***
Утром, после практически бессонной ночи, Юри чувствовал себя разбито. Он с трудом настроил себя на этот рабочий понедельник и, приведя себя в максимальный порядок, спустился на кухню, чтобы разогреть остатки кацудона, который он приготовил вчера по возвращении домой. Юра так же завтракал вместе с ним. Подросток быстро опустошил свою тарелку и потребовал добавки. Наполнив свою чашку чаем из заварника, Юри обратил внимание на одну из брошюр, что принесла Юко. Он уже несколько раз успел перечитать их. Он читал их снова и снова так, будто это могло дать ему понять, о чем думает и что чувствует Виктор. К сожалению, единственное, что из этого вышло, так это то, что он смог запомнить кучу заумной (и, по существу, ненужной) информации. Например, такое: «нейротриптилин искусственно стимулирует нейрогенез глиальных клеток, которые необходимы для нормальной работы человеческого мозга, и которые организм ПЖЧ не в состоянии вырабатывать самостоятельно». Также он узнал, что ПЖЧ все же нуждаются во сне, но, опять-таки, из-за проблемы в работе мозга, они могут спать совсем недолго. Было несколько заметок, что с каждым днем формула нейротриптилина совершенствуется врачами и фармацевтами. Новые формулы лекарства помогают людям с синдромом частичной смерти справляться с приступами нервозности и беспокойства, увеличивают продолжительность сна. Одним словом, Юри нашел в брошюрах много полезной информации. Иногда это казалось бессмысленным, если ему не удавалось понять всего написанного. «Но, понимаю я или не понимаю, как действует нейротриптилин, он действует, и уколы делать необходимо раз в двадцать четыре часа. Поэтому я должен сделать это», — подумал он. Убедившись, что Юра наелся и больше не потребует добавки, Юри помыл посуду и принялся настраивать шприц. Его руки подрагивали, и он едва не уронил пузырек с зеленоватой жидкостью на пол. Он был рад, что Пхичит и Виктор не видят этого, а Юрий, уставившийся в телефон, не острит по этому поводу. Парень вошел в зал и взглянул на Пхичита. Тот с интересом копался в телефоне. Зная интернет-зависимость своего друга, Юри разрешил ему брать свой телефон, но с условием, что Пхичит не станет входить в соцсети через свой аккаунт или постить что-то подозрительное. Виктор так же был в зале. После вчерашнего происшествия он был очень тихим, и Юри все не мог понять, что на него так повлияло. Казалось, он о чем-то думал, словно находился где-то далеко в своих воспоминаниях. Он едва заметно вздрогнул, когда Юри вошел в комнату. — Пхичит, ты не против, если я сделаю тебе укол сейчас? После работы вряд ли у меня найдутся силы на это. — Да, конечно, — улыбнулся Пхичит, откладывая телефон на диван и слегка подворачивая края своей футболки там, где находилась небольшая черная дырочка. Юра, что с интересом проследовал за Юри из кухни, бухнулся рядом на диван. — Ты уверен, что в состоянии сделать это? — Плисецкий с подозрением смотрел на то, как Юри неуверенно держит в руках шприц. — Ты слышал Юко. Кто еще, как не я, должен это сделать? Я должен. «Я сам возложил на себя эту ответственность. Кем я буду, если не смогу справиться хотя бы с этой мелочью?» — Юри аккуратно прикоснулся пальцами к прохладной шее Пхичита. Пхичит надеялся, что Юри не заметит его напряжения. Перед уколами он всегда неосознанно сводил плечи, предчувствуя вспышку боли и неприятных воспоминаний. Но даже несмотря на собственное волнение, он радостно улыбнулся и взял Юри за свободную руку. — Все хорошо, не переживай. Это всего лишь укол. У тебя обязательно получится, Юри! Юри понимал, что Пхичит пытается поддержать его, и хоть он и знал, что эта радость — наигранная, он все равно ощутил прилив благодарности и спокойствия. Он еще раз вздохнул, собираясь с духом, и аккуратно ввел иглу в отверстие. Практически без малейшего сопротивления игла погрузилась в темную плоть. Мысленно досчитав до трех, Юри нажал на специальный рычажок и увидел, как жидкость быстро покидает сосуд, вливается в тело Пхичита. Когда лекарство было полностью введено, Пхичита как обычно пробрала крупная дрожь по всему телу. Юри слегка обхватил его плечи, пытаясь помочь справиться с ознобом. Вскоре все прошло, и Юри смог облегченно вздохнуть. На этот раз все получилось. Теперь он чувствовал себя малость увереннее. Виктор, наблюдая, как дрожь проходит по телу Пхичита, поежился. Ему и самому не понаслышке было знакомо это чувство после введения лекарства. — Виктор? — вывел из задумчивости Никифорова голос Юри. — Что насчет твоих уколов? Ведь пора уже? Я могу сделать и тебе. Внутри Виктора заплескалась тревога, которую он успел подавить прежде, чем она вылезла наружу, выдавая его секреты. Он улыбнулся и замахал руками в знак протеста. — О, не стоит. Я сам делаю себе уколы. — Разве это удобно? — удивился Кацуки. — Все в порядке я уже привык, — отнекивался Виктор. — Ладно, тогда я буду собираться на работу. Скажи, если тебе все же понадобится помощь. — Хорошо. — Юра, а ты не лежи вот так. Тебе в школу, еще не забыл? Где твоя форма? — Наверху. — Ну так иди, натягивай ее скорее, иначе оба опоздаем. — Хорошо-хорошо, мам. Когда Юра и Юри вышли из зала, и их шаги прогремели на втором этаже, Виктор быстро встал, прихватив свою сумку, тихо проскользнул вверх по лестнице и скрылся в ванной комнате. Укол?.. Из-за эмоций Виктор действительно едва не забыл сделать его. Конечно, он не собирался отказываться от уколов. Это было все равно, что самоубийство, особенно в Роартоне. Однажды он уже испытал это подкрадывающееся безумие — когда вот-вот мог вновь обратиться жуткой тварью. Тогда у него не было нейротриптилина. К счастью, он смог вовремя добыть лекарство и не лишиться своей человечности. Конечно, это было заслугой кое-каких полуживых товарищей… Забравшись в ванную и убедившись, что его никто не побеспокоит, Виктор раскрыл сумку и выудил оттуда флакончик с лекарством. Внимательный глаз заметил бы, что это лекарство отличалось от того, что изготавливали в Норфолке. Оно имело мутно-голубой цвет, а на дне флакончика сгустились серые хлопья осадка. Несмотря на различие во внешнем виде, это лекарство было очень похоже по составу с нейротриптилином. Впрочем, Виктору было наплевать из чего оно там сделано — он даже ни на секунду не желал задумываться о составе этой дряни. Самое важное то, что она по-прежнему не давала ему озвереть. Было еще кое-что, что его беспокоило — лекарство уже подходило к концу. «Я решу эту проблему позже…» — подумал он устало. Мысль о том, что ему придется возвращаться в коммуну, из которой он сбежал, была для него, мягко говоря, неприятной. Парень поставил пузырек с лекарством на край раковины, а также распаковал шприц на двадцать кубов. Он заполнил его жидкостью. Что ж, теперь самое сложное — колоть самому себе лекарство действительно было неудобно. Ему пришлось вывернуть руку под практически нереальным для человека углом (благо, он не чувствовал боли в мышцах), чтобы под прямым углом попасть иглой в середину черного отверстия, которое ему услужливо просверлили «добрые» дяди-врачи в Норфолке. Тут он мог ощутить неприятное жжение. Упершись свободной рукой в бортик ванной, Виктор склонился вперед и большим пальцем руки нажал на поршень шприца, впрыскивая дозу лекарства в свое тело. Быстро отбросив использованный шприц на дно ванной, парень присел на пол, приготовившись к вспышке боли. Черт, врачи говорили, что это пройдет со временем. Рано или поздно это пройдет. Вот только его все не оставляли эти неприятные ощущения, и с каждым разом все новые и новые болезненные воспоминания складывались в его мозгу по пазлам. Нейротриптилин восстанавливает цепочку памяти — объясняли ему в больнице. Видимо, его неслабо тряхнуло, раз за четыре года он так и не смог вспомнить все события этих лет… Иногда ему казалось, что самого важного он так никогда и не вспомнит. Сейчас мысль об этом так же промелькнула в его голове, и именно в этот момент его позвоночник пронзило нестерпимое жжение. Виктор уцепился за клеенчатую штору с такой силой, что, кажется, проделал в ней пальцами дыры. Он откинулся на пол, прислоняясь шеей к холодному кафелю, в попытке снять неприятные ощущения, но толку от этого не было, если он не ощущал этого холода, и боль была не совсем той болью, которую привыкли чувствовать люди. В последнее время уколы стали еще болезненнее, но он не знал, почему так происходит и должно ли так происходить вообще. Он не мог просто позвонить своему врачу и узнать у него все. Перед глазами стали появляться размытые образы прошлого. Они становились все четче и четче, и в конце концов он погрузился в яркую, словно настоящую картинку так, будто вновь переживал этот момент. Воспоминания всегда были странными. Довольно необычное чувство — он был словно еще один сторонний наблюдатель в своем же теле. Картинка была немного смазанной. Мало света. Он оглянулся по сторонам и узнал в парне рядом с собой Пхичита. Они выходили из «Легиона». Что же это был за день? — Виктор, я не пущу тебя за руль! — толкнул его в плече Пхичит, хохотнув. — Я выпил всего ничего, не будь занудой! Да и ты выпил больше меня, вообще-то! — услышал свой голос Виктор, словно с другого конца телефонной трубки. Он скользнул в салон авто и завел машину. В темноте на пальце маленькой звездочкой поблескивало золотое кольцо. — Я понимаю, что ты нервничаешь, — произнес Пхичит, забираясь на переднее сиденье рядом с ним, — но тебе не стоит пить в такое время. Тебе лучше возвращаться домой — Юри будет переживать. — Я понимаю, просто… Не хочу, чтобы он видел, как я нервничаю. Ну, а ты знаешь, что когда я нервничаю… — Ты напиваешься, да-да, — закончил за ним Пхичит, смеясь. — Вот только не понимаю я вас, с чего столько переживаний? — Когда-нибудь поймешь, — загадочно произнес Виктор и подмигнул другу. Машина тронулась с места. — Ладно, что насчет последнего холостяцкого фото? — Пхичит склонился к другу и вытянув руку, щелкнул их на камеру телефона. — Ты просто маньяк какой-то, прекрати меня фотографировать. Эй, не пости, слышишь? — Почему нет? Ты отлично получаешься на всех фото без исключения! — Хех, ну все равно… — снисходительно улыбнувшись Пхичиту, Виктор вгляделся в темный экран лобового стекла. Дорога была совершенно пуста, никто так поздно не ездил по улицам Роартона. В какой-то момент он подумал о Юри и ощутил чертовски сильную потребность оказаться рядом с ним. Предстоящее событие волновало, пугало, но в первую очередь делало его невероятно счастливым. Они оба нашли друг в друге то, в чем нуждались. Виктор задыхался от одиночества, и Юри стал его спасением. Виктору был необходим такой спокойный, домашний человек, как Юри. Кто-то, кто сможет обуздать и стерпеть его упрямый и непредсказуемый характер. Да, Юри был идеален для этого. Идеален для него. Юри же требовался глоток свежего воздуха. Кто-то, кто не был частью скучных будней Роартона. Кто-то, чья яркая энергия, не омраченная дождливым английским захолустьем, вернет ему интерес к жизни. «И пусть идут к черту те, кому наши отношения не по душе (да, пользуясь возможностью, передаю привет дедуле)!»— усмехнулся Виктор. Завтра они улетят в Брайтон, а вернутся уже настоящей семьей, и это будет идеальная история любви. Так думал Виктор, но… Из темноты выплыла еще одна машина. Ее фары, яркие, как два раскаленных солнца, ослепляли Виктора, дезориентировали. Он раздраженно опустил солнцезащитный козырек и, немного сбавив скорость, продолжил ехать дальше. Вскоре машины поравнялись. Раздался надрывный визг шин. Боковым зрением Виктор увидел, как проезжающая машина резко свернула в их сторону, с силой врезалась в них. Треск стекла и звон металла оглушили Виктора. Парень почувствовал, как дверь с его стороны выгибается внутрь под тяжестью удара. Он зажмурился, но в ушах не смолкал этот противный звук, напоминающий писк комара. Его тело занесло в сторону, насколько позволял ремень безопасности, и вновь пригвоздило к спинке сиденья, отчего дыхание окончательно сбилось. Вместе с ударом что-то в груди словно надломилось, и тело пронзила нестерпимая боль. Он намертво ухватился пальцами за руль, пытаясь справиться с этим адом. Чувство, будто его не переставая кружили, взбалтывали, как в блендере. Последний раз похожие ощущения он испытывал, катаясь на сумасшедшем аттракционе, кабинка которого вращалась вокруг своей оси. Кажется, машину перевернуло. В любом случае он еще мог что-то осознавать. И понял, что находится в перевернутом положении. Через несколько секунд ощущение реальности немного вернулось к Виктору, и он попытался раскрыть глаза. Это оказалось непросто, поскольку какая-то жидкость стекала вниз по шее, заливала щеки, глаза и нос. Какая-то жидкость? Это была его кровь. Виктор поднял левую руку к груди, приближая ладонь к пульсирующему от обжигающей боли участку. Кажется, металлический обломок от двери погрузился между ребер. Смертельная, отравляющая тело заноза. Такой же металлический, как и этот осколок, привкус крови плескался на кончике языка. «Пхичит!» — Виктор вспомнил, что, к сожалению, не один оказался в этой жуткой ситуации. Он попытался развернуть голову, чувствуя, как мышцы его шеи с болью натягиваются, едва повинуясь его воле. Пхичит так же все еще был пристегнут к своему месту, но его тело безвольно свисало вниз. Он не подавал никаких признаков жизни. «Но он жив? Он просто без сознания», — надеялся Виктор, пытаясь протянуть к другу правую руку. Ничего не вышло. Виктор попытался позвать друга по имени, но из горла вырывался только кровавый кашель и приглушенное шипение. Он стиснул зубы, желая прогнать колючую боль во всем теле, и попытался расстегнуть ремень безопасности. Липкие от крови пальцы соскальзывали с защелки. Справиться с ней одной левой рукой было особенно трудно. Наконец-то ему удалось отстегнуться, и он с шумом упал на крышу машины. Осколки от лобового стекла со звоном и искрами разлетелись в стороны. Несколько из них глубоко вошли под кожу, но он уже не ощущал этой боли, а точнее, не мог отделить ее ото всей остальной. Он не мог пошевелиться. Больше не было сил. Его словно выжали, опустошили. Голова кружилась… Почему-то он вспомнил одну игру, которую очень любил в детстве — он долго-долго кружился вокруг своей оси, пока его не подкашивало. Он падал на пол, раскидывая руки, и наслаждался тем странным круговоротом предметов перед его глазами. Его подташнивало, и голова гудела, но отчего-то это было так необычно. Видимо, поэтому он так любил выпить. Тогда он снова и снова испытывал это странное вращающееся чувство, эту опьяняющую разъединенность с реальностью. Сегодня его вновь вращало, крутило, уносило, но это уже не было так приятно. Он тяжело дышал, наблюдая, словно со стороны за тем, как сияющая, точно звездная пыль или драгоценные камни, крошка из стекла, чернеет, пропитываясь его кровью. Кровь. Ее было все больше и больше. Она спешила покинуть его. Он заметил золотистый блеск и перевел взгляд на руку. Кольцо. «Кажется, я немного опоздаю, прости…» — пронеслась в голове глупая мысль. Картинка перед глазами медленно сужалась, превращаясь в маленькую блеклую точку на фоне кромешной темноты. Она исчезла в какой-то момент абсолютно и безвозвратно, и вместе с ней исчезла жизнь из его тела…***
— Виктор! — раздался далекий голос. Этот голос вернул Виктора в реальность. Он раскрыл глаза и сфокусировал взгляд на ворсе маленького коврика, на котором лежал в этот момент. Он попытался приподняться. Виктор чувствовал себя измотанным. Все воспоминания пронеслись очень быстро. Это была лишь короткая вспышка длиною менее в секунду, но чувствовал он себя так подавлено, словно прошел через это сто раз подряд. Не самые лучшие воспоминания — воспоминания собственной смерти. Это было ужасно. Его все еще продолжало трусить, как и обычно после уколов, но на этот раз ощущения складывались более болезненные. В дверь раздался настойчивый стук. — Виктор, что за шум? — послышался приглушенный обеспокоенный голос Юри. Виктор оглянулся и заметил, что полностью сорвал с петель занавеску на ванной. Парень попытался подняться на ноги. Странно, его голова кружилась. Его водило из стороны в сторону. Он попытался как можно быстро и бесшумно спрятать в сумку использованный шприц и флакончик от лекарства и вытереть раковину и ванну от маленьких капелек лекарства, которые случайно разлились. Он сполоснул свое лицо водой, и уставился на свое отражение в зеркале, все еще собирая по крупицам растерянное спокойствие. Почувствовав готовность, он натянул на свое лицо самое невозмутимое выражение, открыл дверь и вышел в коридор. Тут же он столкнулся с обеспокоенным Юри. — Прости, что так долго, — попытался улыбнуться Виктор. — Делал укол. Не переживай насчет занавески, она все равно ужасная… — он прошел вперед, стараясь не задерживаться рядом с Юри. Ему все еще было слишком паршиво, и он не мог долго это скрывать. Правда, его тело все равно выдало его. Стоило ему сделать еще несколько шагов по коридору, как его ноги подкосились, и он, упершись плечом о стену, сполз на пол. Жуткая боль пронзила его голову. Юри тут же кинулся к нему, аккуратно прикасаясь к спине. — Виктор, тебе плохо? Это из-за лекарства? — Все в порядке… — У тебя рука дрожит. Это ведь ненормально, так? Виктор перевел взгляд на свою руку, которой невольно ухватился за рукав Юри. Она сильно дрожала. Впервые она так дорожала вчера, и он действительно не мог найти этому объяснение. Виктор расцепил пальцы и быстро завел руку за спину, пряча от Юри. — Все в порядке, говорю. Обычная побочка. Это не страшно. — Ничего не читал об этом в брошюре. — Думаешь, они там все пишут? Нет, конечно, — вымученно ощерился Виктор. — Ладно, чем я могу помочь тебе? — взволнованно выдохнул Юри, касаясь лба Виктора, словно пытаясь проверить, нет ли у него температуры. Виктор накрыл его руку и внимательно вгляделся в его лицо. Давно Юри не смотрел на него так — обеспокоенно. «Он действительно волнуется обо мне? Почему от этого такое приятное чувство?» — Ничего не нужно, — все же нехотя отстранился Виктор. Он не хотел отдаляться от Юри. Наоборот, ему так хотелось обнять его, рассказать, как ему нестерпимо больно без его тепла. Рассказать всю правду, но… Нет, еще не время. Поэтому он с шипением в легких вздохнул и выдавил лишь короткое «все хорошо». Виктору действительно немного полегчало. Он встал на ноги и оперся спиной о стену. Повисла тишина. Юри не отводил от него встревоженного взгляда еще около минуты. Ему хотелось что-то сделать, но что? Что он мог сделать для Виктора? Ничего. Больше ничего. — Мне надо ехать на работу, — вздохнул Юри. После некоторых колебаний он направился к лестнице, но тут же вновь развернулся, внимательно взглянув на Виктора. — Если переживаешь, что улизну еще раз — можешь не волноваться. Я не поступлю так больше, обещаю, — улыбнулся блондин. — Я не думал об этом, — отчего-то Юри было так обидно, так тоскливо, и слова его пропитались горечью. — Я просто переживаю за тебя, понимаешь? Может, стоит позвонить в больницу? — Нет! — Виктор нахмурился, понимая, что отказ прозвучал слишком резко и слишком подозрительно. — Прошу, это не лучшая идея. Не люблю врачей, ты знаешь. — Ладно… — Юри все же оставил Виктора в коридоре и спустился на первый этаж. Он зашел в зал, на ходу одеваясь. На диване лежал Юра и смотрел утренние новости. На нем уже была школьная форма. — В крупных городах по-прежнему продолжаются террористические акты со стороны Армии Освобождения Нежити, — звучал голос диктора из динамиков телевизора. — Напоминаем, что Армия Освобождения Нежити — организация людей с синдромом частичной смерти, которые защищают интересы ПЖЧ. Своими действиями они пытаются привлечь внимание общественности и правительства, чтобы показать, что не собираются терпеть дискриминации по отношению к больным синдромом наполовину живого человека. — Юра, не лежи в таком виде на диване, смотри, всю форму измял, — возмутился Юри, расталкивая подростка ногой. — Подожди, дай новости досмотреть. Юри покосился на телепередачу. Армия Освобождения Нежити? Что-то такое он уже слышал. «Они нападают на живых людей? Разве таким образом можно добиться нормального отношения? Это бред». Юри не разделял подобных методов, хотя не был в курсе всех подробностей, но реальность была такова — война между людьми и восставшими разгоралась с каждым днем все ярче и ярче. — Пошли скорее, а то опоздаешь на занятия! — настаивал на своем Юри и, взяв с тумбочки пульт, выключил телевизор. Подросток лениво сполз с дивана. — Не хочу в школу. Когда каникулы уже? — Только закончились. Не вредничай. — Мне вообще это нафиг не надо. — Конечно. А нормальная работа и деньги в будущем тебе тоже не нужны? — Я все равно всю жизнь буду в ОД служить. — Твой ОД скоро распустят. Так что не стоит строить планы на такой зыбкой почве. Я бы хотел, чтобы ты нашел для себя занятие. Что-то кроме убийства зомби, понимаешь? — С чего эти глупости, что ОД распустят, а?! — занервничал Юра. — Сам подумай. Столько времени прошло. Кому теперь надо отстреливать зомби? Диких уже не так много осталось. Никто уже не думает следить за этим. Всем этим уже давно занимается правительство. — Правительство только делает вид, что чем-то занимается. Да, я помню того чувака, что недавно приезжал к нам и благодарил за нашу храбрость и отвагу, но это все, что он мог — говорить красивые и правильные вещи. Он ничем не помог во время Восстания и даже не представляет, что это такое. Отряд Добровольцев распустят, говоришь? А что, если нагрянет еще одно? Что тогда делать? — Еще одно что? — Восстание! — склонил голову набок Юра, причем с таким видом, словно объяснял ребенку прописные истины. Юри напрягся. Мысль об этом пронзила его словно лезвие бритвы. Он никогда не задумывался, возможно ли второе Восстание. — Это глупости, — невозмутимо поправил он очки. — Давай, иди в машину.***
— Все в порядке? — спросил Юри, когда они уже ехали по направлению к школе. Юрий удивленно взглянул на него, оторвав затуманенный взгляд от телефона. — О чем ты? — Ты выглядишь бледно в последние дни. Тебе не снятся кошмары? Может, из-за стресса, как раньше… — Нет! — резко оборвал Юра и прикусил язык. Он все же повторял свои ошибки снова и снова. — Не злись. Я просто хотел удостовериться, вот и все. — Все в порядке, — Юра нервно крутил прядь своих волос между пальцев. — Был один сон, но это мелочи. Со мной все в порядке, серьезно. — Хорошо. Юри свернул за поворот, но тут ему пришлось затормозить: дорогу перекрыло несколько джипов, припарковавшихся невпопад. — Это еще что? — всплеснул руками Юри и взглянул на время. Он точно не успеет открыть паб вовремя. — Отряд Добровольцев? — удивился Юра, выглядывая из окна. — Действительно. — Что они тут делают? — Что-то происходит… — напрягся Юри, наблюдая за тем, как кучка людей в камуфляжной форме столпилась у входа в один из домов. — У меня плохое предчувствие. — Думаешь, ПЖЧ? Разве это не дом… — …Сары Криспино, — в один голос сказали оба Юрия и тут же выскочили из машины. Они быстро приблизились к образовавшейся толпе. Тут было около пятнадцати человек, которые состояли в Отряде Добровольцев, и еще небольшое скопление простых горожан. Все солдаты были одеты в стандартную для них камуфляжную форму, с голубой повязкой на плече, и темно-бордовый берет на голове. — Что происходит? — спросил Юра, и теперь некоторые из солдат дружелюбно похлопали его по плечу. — О, Юра, привет. Зомбака нашли. — Какого еще? Бешеного? — Юра пытался протолкнуться сквозь толпу к центру событий, волоча за собой Юри. — Нет. Эм… Как те, по телеку, из больницы. «ПЖЧ! — заметалось в голове Юри, и он прорвался вперед, обгоняя Юрия. — Откуда? Кто этот ПЖЧ?» Наконец-то Юри смог разглядеть Николая Плисецкого. Он сжимал в руках ружье, дуло которого было направлено на парня, что сидел прямо на асфальте, прижатый Джей-Джеем. Юри с трудом мог различить лицо этого парня, но он мог точно узнать, кому принадлежал непрекращающийся плач, что разносились с другой стороны. Юри перевел взгляд — чуть дальше стояла Сара — та самая девушка, управляющая цветочным магазином. Она не могла сдвинуться с места, так как ее сдерживала рыжеволосая девушка в форме ОД. Еще одна «собачка» Николая Плисецкого. — Прошу, — продолжала плакать Сара, — оставьте его. Не убивайте, прошу. Мы уедем из Роартона. Вам ничего не будет угрожать, я обещаю, только не убивайте Микки! Это же мой брат… Я умоляю вас, только не причиняйте ему вреда. — Как забавно, — усмехнулся старший Плисецкий. Его голос был грубым, прокуренным, что добавляло его словам еще большей жесткости. — Когда во время Восстания эта тварь убивала людей, они так же молили о пощаде. Разве он что-то слышал, что-то понимал? Нет, он просто жестоко убивал каждого на своем пути. Теперь же ты умоляешь меня сохранить ему жизнь… Кому? Кому, Сара? Брату? Он не твой брат. Твой брат умер уже давно, ты и сама это прекрасно знаешь. Это же не человеческое существо, а коварный убийца! — Это неправда! Он не виноват, он не хотел этого, — Сара резко мотала головой из стороны в сторону, отчего ее черные волосы окончательно растрепались. — Отпустите, прошу, отпустите его… — Хах, — Плисецкий отбросил в сторону изжеванный окурок сигареты и приставил дуло ружья к виску Мишеля Криспино. — Ну уж нет. К зомбакам — никакой милости, дорогуша! Забыв обо всем на свете, Юри кинулся вперед, обращая все внимание Плисецкого на себя. Он не думал ни о чем в этот момент. Ему было страшно, но он хотел остановить это безумие… — Подождите! — выкрикнул он. — Что вы делаете? — Избавляем Роартон от зомбаков, что сам не видишь, очкарик? — фыркнул Джей-Джей, покрепче сжимая свою жертву. На бледном лице Мишеля Криспино застыл ужас. — Но он нормальный! — запротестовал Юри. Все вокруг гулко рассмеялись. — Нормальный зомбак? Это что-то новенькое! — Он не причинит никому вред, — нервно мотал головой Юри в знак протеста. — Все врачи так говорят, — выплюнул Николай. — Но все мы слышали и видели совершенно другое. В Роартоне гнили не будет, пока я жив! Юри не знал, что еще сказать. Как воздействовать на Плисецкого? — Если вам не жалко его, подумайте о Саре! Каково ей потерять брата. Вы ведь совсем не думаете о ее чувствах? — Ее рассудок затуманили зомбаки и эти сказочки из Норфолка. Она уже все равно, что одержима. Эти демоны одурачили ее своей внешностью. Все кого-то теряют, но нужно уметь смотреть правде в глаза. Мы поможем ей справиться с этим. — Нет, вы не помогаете, вы — убиваете людей! Если вы убьете его, вы… — То что? Стану убийцей? Пх! Что-то я не встречал ни одного закона, что запрещало бы убийство гнили. — Просто прекратите… — чуть тише проговорил Юри. Он уже начинал терять надежду. Его слова не стоят ничего ни для одного жителя Роартона. Он был никем, и даже хуже. Он был тем, кого некоторые присутствующие с радостью бы пристрелили вместе с Мишелем. Странно, но старик вдруг опустил оружие. — Отпусти его, — велел он Жан-Жаку. — И ты, Мила, отпусти девчонку. Сара, вырвавшись из крепкой хватки рыжеволосой девушки, бросилась к брату, упав рядом с ним на асфальт. — Чтобы вас здесь я больше не видел, — прогремел голос Плисецкого над ней. — Роартон не место для гнили. Забирай своего брата зомбака и исчезни из города. Я не потерплю подобного соседства. Если встречу вас еще раз — застрелю безо всяческих прелюдий, ясно? Сара, всхлипывая, кивнула головой и крепче обняла брата за плечи, словно в попытке укрыть его ото всех присутствующих. — А ты… — острый взгляд русского мужчины прошелся, словно бритва, по Юри. — С тобой мы еще поболтаем, но позже… Уезжаем! — кинул Николай солдатам и залез в свой джип. Когда большинство присутствующих разошлось, Юри кинулся к Саре и Мишелю. Он помог им встать на ноги. — Как вы? Девушку всю трусило. Она едва держалась на ногах. — Давай отведем ее в дом, — обратился он к Мишелю, а потом обернулся к Юре, который все еще ждал его, коротко кинув: — Юр, я останусь. Поезжай в школу. Пусть Отабек подбросит тебя. Юра недовольно покосился на один из джипов, стоявший на обочине, и направился в его сторону. Молча забрался в салон. — Юр… — начал было Отабек, но Юра перебил его. — Я не хочу говорить с тобой, ясно? — сказал он, хмуря тонкие светлые брови. — Мне и так все понятно. Просто отвези меня в школу. Старший завел машину, но все же продолжил: — Просто мне интересно, как долго еще будешь скрывать от меня все? — встретив удивленный взгляд зеленых глаз, солдат кивнул. — Да, я о Пхичите и Викторе. Раньше ты делился со мной любыми мелочами. Неужели я потерял твое доверие, Юра? Я боялся этого, но, видимо, это неизбежно. Плисецкий до боли в пальцах сжимал полоску своего ремня. — Ты знаешь? Как ты узнал? — Видел Виктора возле «Легиона». Джей-Джей тоже знает. Не хочешь поговорить об этом? — Черт! — вспыхнул Юра. Мысль о том, что все секреты вылезли наружу, злила его до скрежета зубов. Они не смогли сберечь их тайну, и теперь спокойная жизнь оказалась под серьезной угрозой. «Юри! Нет, ну какого хрена ты никогда не слушаешь то, что я говорю тебе?» Когда вторая часть слов Алтына достигла его понимания, Юра окончательно помрачнел. «Я не прав. Раньше я действительно делился с тобой любыми мелочами, чего бы это ни касалось — дедушки или Юри. Единственное, что я скрывал ото всех и даже от тебя — свои страхи. Но вот, оказывается, появилось что-то, что я решил утаить от тебя? Почему? Сам не знаю. Неужели я действительно решил, что ты бы сдал Юри, если бы узнал правду? Ведь ты бы никогда не предал меня. Даже если что-то в наших отношениях зашло в тупик. Я слишком испугался, стал чрезмерно осторожен». Подросток отвернулся, с удрученным видом вглядываясь в пейзаж за окном. Сегодня на белое небо набежали тучи. Легкая пепельная паутинка тумана нависла над всем городом. В воздухе чувствовался запах дождя, и все жители Роартона готовились к буре. Юра тоже готовился к буре внутри себя — что-то определенно в нем назревало, наливалось свинцом. Что-то страшное, гнетущее. — Я не потерял доверие к тебе. Просто, я боялся, что ты возненавидишь меня, — с опаской проговорил подросток. — Ведь так и случилось? — тихо и грустно закончил он. Отабек свернул вправо, останавливая машину на обочине, и внимательно посмотрел в глаза подростка. — Я не стану ненавидеть тебя за такое, глупый. Но я думаю, что ты не прав. — В чем именно? — Сара и Мишель. Не ожидал, что в такой ситуации будешь просто стоять и молча смотреть, как Мишеля Криспино убивают. Юри заступился за него. Я ждал, когда ты поддержишь его, но этого так и не произошло, а ведь ты с легкостью мог бы убедить Николая. Ты — единственный, кто ничем не рисковал. — Это не так… Если бы я стал заступаться за них, это вызвало бы намного больше подозрения. Дедушка, ребята. Я не могу идти против них, ты и так это понимаешь. Я не хочу защищать ПЖЧ. Я хочу защитить Юри. Но я не знаю, как. С каждым днем он все ближе и ближе к тем, кого я всю жизнь считал врагами. Алтын устало откинулся на спинку сиденья, запрокидывая голову вверх. — Юра… Мы живем в сложное время. В это время, когда трудно разобрать, кто свой, а кто чужой, очень важно не потерять человечность. Ты хороший. Ты действительно хороший. Я не хочу, чтобы ты утратил свою человечность.***
— Привет, Гуанхун, можешь сегодня подменить меня в первой половине дня? Да, прости, знаю, что тебе надо на учебу. Да, спасибо. Юри закончил вызов и вздохнул. Как хорошо, что Гуанхун может подменить его на работе. Юри уже давно должен был открыть паб. Все из-за этих жутких разборок с ОД. Юри залил кипятком пакетик чая. Сара была в состоянии лишь объяснить, где у нее на кухне располагалась пачка чая, чашки и чайник. Ее руки слишком дрожали, чтобы приготовить напиток самостоятельно. Юри, неся горячую чашку, зашел в комнату, где на диване сидели Сара и Мишель. Брат с сестрой были очень бледными, но, если для Мишеля бледность была естественна, как для ПЖЧ, то для итальянки с оливковой от рождения кожей эта бледность была совершенно непривычна. — Все хорошо? — Да, да… — неуверенным голосом произнесла девушка, расталкивая кончиком ложки кубик сахара на дне своей чашки. — Спасибо, Юри, за то, что заступился за Мишеля. Если бы ты не сделал этого… Даже не знаю, что бы произошло. Девушка крепко сжала пальцами чашку. Юри внимательно наблюдал за тем, как эмоции одна за другой меняются на ее лице. — Я думала, что в одиночку смогу справится со всем. Когда Мишель… Когда мне позвонили, я была в растерянности. Я была счастлива и напугана одновременно, но я не могла отказаться от него. Ведь он мой брат… Юри вздохнул. Это было так похоже на него в тот день, когда ему сообщили о Пхичите. Он словно слушал что-то о себе со стороны. Мишель молча сжимал плечо сестры, успокаивающе поглаживая его. — Микки, — продолжила девушка. — Я была уверена, что смогу скрыть его от всех, но… Даже не знаю, как они догадались? Подозреваю, что кто-то из соседей сдал, — от обиды девушка скрипнула зубами. Да, кто угодно мог донести на нее Плисецкому. Даже те, кто всегда добродушно улыбались ей при встрече. Таковы люди. Они беспощадны в отношении тех, кто отличается от них. — Мне очень жаль, — только и мог выдавить из себя Юри. Он совершенно не знал, чем успокоить девушку. Он и сам нуждался в ком-то, кто остудит его злость и обиду на горожан. Это было так несправедливо! Мишель так же молчал. Наверно он все еще был в шоковом состоянии. — Я ничего не понимаю, — Сара согнулась, уложив голову на колени, и снова заплакала. — Почему мы должны скрываться, словно преступники? — доносился ее глухой голос. — Почему мы должны бежать из Роартона, как чумные крысы? Я не знаю, куда нам идти… Мой брат — ПЖЧ. Неужели я и так недостаточно страдала в этой жизни, что они хотят сделать ее еще более невыносимой, чем есть?! Юри коснулся ее руки, влажной от слез. Она подняла голову. Ее глаза — мокрые от дождя фиалки — дрожали. — Все наладится, Сара, — попытался успокоить ее парень. — Не нужно никуда бежать, мы придумаем способ. Рано или поздно, но город должен будет принять нас. — Н-нас? — глаза девушки округлились, она подалась ему навстречу. — О, Юри, неужели?.. Юри печально улыбнулся и кивнул головой. — Пхичит и Виктор. Они тоже вернулись недавно. Я уверен, скоро Плисецкий все узнает. Джей-Джей и Отабек уже видели Виктора. — Сможем ли мы защитить их? — Сара встала с дивана и подошла к окну, озадаченно осматривая то место, где всего двадцать минут назад едва не пристрелили ее брата. Безопасность — словно песок. Сегодня есть, а завтра она просачивается сквозь пальцы и бесследно исчезает. Она думала, что в ее маленьком, ничем не примечательном домике, ее брат будет в безопасности, но жестокая реалия настигла ее так скоро. Юри стал рядом с ней и накрыл ее плечо ладонью. — Мы хотя бы должны сделать все для этого, Сара. А что будет дальше… Никто не знает. — Да… Девушка наконец-то смогла немного успокоиться. Осознание того, что она не одна в этой борьбе против города, настроенного против ПЖЧ, внушило ей веру в лучшее. И хоть они с Юри и ходили по тонкому льду, вместе им будет куда легче, ведь так?.. — Подожди секундочку, сказала Сара и вышла из комнаты. Через какое-то время она вошла обратно, держа в руках какой-то сверток. — Что это? — удивился Юри, принимая его в руки. Слегка отогнув край обертки, он понял, что это растение. — Стапелия, — улыбнулась Сара, — она ведь понравилась тебе тогда. Вообще-то я хотела занести ее тебе сегодня, поэтому все это время она стояла у меня. Прими ее в знак благодарности, Юри. — Не стоило, но… Спасибо. Еще раз нервно взглянув на часы, Юри понял, что ему срочно необходимо ехать в паб, иначе Гуанхун пропустит все свои занятия. Парень попрощался с близнецами Криспино и отправился в машину, сжимая в руках завернутый в крафт-бумагу и полиэтилен горшок с чудным растением. Он поставил его на переднее сиденье рядом с собой и чуть больше отогнул край обертки, чтобы еще раз полюбоваться этим чудом природы. По салону распространился его легкий сладковато-приторный аромат гнили. Странно, но Юри не отталкивал этот запах. Сейчас он казался таким естественным и уютным. Теперь Юри понял, что ему напоминал этот цветок. Это растение отталкивали и ненавидели за его странный вид. Его особенности, его способ опыления вызывал содрогание у людей. Не многие могли оценить его красоту. Не все способны взглянуть глубже, проникнутся гением природы. Оно было совершенно. Прекрасно не менее, чем розы или лилии. И всем этим оно напоминало о Викторе, о Пхичите и о всех ПЖЧ. Несчастные, уродливые, на первый взгляд, создания природы. Дар или проклятие? Когда же эта правда откроется миру? Юри провел пальцами по ярко-малиновым лепесткам. Они были приятными на ощупь, мягкими, ворсистыми. Вид цветка вызывал легкий ужас вперемешку со странным благоговением. Вместе с этими чувствами в мысли пришел Виктор. Какое-то непонятное чувство копилось в груди Юри, стоило ему вспомнить о нем. Тоска? «Я скучаю по нему?» «Я бы мог прогнать его, мог бы больше никогда не встречать его. Не переживать, не нервничать, но… Я не хочу. Мне так сложно просто расстаться с ним». «Несмотря на все, он так и остался частью меня. Черной стороной, которую я никогда не в силах был объяснить. Я не могу избавиться от этой черной, мрачной стороны. Он всегда был и будет частью меня». «Всегда будь моим, солнышко…» «Я всегда буду принадлежать ему…»***
Отабек затормозил у входа в школьный двор. — Во сколько заканчиваешь? Я заберу тебя после занятий. — Точно не знаю, я напишу тебе, хорошо? — Хорошо. Медленно ступая по дорожке школьного двора, Юра вздохнул. Они с Отабеком немного поговорили. Этого было недостаточно, и много чего осталось непроясненным, но, по крайней мере, с его плеч спал груз секрета о Пхичите и Викторе. Совсем малость, но ему стало легче смотреть в глаза Отабеку. Юра вошел в здание школы. На первое занятие он уже опоздал — началась перемена между первым и вторым уроком, и коридор был полон учеников. — О, Юра, привет! — донеслось со стороны каких-то хихикающих девчонок. — Как дела? — хлопнул его по плечу парень, имя которого он едва мог вспомнить. После событий Восстания Юра оказался на удивление популярным. Все в городе восхищались его храбростью. В школе к нему постоянно прилипали какие-то девчонки и парни, желающие в сотый раз послушать истории о том, как он бесстрашно простреливал головы зомби. Юре не нравилось это повышенное внимание. Да, ему льстило это, и поначалу он даже наслаждался этим. Он рассказывал свои истории, даже не приукрашивая, и все смотрели на него горящими от восторга глазами. Проблема была в том, что сам-то он не считал себя героем. Тень неуверенности ходила за ним по пятам. Он чувствовал себя трусом и предателем. Он рассказал одноклассникам все самые эпичные истории, но никому он не рассказал, какой страх и сомнения он испытывал каждый раз. Это мучало его. «Герои не испытывают страх. Герои не сомневаются. Я — не такой. Когда они поймут это, они обвинят меня в обмане». Из-за подобных мыслей Юра по возможности избегал этой темы и фанатов, что ее поднимали. — Плисецкий! — строго произнес учитель истории, кладя на парту Юрия проверенный листочек с тестом. — Худший результат. Пора уже задуматься над учебой, не думаешь? Юра скучающе посмотрел на букву «D», выведенную жирным красным маркером на своем тесте. «Я бы хотел, чтобы ты нашел для себя занятие. Что-то кроме убийства зомби, понимаешь?» Может, Юри был прав. Он был единственным, кто все еще беспокоился за его учебу. «Хорошие оценки не сделают из него настоящего мужчины», — повторял его дед каждый раз, когда ему звонили возмущенные учителя из школы. «Не переживай об этом. В военном колледже у меня достаточно связей, Юра». Юра смял листок с тестом и кинул его в урну на выходе из класса. Он не видел свое будущее. Раньше он думал, что всегда будет с Отрядом Добровольцев, с его большой уютной семьей. Дед, как добрый отец для всех, Джей-Джей, Отабек, Гоша, Мила и другие… Теперь же в нем родились сомнения. Что-то стало меняться. Его семья разрушается. Или это он был тем, что разрушалось? «Возле дома Криспино я не смог ничего сделать. Должен ли я был что-то делать? Я не мог просто заступиться за них на глазах у всех. Если бы я сделал это, я бы предал деда и всех из Отряда». «Но, как и сказал Отабек, я оказался неправ. Я оставил Юри». «Я не знаю, кого мне защищать. Кому я принадлежу? Кажется, я застрял где-то между двух берегов». «Кажется, я вот-вот упаду в пропасть…» Юра ковырял свою порцию жареной картошки с салатом. У него совершенно не было аппетита. В столовой было слишком шумно. Все эти голоса, выкрики, смех, звон тарелок и приборов, словно въедались под его кожу, воздействуя на самые восприимчивые нервные окончания. Ему хотелось уйти. Побыть в тишине. Он ненавидел это место. Парень поднялся со своего стула и выкинул всю нетронутую еду в мусорный бак, оставив тарелки и поднос на столике. Когда Юра выходил из столовой, его случайно толкнули. Сильный удар откликнулся вспышкой боли в плече. — Эй, — возмутился он, оборачиваясь. — Смотри куда прешь! «Трус!» — раздался громоподобный, незнакомый голос. — Что? Что ты сказал? — Юра кинулся к парню. Тот развернулся и удивленно посмотрел на него, не понимая, что происходит. — Прости, я случайно, — коротко извинился тот и прошел мимо. Юра сделал шаг назад. Быстро развернувшись, он выскочил из столовой и направился в коридор, к своему шкафчику для вещей. «Трус! Трус! Трус!» — вновь и вновь гремело в его голове. Юра испуганно оборачивался, оглядывался по сторонам, встречая лишь удивленные лица школьников. Никто не слышал этого, потому что это было его воображение. Это была его темная сторона. «Нет! Только не снова…» — прошептал он, прислоняя горячий лоб к холодной дверце шкафчика. По коже прошелся мороз. Внезапно все вокруг изменилось, поплыло. Юра смотрел на коридор и всех, кто был в нем, словно на что-то, происходящее за искривленным стеклом. По картинке пошло дребезжание, лица окружающих его людей менялись, извивались и раздувались, словно сгустки воска в восковой лампе. Они теряли свой истинный вид и, самое главное, они теряли свою человечность. Юра натолкнулся на кого-то. Взглянув на него, он увидел страшное обличье зомби — окровавленный рот, блестящая, маслянистая кожа, гниющие раны. Юра с криком отшатнулся и ударился о шкафчики. Резкая боль лизнула его позвоночник. «Только не это…» «Только не снова…» «Началось…» — обреченно подумал он, до боли сжимая руки в кулаки. Юра кинулся к выходу, пытаясь не смотреть вперед, глядя себе под ноги, но внезапно его резко ухватили за тело. Он словно со стороны созерцал, как руки, покрытые грязью и черной слизью, сжимают его тело, тянут куда-то. Он пытался сопротивляться, вырваться. Он хотел ухватиться за них и разжать эти скрюченные пальцы, но они были скользкими, как черви, и его ладони все время соскальзывали. — Отпустите! Отпустите меня! — едва не заплакал он, борясь с подступающим безумием и истерикой. Наконец-то он вырвался, оглянулся назад. К нему подбиралась толпа мерзких мертвецов. Все они протягивали к нему свои руки. Из их ртов выливалась отвратительная красно-черная жижа вперемешку с живыми червями. Личинки падали на пол, извивались, превращаясь в огромных зеленых мух. Сдерживая крики, Юра бросился вперед, закрыв глаза, практически не глядя, куда бежит. Он был так напуган, он боялся открыть глаза, он боялся встретиться глазами с самыми жуткими картинками, что порождал его искалеченный мозг. Он вновь почувствовал, как его плечи сжимают, как с силой перехватывают его запястья, не давая шанса пошевелиться. Из последних сил Юра вскрикнул, но замолк, услышав откуда-то издалека знакомый голос, что, словно лучик света пробивался сквозь шум безумия в его голове. — Юра, это я. Это Отабек. Сосредоточься на моем голосе. Постарайся успокоиться. Все хорошо. Юрий застыл на месте. Знакомый голос действительно успокаивал его, и темнота перед глазами постепенно стала отступать. Тогда он смог разглядеть лицо Отабека — самое обычное знакомое и родное лицо… Обессиленно выдохнув воздух из легких, Юра пошатнулся и, потеряв сознание, обмяк в руках ничего не понимающего Отабека.