось залечь, пока не пропало ощущение слежки!.. корзина с едой естественным образом полегчала, но Рамона ты нашёл.       Красные глаза, распухший нос и витающая вокруг него аура полной безысходности: лекарь для постановки диагноза тебе не нужен — сам там плавал, и знаешь отлично, чем оно лечится… Скатёрку на землю, вкусняшки на скатёрку, самому подобраться поближе, затаиться и ждать момент… Ну… Ну… Есть! Громкий шмыг и смена позы — если это не приглашение к разговору, то ты не Росио Алва. -Дядя Луис. Да, Рамэ? -Не совсем.       По-хорошему он не хочет. Товсь… Пли! -А чё тады? -Я те сколько раз говорил, не шляться в порту в одиночку?! — контакт! — А ну, подь сюда, мелочь безграмотная, ща те глаз на жопу натяну!       Уже идёшь: рывок вперёд, коленом случайно придавить правую руку, объятиями зафиксировать левую, губы надуть, шире глаза — тебя без ужина оставили и ОН твоя последняя надежда! — ВЗГЛЯД! -Росито… Что такое, малыш? Обидел тебя кто?       Насупиться и отрицательно мотнуть головой — какие там обиды? Горе у тебя, не видно, что ли? По жаре три часа мотался, искал, нашёл, пожрать вон принёс ему, а он? Ничего, ничего, ты тоже умеешь грустно и мужественно молчать… и молчать… и ещё выразительней молчать… -Хочешь меняться? Я тебе — про папу, а ты мне — что у тебя произошло? — ну вот, давно бы так! -А не обманешь? -Да век мне моря не видать! -Ты первый. -Вчера я понял, что не смогу всем этим заниматься.       И это всё? Жулик несчастный! От такого понимания не ховаются к Леворукому на кулички чтобы в одиночку пореветь… Хотя, это ж Расстроенный Рамэ: добиться от него чёткого ответа в один заход — да тебя отец скорее похвалит! -Не можешь — не надо. Хотя зря ты так, конечно — у вас здесь здорово, даже у моего отца в Алвасете нет такой красоты! -Ха-ха-ха! Кра…ха-ха-ха…соты!.. Ха-ха-ха…       …большое спасибо Абвенииям за то, что ты родился. Ничего страшного, что таким мелким — не боги ж они, в самом деле… В смысле боги, конечно, но никто не совершенен… Но вот если они сделают так, чтобы ты не слышал от братца-Рамэ подобного смеха больше никогда, то тогда ты в них немножечко поверишь!       Ну?..       Ну, и?..       Ну, вот — так ты и знал: если хочешь, чтобы оно было сделано хорошо — делай сам!       Так, персики с косточками, цыплячьи крылышки тоже, креветки слишком маленькие, пирог — крошками поперхнуться может… Помидор! -Хаха-м-ммум. Оио, ы уел?       И ничего ты не сдурел, всё прекрасно сработало — вон, разговариват даже! -Ты остановился на том, что «вчера ты понял». Ну, а сегодня, что стряслось? -А сегодня я ему попытался официально об этом сказать.       Терпение, Росио, терпение… -А он? -А что, он? Четырнадцать мне уже есть, испытание я прошёл, он меня теперь может только уговорами заставить…       Говорят, что терпение — добродетель! -И?.. Уговаривал?.. -Сначала уговаривал, потом грозился без суана оставить, но я сказал, что всё уже решил.       Ты добродетельный! Наранхиту почисть, она скоро понадобится, ты знаешь! -Вот тогда он мне разом всё и высказал — и что рассчитывал он на меня, а я не оправдал, и как ему людям в глаза теперь смотреть, и так далее, и тому подобное… Шпасибо, Ось… — ещё одну ему, для аппетиту… -Я же ведь ещё и сглупил по-крупному...       Слушай и чисть. Молча! -В кабинет к нему заявился разговаривать, а как Уложением перед ним трясти начал, так он меня на землю и опустил — раз свидетелей нет, то возьмись я настаивать, и получится его слово против моего. Под конец он по столу громыхнул, заявил, что ничего не слышал, а к неуслышанному им разговору вернёмся позже… Год мне на раздумья дал.       Ха, так это же отлично! За год ты всяко успеешь уговорить его остаться… -Только я не передумаю, Рось. Через год меня здесь не будет.       То есть, он что, хочет сказать, что у тебя тоже остался лишь год?.. Один паршивый год — и у тебя больше не будет рядом братца-Рамэ?!!! Это… это несправедливо, это неправильно!!! Это тебя не устраивает! Поэтому… поэтому ты обязательно придумаешь план. Да, и пойдёшь, и придумаешь — сразу, как только… -Воронёнок?!.. Ну ты-то с чего, глупенький?.. -Ну же, перестань, мой хороший… -Рось, я пока никуда не еду, у тебя ещё полно времени для каких хочешь хитрых планов!       Ни х.. не полно!!! Все твои планы без его участия… они — не то!!! -Росио, мы с тобой вроде как немножечко воины!.. -Да будет тебе уже, малыш. Сам оглянуться не успеешь, как тоже отправишься в Лаик!       Какой, на х.., Лаик?! Ты не наследник, и в свои четырнадцать тоже сможешь выбрать свою собственную дорогу! Это Карлос едет в Лаик, а тебя и дор Хила звал в свою труппу, и мэтр Пиньята хвалил твою лёгкую руку — даже выбор обещал, между хирургией и токсикологией… если тебе не запретит отец. Соберано.       Наследник ты, не наследник — а гадостью всякой он тебя уже второй год подкармливает. Страхуется! До Излома Круга почти тридцать лет — сам он до него дожить не рассчитывает, значит, либо Карлос, либо ты… А кто именно — он не знает… А у Повелителей на Изломе всегда остаётся по одному мужчине в семье… Засада.       Не видать тебе, Росио, ни подмостков, ни клиники. Соберано не даст, да ты и сам при таком раскладе настаивать не станешь. Да какое там настаивать! Наоборот, будешь усердно учиться всему, чему только не велит тебе отец, но пока… Пока у тебя есть ещё целый год, за который можно успеть многое. Целый год, пока Рамон ещё здесь, и ты из него не упустишь ни дня, будь оно всё проклято…       Нет, с этим определённо надо что-то делать: за четыре с небольшим часа у тебя уже третий раз начинает подозрительно щипать в носу, мешая беспристрастному рассмотрению фактов! Неудобство, конечно, мелкое, но не в сочетании с растущим с каждым часом числом валящихся на тебя проблем… Короче, был отказ, был. Непонятно от чего, но был.       Эх, лютики-цветочки, у тебя в садочке… Пожалуй, тебе стоит напроситься на экскурсию в их теплицы и своими глазами посмотреть, чем они все там занимаются, потому что одними цветочками такую ораву не прокормишь. Следовательно, работают они себе в убыток. Следовательно, получают субсидии от дяди. А Рамон отцовских денег за просто так не возьмёт, следовательно, он их как-то отрабатывает. Как? Дурацкий вопрос, Росио: старая псина совмещает приятное с полезным. Телохранителя у себя на шее можешь больше не опасаться, никто тебе его туда вешать не собирается, ибо смысла нет — при каждом удобном случае ты вешаешься на него сам.       Стоп. Такие финансовые вливания были бы оправданы, если бы семейным делом Альмейд были не цветочки, а их фамильная одержимость вопросами твоей защиты, что есть бред… А бреда ты сегодня наслушался — хоть одним местом жуй. До сих пор слушаешь и тихо в нем тонешь. Всё-то у него продумано, всё по полочкам… будто и не бред вовсе. И если на минутку допустить, что так оно и есть, на этот раз засунув подальше оскорбленную гордость, то…       То придётся признать, что рано или поздно ты бы услышал нечто подобное от того, кому и собирался поручить розыск Эрисии с её розовым птицем изначально, а конкретно — от главы твоей Зарубежной Стражи доблестного рэя Хильермо Броманьосо-и-Бадильо. Незаменимого, ещё отцом назначенного засранца, время от времени вспоминающего, кому он обязан на раз прилепившимся прозвищем «Хитрый прыщ», и, по странному совпадению — любящему ударяться в воспоминания аккурат когда надо получить твоё согласие на очередную, сулящую невыразимые политические перспективы, затею. Ты же — вздыхаешь, подписываешь и тихонько надеешься, что тебе не придётся опять подтирать за его облажавшимися задницами — было всего раз, но дерьма тебе и без них хватает. Бесит страшно, но в Круг ты его до сих пор не позвал. И не позовёшь — слишком большая разница в возрасте…       Однако, Барро Маньозо сейчас наслаждается приятным морским бризом в Алвасете, а лекцию тебе читает никакого отношения к его делам не имеющий Рамон…       …вообразить которого в роли Стража Кэналлоа тебе даже с твоей ну очень живой фантазией трудно…       …которому подобных вещей по идее знать неоткуда и незачем…       …и который в результате так и не понятно, от чего отказался.       Врешь. Всё тебе понятно, просто ты тщетно ищешь хоть какое-то подобие оправдания для хозяев своего второго дома. Признай уже, что в своей погоне за тем, чтобы сделать звание Щита реальным, а не почетным твой дядя зашёл куда дальше, чем ты мог себе вообразить, что истинной степени его участия в делах Стражей ты не знаешь …и что он посмел попытаться втянуть во всю эту грязь Рамона!!!       Предки, Росио, да перестань ты уже себе врать: не попытался, а втянул!!! Наплевал на отказ, чем-то прижал, заставил… Не тупи! Не чем-то, а кровной клятвой… «защищать соберано»? Нет, «защищать жизнь соберано»! Навязал ему то ли помощников, то ли тюремщиков, обязал присматривать за тобой… Мимо. Никакой фальши ты ни в Рамоне, ни в нем никогда не чуял, но:       …за потоком выливаемой на тебя информации чувствуется серьёзная школа;       …ты не помнишь, чтобы подписывал Рамону разрешение на личный отряд;       …скандал был слишком громким, следовательно, дошедшие до тебя тогда из Эскуденлосуэсоса сплетни были раздуты искусственно.       Три совпадения — это система, спасибо, дядя Луис!.. Ай-да, родичи, ай-да, кошкины дети!.. Вдох… Выдох…       Альмейды. Цветоводы, у которых укоренится и вкопанная в землю ручка от швабры. Одни из немногих, не хватающихся за кинжалы, если кто из проезжих, сходу не разобравшись, обратится к ним: «Достойные доры, а не подскажете, где…» Лучшие из всех известных в Кэналлоа нянек и наставников для детишек. Вторые после тебя самого бенефакторы Каса-де-Коносимьенто имени соберано Луиса на Марикьяре и, благослови их владыка Молний, единственные из доисходных рыцарских семейств, не лезущие по головам друг друга к тебе в личный отряд. Мечта, а не подданные! Лучи света в тёмном, мать их, царстве! Живые, крокодилов им в помощь, предвестники светлого будущего Кэналлоа!       Альмейды… Единственные, во всеуслышание провозгласившие, что мечтать о воинских доблестях, славе и королевских почестях хорошо лишь на сытый желудок, наполнению которого они теперь и будут посвящать большую часть своего времени — muchísimas gracias por su apoyo!..(4) и нет, от воинских традиций они не отказываются: защита от набегов их части побережья как на них была, так и останется — que otros reyes valientes no se preocupen!..(5) Истово держащиеся за исторически изжившее себя звание Щитов, чей глава традиционно предлагает каждому новому сюзерену свою службу, в принятии которой сюзерен также традиционно ему отказывает. За глаза зовущие друг друга не кем-нибудь, а «псами». Лучшую, чем у них воинскую подготовку в Кэналлоа найти можно, но только если очень поискать… а найдя и копнув, выяснить, что учился этот талант у них. Непонятые остальными темными массами твоих воинственных соотечественников «примеры успешного сочетания национальных традиций с мирной жизнью», как ты не устаёшь в каждый свой приезд домой доказывать сборищу закоснелых консерваторов Домашнего Кабинета.       Всё это ты знал и раньше, так почему же лишь сейчас, слушая истинного воина Кэналлоа и рыцаря Талига: …на голубом глазу требующего с тебя нарисовать ему в голом виде твою юную спасительницу!.. девочку!.. считай, ребёнка! …неосознанно заговорившем о себе во множественном числе; …пользующегося при этом терминами, в непринужденном владении которыми он никогда не давал себя подозревать раньше — ты понимаешь, что всё это время за деревьями не видел леса? Ты, Рокэ Алва, соберано Кэналллоа и Марикьяры, обязанный знать, чем и как дышат подданые, у себя под носом не замечал такое?       Всё, баста. Какой бы бред он не нёс, Рамон по-прежнему твой брат. Ради него ты вывернешься наизнанку и поможешь ему справиться и с горем, и с детскими травмами, и с остальными родичами. План лечения, пунто нумеро дос: поговорить с дядюшкой Лу по душам и поинтересоваться, не пытался ли он в своё время во имя их долбаной семейной идефикс воспитать из своего единственного сына и твоего брата… плевать тебе, что двоюродного!!!.. какой-нибудь нонсенс, вроде способного расчетливо и хладнокровно убить женщину или ребёнка воина Кэналлоа. За Рамона ты старого хрыча в его собственной призовой теплице прикопаешь, дядя он там тебе, не дядя…       И помогай Луису Альмейде Абвении, если в процессе ты выяснишь что в действительности у тебя в домене не два департамента Стражей, а три, причём третий — на общественных началах!!! -…и потом сдашь все пронумерованные листы Эньо, тот их отправит сам. Все понял?       А то! Купаешься, можно сказать, в понимании…       Ладно, всё это, конечно, хорошо, но как тебе лучше вести себя с ним сейчас, чтобы не вызвать ненароком ухудшения его состояния? Ну, в принципе, ты и так неплохо справляешься — объятия, не связанные с болезненной ситуацией эмоциональные драмы, требующие его немедленного личного участия, шутки и подначки — всё это не должно дать ему погрузиться в себя. Неплохой план, главное преимущество которого в том, что он играет на руку и тебе тоже.       Недостатков всего два — отсутствие непосредственного контроля за эмоциональным состоянием Рамона с твоей стороны, ибо Изломная плюшка работает, когда хочет она, а не ты, и неслабая вероятность заполучить настоящего телохранителя, ибо вздумай он повторить просьбу об официальном статусе сейчас, то отказать ему с учётом его хрупкого душевного равновесия ты просто не рискнёшь. Плохо… С другой стороны, если изолировать его от провоцирующего фактора в лице Эрисии, то и этот риск сведётся к приемлемому.       Ну что ж, раз ты обо всем уже подумал, значит решено — будешь действовать по прежней схеме, Росио. -Рось, не буди во мне зверя. Вылезай уже, морда хитрая — пол я почти домыл!       Хм. С этого ему и надо было начинать — валяться здесь тебе уже целых две минуты, как надоело! Так, обиженное лицо, телесная слабость — на месте. Переместиться поближе к краю, чтобы удобнее было тебя достать, и… и руки им поотрывать потом, кретинам убогим. -Рамэ? — и тишина. За молчанку мстит, ты точно знаешь. — Рамэ! -Отстань.       Кто, «отстань»? Ты — «отстань»? Не тогда, когда перед тобой стоит задача — раз; вот-вот исчезнет правильный момент для объятий — два, и, уж точно, не когда у тебя возникла проблема — три! -Рамэ!!! -У меня, Рось, момент. Исторический! Мне тут, чтоб ты знал, сам соберано слово молвить изволил. Сгинь, не мешай благоговеть. — издевательский тон и непочтение к любимому искусству ты ему обязательно припомнишь. Потом. -Рамэ, я тут за что-то зацепился! -Ну и что? — мольбу о помощи ждёт, крокодил. — То есть, прости: «Какой кошмар!» — не дождётся. -Рубашку на спине рвать не хочу. — должно подействовать: искать, во что переодеться времени нет. -Да ерунда! Ротгер ее все равно не носит, а тебе я свою отдам — всего пару дней ношеную. Бери, от сердца отрываю!       Ну, всё — братец напросился. -Рамон, сюда идут, а кровать ещё не застелена! — да мать его, твою тетю, больно же! Но эффективно, это да… -Подушки — на тебе, перину — мне, простыню — вместе. Шевелись, ар-р-тист…

***

      Проявлять понимание Рамон отказался, заявив, что в твои годы разница между «скрипнула дверь погреба» и «сюда идут» должна быть очевидна, а у него, у Рамона, день в отличие от тебя был очень длинным, что попадаться в твои ловушки он больше не собирается — наивный! — и вообще, если соберано изволит хотя бы на пару минут спокойно лечь и помолчать. Соберано, разумеется, изволил. Разумеется, был поощрён тщательным отряхиванием, взятием на ручки и укладыванием в кровать. Все было, как должно, а потом Рамон взял — и пятью словами все тебе испортил!       Дядя со сворой и их молчаливыми соучастниками уже могут творить, что хотят — тебе больше не до них. Хулио с Эрисией могут хоть остаться ночевать в погребе — тебе всё равно. Планы твои могут накрываться медными тазами хоть скопом, хоть поодиночке — у тебя иная проблема: «Я с тобой потом поговорю!»       Пять слов, и всё — Рамон понёсся дальше, зато твоя кошка-совесть моментально проснулась, послушно запустила в душу когти и взялась тебя угрызать. Необъяснимая, почти болезненная зависимость: пять слов — и ни о чем, кроме собственного поведения, ты думать больше не можешь.       Рамон — твой брат. А своё ты просто так не отдашь. Ни его собственному отцу, ни поганцам из Зарубежной Стражи, ни его собственной паранойе. Раз уж Эрисия ему настолько антипатична, то ты справишься сам: временно ограничишь их общение и проконтролируешь Хулио, чтобы тот не переходил раньше времени границ. … Ну что тебе ещё, животное? Нет, на это ты не пойдёшь, это часть лечебного процесса, в конце концов! Твари с тобой, вымогательница: за оставшееся… нет, за остаток этой недели ты не устроишь ему ни единой мистерии. Всё! … Естественно, будешь! Ты и так всегда… ладно, почти всегда!.. его слушаешь. Разумеется, ты сделаешь всё, чтобы максимально облегчить Рамону жизнь!       Довольно. Времени осталось мало, поэтому Рамона — на потом. Сейчас тебе нужно настроиться на дружеское общение. Нет, не на него — вы с Эрисией пока не друзья и тебе неизвестно, насколько она остыла. На приятельское? Вот чего ты никогда в жизни с женщинами не делал, так это не дружил и не приятельствовал, к тому же тебе сказано «…не лезть к ней с объятиями и двусмысленными шутками».       Смешно сказать, но ты даже как к дочери или сестре сослуживца толком не сможешь к ней отнестись — у Росио никаких сослуживцев нет, а за досрочный возврат зеркала Рамон тебя узлом завяжет и скажет что так и было.       «Она уже член семьи, нравится вам это или нет». Хулио — нравится, Рамону — не очень, а тебе, одинокий Ворон? Ну, нравится и что дальше? Речь-то не о тебе — важно, чтобы в семье понравилось ей, а опыта семейных отношений с девочками ее возраста у тебя тоже нет. Тем более, что если у неё с Хулио все-таки в погребе что-то сложилось, то лучшее, что ты можешь для них сделать — это оставить их на время в покое и не маячить у Эрисии на горизонте своим светлым образом.       Положа руку на сердце, именно это ты, как понимающий родич, и должен сделать для них в подобной ситуации. И сделал бы, если бы не клятый Долг Жизни, не до сих пор не назначенная тебе плата и не вытекающая из них необходимость лично убедиться, что ее жизни ничего персонально от тебя зависящего не угрожает. А ну, как Хулио разобьёт ей сердце, а она выскочит на улицу, простудится и умрет?       Хм… А ну, как ты сам своей излишней суетой привлечёшь её внимание, она влюбится в тебя — ну, и дальше по тексту? Тебе что сказано было? Извиняешься, признаёшь долг, и дожидаешься назначения платы. После этого хоть на голове стой, хоть танцуй, хоть бренчи! А лучше всего — веди себя естественно…       Да ты гений, Росио! «Естественно» ты себя ведёшь или в обществе родичей… всех, как на подбор, мужского пола!.. или на войне, или во сне! Какой вариант предпочтешь?       Первый, и марш отсюда, глюк позорный!       Да сам он — глюк! Никакой ты не глюк, просто у тебя кризис. Творческий! -Ро… РОСИО???       …О, шлюхина мать, спалился!       …Хоть обратно под кровать лезь.       …Прощайте тёплые объятия и катания на спине.       …Не простит.       …Нет времени поговорить по душам — вот-вот вернутся Эрисия с Хулио! -Как много ты слышал? — а вид у братца — как у того старика на Алвасетском привозе… -Достаточно.       …Не перед отъездом, а завтра же. Сам, без понуканий, бодрой трусцой со строевой песней — бегом, к Эньо! Потому что «Росио» никогда бы и в голову не пришло подобным ответом вручить своему братцу-Рамэ верёвку подлиннее с расчётом узнать больше, чем он в действительности знает. В отличие от «Рокэ». Исправляйся живее, идиот, пока от твоей выдержанной паузы у тебя на глазах Рамона удар не хватил! -Достаточно, чтобы извиниться, что не принёс тебе свои соболезнования сразу. Мне очень жаль, Рамэ. Мне не выпало шанса познакомиться с твоей женщиной, но знай, что я скорблю с тобой. -Благодарю, соберано.       Ну? И где они, Изломные чудеса, вассальные узы, мистические дары или что они там, на самом деле, когда они нужны? Если из-за них Рамон от тебя отвернётся… неволить его ты не станешь.       О, проклятье! Ты, кажется, сейчас опять… -Рось, я тебя сейчас или в тазу притоплю, или по башке им тресну, честное слово. Ты совсем сдурел? - ага, от счастья! - Лицо ж красное будет!       Ну и пусть будет. Главное, что он на тебя не сердится. Проклятой Изломной плюшке не удалось забрать у тебя брата, а с остальным ты справишься. Для Эрисии же ты, если что, простуду изобразишь. Она — девушка, а девушек — хлебом не корми, только дай за больным поухаживать…