Возвращение

- Ничего не понимаю, - недоуменно сказала Коробейникова. – Что все это значит? - А это значит, Антонина, что нам с вами чрезвычайно повезло, - ответил ей Штольман. Разговор происходил на следующее утро на месте преступления. Прошедшей ночью произошел еще один взлом по лекалу предыдущих, за тем исключением, что взломщик даже не пытался имитировать ограбление. - Нам с вами очень повезло, - повторил Штольман. – Свежий взлом означает, что в доме на Московской не было того, что ему нужно. - А пустой сундук? А трупы? - Там было что-то спрятано, но не то, за чем они туда пришли. Возможно, между ними произошла ссора до того, как они это выяснили. А может быть, они поссорились из-за того, что так и не нашли то, на что было потрачено столько усилий. Но в результате главарь положил всех и продолжил свое дело в одиночку. Но в этом доме также оказалось пусто. - Кстати, я не могу понять, почему кладка была взломана только в доме на Московской, а в остальных местах просто все перевернуто, - высказала давно мучавшее ее удивление Антонина. - Есть у меня подозрение, что везде работали металлоискателем. У него есть наводки на места. Плюс он знает, что нужная ему вещь хранится, например, в металлической шкатулке. Но точной информации нет. Вот он и вынужден прочесывать места по списку. - Логично, - признала Коробейникова. – И что теперь? - А теперь нам кровь из носу надо выяснить оставшиеся места или место, куда он придет. - И как мы это сделаем? Вечером Штольман сидел за столом в своем номере, разбираясь с новыми и в который раз просматривая старые документы по делу. Фотоснимок Анны уже привычно лежал в кармане. В ожидании Анны он посматривал на часы. Она опаздывала уже на четверть часа. Тут у него за спиной раздался тихий шорох, знакомые руки легли ему на плечи, обняли за шею, а щекой Анна прижалась к его щеке. - Вы опоздали, - улыбнулся Яков, не оборачиваясь, а только прижав ладонью обнявшие его руки. - Извините, - засмеялась Анна. – Родители чувствуют, что происходит что-то странное. Мама вчера зашла в мою комнату, когда я была у вас, и, разумеется, не нашла меня. Начала искать по всему дому. Хорошо, я как раз вернулась и смогла убедить, что просто выходила на улицу подышать свежим воздухом, и она меня просто не заметила. Но, похоже, не очень убедила, потому что сегодня смогла уйти к себе только позже обычного. Яков, наконец, встал, развернулся и обнял Анну. Затем, чуть отстранившись, внимательно посмотрел на нее. Он так делал каждый вечер, пытаясь заметить хоть малейшие признаки нездоровья. Но Анна выглядела совершенно здоровой, а теперь еще и с каждым днем все более цветущей. Печаль, накрывавшая ее вначале как покрывалом, ушла, и теперь Анна вся светилась жизнерадостностью. - Яков Платонович, я, кажется, выяснила, почему Петровский не забрал украденное, - перешла к делу Анна. - И почему же? – также пытаясь переключиться на деловой лад, спросил ее Штольман. - Он попал на каторгу. Мне Антон Андреевич рассказал, что тот в Москве кого-то убил. Там он сейчас и находится. Я имею в виду в моем времени. Видимо, вернуться к Затонск потом у него не получилось. - У меня тоже есть новости, - Яков рассказал Анне о новом взломе. - То есть получается, что место, где спрятан клад по-прежнему неизвестно, - задумчиво сказала она. - Да, и для нас крайне важно это выяснить. - Но Петровский жив. Я не могу вызвать его дух… - Подождите, - прервал ее Штольман. – Петровский жив в вашем времени. В моем он давным-давно мертв. Вы можете его тут вызвать? - Не знаю, - призналась Анна. – Но давайте я попробую. - Мне отвернуться или выйти за дверь? – спросил Яков. - В этом нет необходимости. Просто дайте мне пять минут тишины. Яков в первый раз – сам, а не в воспоминаниях – наблюдал, как Анна вызывает духа. Разумеется, у нее получилось. Спустя десять минут, она закончила. - Итак, кажется, все получилось, - бодро начала она. – Дом, в который вломились сегодня, там была контора их акционерного общества. А спрятал Петровский камни… да-да, он на украденные деньги купил какие-то уникальные драгоценные камни. Так вот спрятал он их в своей старой конторе по адресу Крестовоздвиженская, 10. В подвале. Штольман мгновенно встрепенулся. - Анна Викторовна, я прошу прощения, но я должен уйти. Преступник понимает, что у него очень мало времени. Он может уже сегодня ночью попытаться добраться до клада. - Я понимаю. Да и мне хорошо бы вернуться сегодня пораньше, чтобы успокоить родителей. - Аня, - Яков взял руку Анны в свою, поцеловал ее ладошку и прижал к груди, - взломы происходят ночью. И если сегодня ничего не произойдет, мне вместе с группой захвата предстоит несколько ночей ожидания преступника в засаде. Возможно, я не смогу приходить на встречи в следующие дни. Анна обняла его, прижалась к его щеке и сказала: - Ничего страшного. Вы работайте. Я подожду. Главное, чтобы с вами все было в порядке. И она ушла. А Штольман, быстро собрав рабочие бумаги, отправился обратно в управление. Следующие дни и впрямь выдались тяжелыми. Днем Штольман с Коробейниковой просеивали сквозь мелкое сито всю имеющуюся информацию в попытке вычислить преступника, а ночи проводили в засаде. Но Яков, несмотря ни на что, каждый вечер заезжал на пять минут в гостиницу, чтобы повидать Анну. Он купил аптечку первой помощи и несколько антибиотиков широкого спектра действия. Он напряженно вглядывался в нее, но у Анны не было ни малейших признаков болезни. Но как она была счастлива видеть его каждый этот вечер. Пять минут коротких объятий, быстрых поцелуев, которые с каждым разом становились все горячее, и бессвязных фраз о том, как они любят, скучают и ждут друг друга. А потом Штольман уходил. Тот, кого он ждал, пришел поздно вечером 3 июля. Штольман весь день покрывался холодным потом, не зная, что будет делать, если преступник так и не появится. Завтра было 4 июля, он поставил себе целью, что Анна должна любым способом провести весь этот день с ним, в его времени. Однако если преступник не будет пойман, это будет невозможно. Но он пришел. Пришел как раз тогда, когда Штольман уже привычно собрался отлучиться из засады, чтобы увидеть Анну. Он пришел, и дальше все пошло по плану. Группа захвата сработала точно. Анонимный и неуловимый много лет преступник по кличке Призрак был схвачен, никто не пострадал, замурованные в стену подвала камни также были обнаружены. Потянулись часы полицейской рутины и оформление документов. В три часа ночи Штольман вышел из управления внутренних дел, испытывая одновременно облегчение и сильную тревогу. Облегчение, поскольку преступника успешно задержали и Коробейникова взяла на себя выполнение работы, запланированной на завтра. Благо завтра была суббота и многого не требовалось. Штольман был свободен и мог провести весь день с Анной. А тревогу он чувствовал, потому что он не знал, придет ли Анна и не случилось ли с ней чего-нибудь плохого за день, что они не виделись. Он вошел в свой номер уже в четвертом часу ночи. Он знал, что Анна наверняка спит, но не мог ничего с собой поделать – он взял в руки ее снимок. Она появилась сразу. Она была, как и в их первую встречу, в ночной рубашке и халате, но было очевидно, что она не спала ни секунды этой ночью. Она ждала его. - Яша, - бросилась она к нему. – Я так волновалась. Я знала, что это глупо. Но ты приходил каждый вечер, а сегодня не пришел. Я все сидела и просто ждала. И ты пришел. - Ты в порядке, - отвечал он ей. – Я беспокоился, в порядке ли ты. Как ты себя чувствуешь? - Я себя прекрасно чувствую. Просто замечательно, - засмеялась она, целуя его щеки, глаза и кончик носа. А потом им стало не до смеха. Они оба знали, что и так ждали слишком долго. Анна начала стаскивать с Якова костюм, тихо бормоча нечто неподобающее благовоспитанной даме, поскольку снимок в руке ей мешал – им обоим мешал – но расстаться с ним было нельзя. Яков расстегивал бесконечный ряд мелких пуговичек на ее халате, но не ругался, а просто сосредоточенно освобождал Анну от бесконечных метров старомодных нарядов, на что потребовалась, казалось, целая вечность. А потом они, наконец, оказались в постели. И, как и в прошлый раз, между ними не было никакой неловкости и никаких сомнений. Но и не было той горячки скоротечной страсти, что поглотила их в прошлый раз, в их первый раз. Это длилось и длилось. Они, не торопясь, вспоминали друг друга – изгибы тела, ощущение кожи под ладонями, запах и вкус. Яков в эти дни иногда задумывался, каково ему будет с Анной – с этими странными чужими-своими воспоминаниями. Но ничего странного во всем этом не оказалось. Почувствовав ее тело своим, он окончательно слился воедино с тем Яковом Штольманом. А потом они стали единым целым с Анной. Она, не перенеся остроты ощущений, громко вскрикивала, а Яков ловил ее возгласы своими губами, заглушая их. Но, в конце концов, сам не выдержал и издал то ли стон, то ли рык от захлестнувшего его наслаждения. Потом они заснули, а фотографии так и оставались сжаты их сплетенными телами. - Яков Платонович, я буквально на минуточку, - уговаривала его Анна на следующее утро. – Родители точно обнаружили мое отсутствие и сходят с ума от беспокойства. Я очень хочу провести этот день с вами, но сначала я должна успокоить родителей. Я вернусь сразу, не волнуйтесь. Но Яков волновался. Сегодня было 4 июля. Он боялся, что если Анна исчезнет, то случится непоправимое. Но она была права, она должна была вернуться к себе и позаботиться о родителях. - Хорошо, - сказал он, прижимая ее к себе и целуя висок. – Но обещайте, что вы вернетесь. - Ну, конечно, я вернусь, - улыбнулась Анна. – Через десять минут я снова буду здесь. В этот момент в дверь номера постучали. Яков удивился, но решил, что это, видимо, хозяйка решила узнать насчет его завтрака. Анна улыбнулась ему и отступила в угол комнаты, в котором ее не было бы видно от двери. Штольман открыл дверь. Перед ним стоял бандит, которого он поймал этой ночью. Перед ним стоял Призрак и он держал в руке пистолет. Раздался выстрел, но Штольман успел уклониться. Не было времени рассуждать, как Призрак оказался на свободе, откуда у него оружие и почему он пришел сюда. Призрак выстрелил еще раз, но в следующее мгновение пролетел через всю комнату под ударом Якова и вылетел в окно третьего этажа. Яков подбежал к окну. Призрак лежал на заасфальтированной дорожке, не шевелясь, а его правая нога была неестественно вывернута. Пистолет при падении отлетел и валялся метрах в пяти от него. - Аня, я должен разобраться, - сказал Штольман на ходу, направляясь к двери. – Ты в порядке? Уже выходя, он бросил на нее взгляд и обнаружил, что она стоит с какой-то растерянной улыбкой, а у нее на левой стороне груди расплывается кровавое пятно. Яков бросился к Анне и успел ее подхватить до того, как она упала. - Нет, не смей, - твердил он ей. – Ты не можешь. Слышишь, не можешь! Она же просто нежно водила пальцами правой руки по его лицу, как будто хотела ими запомнить его черты. Левой она сжимала свою фотографию. Взгляд ее все больше затуманивался. - Послушай, послушай меня, - неожиданно Яков встряхнул Анну, и это заставило ее взор проясниться. – Я не отпущу тебя, пока ты не дашь мне слова. Пообещай мне! - Я обещаю, - задыхаясь и из последних сил, прошептала Анна, вцепившись в его руку. – Я клянусь. Я клянусь, что вернусь к тебе, Яков. А потом ее левая рука разжалась и из нее выпала фотокарточка. Анна исчезла, забрав с собой даже следы своей крови на рубашке Штольмана.