Whoever Falls First

Брюс, видимо, вернулся не так давно — снял костюм Бэтмена, но волосы все еще примяты, на скуле белая полоска. Свежий, темный синяк выглядывает из-под рукава пропитанной потом майки на бицепсе. — Утро, — говорит он и бросает Кларку перчатки для спаррингов. Тот ловит их у груди. — Разминайся. Кларк проходит вперед и потягивается. Все тело болит, но он уже привык, это — удовлетворение, это — хорошая боль, даже если она заставляет его остро осознавать свою уязвимость. Иногда Кларк задается вопросом, как с этим справляется Брюс, есть ли у него сомнения, боится ли он, прежде чем ввязаться в историю, или ворваться в комнату, полную вооруженных людей, напорядок сильнее, чем он сам — боится ли Брюс своей смертности. (Иногда, когда Кларк вспоминает пальцы Брюса в своих волосах и тяжесть ноги на его горле, он близок к осознанию чего-то…) Он поднимает руки над головой, слыша, как хрустят суставы. Он расправляет плечи. Брюс смотрит на него, сложив руки на груди. — Ты молчишь, — заметил Уэйн. — Что случилось?  — Ничего. — Просто невероятно. Кларк натягивает перчатки и старается не выглядеть смущенным. Хруст липучек раскатывается по пещере. — Я думал, ты любишь тишину. Как прошел вечер?  Брюс не выглядит убежденным, но ничего об этом не говорит. — Есть некоторый прогресс. Я выследил секвенсор до Алмазного района. Есть еще несколько сложных мест, но, думаю, я разберусь с ними. — Он подмигивает Кларку с хитрой улыбкой и застегивает перчатки. Кент решил забить на судьбу оборудования и едва успел увернуться от первого удара Брюса. Он принял боксерскую стойку, пытаясь найти подходящий ритм для этого боя. Он отпрыгивает, ждя момент, пока Уэйн откроется, но тот плавно отходит и обхватывает его сзади. — Будь начеку, — говорит он, поправляя локоть Кларка кулаком. — Держи выше. Он отступает в тень, и Кларк тоже шагает вперед, стараясь удержать его в поле зрения. В глазах мелькают пятна, пока Брюс движется, не замечая ничего: быстро и ловко. Уэйн сумел достать ребра и висок Кларка; сам же сумел отклонить или уклониться от остальных ударов. Кларк отступает, получая некоторую передышку. Брюс перекатывается на пятках, подзывая Кента. В ответ Кларк широко и легко улыбается и переходит в наступление. У него уже выступил пот на позвоночнике, но все его удары отражались, словно были ничем. Брюсу легко драться с ним, это очевидно, но пропасть опыта между ними до сих пор поражает Кларка. Он бьет Брюса под колено, но Уэйн, опираясь на его плечо, прокручивает над ним сальто. Кларк падает, а Брюс сжимает его шею ладонью и опирается на грудь. — Выпендрежник, — хмыкает Кент. Брюс тихо смеется ему в ухо, что посылает по шее Кларка мурашки. Он сглатывает, и отталкивает руку Брюса за локоть. — Хорошо, хорошо. Я сдаюсь. — Он буквально слышит улыбку в своем голосе. Брюс сопротивляется его силе и садится на его на колени, прижимая вторую руку к его затылку. — Давай обсудим удушение, — небрежно бросил он, словно говорил о погоде. — Сейчас я уберу руку. Оставайся там, где ты сейчас. Он расслабленно скользнул ладонью по груди к горлу, чуть сжав его. Его ладонь была горячей и немного липкой. Кларк снова сглатывает, и кадыком ощущает чужое прикосновение. Когда он вдыхает, то чувствует запах пота Брюса и острый оттенок запаха кожи костюма Бэтмена. А еще аромат геля для душа. — Есть два вида удушений: воздух и кровь, — тихо говорит Уэйн. Большой палец незначительно смещается, оглаживая его кожу. — Воздух опаснее, болезненнее и менее эффективен, если ты хочешь вырубить соперника. Нет никаких причин использовать воздух, если можно использовать кровь. — Он сдвигает руку, большими пальцами надавливая на артерии по обе стороны горла Кларка, и нет ни малейшего шанса, что тот не ощущает его бешеный пульс. Кларк пытается выдохнуть, но понимает, что не может. На грудь давит снаружи, а сердце бьется так, словно сейчас проломит ребра. Он не уверен, что может доверить себе что-то, кроме как слушать. — Для этого не нужно много грубой силы, но если сделать все правильно, то можно вырубить человека за несколько секунд. Я собираюсь надавить немного, чтобы ты понял каково это. Встряхни меня, если это будет слишком много, ладно? — Ладно. Его пальцы впиваются в шею Кларка, пережимая сосуды. Он почти сразу осознал черноту вкупе с яркими точками в глазах. Кларк закрывает глаза в попытке остановить головокружение и наконец задыхается, словно на грудь положили многотонный камень. Он дважды оглаживает Брюса по бедру. Брюс тут же убирает руку, и Кларк надеется, что его дрожь приняли за облегчение. Хотя это будет работать только до того момента как Уэйн посмотрит ниже. Спортивные брюки ничего не скрывают. Брюс медленно глубоко вдохнул и резко отдернул руку. — Конечно, лучше использовать ребро ладони, а не пальцы. Лучше опора, больше давление, меньше проблем. Кларк, не волнуйся об этом. Случается. Адреналин. Это заставляет его смущенно рассмеяться. — Да, — отвечает он. — Извини. Брюс слегка дергается. — Я хочу попробовать, — говорит Кларк и опрокидывает мужчину. Кларк убирает ладони со сгиба его локтя и перекладывает на горло. Пульс у него ровный и точный. Кларк гладит его шею, и зарывается пальцами в мягкие волосы. Это прекрасно. — Идеально. Теперь, откинь мою голову назад и нажми. Кларк пытается. Но через мгновение его разрывает холодный ужас. Брюс под ним очень теплый и живой. Напротив его рук чужие хрупкие кости шейных позвонков. Крики и руины — жар от теплового зрения, но не его, запах нагретой бетонной пыли… — Нет, — выходит только полузадушенный всхлип. Он не может. Он не может остановить дрожь. Брюс под ним не шевелится. — Нет. — Кларк?  Он ощущает вибрацию голоса Брюса через кожу, когда тот хватает его ладонь в свои. — Кларк!  *** В голове нет ни одной связной мысли и он пытается вдохнуть, но чем больше он пытается, тем хуже становится. В пещере не хватает воздуха. Каждый вдох — и воздуха меньше. Одна рука Брюса лежала у него на плече, а второй тот поглаживал его по спине. Прикосновение было бы обнадеживающим, если бы Кларк мог сосредоточиться на чем-то, кроме пустоты в голове. Он был странно текучим и невесомым; он склонился ниже и сжал в руке прохладный виниловый мат. Он мог уничтожить человека также легко, как одежду или поролон, он мог переломать ему кости, как ломает осенние ветки. Уродливые мысли: он может сломать Брюса, сломать, словно тот — ничто. Он знает, как не сделать этого. Его жизнь — измеренное взаимодействие, осознанная забота, ставшая второй натурой, аккуратная нежность. У него просто нет другой модели поведения. Мужчина все еще треплет его по спине. Это почти помогает. Почти помогает. — Кларк, послушай меня, — слышит он слова Брюса. — Ты в порядке. Кларк не уверен, что это правда, но Брюс, кажется, уверен. Чужая рука больше не на плече, она отодвигает волосы с его лба. По лицу катится пот, пока Брюс не скользит пальцем по щеке, и Кларк не понимает, что это слезы. Его бьет дрожь. Брюс снова шепчет его имя до странности осторожно. Затем, тверже: — Глубоко вдохни. И выдохни. Вдохни. Все в порядке. Кларк не знает, как дышал до этого, но под ритм речи Брюса становится легче. Это дает ему возможность сосредоточиться на чем-то, что не зависит от него. Как мантра. Он, все еще дрожа, сжимает и разжимает кулаки, успокаиваясь. Челюсть болит и ноют зубы. Он сознательно расслабляет лицо. Он почти не смущен тем, какие звуки издает при этом. — Прости, — говорит он, не совсем шепотом. — Посмотри на меня. — Брюс нежно поднимает его голову, аккуратно держа пальцами за подбородок. На лбу у него пролегла морщинка, но явно не от досады или беспокойства. Раньше Кларк не видел этой эмоции. — Никаких сожалений. Единственное, что может Кларк это повторять «прости», так что он не говорит ничего. И старается улыбаться. Брюс издает горловой звук, очевидно, в последний момент прерывая поток слов. Он закрывает глаза, на секунду зажмуриваясь. Затем он говорит: — Я принесу тебе воды. *** Когда они приходят на кухню, Брюс заставляет его выпить два полных до краев стакана. Чужая рука все еще на плече — Кларк ощущал легкие прикосновения всю дорогу от пещеры. Он не создавал физического контакта с… проблемой Кларка. Но Кларк ощущал тепло чужого тела через футболку, и это не способствовало решению. Первые солнечные лучи проникают в комнату. После мрака пещеры это дезориентирует. Время — странная штука, и внезапно Кларк почувствовал невероятную усталость. Глаза болят, голова болит, по телу разливаются болью синяки. Он упирается лицом в ладони. — Как дела? — спрашивает Брюс. Он, наконец, отпускает Кларка, чтобы принести пару стеклянных бокалов и графин из соседней комнаты. — Не лучшее утро в моей жизни, — отвечает Кларк. Он смотрит на часы на микроволновке. — Брюс, сейчас едва ли восемь утра. — Я догадываюсь. — Брюс щедро плескает виски в стакан. — Сегодня мы попробовали сменить самооборону на нападение. — Ну, я думаю, мы осознали, что не стоит. — Осторожно, — негромко и предостерегающе произносит мужчина. Он вкладывает стакан в руки Кларка, затем ведет его в сторону гостиной, снова положив ему на спину обжигающую ладонь. Кларк поставил свой стакан на кофейный столик и упал на диван, откидывая голову назад и пялясь в потолок. Он выпускает длинный, несчастный вздох, надеясь, что от этого почувствует себя лучше. Не очень помогло. В голове прояснилось, но ноги гудели. — Ты хочешь поговорить о случившемся? — мягко поинтересовался Уэйн. — Не очень. Брюс смотрит на него, локтями упершегося в бедра, и опустившего голову вниз. Он, кажется, ждет чего-то. — Я думал, что справился с этим, — Кент слышит свои слова словно со стороны. — Прошли годы с последнего… случая. Это не… я не думал об этом. За исключением тех моментов, когда это всплывает на краю сознания, но он научился предвидеть такие моменты, — некоторые районы города, определенное время суток, угол падения света. Определенный шаг, крик, определенный запах накаленной пыли. Его всегда немного трясет и немного убивает, но обычно он может это контролировать. (Это гораздо сложнее, чем быть мертвым, и Кларк думает, что это потому, что ты — выжил). Блять. Беспокойство впивается своими грязными пальцами прямо ему в нутро. Он берет свой стакан, колеблется, но пьет. Это так же гадко, как он ждал, но разжигает тепло в груди, которое берет начало не от возбуждения или отчаяния. Этого слишком много. Кларк закрывает глаза. — Проблемы психики — говорит мужчина, — не исчезают, только впадают в спячку. Они определят всю твою жизнь, если ты им позволишь. Кларк жмурится сильнее. Он не уверен, как сейчас выглядит Брюс, но уверен, что тот максимально бесстрастен. Все знают эту историю: Брюс Уэйн, невинное дитя, свидетель убийства своих родителей. Большинство людей считают, что последствия травмы это то пьянство и разврат, но Кларк знает об истинном проявлении. — Я так устал от этого, — говорит Кларк и глубоко вздыхает. — Я чувствую, должен быть — не знаю. Выше этого. Но иногда я не могу забыть это несколько дней. — В этом плане ты такой же человек, как и все. Это — часть жизни, — Кларк слышит, как тот притягивает к себе стакан и отпивает. — Так что ты страдаешь, как и мы. — Спасибо, Брюс. Ты всегда знаешь, что сказать. — Я не психиатр. — Надеюсь. Я не смогу позволить себе тебя. Брюс смеется в бокал. Кларк открывает глаза и смотрит на него. Мужчина допил свой стакан и наливал себе еще. — Разве ты не должен идти куда-то сегодня? — спросил Кларк. — На публику? — Да. Мой график непристойностей плотный до непристойности. — Неужели они не ждут тебя трезвым? — Им вообще плевать, — Брюс выгибает бровь и, скалясь, подмигивает Кларку. Это заставляет сердце Кларка сжиматься до боли. *** Кларк прикончил четвертый бокал, когда Брюс отобрал у него бутылку. Виски стал приемлемее, но наверное потому, что он пьян — алкоголь разливается по груди теплом, заставляя глаза слипаться. Это не неприятное ощущение. — Ладно, — говорит Уэйн, вставая. - Время взять перерыв, сынок. Кент осознает, что Брюс не выглядит ни капли пьяным, а вот Кларк, болтающий о детстве в Смоллвиле, в деталях рассказывающий о лете на рыболовном траулере, и неадекватно описывая каково было летать в первый раз — да. Он хочет зайти дальше и рассказать Брюсу, насколько он наслаждается их совместными тренировками, но Уэйн только шикает на него. Брюс протягивает ему руку и поднимает с дивана. Голова кружится от резкого изменения высоты. Двигаться странно, он ощущает себя тяжелым и центр тяжести где-то не там. Он опирается на Брюса, чтобы сохранить равновесие, но все равно спотыкается по дороге в спальню. — Полегче. — Брюс явно позабавлен. Кларку нравится теплота в его голосе. Он зовет Брюса по имени. Брюс зовет по имени его и снова замолкает. Кларк падает на кровать и, не переодеваясь и не моясь, закатывается под накрахмаленные простыни. На его уставший и затуманенный взгляд это — чистое блаженство, и когда мысли исчезают из головы, он не возражает. Он туманно осознает, что мужчина сдвигается влево. Рядом с ним под чужим весом прогибается матрас, и Брюс говорит: — Проспись. Я разбужу тебя попозже. Кларк пытается убрать упавшие на лоб Брюса волосы. Морщинка между бровями разглаживается, но Кларк не до конца понимает, почему. Рука устает, и он позволяет ей упасть. Он закрывает глаза и от него почти ускользает, как его гладят по щеке. *** Просыпаться после выпивки это что-то вроде "разбудить себя собственным храпом". Он хочет сглотнуть, но нечем: во рту суше, чем на канзасской пустоши в полдень. Он размыкает глаза и видит хозяина дома, сидящего на кровати, опираясь на изголовье, и читающего газету. Кларк стонет и переворачивается, утыкаясь лицом в подушку. — Вечерочка, — говорит Брюс, и бьет Кларка газетой по плечу. С его голосом что-то не то. — Слушай, мне надо бежать. Я получил информацию о парне, который знает парня, который говорит, что может свести меня с какой-то сладкой новой технологией. Вечерочек будет жарче, чем девушки на обложке Дейзи Ньюс. Кларк привстает на локте и пялится, раздумывая, откуда у Брюса акцент… джерси? Почему он в яркой клетчатой рубашке и плохо сидящем костюме. Кент быстро приходит к единственному логичному выводу. — Я все еще пьян? — спрашивает он. — Ты мне скажи, милашка, — Брюс отскакивает от кровати и — ну, прихорашивается. Он поправляет пиджак на плечах, равняет лацканы и запускает обе руки в волосы. Они зализанные, плоские и блестят. — Как я выгляжу?  Кларк медленно моргает. У Брюса даже есть накладные усы. От этого он выглядит адски неряшливым и каждый сантиметр кричит «это не тот дядя, которого ты хочешь пригласить на день Благодарения!». — Как продавец подержанных машин, — говорит он немного удивленно. — Брюс, что?.. — Какой, черт возьми, Брюс? — небрежно бросает Уэйн, В самом деле. И когда Кларк уже уверился, что нелепее выглядеть просто нельзя, Брюс достал из кармана очки-авиаторы и спичку, которую зажал в зубах. — Я сваливаю. Не жди меня, милый. Покрывало сползло до бедер. Кларк знал, что на лице у него написано почти что комичное недоверие, но ничего не мог с этим сделать. Брюс замер в дверях, чуть спустил очки и буквально облизал верхнюю часть его тела взглядом. Кларк повыше натянул на себя покрывало. — Прекрасно, — Брюс подмигивает, разворачивается на каблуках и уходит. Кларк уверен: у кого-то из них точно есть психическое расстройство.