I was meant to be next to you

Раннее утро. Солнце, пробившись сквозь горизонт, вдруг разом осветило всю Землю, яркими лучами заглядывая в окна квартиры Алека. Пусть сейчас и была осень, но оно светило ярко и тепло, поднимая настроение. Весь мир молчал этим прекрасным утром, боясь потревожить сон двух влюблённых. Это вовсе не та вечерняя тишина, наполненная ядовитой сладостью прошедшего дня. Тишина утра всегда переполнена тайной, силой, энергией и огромным желанием нести радость в этот мир. Сразу становится светло, как днем, но все равно все по-другому. Утренний воздух прозрачен, чист и свеж. Люди и машины еще не успели поднять пыль. Алек просыпается первым, когда сквозь шторы пробиваются радостные лучи света, оповещая о начале нового дня. А свежая утренняя прохлада говорит о том, что Лайтвуд забыл закрыть балкон на ночь. Учитывая яркие события вчерашней ночи — это неудивительно. Мужчину больше удивляет то, как в выходной день он смог проснуться в девять утра, если до этого не спал двое суток. Александр потягивается, разлепляя веки. Ему нужно всего пару секунд для того, чтобы осознать, что происходит. И он широко улыбается, поворачивая голову в сторону Магнуса. У них был прекрасный вечер, невероятный секс — два раунда, если уж быть совсем точным, — и искренние признания в любви. Они уснули, крепко обнимая друг друга, но под утро всё же поделили кровать пополам. И вот сейчас Лайтвуд видит самую красивую в мире картину: Магнус, повернувшись к своему любовнику спиной, обнимает подушку, тихо посапывая. Он был абсолютно обнажён, а его упругие ягодицы слегка прикрывало одеяло. Точнее, его небольшая часть. Лайтвуд аккуратно, чтобы не разбудить мужчину, проводит кончиками пальцев по его спине, закусывая губу. — Я не хочу забывать этот момент… — еле слышно шепчет мужчина, поднимаясь с кровати. Он находит свой телефон в гостиной и возвращается в спальню, делая фото своего возлюбленного. Кажется, этот снимок был самым невероятным из всех, что были во всём мире, ибо не найдётся зрелища прекраснее, нежели обнажённый любимый человек, спящий утром в твоей постели. Алек ещё пару минут любуется своим парнем, а затем, натянув первые попавшиеся джинсы и футболку, отправляется на кухню. Мужчина решил приготовить завтрак для своего любимого человека, который они разделят, не вылезая из постели. Лайтвуду очень хотелось сделать для Магнуса что-то приятное. А что может быть лучше вкусного завтрака в субботнее утро? Тем более, если для тебя его приготовил человек, занявший всё твоё сердце и мысли. У Лайтвуда слишком хорошее настроение, поэтому он сразу же принимается за готовку. Решив, что панкейков с шоколадом и взбитымы сливками будет достаточно для вкусного и сладкого завтрака, мужчина достаёт все необходимые ингредиенты, начиная готовить для своего мужчины. Алек вновь не замечает, как начинает напевать какую-то известную лишь ему одному мелодию. Что поделать, если ему некуда было девать свою радость и чувство любви? Он выражал их в широкой улыбке и тихой мелодии. Магнус же никогда не был ранней пташкой. Если была возможность, он всегда спал допоздна, просыпаясь уже ближе к вечеру, а потом всю ночь и до самого утра проводил… как-нибудь. Это мог быть поход в клуб, мог быть спокойный вечер дома в компании фильма или книги и бутылки чего-нибудь алкогольного, это мог быть вечер с друзьями, который плавно переходил в ночевку. Увы, в последнее время такие дни выпадали все реже, потому что работу никто не отменял, а уходить в отпуск слишком уж надолго просто совесть не позволяла — Алек же не уходил, и как-то стыдно было немного оставлять его в одиночестве. Так что приходилось вести режим дня жаворонка, пускай это и не устраивало особо. Нет, конечно, он мог без особых проблем проснуться хоть в шесть, хоть в пять утра, и уже через часок-другой быть бодрым, свежим и сверкающим. Во всех смыслах этого слова. Правда, в выходные дни все же позволял себе выспаться. Вот только сегодня почему-то долго спать не получилось — то ли все вина солнечных лучей, нагло светящих сквозь незашторенное окно, то ли просто умудрился выспаться так быстро. В любом случае Магнус открывает глаза на удивление рано, правда, сразу же закрывая их, жмурясь, потому что свет был достаточно ярким. Но солнце приятно грело, и на губах появилась пусть и легкая, но довольная улыбка. Тихонько заурчав, он потянулся всем телом, словно кот, который нежился в теплых лучах солнца, раскидывая руки в стороны, переворачиваясь на спину… И только в этот момент понимая, что что-то не так. Кого-то не хватало рядом, потому что вместо теплого крепкого тела рука наткнулась на пустоту рядом. Бейн слегка нахмурился и снова распахнул глаза, недовольно смотря на пустую половину кровати, которая определенно не должна быть пустой. И куда это Александра понесло с утра пораньше? Почему сбежал? Мог бы и остаться подольше рядом, особенно после такой ночи, после их признаний… А спустя некоторое время завтрак у Алека был готов, ему оставалось только заварить кофе. Лайтвуд открывает шкафчик, принимаясь искать турку, но на него падает небольшая мисочка, за которой, кстати, и прятался искомый предмет. — Да блять, — тихо матерится Александр, поднимая вещь с пола. Он запихивает её обратно, чтобы та не мешала, а сам думает о том, не разбудил ли этот шум его любовника, который наверняка ещё мирно спал в этот момент. Не хотелось поднимать Магнуса с кровати таким образом, ведь Лайтвуд знал наверняка, что тот устал. А судя по всему, поспать мужчина точно любил. Сам же Алек привык к вечному недосыпу из-за работы, поэтому ему вполне хватало пяти часов чтобы возобновить свои силы. Магнус подпрыгивает на постели, когда слышит какой-то резкий звук со стороны… кажется, кухни? Он не совсем уверен, но потом начинает чувствовать приятный запах, который определенно мог идти только с кухни. И улыбка на губах сразу же становится шире — Александр, кажется, решил приготовить для них завтрак. Вот, почему сбежал. Теперь все становилось на свои места. И от этого на душе вдруг стало так тепло, так приятно, что Магнус едва сдерживал довольный, счастливый визг, чувствуя себя так… легко, так прекрасно. Не медля больше ни секунды, он поднимается с постели и, задумавшись буквально на мгновение, заглядывает в шкаф. Вряд ли Алек слишком сильно расстроится, если у него позаимствуют рубашку на утро. Вообще-то ему, наоборот, должно быть приятно видеть свои вещи на любимом человеке. К тому же рубашка была такой красивой, довольно длинной, чтобы прикрывать бедра, и мужчина с удовольствием стянул ее с полки и надел на себя, не потрудившись застегнуть. А потом побрел на манящий аромат, по пути втягивая запах и едва ли не подпрыгивая от счастья. Все было так хорошо, что казалось сном, а не реальной жизнью. Магнус старается идти как можно тише, чтобы оставаться незамеченным максимально долго. Он примерно догадывался, как может сейчас выглядеть его возлюбленный, и хотелось подольше им полюбоваться, впитать в себя картину любимого мужчины, который готовил для них завтрак. Еще и напевая что-то, если не послышалось. На лице все еще сияет улыбка, которая становится лишь счастливее и шире с каждой минутой, и невозможно просто сдерживать это счастье, эту любовь, которые, казалось, переполняли его, переполняли тело и готовились в любой момент вырваться наружу. Лайтвуд постепенно закачивает с готовкой, но потом вспоминает, что у него были вкусные булочки, которые он привёз из своей любимой кофейни пару дней назад. Он находит их и шумно втягивает аромат вишни — кто бы сомневался, — понимая, что они всё ещё были мягкими, свежими и такими же вкусными, как в первый день покупки. Алек принимается разрезать их на небольшие кусочки, как вдруг слышит чужие шаги. Позволив себе замереть ненадолго в дверях кухни, Магнус складывает руки на груди и любуется, любуется, любуется. Александр выглядел прекрасно, хотя куда как больше ему бы подошел полностью обнаженный вид, но это уже были мелочи. Он все равно был великолепным, таким красивым, буквально божественным, что было сложно удержать себя в руках и не накинуться на него сию же секунду. Правда, на месте долго Бейн все равно не смог стоять, все также тихо подходя к возлюбленному со спины, хотя и подозревая, что его уже заметили, ну, или услышали. — А кто-то говорил, что у него нет цветных рубашек… — усмехается он тихо на ухо, привставая на носочки, чтобы дотянуться, и оставляет за этим же ухом поцелуй, после не удержавшись и легко прикусив мочку. Руки сразу же ложатся на бедра Лайтвуда, мягко оглаживая, постепенно переходя на талию, живот, позволяя себе чуть-чуть совсем спуститься ниже. Магнус просто не мог устоять перед соблазном, да. Его мужчина сейчас казался самым лучшим на земле — как, впрочем, и всегда, — и он так сильно его любил. Так сильно. На лице Александра расцветает яркая улыбка, когда успевшие стать родными руки крепко его обнимают, а затем так сильно полюбившиеся губы нежно и игриво целуют. Лайтвуд тихо смеётся, не отрываясь от приготовления еды, ведь завтрак нужно было закончить. — И ты нашёл ту единственную, в которой я люблю выходить в парк, когда появляется свободное время, — тихо хмыкает Лайтвуд, оборачиваясь и целуя мужчину в губы. За эти несколько часов он успел соскучиться по своему бойфренду, особенно по его губам. — И она тебе очень идёт. Смотрится намного лучше, нежели на мне. Не думал, что мне так понравится видеть свою одежу на ком-то. На ком-то с таким восхитительным телом, как у тебя, Магнус, — Алек отодвигает от себя тарелку, кладя свободную руку на бедро Бейна, легко его поглаживая. Нельзя было точно сказать, что чувствует Александр, потому что внутри него бушевала любовь, страсть, нежность, радость, счастье, умиротворение и чувство правильности происходящего. — Как мило, что ты решил приготовить нам завтрак, — мурлычет довольно Магнус, все еще прижимаясь к Александру, даже и не думая отлипать от него в ближайшее время. — В следующий раз будет моя очередь. Если я встану так рано и смогу что-либо сделать, конечно же. Так что это не обещание, но что-то вроде того. Кстати, доброе утро, дорогой. Ты хоть выспался? Еще так рано, и мы почти не поспали с тобой. — И тебе доброе утро, милый. Да, мне не нужно много времени, чтобы нормально выспаться. За столько лет организм научился принимать то, что ему дают, не требуя большего. И я считаю это огромным плюсом. Особенно для подобных ситуаций, — Лайтвуд разворачивается к любовнику, замечая, что рубашка не застёгнута, а под ней нет совсем ничего. Начальник только ухмыляется, притягивая к себе мужчину. — Кстати... У тебя что, даже есть свободное время? Никогда бы не подумал. С таким-то графиком работы… — фыркает смешливо Магнус, довольно урча от ласкового поцелуя и не менее ласковых прикосновений. Он обнял мужчину еще крепче, теснее прижимаясь к нему, наслаждаясь теплом, что дарило чужое — такое родное — тело. Даже несмотря на столь раннее время, которое он особо никогда не любил, все равно ощущал себя невообразимо счастливым. Хотя еще ничего и не случилось толком, Александр всего лишь приготовил для них завтрак и сейчас улыбался так ярко, а еще поцеловал его, и коснулся ласково, и… Ох, ладно, все это звучало очень по-особенному, и Магнус знал, что так оно и есть. Алек был особенным. Во всех смыслах. И все, связанное с ним, тоже было особенным, даже вот такие милые мелочи, которые не казались на первый взгляд чем-то необычным. Но для того, кто не привык получать подобные знаки внимания, кто не привык к таким теплым моментам с любимым человеком… Бейн был едва ли не на седьмом небе от счастья. — И, кстати, это должен был быть завтрак в постель. Я не думал, что ты так рано проснёшься. Это я разбудил тебя чёртовым грохотом посуды, да? Ох, любимый, прости, просто руки у кого-то растут определённо не из нужного места, — виновато улыбается Александр, ладонями поглаживая талию своего партнёра. Он ещё никогда не был настолько счастлив, просто обнимаясь с кем-то на кухне в субботнее утро. И пусть хоть кто-то скажет, что они не идеально подходят друг другу. — Я тоже не думал, что проснусь так рано. Особенно учитывая, что до этого мы с тобой два дня не спали. Но нет, это не ты разбудил, я сам проснулся. В следующий раз обязательно нужно будет зашторивать окна, — посмеивается он, прижимаясь ближе к Лайтвуду, хотя, казалось, ближе просто уже невозможно. Ладони мягко скользят с чужих бедер на талию, а оттуда переходят на живот, грудь, в итоге останавливаясь на плечах. Помедлив, он и вовсе обнимает Александра за шею, а сам приподнимается чуть на носочки, чтобы оказаться выше. Хотя Алек все равно выше его, но так хотя бы можно без особых проблем дотянуться до его губ, чтобы оставить короткий, легкий поцелуй, бесконечно нежный и мягкий. Лайтвуд не может перестать улыбаться, когда рядом с ним стоит такой невероятный мужчина, его любовник, возлюбленный, который так нежно обнимает и так ласково целует. До недавнего времени Александр не мог даже подумать о том, что улыбка не будет покидать его лицо так долго. Будем честны, Алек даже перестал надеяться на то, что сможет найти человека, с которым будет настолько хорошо и приятно проводить время, даже не учитывая крышесносный секс. Просто человека, которого он полюбит всем сердцем и душой, который полюбит его и будет готов принять его таким, какой он есть, с его трудным характером и желанием всё контролировать. И тут появился Магнус, с которым даже дышать стало как-то легче, не то что жить в этом странном мире лжи и сплетен. И Бейн изменил Алека в лучшую сторону, мужчина и сам это видит, ощущает. И не может перестать радоваться этому. — Так тебя тоже разбудил солнечный свет? Ох, прости, мне вчера было совсем не до штор, знаешь ли. Как-то позабыл о том, что утром спальня вся заливается яркими лучами света, — пожимает плечами Алек, опуская ладони с талии на бока любовника, легко их оглаживая. Этот момент был таким идеальным, что в сердце начинало ощутимо щемить, а на глазах собирались слёзы. Слишком правильно всё ощущалось. Да, Магнус знает. Прекрасно знает. Ему вчера тоже было немного не до штор, потому что… Ох, ну, в его полном распоряжении был такой потрясающий мужчина, такой горячий, сексуальный, и у них была возможность провести шикарную ночь вместе, только вдвоем, ни на кого больше не отвлекаясь. Так что глупо было бы в тот момент вспоминать про какие-то там дурацкие шторы и солнечный свет, который может мешать по утрам. — Надеюсь, что это не последняя ночь, которую мы проводим вместе, и не последнее утро, которое мы встречаем вдвоем. Так что у тебя еще будет возможность порадовать меня завтраком в постель, дорогой. Как и у меня. Если я заставлю себя встать так рано и что-то сделать, — Магнус все еще посмеивается тихо, пальцами одной руки зарываясь в короткие волосы на затылке своего возлюбленного, ласково поглаживая его. — Но даже без завтрака именно в постель это утро все равно идеальное. Слишком идеальное. Может, я все еще сплю? — Это лучшее утро в моей жизни, Магс. И ночь тоже. Чувствую, что всё время, проведённое с тобой будет лучшим, — Александр крепко прижимает к себе Магнуса, приподнимая его на пару сантиметров, чтобы его ноги оторвались от пола, а затем легко начинает его кружить, в этот момент даря самый нежный и самый ласковый поцелуй. — Я постараюсь сделать так, чтобы ты не пожалел о своем выборе. Постараюсь, чтобы все время и правда было лучшим. Потому что для меня оно определенно будет таким, ведь ты наконец рядом, — улыбается Магнус, а потом взвизгивает — очень по-мужски взвизгивает, и не надо тут ничего говорить! — от неожиданности, когда оказывается в крепкой хватке, когда ноги вдруг отрываются от пола. И начинает тихо смеяться, лишь крепче обнимая Александра и отвечая на поцелуй с такой же нежностью, с такой же любовью, вкладывая в этот поцелуй все, что испытывал к этому невероятному мужчине. Боже, как же он был счастлив. Наконец так счастлив, что никакими словами не выразить. Наверное, и всей оставшейся жизни будет мало, чтобы в полной мере показать Лайтвуду, как же сильно любит. — Магнус, милый, я никогда не пожалею о своём выборе. Это самый лучший и самый правильный выбор из всех, что мне когда-либо приходилось делать. И, Господи, я так сильно тебя люблю… — Александр убирает мешающую прядь с лица бойфренда и оставляет на щеке лёгкий поцелуй. Заглядывает в светящиеся глаза, которые утром приобретают совершенно другой оттенок, нежели ночью, и улыбается, потому что сдержать улыбку не было ни сил, ни желания — настолько прекрасным было это утро. Что же будет дальше, когда они решат куда-то выйти? — Но мы сможем позавтракать и вернуться в спальню, чтобы ещё немного понежиться в тёплой и мягкой постели, ведь сегодня выходной и мы успеем всё сделать, что запланировали. Или утащить завтрак с собой на кровать, чтобы вместе его разделить. Что бы ты предпочёл из этого? — улыбается начальник, склоняя голову и любуясь слегка помятым видом своего парня. Да и сам Лайтвуд не лучше выглядел. Разве что был одет. — Ммм… Мне нравится вариант, где мы утаскиваем завтрак в постель, чтобы разделить его. Если ты, конечно же, не против. А то вдруг у тебя тут строгие правила, по которым нельзя есть в кровати и вообще где-либо, кроме кухни, — фыркает Бейн, но губы все еще растянуты в улыбке, а в глазах столько счастья плескается. Как еще не засветился от счастья, остается загадкой. Хотя определенно уже был близок к этому. — У меня нет никаких правил. Помнишь, я говорил, что ем сладости в гостиной перед телевизором? Это спальни тоже касается, — смеётся Алек, а затем становится серьёзным, но с пошлой ухмылкой на губах. — Ладно, идем. Я уже проголодался. И все это пахнет так вкусно, что мне не терпится попробовать, — оставив на губах Александра короткий поцелуй, Магнус все же заставляет себя отлипнуть от него и разворачивается к столу, чтобы подхватить тарелки и помочь своему мужчине донести все до спальни. — А даже если бы у меня и были правила, а ты их нарушил, я уверен, что ты отлично понёс бы своё «ночное наказание» за это. Как было вчера, помнишь? Я же обещал проучить тебя за то, что соблазняешь на публике, — хмыкает Лайтвуд, но вскоре на его лице вновь появляется мягкая улыбка, а взгляд, полный желания, становится мягким. — Разумеется, я бы отлично понес наказание. За свои ошибки нужно отвечать. И я бы ответил, да. Так что если у тебя нет никаких правил, то советую их придумать. В твоих же интересах, — подмигнув игриво своему возлюбленному, Магнус берет тарелки и довольно-таки неторопливым шагом направляется в сторону спальни. Понятное дело, что по пути он весьма демонстративно покачивает бедрами из стороны в сторону, прекрасно зная, куда именно будет смотреть Лайтвуд, который идет следом. Он бы и сам туда смотрел, если бы Алек шел впереди, потому что… Ну, знаете, там определенно было, на что полюбоваться. Такое прекрасное зрелище упругой задницы, обтянутой джинсами, не слишком узкими, конечно же, но даже так можно было залипнуть на это на долгое время. — Да, пойдём. Потому что вчерашнего кусочка пиццы мне не хватило, чтобы нормально поесть. Тогда мне хотелось совсем не пиццы, знаешь ли, когда рядом со мной сидел один горячий мужчина, который так нагло меня возбуждал, что про еду я забыл в ту же минуту, как его губы коснулись моих, — со смешком Лайтвуд тоже берёт тарелку и кружки с кофе, идя за Бейном обратно в спальню. По дороге Александр окидывает своего любимого жадным взглядом с головы до ног, естественно задерживаясь на его ягодицах, которые рубашка вроде и прикрывала, но как-то не очень хорошо, если смотреть под нужным углом. Поставив тарелки на прикроватную тумбочку, Бейн устраивается на кровати вместе со своим мужчиной и как-то лукаво поглядывает на него, а потом внезапно валит на спину, а сам нависает сверху. Да, не удержался. Не смог удержаться, хотя, наверное, следовало бы поесть сначала нормально, да и просто не распаляться с утра пораньше, но… Александр хочет было потянуться к блинчикам, чтобы и вправду начать кормить своего любимого, но тот решает, что завтрак сможет подождать, седлая бёдра начальника. Лайтвуд только удивлённо вскидывает брови, но затем также хитро ухмыляется, оглаживая ладонями бёдра своего парня. Ещё и учитывая то, что на нём была незастёгнутая свободная рубашка Алека… Да, удержаться было сложно. — Как думаешь, будет очень плохо, если я начну с десерта? — с игривой улыбкой спрашивает Магнус, хотя не то чтобы его на самом деле волновало мнение Александра в этом вопросе. Он даже ответить не дает, сразу же наклоняется ближе и втягивает в поцелуй, пока что еще медленный, нежный, но все равно чувственный. Хотя довольно быстро не сдерживается и толкается языком в чужой рот, проникая глубже, начиная целовать более жадно. Устоять перед таким соблазном было тяжело, и да, Магнус будет нагло продолжать все сваливать на то, что ему было мало, что он наконец дорвался до любимого мужчины и не собирается в ближайшее время от него отлипать. Впрочем, пока Александр был не против, с этим не было никаких проблем. И вряд ли он когда-либо в принципе будет против, ведь ему и самому все эти поцелуи — и не только — нравятся не меньше. И отказываться от подобного никто не собирался уж точно. Именно поэтому мужчина сразу же отвечает на поцелуй, мысленно улыбаясь, когда Магнус его углубляет. Что поделать, если ни один из них не мог это прекратить? Слишком прекрасным это было, чтобы заканчиваться. — Предпочитаешь завтрак, состоящий из белков? Кому вообще утром нужны те чёртовы углеводы?.. — ухмыляется Александр, облизывая свои губы, будто бы ощущая на них вкус таких родных губ Бейна. Казалось, что эти двое влюблённых никогда не перестанут целоваться и исследовать тела друг друга, даря неземное наслаждение своими действиями. — Если я прав, то такое начало утра мне очень даже нравится, — Лайтвуд поднимается, садясь на кровати, чтобы было удобнее избавлять своего парня от одежды. Ну, как одежды? От его собственной рубашки, которая Магнусу определённо была велика на несколько размеров, да ещё и немного растянута. Поэтому Александру не составляет труда стащить вещь с плеч любовника и откинуть на другую сторону огромной кровати. — Действительно, к черту углеводы. Организм требует белков. И, надеюсь, тебе действительно очень понравится, — ухмыляется Магнус в ответ, позволяя стянуть с себя рубашку и откинуть ее куда-то в сторону. Хотя было даже немного жаль избавлять от вещи, пускай она и мешала только в данный момент. Просто очень уж красивая, такая непривычно яркая, да еще и пахла любимым человеком, так что и правда было жаль. Но только чуть-чуть. Потому что нет ничего приятнее, чем коснуться тела Александра своим, пусть мужчина всё ещё и был в одежде. — Знал бы я три года назад, что моё утро может быть таким, даже не задумываясь предложил бы тебе встречаться, — улыбается начальник, обнимая возлюбленного и вновь целуя его, сплетая их языки в страстном танце, который скорее похож на противостояние, борьбу за главенствующую роль, которая сейчас не значит абсолютно ничего, потому что каждый готов уступить друг другу, давая шанс на равенство в этом поцелуе. Александр вскоре отстраняется, также и себя избавляя от одежды, но только от футболки. — Джинсы сможешь снять сам, — тихо шепчет Алек на ухо своего мужчины, а затем легко прикусывает кожу за ним, проводя языком по новой заметной метке. — Ох, спасибо за разрешение, дорогой. А то без тебя бы я никогда не догадался этого сделать, — фыркает Бейн, впрочем, это фырканье почти сразу же переходит в шумный вздох, а сам он цепляется за плечи Лайтвуда, словно боясь упасть. Но почти сразу же одна рука скользит на шею мужчины, чтобы можно было притянуть его к себе для очередного поцелуя, жадного, страстного. Да, сдерживать себя уже никто не планирует, потому что нет смысла. Если сначала Магнус не был уверен, что Алек не будет против подобного начала утра, то теперь… — Видимо, настал момент отблагодарить тебя за такую прекрасную ночь. Даже за две, — выдыхает шепотом в самые губы и ухмыляется игриво в очередной раз, а после заставляет Александра откинуться назад, призывая его расслабиться и позволить доставить удовольствие. Магнус собирался сделать приятно своему возлюбленному и приступал прямо в этот момент, склоняясь к его шее, начиная выцеловывать дорожку, постепенно опускаясь вниз по столь желанному, горячему, буквально совершенному телу. Разумеется, одними поцелуями все не обошлось — в ход также пошли и зубы, которые с наслаждением прикусывали кожу, то делая это довольно легко, почти неощутимо, скорее даже дразня, то сильно, так, чтобы оставить метки, которые смотрелись невероятно. Особенно на шее, рядом с этой чертовски сексуальной татуировкой, которая все еще приковывала к себе слишком много внимания. Александр вздрагивает каждый раз, когда острые зубы Магнуса касаются его кожи, оставляя на бледном полотне для творчества яркие мазки следов от укусов. И Алек знает, что это в своём роде небольшая месть за засосы на шее Бейна, где и живого места не осталось. Всё то время, что они были на кухне, мужчина тайком поглядывал на собственнические метки, сделанные им же прошлой ночью, которые невероятно смотрелись на его любовнике, показывая то, что этот мужчина уже кому-то принадлежит. И как приятно было Алеку осознавать то, что нечто настолько прекрасное и волшебное досталось именно ему, а не кому-то другому. Казалось, что подобного не пережил бы ни один из мужчин. И Магнус добивается своего, потому что Лайтвуд даже не моргает, беспрерывно смотря на своего любовника, наблюдая за каждым его действием, впитывая их все, как губка, пытаясь запомнить как можно больше деталей, потому что Бейн выглядел чересчур сексуально, когда намеревался доставить своему начальнику незабываемое удовольствие. И, Господи, как же Александру нравился этот взгляд, полный желания и похоти. Казалось, можно было кончить только от наблюдения за Магнусом, который так умело соблазнял — в который раз за двое суток — своего возлюбленного. И Алек не посмел бы ему отказать, даже если бы и захотел. Как можно сказать «нет» тому, кто настолько тебе дорог, кто настолько сильно может завести лишь взглядом, касанием или словом, не прикладывая почти никаких усилий? Именно. Время от времени поднимая взгляд на Александра, слегка улыбаясь ему или же просто сверкая глазами, чтобы завести лишь сильнее, Магнус постепенно доходит до линии брюк, скользя языком по стальному прессу, бесстыдно вылизывая все, до чего только можно дотянуться. Помедлив, все же расстегивает пуговицу руками, а вот язычок молнии подцепляет уже зубами и не спеша тянет его вниз, при этом смотря исключительно Лайтвуду в глаза, не опуская глаза сам и не позволяя ему отвести взгляд. Алек должен захотеть его сильнее, еще сильнее, и Магнус намеревался заставить его желать так, чтобы больше ни о чем другом думать не смог. Чтобы вообще больше думать не смог. — Знаешь, если ты продолжишь так на меня смотреть, то тебе даже не придётся работать ртом, — ухмыляется Алек, шумно выдыхая, потому что он уже был в предвкушении предстоящего минета. Мужчина как-то слегка нервно облизывает вмиг пересохшие губы, устраиваясь удобнее на постели и готовясь с головой нырнуть в омут удовольствия, когда ему это позволит сделать Магнус. Лайтвуд уверен, что в отместку за его действия ночью и игры со льдинкой Бейн тоже его помучает, не давая кончить слишком быстро. И такой расклад нравился Алеку всё больше и больше. — Давай, Магс, не медли, иначе блинчики остынут. Я что, зря их для тебя готовил? А они, между прочим, с твоим любимым шоколадом и взбитыми сливками. Поэтому чем быстрее ты закончишь с этими сливками, тем скорее сможешь перейти к другим, — в шутку говорит Александр, смеясь, а затем вскидывает бёдра вверх, как бы ещё раз намекая, что пора бы уже приступить к тому самому белковому десерту. Было заметно, что Алек хотел этого так же, как и Магнус, если не сильнее, потому что идеальнее утра и придумать нельзя. В ответ Магнус лишь ухмыляется игриво и проводит ладонями по бедрам мужчины, а потом скользит на внутреннюю сторону, оглаживая, но пока еще не касаясь самого главного, даже джинсы не стягивая, лишь расстегнув их. Хотелось подразнить Александра, возбудить его сильнее, заставить желать так, чтобы больше ни о чем подумать не смог. И, кажется, это удавалось, если судить по взгляду, такому голодному, полному желания, если судить по языку, что пробегался по губам, и по нетерпеливому ерзанию. О, да, план действительно работал, и Магнус был рад, что ему удается возбуждать этого человека настолько сильно. — Ты не зря их готовил. Но это не значит, что я собираюсь спешить. Мне очень, очень хочется попробовать блинчики, но, если что, их потом и погреть можно. А вот ты… Тебя я упускать не хочу, пока появилась возможность. Кто знает, когда в следующий раз ты согласишься раздвинуть для меня свои ножки, верно? — усмехается Бейн, наконец избавляя Александра от уже давно такой лишней детали одежды, выпуская возбужденный член из плена плотной ткани, которая наверняка уже некоторое время неприятно давила. Зато теперь ничто не мешало любоваться, касаться… Вот только он не планировал действовать быстро, как и сказал ранее, желая все же немного поиграть. Ночью игрушкой был он сам, позволяя Лайтвуду сделать все, что только захочется, что в голову придет, а вот сейчас… Сейчас у Магнуса была возможность отыграться, и он не собирался ее упускать. О, это была слишком сладкая и чересчур медленная пытка от Магнуса, которую Алек усердно пытался пережить. У мужчины был хороший уровень самоконтроля и выдержки, но при виде Бейна он куда-то резко пропадал, а сам Лайтвуд начинал быстро сдаваться, потому что это ведь Магнус. Это человек, которого он сильно любил и которому был готов уступить, сдаться, дать возможность взять верх, потому что в отношениях всё происходит именно так. — У кого-то слишком длинный язык. Лучше используй его для дела, Магнус. По очень интересному и приятному назначению, — слишком уверенно говорит Александр, но затем резко втягивает воздух ртом, когда этот же язык касается возбуждённых сосков, а сразу за ним следуют острые зубы, укусы от которых доставляют лёгкую, почти неощутимую боль вперемешку с подступающим возбуждением. Разве это не прекрасно: чувствовать подобное рядом с тем, кто так дорог, кого любишь так сильно, кем дорожишь больше, нежели собственной жизнью? Разведя ноги любовника в стороны чуть шире и удобнее устроившись между ними, помощник сначала льнет губами к его груди, хотя уже и уделил ей достаточно внимания, но устоять против соблазна невозможно. Он проводит языком по твердым соскам, прикусывает их, после спускаясь дорожкой поцелуев на живот, выводя языком какие-то одному ему понятные рисунки. Разумеется, когда спускается еще ниже, то член вниманием обходит, сразу же переходя по бедра, оставляя поцелуи на их внутренней стороне, а еще прикусывая не больно, но все же ощутимо. Просто не мог удержаться, да. Место было чувствительным, и Алеку просто не могло не понравиться. — Скажи, чего ты хочешь, дорогой, и я сделаю все, что бы ты ни пожелал, — шепчет Магнус, вновь поднимая взгляд на возлюбленного, обдавая его кожу теплым дыханием в опасной близости от возбуждения. — Давай же. Тебе следует попросить, если ты чего-то хочешь. Или мы прекратим прямо сейчас, если ты вдруг ничего не желаешь… Поцелуи, которые приходятся на бёдра, заводят ещё больше. Лайтвуд и вспомнить не может, когда с ним так играли, доводя до исступления, когда он терял самообладание из-за состояния крайнего возбуждения. Даже обычный — почти — минет в исполнении Магнуса был чем-то особенным, не похожим на опыт с предыдущими любовниками Алека, ведь теперь огромную роль играли чувства, которые были между мужчинами. И Александр вспоминает прошлую ночь, когда было так хорошо, так невероятно, что в паху начинает ныть ещё сильнее, и Магнус это определённо видит, специально не давая того, чего так хочется обоим. Ха, точно так же, как и Лайтвуд вчера. Надо же, какой злопамятный помощник попался Алеку. Александр опускает взгляд вниз и сразу же жалеет, что это сделал, ведь Магнус смотрел так, что внутри Лайтвуда начинался пожар, потушить который могла только очередная порция внеземного наслаждения в виде оргазма. И как раз её мужчина и намеревается получить. — Хочу почувствовать жар твоего рта, скользнуть членом по влажному языку, коснуться головкой гладких стенок горла… — немного отчаянно и прерывисто говорит Лайтвуд, неосознанно зарываясь рукой в чужие волосы и сильно их сжимая. Александр направляет лицо Магнуса к своему стояку, еле касаясь головкой мягких губ, из-за чего сам издаёт тихий стон. — Просто отсоси мне уже наконец, если всё это начал… От неожиданной и довольно сильной хватки на своих волосах Магнус тихо шипит, но это приятная боль, поэтому он не дергается, не отстраняется, позволяя Александру удерживать его. Пока что. Разумеется, он не позволит управлять собой, задавать темп, буквально трахать себя в рот, жестко, быстро, не сдерживаясь. По крайней мере, не сразу. О, нет, сначала он поиздевается над своим мужчиной, задавая медленный темп, заглатывая не так глубоко, как мог бы. Или, наоборот, глубоко и медленно, посылая вибрации по возбужденному органу, чтобы заставить Александра лишь сильнее возжелать, возбудиться, чтобы он наконец не смог сдерживаться, чтобы сорвался, вцепился в его волосы сильнее и трахал, подаваясь бедрами навстречу, толкаясь вперед, а потом с громким стоном удовольствия кончая глубоко в глотку, вздрагивая при этом всем телом… От пронесшихся в голове картинок Магнус невольно едва слышно стонет, чувствуя, как растет собственное возбуждение, и наконец подается вперед. Он проводит языком по всей длине, при этом заглядывая своему любовнику в глаза, и только после этого обхватывает губами головку, начиная посасывать, медленно, даже и не думая куда-то торопиться. Язык он без дела тоже не оставляет — тот сразу же начинает двигаться, лаская, чуть дразня. Еще предстояло выяснить, что же именно нравится Лайтвуду, какие у него предпочтения, от чего он стонет громче всего, но в общем-то все любовники в этом плане были одинаковыми, и Бейн уже имел достаточно практики, чтобы знать, как именно следует доставлять удовольствие. О, да, практики было больше, чем просто достаточно, так что он даже не сомневался, что сможет сделать Александру приятно, сможет доставить ему удовольствие и заставить желать этих минетов едва ли не постоянно. А Александр не может сдержать громкого стона, когда Магнус всё же вбирает его член в рот, щедро смачивая слюной и принимаясь ласкать языком. Лайтвуд теряется в ощущениях, всё же пытаясь смотреть на своего любовника, любоваться им в такой интимный и горячий момент, запоминая каждую деталь. Один вид покрасневших губ, которые так идеально обхватывают его стояк, умело посасывая, дразня, да чего там — буквально издеваясь над телом Алека, так быстро и в то же время медленно доводя его до той самой точки невозврата, заставляет мужчину резко втянуть живот, напрягая кубики пресса. Начальник откидывается назад на мягкие подушки, потому что сил смотреть на эту пытку больше нет. Время от времени поднимая взгляд, чтобы заглянуть в столь любимые глаза, которые из-за возбуждения казались такими темными, почти черными, что в них было потеряться еще проще обычного, Магнус постепенно начинал брать все глубже, а языком — ласкать активнее, помогая себе рукой, чтобы сделать еще приятнее. Размер у Алека был немаленький, да, но мужчина был уверен, что справится даже с таким. Опять же — практика очень в этом деле помогала, так что для него особо не составило проблем в итоге вобрать член до самого основания. Александру должно понравиться, особенно когда его любовник начинает тихонько стонать, посылая вибрации, и сглатывать, сжимаясь при этом вокруг члена. Когда любовник полностью заглатывает возбуждённый орган, Алек хрипло и протяжно стонет, сильнее сжимая волосы мужчины и пытаясь взять всю ситуацию в свои руки, задать нужный ему темп, быстрый, резкий, так сильно дурманящий голову. Но Магнус, конечно же, не поддаётся. Было не трудно представить, сколько сил ему приходилось использовать, чтобы противостоять Лайтвуду в такой небольшой постельной войне. Хотя смысла в этом не было, потому что Александр поднял белый флаг, ещё когда Бейн оседлал его бёдра, потому что предвкушал что-то явно очень интересное и увлекательное. Именно поэтому он и дал волю своему возлюбленному, чтобы тот вдоволь наигрался, удовлетворяя своё желание отомстить. И Алеку нравится эта игра, он готов проигрывать миллионы раз, лишь бы Магнус её не прекращал, даря такое желанное удовольствие. — Блять, твой рот был создан для подобных вещей… — шепчет Алек, сильнее зажмуривая глаза, когда слышит тихий стон от Магнуса, вибрации от которого проходят по всему телу, снова возвращаясь к его стояку. То, что делал Магнус, нужно было запретить всеми законами мира, потому что это было слишком дразняще, слишком медленно, и Александр не мог думать абсолютно ни о чём, кроме как о таких красивых пухлых губах, на которых осталась тонкая ниточка слюны, просто сводящая с ума. Трудно представить, как остальные любовники Бейна реагировали на подобны пытки, потому что Алек и его стальная выдержка скоро сгорят ко всем чертям, превратятся в кучку пепла, а затем восстанут, как чёртов Феникс, желая получить больше. — Чёрт, Магнус… Просто сделай это, ах… Быстрее, — Лайтвуд мечется по кровати, вскидывая бёдра и пытаясь толкнуться глубже и сменить темп на более быстрый. На висках собираются мелкие капельки пота, а к щекам подступает такой привычный румянец — настолько хорошо было мужчине в этот момент. Он с силой закусывает губу, потому что Бейн делает всё правильно, точно зная, как заставить своего возлюбленного хотеть сильнее, хотя куда уж там. Реакция Александра была лучше любых слов, лучше любой возможной похвалы. То, как он выгибался, как вздыхал и постанывал, как пытался подаваться бедрами навстречу, но тщетно, потому что его за эти самые бедра и удерживали, не позволяя толкаться наверх. Да, возможно, это было немного жестоко со стороны мужчины — не давать желаемого так быстро, — но, уж извините, ночью его тоже мучили довольно-таки долго. Это была сладкая пытка, но и сейчас они оба вроде бы не страдают от боли, или страха, или еще чего, а получают удовольствие, как было и прошедшей ночью. Так что все было в порядке. А Алек в следующий раз думать будет, прежде чем так истезать своего любовника, который, между прочим, и отомстить может. По-своему, но все же может, да. В очередной раз подняв взгляд на Александра, такого красивого, сексуального, возбуждающего и возбужденного, желающего еще больше, быстрее, глубже, Магнус на пару секунд выпускает его член изо рта, чтобы нормально вдохнуть, ухмыляется лукаво и сразу же заглатывает на всю длину, а потом начинает двигать головой в достаточно быстром темпе, насколько это вообще было возможно. Такому Александру отказать он просто не мог, да и не хотел особо. Конечно, мучить его было приятно, даже очень приятно, но все же издеваться слишком уж долго в планы Бейна не входило. И он все еще помнил о блинчиках, которые становились все холоднее и холоднее, пока они удовлетворяли друг друга, да. Хотя… Какие к черту блинчики, когда тут такое происходит? Подумав буквально пару секунд, Магнус отпускает бедра Лайтвуда, а потом берет его за руки и запускает в собственные волосы, специально замедляясь, смотря так выразительно, как только мог. Он вовсе не имел ничего против того, чтобы быть оттраханным в рот, так, как Алек того сам захочет. Пускай контролирует ситуацию, ведь он это так любит — контроль, власть, чтобы все было в его руках, чтобы он был главным и принимал все решения. Бейн уже поиграл немного, ему вполне хватило тех нескольких минут, что он держал медленный темп, не позволяя своему возлюбленному более быстрых ласк. А теперь… Теперь, пожалуй, он без проблем, возражений и колебаний мог передать бразды правления тому, кто этим так явно наслаждается. Можно было подумать, что у Алека подскочила температура и он был ужасно болен, метаясь по кровати в явном бреду, когда Бейн начал ускоряться, давая начальнику то, чего он так рьяно хотел. Казалось, что он падает в глубокую пропасть, внизу которой его ждёт река из наслаждения, которое тёплыми волнами накрывает с головой, но тут его ловят за руки, не давая упасть окончательно, нырнуть и задохнуться от удовольствия. Лайтвуд резко открывает глаза, смотря на Магнуса и не понимая, что происходит, почему тот вновь ласкает так медленно и тягуче. Не понимает только поначалу, ведь стоит увидеть взгляд своего любовника, как всё сразу становится ясным: теперь сдаётся он. И Александр принимает это, облегчённо выдыхая, понимая, что теперь он сможет сделать то, что сейчас так нужно, овладеть таким быстрым и диким темпом движений, из-за которого в ушах будет бурлить кровь, а перед глазами сразу же потемнеет. Лайтвуд зарывается руками в густые и мягкие волосы Магнуса, из которых когда-то была сделана красивая укладка, усиливая хватку, но не делая мужчине слишком больно, ведь это совсем не было бы приятно. Боясь навредить, Алек на пробу толкается бёдрами вперёд, будто бы проверяя, насколько глубоко может принять его любовник. Хотя они уже выяснили, что Бейн может справиться даже с размером своего начальника. Бейну нравилось, когда любовники использовали его подобным образом — и тут речь шла не только о его губах и языке, но и о том, что находилось ниже пояса, да, — впрочем, в равной степени он любил и управлять теми, кто желал видеть его в роли актива. В роли доминанта. Так что Александра он прекрасно понимал — чувство власти над другим разумным созданием, над практически равным тебе… О, это на самом деле непередаваемые ощущения, которые при всем желании не получится выразить словами. Это можно лишь почувствовать, когда ты подчиняешь себе кого-то, когда получаешь над ним едва ли не полную власть, когда видишь, с какой охотой тебе подчиняются, позволяя брать все больше и больше. И подчиняться было не менее приятно — ты отдаешь всего себя другому человеку, выполняешь все, что тебе скажут, и от тебя самого в принципе ничего не зависит, лишь степень наказания, если что-то будет не так. Но наказание было сладостным, как и то, что следовало после — яркие оргазмы, яркие ощущения, яркие вспышки перед глазами от прошибающего все тело удовольствия… — Какой. Послушный. Мальчик, — с каждым пока что медленным толчком Александр выдыхает новое слово, постепенно ускоряясь, не желая медлить и секунды, потому что возбуждение жгло изнутри всё сильнее, не давая возможности нормально думать о чём-то, помимо достижения пика удовольствия. А сейчас, впрочем, было плевать на всё, кроме Магнуса и его восхитительного рта, которым мужчина умел не только красиво говорить разные замысловатые фразы, но и невероятно делать лучший в мире минет, как казалось Алеку. И мужчине много не нужно, чтобы излиться глубоко в горле своего любовника, простонав его имя и ещё несколько непонятных, скорее всего нецензурных слов, сильнее сжимая чёрные волосы. Алек ещё несколько раз резко толкается бёдрами, испытывая послеоргазменные судороги по всему телу, которые ощущались так невероятно, что хотелось кричать на весь мир об этом. — Спасибо, — тихо шепчет Лайтвуд, улыбаясь. Он притягивает к себе Магнуса, жадно целуя его и ощущая свой собственный вкус, слегка приторный и солёный. И в этот момент Алек решает, что Бейну тоже не помешает разрядка с самого утра, ведь так будет честно. Не сказав ни слова, Александр пододвигает мужчину выше за бёдра, делая так, чтобы его член оказался на уровне его рта. Он берёт руки своего помощника и кладёт на изголовье кровати, лукаво ухмыляясь. Правда, Бейн совсем не ожидает, что его так нагло подтащат ближе, да еще и за спинку кровати заставят ухватиться. — Держись крепче, милый, — всё так же хрипит Алек, сразу же слизывая смазку с блестящей головки, а затем и вовсе её заглатывая. При этом рукой Лайтвуд оглаживает ягодицу любовника, аккуратно ведя одним пальцем к колечку мышц, а потом и вовсе проникая внутрь, но медленно и аккуратно. — Что ты?.. — вопрос так и остается незаконченным, потому что до Магнуса доходит. Ну, было бы странно, если бы не дошло, когда Александр уже подается вперед, облизывая головку, а его руки уже вовсю шарят по упругой заднице, вскоре позволяя пальцу скользнуть внутрь. И мужчина сразу же вцепляется в спинку кровати крепче, потому что знает — обязательно вскоре пригодится, чтобы не рухнуть от избытка чувств. Кажется, Лайтвуд собирается одновременно отсасывать ему и иметь пальцами, пользуясь тем, что с ночи любовник был все еще растянут и ему не будет больно, если двигаться внутри быстро и резко. Ну, или же это будет сладкая пытка, в течение которой Магнус сойдет с ума от желания и возбуждения. И он даже не знает, какой из вариантов его привлекает больше, потому что все это звучит так заманчиво. Тихий стон любовника оповещает о том, что Алек всё делает правильно. Магнусу точно понравится — а как иначе? — то, что Лайтвуд задумал. Мужчина решает не мучить своего любовника очередной пыткой, потому что это уже будет слишком, учитывая события прошедшей ночи. Да и сам Александр не сможет этого сделать, так как его тело всё ещё подрагивает от оргазменных импульсов, проходящих сквозь него. Ему сейчас было абсолютно не до медленных издевок над Магнусом. Александр пользуется моментом и смотрит Бейну в глаза — точно так же, как это делал и сам помощник, возбуждая партнёра ещё сильнее только взглядом, — постоянно заглатывая его член всё глубже, пока и вовсе не доходит до основания. Лайтвуд ритмично двигает ртом, один раз специально задевая зубами чувствительную головку, из-за чего Магнус резко вздрагивает всем телом, а затем начинает и сам подаваться бёдрами вперёд, то проникая глубже в рот Алека, то насаживаясь на его палец. Со временем начальник добавляет ещё и второй палец, сильнее и резче входя в мужчину, задевая чувствительный комочек нервов. Александру хотелось доставить как можно больше удовольствия своему любимому бойфренду, поэтому он находит правильный ритм движений, не переставая смотреть на то, как зажмуривает глаза его помощник, как мечется между пальцами и ртом Алека, пытаясь получить всё и сразу. Александр так смотрит на него, буквально прожигает взглядом, и от этого невозможно не возбуждаться сильнее. Магнус смотрит в его глаза, смотрит и смотрит, будучи просто не в силах отвести взгляд, но в какой-то момент все же жмурится и запрокидывает голову, застонав от удовольствия. Ему слишком хорошо, и довольно сложно контролировать себя, довольно сложно удержаться на месте и не делать ничего, только лишь принимать ласку. Поэтому он двигает бедрами, то сильнее подаваясь вперед, толкаясь глубже в рот своего любовника и возлюбленного, то резко подаваясь назад, насаживаясь на его противозаконно длинные пальцы, так правильно ласкающие, так правильно двигающиеся внутри, задевающие простату едва ли не при каждом толчке. И все это вместе… Ох, это буквально сводило с ума. И Лайтвуду сразу становится как-то плевать на те же блинчики, которые он готовил для возлюбленного, потому что сейчас было важнее довести его до точки забытия, подарить ему нереальное наслаждение, экстаз, которого он будет желать ещё и ещё, но никак не сможет насытиться. Александр даёт полную свободу действий Магнусу, не держа его за бёдра, чтобы тот мог хоть отчасти контролировать скорость движений. Сначала мужчина выпускает чужой член изо рта, шумно втягивая воздух через зубы, а затем вновь заглатывает полностью, делая так, как и сам Бейн, начиная постанывать, чтобы его мужчина ощутил лёгкие вибрации, которые вскоре доведут его до головокружительного оргазма. Бейн не знал, сколько еще сможет продержаться, но не хотел, чтобы этот момент когда-нибудь заканчивался. Ему было так хорошо, так хорошо, что голова шла кругом от получаемого удовольствия. Алек заглатывал глубоко, сглатывал и постанывал, доставляя еще больше наслаждения, и не переставал двигать пальцами внутри, кажется, уже в достаточной степени изучив тело своего бойфренда и прекрасно зная, как именно следует его ласкать, чтобы заставить стонать в голос, забывать обо всем, сбиваться с ритма и уже беспорядочно подаваться бедрами, желая получить больше, еще больше, буквально все и сразу. Удовольствие прошибает, словно заряд электричества, резко пробегаясь по всему позвоночнику и разливаясь по телу со скоростью света. Магнус до побелевших костяшек пальцев сжимает спинку кровати и протяжно, особенно громко стонет, кончая в горло любовника. Все тело подрагивает от оргазма, а удержаться в вертикальном положении становится неожиданно трудно. Но Магнус не боится упасть, ведь Александр обязательно удержит, поймает своими крепкими, сильными руками, будет бережно сжимать в объятиях, давая несколько минут, чтобы прийти в себя. А потом обязательно поцелует, тягуче медленно, так нежно, как только может, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства. И ответят ему точно также, ведь иначе просто невозможно. Бейн отдается ему целиком, каждой частичкой своего тела, своей души, и это касается даже поцелуев. Каждого из них. И не только. А Александр конечно же ловит своего обессиленного любовника, пережившего только что слишком яркий оргазм, чтобы что-то соображать и, тем более, держаться на ногах, пусть и в такой немного странной позе. Лайтвуд укладывает его рядом с собой, укрывая их мягким одеялом и обнимая, прижимая к себе так близко, как только может. Алек широко улыбается своему возлюбленному, целуя его куда-то в шею, за ухом, в линию челюсти и в щёки, давая ему пару минут, чтобы привести своё дыхание и сердцебиение в порядок, ведь мужчина и сам знал, как после получения столь бурного удовольствия бывает трудно прийти в себя и сгруппировать свои мысли в одно целое и связное предложение. Александр заглядывает в ещё мутные глаза Бейна, но такие яркие, блестящие, то ли от пережитого оргазма, то ли от ласковых утренних лучей солнца, которые так красиво играли на радужке цвета шоколада. Самого сладкого и вкусного из всех. — Я так люблю тебя, Магнус… — первым начинает говорить Лайтвуд, а затем целует своего парня нежно, чувственно, передавая всю любовь, которая просто не могла поместиться в его сердце — слишком сильной и огромной она была. И чувства нельзя было сдержать, потому что Магнус был слишком прекрасным человеком, слишком идеальным для Александра, который и подумать не мог, что Вселенная когда-нибудь наградит его таким совершенством, ведь святым Алек никогда не был — хоть и пытался, — чтобы получить такой дар с небес. И Лайтвуд очень благодарен всем ангелам мира за то, что сейчас, тёплым осенним субботним утром, он лежит в своей постели в обнимку с человеком, которого так сильно любит, они только что испытали лучшее из всевозможных ощущений, а на прикроватной тумбочке стоит вкусный и сладкий завтрак, который мужчины разделят всего через пару минут. Уютно так устроившись рядом, Магнус прижимается к своему возлюбленному и прикрывает глаза, дыша немного тяжело, но постепенно приходя в себя. Улыбка расцветает на его лице от ласковых поцелуев, что дарит Александр, и невозможно не посмотреть на него в этот момент. Такой красивый, такой желанный и любимый, такой счастливый сейчас, абсолютно довольный, даже… солнечный какой-то. Может, все дело было в солнечных лучах, которые освещали комнату сквозь все еще не зашторенное окно, а может, Алек и сам уже начинал светиться от тех чувств, что испытывал. В любом случае, какова бы ни была причина, он был невероятным, и Магнус не мог не любоваться тем, кого выбрало его сердце. — Я тоже тебя люблю, — только и успевает прошептать слегка хрипловато, прежде чем ответить на поцелуй, также нежно, вкладывая всю любовь, что была внутри, что горела, полыхала, грела и сжигала одновременно. Но разве можно было не любить? Разве можно было не влюбиться в Лайтвуда с первого взгляда? Разве можно было оставить его, не желать находиться рядом каждую секунду существования? Магнус помнит жизнь «до», и не то чтобы все было совсем плохо, но далеко от идеального. А «после»… Что ж, тут все тоже было не идеально, но зато был Александр. Прекрасный Александр. И вот он уже был идеальным, а чувства к нему вспыхнули так быстро, да еще и такие сильные, что не было и шанса им противостоять. Собственно никто особо и не пытался. — И это определённо самое лучшее утро, которое я даже представить не мог, пока ты не появился в моей жизни. В моей личной жизни, — Алек зарывается носом в мягкие волосы, а затем целует Магнуса куда-то в висок, счастливо улыбаясь. Разве может быть что-то прекраснее? — Ммм… Надеюсь, что теперь так будет часто. Мне бы хотелось проводить так каждое утро. Хотя необязательно точно так же, как сегодня, но обязательно с тобой, — улыбнувшись, Магнус довольно мурлычет от поцелуя и ласково трется носом о плечо мужчины, правда, вскоре все же отстраняется. Совершенно не хочется покидать родные объятия, но если не сделать этого сейчас, то они так и проведут весь день в постели, а у них вроде как планы были, так что… — А теперь давай наконец поедим, ладно? — улыбнувшись, Бейн оставляет короткий поцелуй на губах возлюбленного и тянется к тарелкам, что стояли на тумбочке, — Хотя я уже и получил свою порцию белка, но этого все же было мало. Нужно что-нибудь посъедобнее. К тому же не зря ведь ты готовил, верно? Приятного аппетита, дорогой. — Да, не зря, — так же улыбается Алек, принимая сидячее положение и беря ещё одну тарелку, где были булочки, пусть и не его собственного приготовления, но не менее вкусные. — И тебе приятного аппетита, милый. Надеюсь, тебе понравятся эти блинчики. Такие же сладкие, как и ты, — легко поцеловав Магнуса в нос, Лайтвуд отпивает немного уже остывшего кофе, блаженно прикрывая глаза. Сейчас они позавтракают и будут собираться осуществлять свои планы, которые у них были на эти замечательные выходные, начавшиеся уже так прекрасно. Александр почувствовал себя настоящим человеком, живым и ни от кого не зависимым, делающим только то, что заставляет его чувствовать себя счастливым, забивая на приказы родителей. О, как же они разозлятся, когда узнают об отмене свадьбы. Алек уверен, что этого ещё не случилось, ведь они сразу же начали бы «выносить сыну мозг», говоря, что он поступил неправильно, расторгнув помолвку с такой замечательной девушкой из такой замечательной семьи. И плевать им было на то, что их сын — гей, который совсем не заинтересован в девушках ни в любовном, ни в сексуальном плане. Ему нравится Он любит одного волшебного азиата, которому готов отдать свою жизнь, если он попросит. Хотя старшие Лайтвуды никогда не понимали чувств сына. Он был машиной, роботом, исполняющим их волю, но не человеком, который может любить, который хочет жить для себя. Алеку даже казалось, что его сердце не способно полюбить, потому что слишком во многом его ограничивали, постоянно закрывая в шкафу. — Думаю, что от этих углеводов нам нужно будет избавиться в зале, куда мы сразу же и направимся, пока там не сильно много людей. Обычно я так делаю. А порция белка только поможет нам в достижении идеальной фигуры, хотя куда тебе? — хмыкает Александр, окидывая взглядом руки и пресс своего любовника, которые ему очень, ну очень уж сильно нравились. Серьёзно, у него была восхитительная фигура, которой нельзя было не любоваться каждый раз, как выпадала такая возможность. И Алек не собирался отказывать себе в удовольствии позалипать на тело своего возлюбленного, а затем и на его лицо без капли макияжа, которое было таким милым с утра. А эти засосы на шее… Ох, они выглядели потрясающе на нежной коже цвета карамели. — Ох, вот кто бы говорил. Мистер Совершенство, — хмыкает Магнус, окидывая своего возлюбленного крайне выразительным взглядом. И очень голодным, надо сказать. Не любоваться Александром было невозможно, особенно когда он был обнажен, выставлен на показ, и можно было рассмотреть каждую деталь, каждую черту тела. Алек действительно был совершенством: широкие плечи, литые мышцы, сильные руки, крепкие ноги, упругая шикарная задница… Про красивое лицо с невероятными чертами и непозволительно высокий рост он даже говорить не собирается — и так понятно, что все это было идеальным. По крайней мере для Магнуса. Ему нравилась их разница в росте, хотя он не так уж часто смотрел на людей снизу вверх, ведь и сам совсем не был коротышкой. А лицо… Ох, уж это лицо, оно буквально сводило с ума своими чертами. А эти пухлые губы — вы только посмотрите на них. Разве можно было не желать коснуться их, провести самыми кончиками пальцев? Разве можно было не желать поцелуев? А какие у Александра глаза — просто загляденье. Яркого голубого цвета, такого чистого, словно небо в ясный летний день. Они становились темнее от недовольства или желания, бушующей внутри страсти. Они могли стать еще светлее и ярче, когда мужчина был счастлив. И ты терял себя в этих глазах, стоило взглянуть лишь раз. Так Бейн и потерял себя когда-то, около трех лет назад, сам того даже не заметив и не успев понять, что же произошло. — Не преувеличивай, солнышко, — мягко улыбается Александр, а затем всё же пробует то, что он приготовил. Да, и вправду было неплохо. Такой завтрак после головокружительного минета от Магнуса был идеальным началом дня. И Алеку было слишком хорошо, чтобы отказывать себе в чём-либо, в том числе и в поцелуях, которые неоднократно прерывали приём пищи мужчин. Но ни один из них не был против подобного, потому что всех всё устраивало. — Дорогой, это невероятно. Потрясающе вкусно. Ты просто чудо, — Магнус отвлекается от своих мыслей, только когда наконец пробует приготовленный Лайтвудом завтрак. Он уже давно не ел чего-то столь простого и вкусного, хотя иногда и сам готовил, причем довольно неплохо. Но тут… Было что-то особенное в этих блинчиках, что заставляло Магнуса улыбаться еще шире и радоваться, словно маленький ребенок, который получил любимое лакомство. Не удержавшись, он тянется, чтобы поцеловать Александра, а потом угощает его кусочком блинчика, давая попробовать собственное творение. И время за завтраком пролетает незаметно за разговорами, улыбками, тихим смехом, который прерывался поцелуями, короткими и не очень. И Бейн был так невообразимо счастлив в этот момент, что невозможно никакими словами описать. Слишком счастлив. Так что вскоре от лёгкого, но питательного завтрака остаются лишь крошки на тарелках и пустые кружки, поэтому Алек решает занести всю посуду в кухню, чтобы, не дай Бог, не разбить тарелки и не пораниться. Вот только такого им не хватало в этот замечательный выходной. — Не скучай, я скоро вернусь. Только отнесу посуду, хорошо? — с улыбкой Александр подмигивает своему возлюбленному, а затем легко целует в губы, поднимаясь с постели. Пока Алек берёт тарелки, складывая их, он поглядывает на Магнуса, который раскинулся на всей кровати, его кровати, так идеально на ней лежащий. Его тёмные волосы торчат в разные стороны, ведь вчерашней красивой укладки не осталось и в помине. Хотя, признаться честно, такой домашний Магнус нравился ему больше. Да, конечно, он был невероятно красив с макияжем, уложенными волосами, красивой одеждой и украшениями, но Магнус, немного сонный и заспанный, лежащий в постели после хорошего завтрака, таскающий растянутую рубашку Алека и со спутанными волосами — это лучшее, что Лайтвуд мог видеть. И Александру хотелось бы каждое утро просыпаться чуточку раньше своего любовника, чтобы застать его в таком невинном виде и любоваться до той поры, пока он не проснётся. Или же разбудить его нежными поцелуями по всему телу, которые, скорее всего, позже плавно перейдут в медленно-сладкий утренний минет. Или секс. А кто вообще сказал, что утро начинается с кофе? Согласно кивнув головой в ответ, Магнус забавно так вытягивает губы, чтобы продлить поцелуй, а потом разваливается на кровати с довольной улыбкой, провожая своего мужчину взглядом, любуясь до последнего, пока тот не скрывается за поворотом. Он раскидывает руки в стороны и, зажмурившись, потягивается всем телом, довольно вздыхая. Да, жизнь определенно удалась. У него был теперь шикарный мужчина, с которым он планировал провести остаток своих дней, весь такой прекрасный, добрый, нежный, заботливый… И у них было это утро, чуть ленивое и бесконечно нежное, немного страстное, если учитывать довольно внезапный, но такой приятный минет. У них была пара прекрасных дней до и бесконечное множество — после. Магнус уже предвкушал, как они будут проводить все эти дни. Будут вместе. И разве может быть что-то лучше этого? Разве смеет он мечтать о чем-либо еще? Потянувшись еще раз, Бейн немного нехотя открывает глаза и тянет руку к тумбочке, подхватывая первый попавшийся телефон, который, к счастью или сожалению, оказывается не его собственным. Что ж, не велика проблема, ему в принципе было все равно, на каком из телефонов смотреть время. Просто сделать это было необходимо, чтобы распланировать их день — сколько еще можно позволить себе поваляться в постели, к какому часу отправиться в зал, сколько там прозаниматься, сколько потом времени останется на шопинг. Вместе со своими мыслями Лайтвуд быстро идёт на кухню и складывает всю посуду в раковину, потому что для посудомоечной машины её было слишком мало. Решив, что помоет он её позже, Алек возвращается в комнату к Бейну, видя его с собственным телефоном. Впрочем, сделать Бейн ничего толком не успевает, только разблокировать телефон, буквально на секунду удивиться собственному фото, что высветилось на экране… Александр замирает в дверном проёме, увидев, как Магнус держит в руках его телефон. Он ведь помнит, что не вышел из галереи, потому что любовался утренним фото своего возлюбленного, который мирно посапывал носом в такой красивой позе, что Лайтвуд просто не мог не сфотографировать его, чтобы ещё не раз вспоминать это прекрасное утро. — Магнус, нет! — Алек врывается в комнату так неожиданно, да еще и выкрикивает резко, заставляя Магнуса вздрогнуть от испуга и выронить телефон. Разумеется, тот падает прямо ему на лицо, заставляя скорчить забавную рожицу, зажмурившись немного. Окей, не самое лучшее продолжение утра. — И зачем было так кричать? — фыркает Бейн, наконец откладывая телефон, а потом садясь на постели и глядя на Александра. Окинув того взглядом, он неожиданно усмехается, игриво приподняв бровь. — Итак… Не хочешь мне ничего рассказать, дорогой? Например, чем ты занимался, когда только проснулся, м? Думаю, чем-то интересным, да? Чем-то, помимо завтрака. И Алек сразу же краснеет, прямо как подросток, которого застукали за просмотром порно, когда Бейн лукаво ухмыляетя, спрашивая о его «тёмных делишках». — Ты просто не должен был увидеть это фото, — хмыкает Алек, когда его лицо приобретает нормальный естественный оттенок. Он проходит дальше в спальню, присаживаясь на край кровати. Смотрит на этот хитрый взгляд Магнуса и даже не знает, с чего начать. — Да, ты меня подловил. Я сделал фото своего любимого человека, пока он спал, потому что это была слишком красивая картина, чтобы оставлять её только в памяти. Мне нужна была и цифровая копия этого момента, а не только воспоминание. Я проснулся и увидел тебя, такого домашнего, милого, невероятно красивого в своей постели. И внутри что-то сжалось от красоты этого момента. Вот я и решил сделать фото на память. И не тебе меня осуждать, ясно? — фыркает Александр, скрещивая руки на груди. Подумаешь, это всего-то какое-то фото. Лайтвуд и показывать это сокровище никому не собирался, ведь оно было слишком личным, слишком интимным. Разве это преступление — любить настолько сильно? Вот и самому Алеку так не кажется. Признаться честно, Магнус планировал немного поиздеваться над своим возлюбленным по поводу фотографии, подколоть его как-нибудь, придумать пару пошлых шуточек — все же он был на фото обнаженным, пусть и слегка прикрытым одеялом, но оно не так и много скрывало… Вот только все шутки и подколы так и не срываются с языка, потому что Александр начинает объясняться, рассказывать, как и зачем он сделал фотографию, пока его любовник спал. И это… Ох, это оказывается настолько мило, настолько очаровательно, что у Магнуса от нежности и любви сердце сжимается и начинает биться быстрее, а на губах расцветает улыбка, широкая и счастливая. Еще никто не говорил ему подобных слов, не желал сфотографировать, чтобы запомнить его спящим и милым, довольно невинным, незащищенным. А вот Лайтвуд захотел. И сделал, когда появилась возможность. Можно ли было полюбить этого мужчину еще сильнее?.. — А затем я ещё несколько минут любовался тобой и этого скрывать я не собираюсь. После этого я всё же отправился готовить для тебя завтрак, потому что мне хотелось сделать тебе приятно. Хотелось, чтобы это было идеальное утро с любимым человеком. Поэтому иди сюда, — Александр широко улыбается, притягивая к себе Бейна и ласково целуя, слегка посасывая нижнюю губу возлюбленного. Нечего скрывать — ему слишком сильно нравилось целовать Магнуса. И за то короткое время, что они свободны ото сна, было уже около двух десятков поцелуев, если не больше, а ведь это было только начало дня. Было трудно представить, что же будет дальше, ведь ни один из влюблённых не мог прожить долго без соприкосновения его губ с губами своей половинки. — Ты такой… идеальный. И я так сильно люблю тебя, дорогой, — все еще улыбаясь, Магнус послушно придвигается ближе и отвечает на поцелуй, обвивая Александра руками, притягивая его лишь ближе к себе, стараясь прижаться всем телом. Этот поцелуй был таким… домашним, нежным и медленным. Они никуда не торопились, не боялись быть замеченными. Казалось, у них было все время мира, чтобы уделить внимание друг другу, чтобы провести его вместе, только лишь вдвоем, быть наедине, наслаждаясь каждым мгновением, каждым поцелуем и прикосновением друг к другу. Вот только… — Это солнце меня уже порядком достало, — фыркает немного недовольно Бейн, нехотя отрываясь от губ своего возлюбленного и смотря в сторону окна, сощурившись при этом. Яркие лучи светили прямо в глаза, и не то чтобы это так уж сильно отвлекало и мешало наслаждаться губами Александра… Но вообще-то мешало, да. Очень. Поэтому он, коротко коснувшись любимых губ своими, отстраняется и поднимается с кровати с четким намерением наконец разобраться с дурацким светилом, которое мало того, что утром его разбудило, так еще и сейчас отвлекает. Магнус натягивает на себя белье довольно яркой расцветки, потому что оно первым попадается под руку, и идет к окну, что-то тихонько мурлыкая себе под нос. Настроение было прекрасным, и в принципе ничто не могло его испортить. К тому же разве это может быть сложно — закрыть шторы, чтобы отгородить комнату от солнца? Магнус считал это едва ли не самым простым делом на свете. И как же сильно он ошибался… Александр только тихо смеётся, когда Магнус так сильно злится на яркие лучи, которые окрашивают его радужку в светло-медовый цвет. Это было слишком красиво, поэтому Лайтвуд любовался подобной картиной, пока его возлюбленный не решил покончить с мешающим светом. Начальник жадно осматривает тело любовника, подмечая, что на его бёдрах были отчётливо видны следы тех двух замечательных ночей, которые они провели вместе. Магнус надевает бельё, потому что до открытого окна не выйдешь в чём мать родила, ибо любопытные соседи всё увидят. Алек решает, что пора бы и ему тоже одеться. Сам мужчина натягивает простые чёрные боксёры, а на плечи накидывает халат, чтобы придать себе хоть более-менее порядочный вид. Да, Магнус думал, что в этом нет ничего сложного. По крайней мере, со шторами в своем доме он справляется без каких-либо проблем. Хотя у него нет тюля, да еще и такого длинного, а сами шторы не лежат на полу, а буквально на пару миллиметров не доходят до него. У Алека же… Ну, кажется, ему было совершенно все равно, какие именно у него шторы и что почти прозрачный тюль слишком сильно мешается, что его так много, что он такой длинный. Кажется, его самого это никогда не волновало и не заботило. Кажется, он вполне неплохо справлялся с этой задачей всегда, так что не переживал, что кому-то другому зашторивание окон может показаться самой настоящей проблемой. Да и наверняка никогда не мог подумать, что кто-либо другой будет заниматься подобным делом — вряд ли он так уж часто кого-то к себе приводил и позволял остаться на ночь, а потом утром диктовать правила насчет штор. Лайтвуд видит, как тщетно пытается его бойфренд зашторить окно, но только путается в тюле, смешно так морщась. Именно в этот момент Александр решает помочь своему парню, подходя к нему сзади и приобнимая сквозь прозрачную ткань. — Вижу, что тебе нужна помощь, — с улыбкой шепчет мужчина на ухо любовнику, хитро улыбаясь. — Мой самый любимый человек в мире не может зашторить окно. До чего же это смешно и мило одновременно, — смеётся и сам Алек, поглаживая бока мужчины, пока тот всё так же пытался подвинуть шторы, но получалось плохо. — Давай лучше я, в этом ведь нет ничего сложного, Магнус, — Лайтвуд делает несколько шагов вперёд, дотягиваясь почти до карниза (при его-то росте!), а затем дёргает штору на себя, но делает только хуже, потому что наступает на неё и запутывается ещё больше. Нужно было укоротить тюль и шторы, но мужчине всё время как-то было совсем не до этого. А зря. — Алек, нет! Отойди, ты только хуже сделаешь. Я сам, — Магнус честно пытается отговорить своего возлюбленного от помощи, потому что вдвоем тут будет еще хуже. Вот только не успевает, а Лайтвуд уже тянется к ткани. И предсказуемо делает еще хуже, заставляя своего помощника выругается сквозь зубы на родном языке. — Блять, что я сделал? Почему это оказалось так трудно? — матерится Александр, пытаясь выбраться из небольшого заточения, но у него не получается. Он слишком резко отводит руку в сторону, из-за чего Магнус падает на него, а за ним — и сам карниз. Поправили мужчины, называется, шторы, чтобы свет глаза не резал… Все происходит слишком быстро, чтобы что-то понять: Алек тянет руку и дергает штору в сторону; Бейн не удерживается на месте и почти падает на него; карниз с грохотом падает на пол, впрочем, как и они двое, укрытые тем самым тюлем, что так стремились поправить, дабы избавиться наконец от яркого солнечного света. Всего через несколько секунд Алек уже лежит на полу, а сверху на нём оказывается Магнус. Шторы лежат рядом, а солнце слишком сильно слепит. Но Алеку вся эта ситуация кажется забавной, поэтому он начинает тихо смеяться, понимая, что они только что натворили Несколько секунд требуется Магнусу на то, чтобы прийти в себя и хоть немного осознать, что на самом деле произошло. Он бегло осматривается по сторонам, а после переводит взгляд на Александра, который начинает тихо смеяться. Его глаза сверкают в утреннем свете, словно самые прекрасные в мире сапфиры, его улыбка широкая и счастливая, и он кажется таким прекрасным, таким… волшебным в этот момент. И его смех слишком заразительный, так что мужчина не может устоять и тоже начинает смеяться, сначала тихо, но постепенно все громче и громче, зажмуриваясь и утыкаясь носом Александру в плечо. Да уж, поправили шторы, называется. Молодцы. Оба. Двое взрослых и серьезных мужчин не смогли справиться с тюлем. Шикарный бы вышел анекдот. Лайтвуд немного выпутывается из упавшей на них ткани, также отодвигая от себя карниз, чтобы обнять Магнуса сильнее и притянуть к себе, сцеловывая с губ его красочную улыбку, такую яркую и тёплую, что смогла бы заменить солнце. Для Алека она была тем, что заставляет сердце биться быстрее, а лёгкие и вовсе забывать нормально функционировать. И это было так прекрасно… — Магнус, я такой идиот, — со смешком выдаёт мужчина, поглаживая такую мягкую и нежную кожу любовника, водя ладонью по его спине. Алек будто ощущает, как ночью его руки касались более жёстко, властно и жадно сжимая, слегка царапая, оставляя за собой тёмно-алые метки, которые слишком быстро наливались кровью, не желая пропадать. — И вот из-за того, что я решил тебе помочь, мы оба лежим здесь, на полу, а возле нас находится упавший благодаря нам же карниз с тюлем и шторами. Что может быть лучше такого слегка нелепого продолжения утра? По крайней мере это было забавно. Я, конечно, много чего делал, но карниз… Нет, такого не было. Вот с лестницы упасть — было, а сорвать шторы, пытаясь скрыться от солнца, — это у меня впервые. Можешь купить себе ещё одну грамоту и за это. И ты ни за что не догадаешься, что в этой ситуации наиболее странное? — самодовольно хмыкает Александр, но затем видит выжидающий взгляд Бейна и спокойно продолжает, не желая расстраивать свою вторую половинку. — Мне понравилось. Понравилось вот так дурачиться с тобой, позабыв о том, что мы два взрослых мужчины, у которых есть работа, дела и обязанности. Но, так как сейчас выходной… У нас есть чудесная возможность немного побыть детьми хотя бы в таком плане. Потому что быть взрослым в некоторых вещах мне нравится больше, — и Алек без единого намёка изгибает бровь, выразительно так смотря на своего любовника, что сразу было понятно, о чём он подумал. А о чём вообще можно подумать в таком контексте? Да, Алек определенно был идиотом — ему ведь говорили не лезть, не помогать, но нет, он все же влез и помог. Ну, точнее «помог», да. И в следствие его помощи они дружно улетели на пол в компании тюля и карниза, который, слава Богу, не прибил ни одного из них, а спокойно упал рядом. Это просто не могло не радовать. А вообще… Ладно, что уж скрывать, все было не так уж и плохо. Наоборот, очень даже хорошо. Ну, не совсем хорошо, но это оказалось неожиданно весело, забавно. Магнус чувствовал себя счастливым, валяясь на любимом мужчине, обнимая его и смеясь вместе с ним, отвечая на поцелуи, что Лайтвуд не переставал дарить один за другим. Так что он почти не удивляется, когда Алек говорит, что ему понравилось вести себя так, словно они маленькие дети, который шалят, разносят дом, а потом притворяются, будто и не было ничего. Хотя у взрослых определенно были свои преимущества… — И, кстати, что хотел сказать… Тебе очень идёт зелёный. Особенно в таких малых количествах, чтобы всё тело было открыто для твоего бойфренда и он смог беспрерывно им любоваться. — Думаю, в таких малых количествах мне подойдет любой цвет дорогой. Как и тебе. Зачем ты вообще надел халат? Нет, не спорю, тебе очень идет, но без него было бы лучше. Мне, знаешь ли, хочется получить больше доступа к такому шикарному телу, — мурлычет Бейн довольно, кажется, совершенно забыв и про шторы, из которых они до сих пор не выпутались толком, и про карниз, что продолжал валяться рядом, и про планы, которые у них были на эти выходные и к исполнению которых было бы неплохо приступать уже сейчас. Им следовало хоть с пола подняться, немного прибрать тот бардак, что развели, а потом уже и одеваться можно, чтобы отправиться в зал. Но почему-то, вместо всего этого, хотелось продолжать валяться на полу, быть в объятиях друг друга, лениво целоваться, нежась при этом в теплых лучах солнца, от которых так и не удалось скрыться. — Даже не знаю. Привычка, скорее всего, потому что утром я постоянно накидываю на плечи халат, когда иду готовить себе завтрак и собираться на работу. Но сегодня мой график немного сбился. Именно поэтому мой мозг сейчас дал команду исполнить пропущенное действие, — пожимает плечами Алек с умным видом, но затем вновь улыбается, глядя на своего возлюбленного, такого очаровательного и по-домашнему красивого сейчас. И Александр подумал, что каждое утро он хотел бы видеть именно это сонное лицо рядом с собой в своей кровати, потому что именно так выглядит настоящее счастье. — Но ты всегда можешь стащить его с меня, если тебе кажется, что на мне слишком много одежды, — с слегка пошлой и игривой улыбкой подмечает Лайтвуд, тоже начиная выпутываться из тюля, ведь, да, лежать на полу, замотавшись в тонкую ткань было хорошо и удобно, но мужчин всё же ждали их невероятные планы, которые определённо должны быть осуществлены. — И это, кстати, не зеленый. Ничего ты не понимаешь в цветах. Придется учить тебя сегодня, когда пойдем по магазинам, — театрально так вздохнув и притворно осуждающе посмотрев на возлюбленного, Магнус не может долго удерживать такое лицо и все же усмехается. Наклонившись, он оставляет на губах Александра легкий поцелуй, а потом все же отстраняется. Ну, насколько позволяет тюль, в который они еще были замотаны. Поэтому сначала пришлось изворачиваться и распутываться, что заняло некоторое время, но в итоге выбраться из плена ткани все же удалось. И Магнус был невероятному этому рад, хотя ему тоже очень даже понравилась эта внезапная шалость. Когда «злобный тюль» их всё же отпускает, Алек перекладывает карниз чуть дальше от прохода, чтобы его случайно не задеть. Сейчас как-то не было настроения возвращать его на своё место, а потом ещё и тюль вешать нормально, ведь он немного оборвался. Да, поиграли детки знатно. — В каком смысле не зелёный? Самый обычный зелёный. Может, я плохо рассмотрел? — делает небольшое предположение Лайтвуд, а затем резко притягивает к себе мужчину, разворачивая спиной к себе. Он нежно накрывает ладонями его ягодицы, ласково поглаживая, а затем легко сжимая их. Сам же начальник наклоняется к уху любовника, тихо говоря: — Мне так плевать на то, какого цвета твоё бельё, если оно надето на этой невероятной заднице, которая совсем не даёт мне покоя, — Александр лукаво ухмыляется, а затем оставляет поцелуй на шее возлюбленного. Ладно, несколько. — Александр! Что ты творишь?! — Магнус честно пытается звучать возмущенно, вот только не получается. Как ни притворяйся, а ему все же очень нравится, как Алек властным движением притягивает ближе к себе, как накрывает его задницу ладонями и сжимает половинки, оглаживая через белье. Да, из-за куска ткани ощущалось не так, как если бы кожа была обнаженной, но это все равно было приятно. Слишком приятно. И он уже начал сходить потихоньку голову терять. Особенно когда мужчина склонился ближе, шепча на ухо и оставляя поцелуи на шее. Это было самой настоящей пыткой — чувствовать все это, слышать любимый горячий шепот, ощущать прикосновения возлюбленного… И знать, что сейчас он получить ничего не может. Потому что планы. Потому что они и так уже успели потрахаться слишком много раз за такое короткое время. Потому что есть и другие дела, кроме секса, которыми приятно заниматься вместе. Конечно, они вполне могли отложить планы, забраться снова в постель и уделить внимание лишь друг другу, но… Все же планы были слишком соблазнительными. — Но сейчас нам нужно собираться, как бы мне ни хотелось продолжить валяться с тобой в постели или же на полу, всё же мы планировали пойти в зал. Так что я не хочу упустить возможность посмотреть на то, как мой любимый занимается в зале. Я уверен, это будет эффектно. — Уверен, ты будешь не менее эффектным, дорогой. И мне придется хорошенько постараться, чтобы затмить тебя и привлечь все внимание к себе. И, уж не сомневайся, я обязательно буду стараться, — усмехнувшись лукаво, Магнус поворачивает голову вбок, чтобы посмотреть на своего мужчину, подмигивает ему и уже в следующее мгновение ловко выворачивается из чужих рук, сразу же убегая в ванную комнату. Лайтвуд и сказать ничего не успевает, как Магнуса уже не оказывается в его объятиях. Он только смотрит мужчине вслед, как-то по-влюблённому глупо улыбаясь. Да, с парнем ему однозначно повезло. Каким глупым он был, не замечая рядом столь невероятного человека. Вот уже три года мог бы встречаться с Бейном и проводить так каждое утро, лениво целуясь, готовя завтрак, даря друг другу бесконечные нежные улыбки и вспоминая события бурной ночи, что была несколькими часами ранее. Они бы могли ходить вместе за продуктами или на прогулки, заниматься в зале, частенько отвлекаясь на то, чтобы полюбоваться своим партнёром или же поцеловать его. А может, и не только поцеловать, если будет место, где уединиться. И Александр уверен, что они смогут сделать всё сейчас, в настоящем времени, просто наслаждаясь времяпровождением в компании любимого человека. Не следовало терять больше ни минуты, иначе они точно не смогут удержать руки — и члены — при себе, забьют на дела и так и не сделают ничего полезного. Да, занятия любовью — это не такая уж и плохая физическая нагрузка, а уж какая приятная… Но Бейну все же хотелось сходить в зал, немного развеяться, потренироваться, посмотреть на потного Александра с его крутыми мышцами, которые будут напрягаться едва ли не до предела при каждом движении, на его шикарную задницу в обтягивающих спортивных штанах. Да и самому покрасоваться тоже хотелось — Магнус был в хорошей форме, и ему было, что показать. Хотя он был уверен, что большую часть времени все равно проведет, залипая на собственного начальника. Лайтвуд ещё несколько минут думает о своём, пока от мыслей его не отрывает шум воды, раздающийся из ванной, куда Алек и направился. — Мистер Бейн, вы так быстро ушли. Я не успел ещё вдоволь потрогать вашу шикарную задницу… Ну, то есть рассмотреть цвет вашего белья, который вот ни капельки не зелёный, что вы, — со смешком выдаёт Александр, подходя к любовнику. Начальник становится позади, смотря на них в зеркало. Они так идеально подходили друг другу. Но Алек понимает, что им нужно собираться, поэтому только наклоняется и легко целует Магнуса в плечо, не переставая улыбаться. Магнус бросает крайне выразительный взгляд на своего начальника через зеркало, но не выдерживает долго и усмехается, качая головой. Ладно, да, вообще-то ему тоже было мало, и он с удовольствием бы прямо сейчас утащил Александра обратно в спальню, чтобы полапать… Ох, точнее, чтобы разобраться в цвете белья друг друга. Да. Именно так. И никак иначе. Ни в коем случае. И вовсе он бы не собирался распускать руки, разве что в научных целях. Исключительно в научных целях ради исследования. А то вдруг у Алека не просто черное белье, а какого-нибудь определенного оттенка, и это следовало выяснить как можно скорее, потому что важно, да. Очень. И у него самого цвет тоже пока еще не определенный, и он был готов подставиться под изучающие сильные ладони, лишь бы не оставлять столь важный вопрос без ответа. Боже, что за чушь вообще крутится в его голове? Как такое там вообще появилось? Определенно следовало больше отдыхать. И не думать о том, как Алек мог бы его сейчас лапать. — Я люблю тебя, — сказать получается так тихо, интимно и нежно, что внутри становится теплее, будто бы после ужасной грозы на небе показалось солнышко, которое тёплыми лучами освещало всё вокруг. Магнус и был для Алека таким солнышком, которое делало его маленький мир ярче и уютнее после всего, что он пережил. И так приятно было осознавать, что у тебя есть такой человек, которому ты можешь сказать те самые три слова, зная, что он ответит тем же. И это будет честно и искренне, потому что иначе никак. О подобных чувствах не врут, потому что они отображаются в глазах, таких ярких, живых, невероятно счастливых. И только дурак не поймёт, что эти мужчины любят друг друга, когда увидит, какими взглядами они обмениваются. — Даже не надейся, Александр Лайтвуд. Ты не сможешь никакими словами заманить меня обратно. У нас были планы, так что я не поддамся на твои ласковые поцелуи и слова любви. Нет. Ни за что. Неа, — Магнус тихо смеется, стараясь не обращать внимания на то, как сердце в груди сжимается от нежности, что звучала в словах его возлюбленного. Такой тон… Боже, да за такие слова, сказанные таким тоном, можно было пойти едва ли не на все, возможное или нет. И Бейн действительно был готов. И ради такого взгляда, да. И ради всего Александра в целом, потому что он был слишком шикарным мужчиной, чтобы его терять. — Знаю. Я и не пытаюсь обратно затащить тебя в постель. Я тоже очень хочу выйти куда-то. Например, на тренировку и за новой рубашкой. Или несколькими, если тебе что-то понравится. Так что я просто ещё раз поцелую своего любимого бойфренда и буду чистить зубы, — и Лайтвуд правда оставляет поцелуй на щеке любовника, а затем занимает соседнюю раковину, приступая к утренним водным процедурам, которые помогали прийти в себя и нормально проснуться, ведь перед глазами всё ещё стояла мутная пелена, но она скорее всего была не ото сна, а от невероятного возлюбленного и чувств к нему. — Я тоже тебя люблю, дорогой, — улыбается он, подмигивая через отражение, и, посмотрев на мужчину еще буквально несколько секунд, продолжает собираться. Макияж, как на работу, делать никто не собирался, но и целиком без косметики Магнус тоже не мог позволить себе пойти — он чувствовал себя… неловко, словно голым, если не было хотя бы блеска для губ. Но сейчас он остановил свой выбор на обычной черной подводке для глаз, а еще решил уложить волосы, хотя бы немного, чтобы не идти с гнездом на голове, но и не слишком при этом стараясь, потому что все равно в скором времени от этой прически мало что останется. Алек как раз начинает чистить зубы, как слышит ответ от Магнуса. Он оборачивается, начиная говорить. — Оень ильо ебя юбью, — и Лайтвуд не понимает, как именно произносит эти слова из-за щётки во рту и зубной пасты, которая превратилась в пену. Но затем до него доходит и он начинает смеяться. — Бъять, я ииот, — мужчина только закатывает глаза, понимая, что сделал ещё хуже. Нет, серьёзно, кто вообще говорит о том, что любит своего парня, когда у тебя во рту полно зубной пасты? Только взрослый, серьёзный, состоятельный и умный мужчина способен на такое, ага. Александр полощет во рту водой, а затем, вытирает лицо полотенцем, оставляя его у себя на плече. Немного удивленно посмотрев на возлюбленного, когда тот вдруг начинает говорить со ртом, полным пены, Магнус молча смотрит на него еще пару секунд, потом фыркает, но в итоге не сдерживается и заходится смехом, запрокидывая голову и зажмуривая глаза. Ладно, возможно, ему не следовало реагировать так бурно, но… Александр с пеной во рту и около него, так невнятно бубнящий признание в любви и матерящийся… Знаете, это было слишком забавным зрелищем, чтобы не расхохотаться на всю квартиру. И было сложно себя сдерживать, да. В какой-то момент мужчина даже испугался за свой макияж — выступившие на глазах от смеха слезы вполне могли смазать только что нанесенную подводку. — Черт, прости. Просто ты выглядел смешно. Очень смешно, — наконец отсмеявшись, Бейн осторожно вытирает капельки слез со своего лица и сразу же идет поправлять макияж, который слегка размазался. Что ж, этот смех определенно стоил пары лишних минут на приведение макияжа в порядок. — Я хотел сказать, что очень сильно тебя люблю. А ещё я идиот, да. Но это не точно, — смеётся Александр, смотря на Магнуса через отражение. Тот уже почти закончил со своим макияжем, судя по всему, оставалось нанести только блеск на губы. Хотя, по мнению Алека, это было лишним, ведь он его всё равно сотрёт, потому что не сможет сдержать себя и не целовать возлюбленного. — Это точно, Александр. И даже не спорь со мной, потому что мне определенно виднее. Но, даже несмотря на это, я тебя все равно люблю, — усмехнувшись, Магнус окидывает свое отражение внимательным взглядом, отмечая мысленно, что все идеально, расплывается в улыбке. — Ты прекрасно выглядишь, — мягко улыбается начальник, приступая к своим волосам. Ему требуется всего пару минут, чтобы хоть немного вроде как уложить их, ведь они всё равно были слегка растрепанными. Но для зала это было самое то. Тем более, не нужно было особо стараться, ведь, скорее всего, Лайтвуд возьмёт с собой бейсболку, чтобы волосы точно не мешали. Магнус же оставляет на плече Лайтвуда поцелуй, после чего уходит в комнату. — Магнус Бейн. Вы только что признались своему начальнику в том, что держите его за идиота. За такое и уволить можно. Или же вновь помучить вас ночью, это уже как мне больше нравится, — притворно возмущается Александр, но затем мягко улыбается, ощущая чужие губы на своём плече. На Магнуса было невозможно злиться долго. Нет, на него было невозможно злиться вообще. Именно поэтому Лайтвуд провожает мужчину нежным и полным любви, ласки и заботы взглядом — не забывая также лишний раз по достоинству оценить всю красоту ягодиц мужчины, — а затем продолжает приводить себя в порядок. Всё же, внешний вид был важен не только для Бейна, но и для его начальника. Бейну нужно было собрать сумку с вещами для зала, а на это придется потратить несколько минут. Но время было, потому что Алек все еще собирался, да они вроде и не слишком сильно спешили, чтобы бегать по комнате с безумными глазами и воплями и быстро-быстро собираться. Так что Магнус позволяет себе медленно бродить туда-сюда, что-то тихонько мурлыкая под нос какую-то мелодию, которая внезапно пришла в голову. Он себе даже пританцовывать позволяет, пользуясь тем, что пока его мужчина в ванной и никто не может увидеть, какие нелепые движения он тут выполняет. Просто настроение было слишком, слишком хорошим, и Бейну никак не удавалось заставить себя успокоиться. Впрочем, он и не считал это необходимым — почему бы и не позволить счастью выплескиваться наружу, если он действительно испытывает его, такое сильное и искреннее? Да, возможно, на него будут странно смотреть остальные люди, но было так плевать на них. Вряд ли Алеку будет противно видеть его в таком состоянии, скорее наоборот, и это единственный человек, чье мнение на самом деле было важным. Алек смотрит на себя, переводя взгляд с лица на шею, где красовалась яркая татуировка и множество засосов вокруг неё. Лайтвуд довольно хмыкает, осматривая каждый, а затем и вовсе проводя по некоторым пальцем, только улыбаясь и вспоминая тот момент, когда они появились. Да, ночка определённо выдалась жаркой. Даже очень. Пробыв в ванной комнате ещё пару минут, Алек возвращается к своему возлюбленному, замечая, как тот в темпе собирается. Сам Лайтвуд отставать не особо хотел, поэтому отыскал свою спортивную сумку, содержимое которой сразу принялся проверять. Туда он положил ещё запасную футболку, бейсболку и небольшую бутылку воды, которой по идее должно было хватить для одной тренировки. А потом мужчина принимается одеваться, останавливая свой выбор на тёмных джинсах и такого же цвета футболке. На верх он решает накинуть спортивную кофту, чтобы особо не заморачиваться, ведь они всё равно поедут в машине. Да и на улице тепло, так что он точно не замёрзнет. Бросив короткий взгляд на Александра, когда тот вошел в комнату, Магнус улыбнулся каким-то своим мыслям, но слишком сильно отвлекаться просто не позволил. Хотя ужасно хотелось наброситься на мужчину — необязательно с поцелуями или чем-то более страстным, простых объятий уже бы хватило, — но нет, нельзя. Только не сейчас. Позже, когда они уже вернутся не только из зала, но еще и магазинов, когда наконец устроятся на диване в гостиной после готовки, с невероятно вкусным ужином и очередным дурацким фильмом… Вот тогда да, тогда уже можно будет и заобнимать, и зацеловать, и просто уютно устроиться в руках возлюбленного, прижавшись к нему всем телом, довольно урча от ласковых прикосновений и поцелуев, буквально тая при этом от нежности, что обязательно будет присутствовать в каждом действии. Это было самой настоящей мечтой, и Магнус до сих пор не верил, что все это на самом деле стало его жизнью. Однако же сейчас он продолжает собираться, нарочно медленно стягивая с себя одежду и выгибаясь, демонстрируя все, что только можно и нельзя. Хотелось подразнить Александра, привлечь его внимание, заставить хотеть, но в итоге, разумеется, оставить ни с чем. Впрочем, он обязательно все компенсирует ночью — вряд ли они вернутся домой и просто так сразу же завалятся спать, верно? Скорее всего, их ожидает еще одна жаркая ночь, которую они не смогут забыть, как и все, что у них были или еще будет. И тогда Магнус извинится за то, как сейчас дразнит и заводит, да. — Снимаю халат по твоему желанию, но, к сожалению, мне нужно одевать другие вещи, чтобы вообще покинуть квартиру сегодня, — пожимает плечами Александр, поглядывая на Магнуса и на то, как красиво и медленно он стаскивал с себя одежду. Не хватало только музыки, чтобы получился первоклассный стриптиз. И у Алека в голове рождается одна интересная мысль, которой он когда-нибудь поделится со своим бойфрендом. — Ну что, готов? — сумка оказывается собрана довольно быстро, как и сам Бейн, который не особо заморачивается с внешним видом, решив, что это сейчас не так уж и важно. Он остановил свой выбор на простых, но все равно достаточно узких джинсах и цветастой просторной рубашке, надеть которые не заняло слишком много времени. Так что лично он уже был готов отправляться в зал, да и Алек, кажется, уже собрался. — Идем, — улыбнувшись своему возлюбленному, мужчина оставил на его губах короткий поцелуй, специально не задерживаясь дольше, чтобы они не поменяли свои планы и не остались дома — а они вполне могли, если распалиться чуть сильнее, — и потащил его в сторону выхода из квартиры. Накинув пальто и убедившись, что они взяли обе сумки, Магнус вновь сжимает ладонь Лайтвуда в своей и ведет его за собой дальше, упорно игнорируя лифт и выбирая лестницу, а вскоре уже забираясь в машину. Да, это будет хороший день. Даже отличный. Прекрасный день. — Да, конечно, — кивает Лайтвуд, подхватывая свою сумку. Он только улыбается Магнусу, когда тот его легко целует и настойчиво тащит к выходу из квартиры, чтобы наверняка на шаг приблизиться к исполнению их планов на день. Когда Алек закрывает дверь, а Бейн ведёт его к лестнице, он что-то там ворчит о том, что больше никогда не будет ходить пешком. Смысл тогда в зал идти? Но затем мужчина успокаивается и уже в машине дарит своему возлюбленному парочку нежных взглядов, а затем и лёгкий поцелуй в щёку, когда заводит мотор. До зала от квартиры Алека было около двадцати минут, так что за разговорами и полными ласки и любви взглядами на светофорах время проходит незаметно. И Лайтвуду кажется, что раньше он добирался намного дольше. Или из-за пробок, или из-за того, что рядом с человеком, которого любишь, о времени забываешь вообще, ведь кто смотрит на часы, если может целовать любовника? Именно. Вот и Александр следил только за движениями любимого, слушал его тихое дыхание, ощущал столь родной запах, любовался невероятными глазами и слушал такой чарующий голос. И когда это в голове Лайтвуд начали появляться такие красивые эпитеты, чтобы описать своего парня? Время в дороге и правда пролетает незаметно — они болтают, улыбаются друг другу, смеются над какими-то глупыми шутками, которые внезапно приходят в голову. Алек бросает короткие взгляды, потому что ему нужно все же следить за дорогой, а вот Бейн позволяет себе взгляды куда как более долгие и внимательные, стараясь не упускать ни единой детали в образе любимого человека. Засосы на шее были яркими, слишком сильно выделяющимися на фоне бледной кожи, но это смотрелось красиво. Ну, по крайней мере, для Магнуса — ему нравилось видеть свои метки, нравилось любоваться ими, а время от времени даже позволять себе протягивать руку и обводить контуры самыми кончиками пальцев. Да и весь Александра в целом был слишком прекрасен для этого мира: вроде бы уложенные, но все равно чуть растрепанные волосы, сверкающие глаза цвета неба, шея с тату и засосами, широкие плечи, крепкие руки с длинными пальцами, грудь и торс, на которые можно было молиться… Дальше Магнус не позволил себе спускаться взглядом, понимая хорошо, чем это может закончиться — ближайшей подворотней, где их никто не увидит, и бурным сексом на заднем сидении автомобиля, который не то чтобы не приспособлен для этого, но вряд ли им будет так уж комфортно. Хотя, скорее всего, в такой момент комфорт будет для них обоих на последнем месте. — Вот мы и на месте, — глушит мотор мужчина, поворачиваясь к Магнусу, но машину не покидая. Он проводит пальцами по виднеющимся засосам на шее возлюбленного, только ухмыляясь и понимая, что сам сейчас выглядит ничуть не лучше. Но Алеку так плевать на то, что подумать окружающие, когда увидят всё это. Главное, он наслаждается каждой мыслью о том, как эти красные метки появились на его собственной и на шее Бейна. И только это имеет значение. — Пойдём, — кивает Лайтвуд, легко скользя пальцем по ключице своего парня, а затем и вовсе покидает машину, борясь с соблазном оказаться с Магнусом на заднем сидении своего автомобиля. — Ну, куда же ты спешишь, дорогой? Я успел по тебе соскучиться за то время, пока мы ехали, и ты задолжал мне как минимум один поцелуй, — ухмыляется чуть лукаво Магнус, притягивая любимого мужчину к себе и накрывая его губы своими, приподнявшись для этого на носочках, чтобы было удобнее. Может, они и спешили, может, следовало не отвлекаться и не целовать Лайтвуда, когда их в любой момент мог кто-нибудь заметить, но… Черт, устоять было невообразимо сложно. Слишком сложно. Невозможно. А Бейн всегда был слабаком, который не может противиться собственным желаниям и соблазнам, которые подкидывает жизнь. — Вот теперь можем идти, да, — теперь уже ухмылка превращается в мягкую усмешку, мужчина снова сжимает ладонь Александра в своей и кивает в сторону зала, как бы говоря, чтобы тот продолжал вести их туда, куда нужно. Все же это был зал, куда Алек ходил постоянно, скорее всего, и он уж точно знает, куда идти. Начальник отстраняется от Бейна и ставит сигнализацию, а затем, взяв его за руку и улыбнувшись, направляется ко входу в зал, где по расписанию у него должна быть личная тренировка через десять минут. Отлично. Это будет очень интересная и соблазнительная закрытая тренировка.