Возвращение

- Где-то здесь надо искать, - сказал Милц. После записи в дневнике доктора Штольман перестал делать вид – и перед историком, и перед самим собой – что вся эта чертовщина его не волнует. В результате Алексей привел его сюда, на старое и давно закрытое городское кладбище. - Кладбищу повезло. Тогда, в конце девятнадцатого века, оно было расположено в черте города и довольно близко от центра. Такие кладбища часто сносятся спустя несколько десятилетий после последнего захоронения, потому что города развиваются и им нужно пространство. Но Затонск начал расстраиваться и развиваться в противоположную сторону. В результате старое кладбище так и осталось не тронутым. - Что вы о ней знаете? – прямо спросил Штольман своего нового знакомца. Ему не потребовалось пояснять для Милца, кого он имеет в виду. - Не очень много. Анна Викторовна Миронова была единственной дочерью преуспевающего городского адвоката. Судя по немногочисленным отзывам, что мне попадались в разных дневниках и письмах, она была замечательной девушкой, но со странностями. Правда, Рябушинский в своем «Телеграфе» одно время ее регулярно полоскал, разве что ведьмой не называл. Зато пращур мой был человеком до чрезвычайности рациональным и атеистом, но о Мироновой отзывался в своем дневнике с неизменным пиететом. Она умерла где-то в середине девяностых годов девятнадцатого столетия. Точной даты нет. Но могилу, думаю, стоит поискать. Я подозреваю, в какой части кладбища она может находиться. Следующие полчаса Штольман с Милцем бродили среди заброшенных могил и покосившихся крестов. Большинство захоронений были уже не опознаваемыми. «В этом нет никакого смысла», - думал Штольман, но заставить себя уйти не мог. - Яков Платонович, - позвал его Милц странным голосом. Штольман внезапно почувствовал внутри пустоту и пошел к историку на негнущихся ногах. Он остановился перед могилой, которая, несмотря на заброшенность, выглядела скорее печально-романтично, нежели пугающе. Над могилой стоял светло-серый каменный православный крест. На нем было выбито:

Миронова Анна Викторовна 1868-1894

Штольман вернулся в рабочий кабинет и до позднего вечера занимался делом о тройном убийстве. Он чувствовал на себе взгляд Антонины с открытым непониманием, с чего это вдруг приезжий следователь смотрит на всех зверем и превратился в машину по перелопачиванию документов. В половину одиннадцатого вечера он понял, что надо это прекращать и отправился в гостиницу. Вернувшись в номер, налил себе в стакан палец коньяку из бутылки, которую прихватил с собой из Москвы, и слепо смотрел то на стену перед собой, то на стол, на котором лежала фотография Анны Мироновой. - Хватит, - решительно сказал он вслух. – Хватит. Он встал, одним махом опрокинул в себя коньяк, взял со стола снимок и сделал жест, чтобы разорвать его. В этот момент за его спиной раздался женский голос: - Кто вы и что делаете в моей комнате? Штольман развернулся и увидел в пяти шагах от себя Анну Миронову. Ее вьющиеся волосы были заплетены в свободную косу, а в печальных глазах светилось спокойное любопытство. На ней был надет длинный, до пола халат, из не застегнутого до конца подола которого выбивалась ночная сорочка. Тут Анна его разглядела, и любопытство в ее глазах сменилось потрясением, а затем счастьем. - Яша! Яшенька! – бросилась она к нему с коротким сдавленным воплем. Через секунду они сжимали друг друга в объятиях. Анна целовала его щеки, глаза, виски, губы. Она покрывала поцелуями его лицо и бессвязно шептала: - Ты обещал вернуться ко мне. Я знала, что ты сможешь. Я знала… Штольман ничего не понимал. Он просто знал, что не сможет выпустить эту женщину из своих объятий даже под угрозой смерти. Так что он просто крепко обнимал ее, зарывался то пальцами, то лицом в ее пушистые волосы. Целовал ее висок и мочку уху. Он поднял руку, чтобы коснуться ее лица… И внезапно все исчезло. Он стоял один посреди своего гостиничного номера, в котором ничто не напоминало о только что разыгравшейся сцене. Чувствуя, что сходит с ума, Яков огляделся в полном непонимании. Он увидел на ковре под ногами фотографию, которую он выронил, когда обнимал Анну. Он медленно нагнулся и поднял снимок. Когда он поднялся, она перед ним вновь стояла в полном ошеломлении. Он окинул Анну внимательным взглядом и, наконец, заметил плотный прямоугольник фотоснимка в ее руках. - Яков Платонович, что происходит? – растерянно спросила Анна. - Понятия не имею, Анна Викторовна, - честно ответил Штольман.