Воспоминания Драко Малфоя

Быть Драко Малфоем — это позволять себе если не всё, то больше, чем могут позволить другие. Чувствовать на пределе: не спать по ночам, гонять на авто, пропадать и появляться. Требовать лучшее. Получать невозможное. Быть Драко Малфоем — это ощущать темноту, давящую и тягучую, разъедающую душу до ржавых пятен. Блуждать в этой темноте. Понимать, насколько она бесконечна и глубока. Окунаться в одиночество, выпивать его до дна. Быть Драко Малфоем — это болеть мечтой. Неправильной, колкой, далекой. Видеть пропасть между вами и день за днем строить через нее мосты. Не жить, а существовать в надежде, что когда-нибудь мост будет достроен, и в миг эту надежду потерять. После слов «чтобы по тебе сходили с ума» Грейнджер на секунду растерялась. Тревога пробежала тенью по ее лицу. «Золотая девочка» всегда была умна, а эти слова слишком явно намекали на то, о чем она до этого не задумывалась, — о моем интересе к ней. Не как к бесившей всех зануде или грязнокровной волшебнице, не весть что возомнившей о себе. А как к женщине, которой я хотел бы обладать. Вряд ли Грейнджер догадывалась, насколько сильно, но в тот момент она почувствовала отголосок того неприкрытого желания, которым я болел все эти годы, и отшатнулась, не веря собственным мыслям. Посмотрела так пронзительно, как — готов поклясться — на меня не смотрел сам Темный Лорд. Она ушла почти молча, бросив «мне пора». Не оставив ни малейшего намека и тихо прикрыв за собой дверь. Надежда рухнула вместе с щелчком замка. Какое-то время я не ощущал ничего. Стоял в оцепенении. А потом по телу начала разливаться боль — медленная, вязкая, прожигающая. Конечно, я знал, на какой пошел риск, затеяв эту игру с расследованием, но я не предполагал, насколько удушающим будет финал, когда вдруг выяснится определенно и точно: Грейнджер никогда не будет моей. Ее шок, ее молчание, ее уход. В каждом движении — сквозящее «нет». Собирался ли я отступить? Возможно. Я не думал об этом. Я разносил кабинет уже по привычке. Крушить все, что мне дорого, вошло в гребаную привычку, стоило Грейнджер опять появиться в моей жизни. Я уничтожал мебель. Холодно и методично, словно это был не главный офис маленькой империи Малфоев, а тренировочный зал для отработки заклинаний. Шкаф за шкафом, предмет за предметом — пока не разбил все. Из кабинета я вышел собранным и внешне невозмутимым. Столь же невозмутимо Дафна спросила, позвать ли для уборки домовика. Я ответил согласием и сказал, что не появлюсь в офисе до конца недели. Последующие дни растворились, превратились в рвотную массу из пьяного угара и красивых тел. Мой кутеж поддержал только Нотт — Блейз предпочел слиться, сославшись на срочные дела. Для начала мы отправились в «Пристанище вейл», где я утешился в компании Нади. У нее были хорошие новости для меня: рыжий долбан клюнул, повелся на ее прелести, как девственник. Надя представилась ему внештатной журналисткой «Пророка», пишущей материал про работу мракоборческого отдела. Он поверил. Неудивительно, если учесть широту его интеллектуальных способностей. Пока между ними все было невинно: обедали вместе, прогуливались во время перерыва на ланч, Уизли болтал о службе, а Надя — о «тяготах корреспондентской жизни». Но моя любимица уже держала его на крючке, и это опьяняло. Если уж Грейнджер не будет со мной, то тогда и не с ним. Ни с кем вообще. В размытых огнях ночных улиц мы с Ноттом блуждали неделю. Из клуба в клуб, из бара в бар. Днем отсыпались, вечером падали в бездну, и так по кругу, пока однажды утром я не проснулся на пляже, на прохладном песке. Один и без малейшего понимания, где я. Из кармана куртки торчала бутылка огненного пойла. Ни документов, ни галлеонов там не оказалось. Голова была пуста. Позже выяснилось, что я застрял в пригороде Ниццы. Я понятия не имел, как и зачем попал сюда — воспоминания стерлись выпивкой. Пришлось вызвать домовика, который чудом разыскал документы и помог мне трансгрессировать через границу. Я едва держался на ногах, поэтому о самостоятельной аппарации не могло быть и речи. Уже потом, дома, эльф несколько часов отпаивал меня настойкой и приводил в чувство. — Я знаю, что это не мое дело, хозяин, — проскрипел Этан, заваривая очередное лечебное зелье, — Но нет причин так изводить себя. Этан был стар, однако обладал не по годам активной магической силой и взглядом, который пробирал до костей. Он словно видел больше, чем могут другие. Отличное воспитание и безупречные манеры делали Этана лучшим среди домовиков, служивших в особняках и офисах Малфоев. По этой причине я забрал его к себе, когда съехал из родительского дома. Мне не нужно было много прислуги — мне нужен был помощник. Такой, который без проблем держал бы язык за зубами даже в том случае, если ему вдруг придется избавляться от трупа. — Я бы мог ответить, что это и вправду не твое дело, но слишком уважаю тебя, — мой голос прозвучал не менее хрипло, — А ты этим нагло пользуешься. Этан сдержанно улыбнулся, продолжая помешивать зелье. Я в этот момент залечивал мелкие ссадины на костяшках, происхождение которых оставалось для меня загадкой. — Ваша жизнь вильнула, но вы отказываетесь это признавать. Предпочитаете ехать прямо, не замечая того, что начался крутой поворот и вам его не избежать, — старик помолчал немного, пока взвешивал оставшиеся ингредиенты для зелья. — Знаете, в чем кроется главное отличие людей от остальных магических существ? Вместо ответа я пожал плечами. Разговор казался мне сложным для посталкогольного утра. — В том, что мы не прячемся от жизни. Мы идем туда, куда она ведет. А люди умны — это их величайший дар и величайшее проклятие, ведь благодаря этому дару они научились прятаться от жизни, от ее поворотов и встречных знаков, научились их избегать, вместо того, чтобы увидеть реальность такой, какая она есть, принять свой путь и пройти его достойно. — Не понимаю, к чему ты клонишь. — Не понимаете, но чувствуете. — Бросай эту дурную привычку говорить загадками, — я усмехнулся сквозь мучительную головную боль. — Если ты не прекратишь взрывать мой мозг, я прикажу тебе замолчать. Этан подал мне свежеприготовленную настойку и, тяжело вздохнув, облокотился о стол. — Ни в одном моем слове нет загадки, сэр. Как я и говорил, вы проезжаете крутой поворот. На этом отрезке пути вам придется встретиться с предателем и с той, кем вы болели все эти годы. А еще столкнуться с самим собой: обнаружить свои страхи и проверить на прочность свои желания. И все встречи эти будут пострашнее той войны, что вам пришлось пережить. — Вряд ли найдется что-то страшнее. — Найдется, хозяин. Скоро вы сами в этом убедитесь. Десятки раз я спрашивал Этана, обладает ли он даром предвидения. Десятки раз он это отрицал, зато пытался убедить меня в том, что умеет «читать знаки». Его монологи часто напоминали мне бред сумасшедшего, но в итоге он всегда оказывался прав, поэтому я был не против послушать, что он скажет насчет расследования и Грейнджер. — И как я, по-твоему, должен в этом убедиться? — спросил я и выпил тошнотворное на вкус зелье. — Вы и сами чувствуете, как. Однако из страха перед своими открытиями просите ответов у меня. В этом все люди, — Этан разочарованно покачал головой. Это выглядело комично, но я сумел сдержать улыбку. — Например, предатель может оказаться вовсе не тем, кем вы ожидали его увидеть. Это будет болезненно для вас. Еще вы подойдете близко к тому, чтобы получить желаемое, и только от вас будет зависеть, ускользнет оно или нет… На этом повороте вам вообще придется сделать множество выборов. — И какой самый главный? Домовик изучающе посмотрел на меня и, помолчав немного, ответил: — Тянуть ли Ее свет в вашу темноту. Я хмыкнул. — Ты что-то напутал, старина. Этот выбор уже сделан: темнота ее не интересует. — И снова поспешный вывод. Вы все время торопитесь с выводами, хозяин. Темнота притягивает свет — так было всегда, так будет и на этот раз. История стара, как мир. Этан закончил свою речь и принялся собирать многочисленные склянки, разбросанные по столу. Я же решил принять душ, после которого окончательно пришел в себя. День был ясный и погожий, идеальный для тренировки, поэтому, выйдя из душа, я направился в гардеробную — за формой и снаряжением. Мой путь лежал через спальню, открыв дверь в которую, я не сразу заметил, что в комнате кто-то есть. Но прошло несколько секунд, и я уловил боковым зрением застывшую возле камина фигуру. Поворот головы. Вспышка. Осознание. Грейнджер. И ее полный неистового шока взгляд на мой голый зад. Полотенце я небрежно держал спереди, и оно прикрывало только пах. Учитывая тот факт, что я стоял к гриффиндорке боком, ей было видно достаточно, чтобы надолго впасть в «кому». И я был бы не я, если бы не воспользовался этой ситуацией. В мгновение ока от дурного настроения не осталось и следа. Я развернулся и с наглой ухмылкой на губах развел руки в стороны. — Грейнджер! — притворно-любезный тон, — Какой сюрприз! Никогда бы не подумал, что буду принимать представителей Министерства у себя в спальне.