***
Часть города, в которую они отправились, выглядела серо и неприметно. Какой-то заброшенный, обветшалый спальный район. Дома тут были старыми, со скрипучими, слегка проржавевшими дверьми, с запыленными окнами с сеткой из трещин на стеклах, со стенами, украшенными битой мозаикой. Ступая по замусоренной дорожке, парни зашли в одно из многоэтажных зданий и поднялись по лестнице на третий этаж. Виктору не нравилось это место. Он много где побывал и повидал разные глухомани, и это место больше всего напоминало те места, от которых необходимо было держаться подальше. Оно было похоже на улицу в городе-призраке. Виктор никогда не думал, что в таком городе как Лондон могут быть подобные районы. Он думал, что каждый уголочек этой столицы сияет так же ярко, как и вокзал, и центральные улицы, и парки, и все-все-все, что он успел увидеть за свое короткое пребывание в Великобритании. Выходит, были тут и подобные места — старые, заброшенные, неприглядные, как дворовые псы. Виктор провел ладонью по перилам, и пыль прилипла к его коже. Небрежно вытерев руку о штанину, он подумал, что, вероятно, это было не лучшей идеей — шататься по подобным районам с подобными незнакомцами. Он не доверял им. Еще в стенах Норфолка он твердо решил верить лишь себе и сейчас не переставая напоминал себе об этом. «Но если подумать, что они могут сделать со мной такого ужасного, чего не могли сделать люди в Норфолке или в каком другом месте? Будь, что будет. Может, эти парни действительно смогут чем-то помочь мне?» Подойдя к одной из дверей, Крис постучал в нее сначала один раз, потом два и снова один. Вскоре им открыли дверь и пропустили внутрь. Пройдя через двери, Виктор увидел длинный коридор, ведущий ко множеству комнат. Судя по всему, это была довольно большая квартира. Виктор мельком заглянул в одну из комнат. Как и на улице, тут не было особого ремонта: на стенах старые пожелтевшие от влажности обои, на белом потолке местами образовались пятна черной плесени, форточка, крепящаяся на ржавых петлях, жалобно поскрипывала на все помещение, раскачиваясь от легкого ветра. Показались еще люди — другие страдальцы с синдромом наполовину живого человека. Их лица были чисты от мусса и глаза не скрывали линзы. Тут им не нужно было скрывать свою сущность, потому что здесь были лишь они — ни одного живого человека. Любопытно. Впервые Виктор видел ПЖЧ, так свободно разгуливающих без врачебного надзора. — Так… чем вы занимаетесь здесь? — тихо спросил Виктор у Криса, стараясь не привлекать много внимания, но Крис лишь покачал головой. — Иди-ка, смой этот ужасный мусс, отдохни как следует, и после я отвечу на все твои вопросы. Виктор с благодарностью принял нормальную чистую одежду, которую Лео очень шустро раздобыл в одной из комнат, и направился в ванную. Форма, которую он украл у охранника, уже была грязной и пахла, скорее всего, тоже не очень, поэтому он с радостью избавился о нее, сунув в мусорный бак сразу же как только стащил с себя. На стене над ванной висело огромное зеркало, в котором Виктор мог оглядеть себя едва ли не в полный рост. Это было дико для него. Он ненавидел зеркала с того самого момента, как Яков впервые сунул одно из них ему под нос. Тогда Виктор очень долго смотрел на свое лицо, касался кожи, темных посиневших губ, лилового цвета кругов вокруг глаз и маленьких порезов, рассыпанных по щекам и шее. Он боялся себя, он был противен сам себе. Ему было невыносимо видеть то, во что он превратился. Чудовище. Теперь он вновь смотрел на себя так же внимательно, как и в первый раз. Глаза немного напухли от линз, губы и подбородок испачканы черно-синей жидкостью, мусс частично стерся, раскрасив лицо неравномерными пятнами. С отвращением нахмурившись и включив воду, Виктор принялся отмывать свое лицо от всей этой дряни. Он не мог чувствовать температуру воды, но от нее шел легкий пар. Тело ПЖЧ приобретало температуру окружающей его среды, поэтому Виктор потешил себя приятной мыслью, что сейчас его кожа такая же теплая, как и у живого человека. Он хотел этого — быть чем-то большим, чем кусок плоти без чувств и тепла. Он провел ладонью по спине, втирая в кожу гель для душа. Там, между лопатками, он мог нащупать пальцами глубокий разрез. Он начинался от восьмого шейного позвонка и опускался вниз до самой поясницы. Его края были наспех заштопаны врачами с помощью медицинских скоб. Еще одна рана на его теле, края которой никогда не срастутся. Еще один шрам, который никогда не рассосется. Еще одно напоминание о боли, которую он испытывал в Норфолке, которую запомнит на все оставшееся существование. «У меня ничего нет. Я потерял все. Мой единственный дом разрушился вместе со смертью Юри. С каждым днем из моих рук ускользает что-то важное. Куда могу я направиться теперь? Это место… Правильным ли будет решение остаться тут?» Промокнув тело полотенцем и одевшись, Виктор с некоторым колебанием надавил на ручку двери и вышел из ванной. Он прошел комнату, где Крис общался с другими ПЖЧ. Виктор не мог расслышать, что именно он им втолковывал, но все они слушали его с особым трепетом на лицах. Было сразу понятно — его слова имеют тут большое значение. Он был их мессией. Был ли он тем самым Пророком Нежити? Заметив Виктора, Крис встал, приблизился к нему и подтолкнул к коридору. — Пошли, я покажу тебе, где ты будешь спать. Не совсем правильно было называть сном то призрачное подобие дремоты, длящееся не более двух часов — хотел заметить Виктор. Они вошли в большую комнату, где у противоположных стен в ряд располагалось по десятку стареньких кроватей. Крис указал на одну из них: — Тут не занято. Теперь это твое место, располагайся как удобно. Виктор внимательно осмотрел комнату и присел на предложенную кровать. Она была значительно мягче, чем койки в Норфолке, хотя ему было по большей части наплевать это. Вряд ли уж боли в спине будут беспокоить его. — И все эти люди, находящиеся тут, тоже принадлежат к этой вашей… Как ты говоришь, Армия… — Армия Освобождения Нежити. — Армия Освобождения Нежити. Ничего более пафосного придумать не смогли? — Не имеет значения, как мы называемся. Важно то, что мы делаем. — Ну, и тут я наконец-то узнаю, чем вы все-таки занимаетесь? — Первое, как ты уже мог заметить — помогаем ПЖЧ. Таким как ты. Протягиваем руку всем, кто не хочет жить под надзирательством людей. Освобождаем от несправедливого обращения. Защищаем свои интересы. Мы те, кто изменит этот мир. — Стой, хватит. Я уже понял, что у вас не только глупое название, но еще и бессмысленные идеи. — С чего бы это? — Вы пытаетесь уйти от общества, которое помогло вам стать такими, какими вы есть. — Мы бы и без их помощи справились. — Что на счет нейротриптилина? — Пророк Нежити дал нам лекарство. — Кто этот Пророк Нежити? — Тот, без кого всего бы этого не было. Он создал Армию Освобождения Нежити. Направил нас и освободил ото всех сожалений. Дал нам дом и лекарство. — И насколько это лекарство безопасно? Может, я коньки отброшу через неделю? — Возможно, это стало бы облегчением для меня, но нет. Можешь не переживать. Оно так же безопасно, как и нейротриптилин. Виктор вздохнул, поняв, что с этим человеком бесполезно спорить. А может, в чем-то он и был прав? Виктору было трудно решить — хочет ли он верить ему, или нет. Он встал с кровати и, подойдя к окну, выглянул на улицу. Начинало темнеть. — Как тебя зовут? — раздался вопрос за спиной. — Виктор. — Виктор, детка, вот скажи, почему после всего того, чему тебя подвергали в Норфолке, ты все еще защищаешь правительство? — Я вовсе никого защищаю, — запротестовал Виктор, — но… Я просто рад, что я такой, каким они сделали меня. Да, черт возьми, я благодарен Якову! Я не чувствую голода и не бросаюсь на людей. Я просто благодарен за это, хоть и ненавижу все те эксперименты, которым меня подвергали. Я сбежал с Норфолка, хотя даже не уверен, что заставило меня пойти на это безумие. Просто… хотел вновь почувствовать свободу. Крис сделал несколько шагов вперед и оказался рядом с Виктором, положил ладонь на его плечо. — Ты правильно сделал. Ты достоин большего, чем-то, что они тебе обещают. Мы дадим тебе все. В отличие от них, мы на твоей стороне. Люди тут поймут, что ты чувствуешь. Ты должен отпустить чувство вины. Отпустить прошлое. Виктор нахмурился, не сводя взгляда со светло-кобальтового неба, на котором уже виднелась луна. «Звучит отлично, но смогу ли я отпустить прошлое, забыть обо всем? Достоин ли я свободы или прощения? Смогу ли сам я когда-нибудь простить себя после того, как убил Юри?» — Где ты родился? — раздался еще один озадачивающий Виктора вопрос. — В России, вообще-то… Это так важно? — Нет, детка, я говорю о твоем втором рождении. О воскресении. Где ты умер? Интуиция где-то внутри зашевелилась, подсказывая, что не стоит пока много о себе болтать, а в особенности про Роартон, поэтому Виктор соврал не моргнув: — В Йоркшире. — Как это произошло? Как ты умер? Я просто пытаюсь поддержать общение, — добавил он с улыбкой в ответ на недоверчивый взгляд Виктора. — Я не помню. — Понятно. Такое бывает. Это подсознание. Оно оставляет все самые шокирующие подробности на десерт. Не переживай, со временем ты вспомнишь все. Виктор замолчал, не имея желания продолжать эту тему. Он ненавидел вспоминать день Восстания и то, что произошло тогда, а момент его смерти оставался раздражающим бельмом на его памяти. Кажется, Крис понял это, потому что сказал: — Ладно, хватит этой болтовни, лучше пошли немного развлечемся. — Каким еще образом? — изогнул бровь Виктор. — Тут неподалеку есть одно местечко… Ах, что объяснять?! Пошли, и все сам увидишь. Думаю, тебе понравится. Так они покинули квартиру и вновь вышли на улицу. К этому моменту уже стемнело, но фонари все еще не горели, и они передвигались в приятных сумерках. Пройдя несколько кварталов и преодолев извилистый лабиринт проулка, они оказались в тупике. Перед ними была дверь. — Это не похоже на то место, где можно повеселиться, — саркастично заметил Виктор, на что Крис лишь усмехнулся и постучал в эту дверь с тем же кодом, что и до этого в дверь квартиры. Дверь открылась, и теперь стала слышна музыка. Мужчина, по всей видимости охранник, осмотрел гостей со всей внимательностью и пропустил их внутрь. Пройдя еще несколько метров темного коридора, взгляду Виктора открылся зал, наполненный народом. Танцевальная площадка. — Клуб? Ты привел меня в клуб, серьезно? — Виктору пришлось кричать, так как громкая музыка и чужие голоса заглушали даже его собственные мысли. — Нам можно быть тут вообще? Крис так же склонился и выкрикнул прямо в его ухо: — Конечно! Это не обычное место, детка. Теперь, внимательно оглядевшись, Виктор заметил, что ни один из гостей этого заведения не являлся живым человеком. — Клуб для ПЖЧ? Очень… необычно. — Даже зомби нужно как-то развлекаться, разве ты не согласен? — подмигнул Крис. — И, если нас не пускают в обычные бары, то мы создадим свои собственные. Они подошли к барной стойке, и бармен поставил перед ними мисочку, наполненную чем-то, что Виктор все никак не мог охарактеризовать. — Алкоголя тебе тут не найти, хотя, для особых извращенцев может что-то и завалялось. Как ты понимаешь, одним похмельем не отделаешься. Но, у нас тут особое меню. — Что это? — Виктор с подозрением пригляделся к тому, что лежало в тарелке. Что-то, что подозрительно напоминало… мозги? — Что это за хрень? — Виктор отшатнулся от барной стойки, но Крис, засмеявшись, вновь придвинул его к себе. — Ах-ха, да не бледней ты так, детка, они не человеческие, конечно же! Это овечьи мозги. Хочешь? — Мерзость… Ни за что! — Зря ты. После них чувство будто выпил хорошего рома. Может, все-таки попробуешь? — Не в этой полужизни. — Как хочешь. Крис взял с тарелки кусочек необычного лакомства и отправил себе в рот, с аппетитом облизнул губы. Виктор поморщился и отвернулся в сторону танцующей толпы. Людей было не много, но все веселились от души, создавая атмосферу настоящего клуба, который ничем не отличался от любого другого, что посещали живые люди. — Не будь таким скучным. Пошли, потанцуем! — Не думаю, что хочу этого… Крис уже не особо его слушал, а может, и не слышал вовсе, и силком потащил Виктора прямо в гущу толпы, на середину танцпола. Разноцветные мелькающие огни раздражали восприятие. Вокруг все толкались, в ушах стоял жуткий рокот, и Виктор хотел покинуть это безумное место. Вырвав свою руку из руки Криса, он протолкнулся в сторону туалета. Тут никого не было, музыка звучала приглушенно, свет не яркий, и наконец-то его уши и глаза могли немного отдохнуть. Этот клуб совершенно не вызывал восторга. Может, если бы он был живым, ему бы это понравилось. Да, он очень любил вечеринки. Он мог танцевать всю ночь напролет, напившись ромом с колой, мог подцепить парня или девушку, а то и двоих сразу, и ему было на все наплевать. Так он вел себя на вечеринках, до того, как попал в Роартон и встретил Юри, конечно. Но теперь он зомби, и он больше не был тем беззаботным парнем. Теперь ему уж точно не нужен был ни секс, ни алкоголь, ни наркотики. Да и овечьих мозгов ему не особо хотелось. — Так и думал, что ты прячешься тут! — послышался знакомый голос и в помещение ввалился Крис. Его пошатывало так, словно он был изрядно пьян. — Мне не нравится это место… — Жаль. Я так хотел развеселить тебя. Не понимаю, почему ты не можешь просто расслабиться, как все? Посмотри на них. Думаешь один такой несчастный мистер «я умер, и мне ничего не интересно»? Они тоже мертвы. Все кто тут собрался. Но это не мешает им наслаждаться своей второй жизнью! — Прости, но я не для развлечений сюда приехал, Крис. — А для чего же тогда ты тут, Виктор? Как судьба завела тебя в Лондон? Приехал кого-то повидать? Подружку? Судя по твоему несчастному виду — нет у тебя больше подружки. — Это не твое дело… — Конечно, но ты все равно послушай меня — выбора у тебя нет, да. Забудь обо всем. Забудь о людях. Теперь ты зомби — ты более совершенное существо, чем люди. Мы не нужны им, вот что. И твоей подружке ты не нужен. И тебе она больше не нужна, детка. Все осталось позади — все человеческое. Отбрось все эти глупости и живи в свое удовольствие! — Это тебя Пророк Нежити этому научил? — Этому меня научил здравый смысл, детка. Крис приблизился к Виктору плотнее. Практически касаясь губами его кожи, он прошептал на ухо: — Не думай ни о чем. Все далеко в прошлом. Все страдания прошли, — его пальцы скользнули по щеке Виктора, изучая идеальные черты лица. — Ты больше никогда не вернешься в Норфолк. В Йоркшир. Забудь о людях. Они жестоки. Они предают, убивают, ранят и никогда не остановятся, — Крис прошелся губами по его коже, оставил легкий поцелуй в уголке губ, потом облизнул нижнюю губу, слегка закусил ее, запустил язык между губами Виктора. Виктор ничего не чувствовал, лишь слабые импульсы нервов там, где соприкасались их губы, языки. Эти прикосновения не вызывали в нем никакого отклика, ни эмоционального, ни, тем более, физического. Ему не нужен был Крис или кто-либо еще. Не было смысла пытаться выжать из себя что-то похожее на заинтересованность, влюбленность. «Я мертв. Никогда больше во мне не заиграют те чувства, что я испытывал раньше. Лишь во снах я могу испытывать что-то, похожее на счастье. Лишь благодаря Юри я помню, что такое любовь, но… Скоро и это забуду. И, когда это случится, Виктор Никифоров умрет, по-настоящему исчезнет…» Виктор с силой оттолкнул Криса и взглянул на его лицо с безразличием и раздражением. Крис лишь улыбнулся в своей лукавой манере. На его губах поблескивала полупрозрачная темная жидкость. — Держись от меня подальше со своими поцелуями, — бесцветным голосом произнес Виктор и быстро вышел из туалета. Протолкнувшись через толпу зомби, опьяневших от овечьих мозгов, он приблизился к выходу и выбрался на свежий воздух.***
Он вернулся в квартиру, в это странное пристанище сбежавших от людского общества зомби. Сейчас это место казалось практически безлюдным. Если и был кто-то, то он не попался Виктору на глаза. В спальне была лишь одна девушка, тихо сидящая на своей кровати и пишущая что-то в тетради, не обращая на Виктора никакого внимания. Видимо, большинство людей было на вечеринке, или еще где гуляли. Виктор бухнулся на свою кровать. На соседней лежал чей-то ноутбук, и Виктор не постеснялся прибрать его к рукам, в надежде найти какую-нибудь информацию, которая помогла бы ему принять решение. В памяти этого ноутбука не было ничего необычного, если не считать несколько странных видеофайлов, которые и заинтересовали Виктора. Открыв один из них, он увидел перед собой изображение человека полностью одетого в черное. Лицо было скрыто за маской с изображением белого черепа на черном фоне. В следующую секунду прозвучал голос, явно искаженный при помощи программы, потому что звучал он не по-человечески громоподобно, хрипло и искусственно: — Я знаю, как ты себя ощущаешь. Я знаю, потому что так же как и ты был когда-то напуган. Запутан, заполнен до краев убивающим чувством вины. Я был как и ты, но потом мое сердце открылось, и я перестал стыдиться, потому что я наконец осознал — у меня есть божественное предназначение, которое надо исполнить. Мы, кто умерли, а потом поднялись из могил — воистину благословенны. Запомни — Бог сотрет все слезы с очей их, ибо они воскреснут из мертвых. Они уподобятся ангелам, которые на небесах. Видео прервалось, и экран заполнился чернотой. От этого видео у живого человека мурашки бы по коже побежали. Слишком пугающе. Виктор еще пару раз перемотал видео, вдумываясь в смысл, что несло это послание. Так вот что из себя представлял этот загадочный Пророк Нежити? Вряд ли кто-либо в коммуне знал его в лицо, но это не мешало им верить всем его словам и следовать каждой его прихоти. Это было странно. Безумно. Ведь он мог быть кем угодно и преследовать любые корыстные цели. Но в этом и был смысл религии. Люди забывают о здравом смысле в угоду своему желанию верить во что-то. Они слепо следуют вперед и готовы спрыгнуть с обрыва, если им дадут надежду на то, что на дне этого обрыва их ждет что-то лучше их теперешней жизни. В комнату кто-то вошел, и Виктор быстро захлопнул крышку ноутбука и запрыгнул на свою кровать. Это был Крис. Он присел напротив Виктора и внимательно посмотрел на него извиняющимся взглядом. — Ладно, не злись на меня, окей? Это все шутка. Просто иногда мне нравится немного пошалить. Не хотел задеть твоих чувств, детка. Виктору было совершенно наплевать на этот поцелуй. Больше его заботили слова, сказанные Крисом в тот момент. — Почему ты так ненавидишь людей? Разве у тебя никогда не было любимого человека, семьи? — спросил он. — Нет. Я ненавидел всех, кто меня окружал. Сплошные ублюдки. Не спорю, я и сам был тем еще больным ублюдком, но меня совершенно не устраивало то, кем я был. Я хотел измениться, начать жизнь заново. А потом я умер… и воскрес. Новая жизнь, все как с чистого листа. Я понял, что это именно тот самый шанс — избавиться ото всего лишнего и жить в свое удовольствие, без барахтанья в чем-то дерьме. Поначалу было трудно. Как и тебе. Множество противоречивых чувств, боли, сожалений. В Норфолке я чувствовал себя заводной обезьянкой, пляшущей на радость врачам. Меня такая жизнь совершенно не устраивала. Тогда стали распространяться разные слухи… о Пророке Нежити и его коммуне. Я решил свою судьбу, сбежав из Норфолка и приехав в Лондон. И я ни капли об этом не жалею, потому что Пророк дал мне смысл существования. Благодаря ему я понял, кто я есть и какому обществу принадлежу. А ты? Ты так и не решил, кто ты, Виктор. — Я знаю, кто я. — Ты знаешь, но не доверяешь никому, кроме себя. Мне ты не спешишь доверять. Знаю, что мы едва знакомы, но разве мы похожи на тех, кто причинит тебе вред? — Я… Я не знаю. Я просто запутался… — Виктор, послушай внимательно и запомни: если наступит такой момент, когда придется делать выбор — коммуна или люди — помни о том, что ты теперь зомби. Никого ближе нас у тебя не будет. Ах, ну и так, на заметку, — губы Криса вновь растянулись в улыбке, — если вдруг станет одиноко и захочется немного любви, то… — Крис… — Понял, понял. Молчу! Виктор склонился вперед, вкладывая лицо в ладони, устало прикрывая глаза. Он действительно не знал, что ему делать и чего ожидать от жизни дальше. «Выбор? Вряд ли эта жизнь предоставит мне какой-либо выбор…»***
Время текло очень медленно. Для ПЖЧ оно тянется в несколько раз дольше, чем для живых людей, ведь они тратят значительно меньше времени на сон. Шел год, за ним второй, и ничего не менялось. Виктор привык к коммуне и тем, кто населял ее. Он лучше узнал каждого из них. Да, они оказались хорошими, милыми ребятами, которые всегда могли поддержать. Они нравились ему, исключая, конечно, те моменты, когда они болтали о Пророке Нежити. Эти разговоры звучали как полный бред из уст помешанных сектантов. Виктор все еще не мог привыкнуть к этому, хоть в какой-то мере умудрился проникнуться всем, что так старательно заливал в его уши Крис. Под давлением коммуны его ненависть к людям росла и крепла, а зомби виделись его единственной семьей. Ведь верно говорят — если повторить ложь много раз, то она станет правдой. Так и он стал верить в то, что бесконечно восхваляли все вокруг. Проживая очередной день, Виктор вновь и вновь задавался вопросом, хотел ли он оставаться в коммуне навсегда. Поначалу он думал, что это будет лишь временным его укрытием. Временным, пока он не решит, что дальше делать со своей жизнью. Крис и Лео были шумными и странными, особенно Крис. Когда они не болтали о Пророке Нежити, они развлекались в своем зомби-клубе, пожирая овечьи мозги. Виктору было неприятно находиться с ними (Крис, ко всему прочему, еще и вечно клеился к нему), но, порой, это внушало ему странное спокойствие… Он не чувствовал одиночества — того, что ненавидел больше всего на свете. Не раз Виктор подумывал о том, что бы вновь отправиться в Роартон. Теоретически он мог бы сбежать куда-нибудь, в Роартон или в другой уголок мира, вот только была проблема — словно наркоман, он зависел от дозы лекарства и тем самым был привязан к коммуне, в которой его изготавливали. Облокотившись на подоконник, Виктор задумчиво крутил в руках револьвер. Крис дал ему это оружие, так, на всякий случай, для самозащиты, ведь никогда не знаешь, что может произойти. Иногда Виктор спрашивал себя — не легче ли покончить с собой? Он все равно не имеет никаких целей. Ему не для кого жить. Он так и не избавился от разъедающего чувства вины, и все вокруг было для него лишь мучением. С тоской он все еще вспоминал о Юри и думал, как бы все в его полужизни сложилось, будь этот человек жив? Виктор не переставал думать о нем, скучать по нему и ловить каждое крохотное воспоминание о нем в своих нейротриптилиновых триппах. «Я ненавижу людей, но Юри… Я люблю его и не собираюсь забывать, несмотря на все доводы Криса о том, что необходимо уничтожить все воспоминания о прошлой жизни и людях». Спрятав револьвер в сумку, Виктор решил еще раз пересмотреть одно из последних «посланий» Пророка. В момент, когда он нажал на видео, в комнату вошел Крис. — Одевайся, — сказал тот, кинув на кровать какие-то вещи. Виктор внимательно разглядел их — брюки, белая рубашка и черный плащ с поясом. Прежде ему никогда не давали такую одежду. — У нас какой-то праздник? — Сегодня ты увидишь кое-что интересное, — загадочно ответил Крис, плюхнувшись на подушку. После того, как Виктор натянул на себя все вещи, Крис усадил его на кровать и, велев не двигаться, стал наносить на его лицо маскировочный мусс. — Что же? Крис сунул руку в карман и достал оттуда маленький пузырек из синего стекла, на котором белой краской была нанесена эмблема Армии Освобождения Нежити — рука, сжатая в кулак, прорвавшаяся сквозь землю и направленная к небу. Тут же аббревиатура «А.О.Н». Виктор невольно отшатнулся назад. Точно такой же был у Джона. Тогда он принял это странное вещество и превратился в неконтролируемого зомби. Подобная вещь не могла вызывать доверие. Крис улыбнулся и чуть притянул его к себе. — Не бойся ты так. Уже видел, значит, как действует «Голубое забвение»? Виктор качнул головой. Пророк Нежити часто упоминал «Голубое забвение» в своих посланиях, но в коммуне Виктору не рассказывали ничего конкретного. Крис сжал его подбородок, веля держать голову ровно, и продолжил втирать в кожу крем. — Что оно делает? Оно превращает в зомби? — Не навсегда. Оно временно блокирует действие нейротриптилина. Благодаря этому ПЖЧ вновь становится бешеным, но длится это не долго. Состояние нормализуется само собой примерно через час, ну или минут за пятнадцать, если сразу вколоть дозу нейротриптилина. — Это Пророк придумал? Для чего это вообще нужно? — Для того, чтобы держать власть в своих руках, — еще один загадочный ответ. — Я не понимаю. Это ведь небезопасно. Это безумие — использовать что-то подобное. — Поймешь. Со временем ты все поймешь, Виктор. Крис открутил крышечку пузырька, высыпал на ладонь три капсулы светло-голубого цвета и дал Виктору внимательно рассмотреть их. В Викторе закипала тревога. — Что ты хочешь? Чтобы я принял это? — Нет. У тебя будет другое задание. Позже я все расскажу тебе. Оно не связано с «Голубым забвением», но я хочу, чтобы ты понимал, для чего оно необходимо нам. Именно поэтому сегодня ты еще раз увидишь его действие собственными глазами. Крис засыпал капсулы обратно в баночку, спрятал в карман и сунул в руку Виктора контейнер с линзами. — Скорее, нас уже ждут. — Кто? Когда они вышли из квартиры на лестничную площадку, там действительно стояло несколько его знакомых из коммуны. Это были два парня — Артур и Ник, — и девушка Марта. Они так же были одеты в черные плащи, из-под которых выглядывали белые рубашки. Ничего не объясняя Виктору, они молча спустились по лестнице и вышли из здания. Уже привычным путем, на метро, они добрались до центра Лондона, который как обычно полнился людьми. — Куда мы? — не выдержал Виктор, но Крис лишь шикнул на него. — Терпение, детка. Вскоре они оказались в одном из крупнейших торговых центров. Середина дня. Самый пик туристов и горожан. Скопище, как на ярмарке. Протолкнуться нереально. В этой толпе, в этом бурлящем океане из людей, Виктор ощущал себя чужим и потерянным. Инородное тело, имплантат в большом живом организме. Он всегда чувствовал себя так среди людей. По большей части люди старались игнорировать ПЖЧ и даже не смотреть им в глаза, но находились и те, кто мог долго и пристально всматриваться. Стоило ли говорить, что взгляд этот был едва ли дружелюбным. Страх или отвращение, гнев или снисхождение. Никто не смотрел на него так, как раньше. Когда-то люди с восхищением и обожанием любовались его красивым лицом и изумительным цветом глаз. Теперь никто не видел в нем той красоты. Они видели лишь зомби-урода, отвратительную «гниль», как бы выразились в Роартоне, поэтому ему был ненавистен каждый пристальный человеческий взгляд. — Зачем мы здесь? Крис и трое товарищей не обращали на него никакого внимания. Они перекинулись парой фраз, которые было невозможно расслышать из-за шума, а потом Крис положил на ладонь каждому из них одну капсулу с «Голубым забвением». Потом Артур, Ник и Марта отдалились, затерялись где-то в толпе. В голове смешалось миллион вопросов. Что они делают в центре Лондона в это время. Зачем им находиться именно тут, где так много людей? Для чего Крис дал им порошок, даже небольшое количество которого способно обратить ПЖЧ в кровожадного монстра. « — Сегодня ты увидишь кое-что интересное». Виктора отвлекло ощущение чьего-то прикосновения на его ладони. Он опустил взгляд вниз и увидел, что его руки касается маленькая девочка. Нет, не просто девочка. Ее бледная кожа была скрыта за слоем мусса так же, как и большие глаза за линзами, но он тут же узнал ее кругленькое личико с живыми чертами и густые каштановые волосы. Тесси. Та самая Тесси, с которой он познакомился в Норфолке. Их руки соприкоснулись лишь на мгновение — девочку вела за собой какая-то женщина. Уплывая вместе с толпой, Тесси смотрела на него и улыбалась. Она махала ему рукой, и он так отчетливо вспомнил тот красочный норфолкский сон. Ему хотелось узнать, как она тут очутилась. Кто эта женщина. Может, это ее мать? «…Сегодня ты еще раз увидишь его действие собственными глазами». «Голубое забвение». Это было оружием, а они были террористами в центре ничего не подозревающей толпы. — Нападение. Вы хотите… напасть на людей? — Дошло, наконец? — ухмыльнулся Крис. — Это… это надо остановить! — Виктор дернулся в сторону троицы, но Крис схватил его обеими руками и удержал при себе. — Что ты делаешь?! Останови их, Крис! Ты не можешь позволить им сделать это! Виктор смотрел на него глазами безумца, но Крис даже не шелохнулся, сохраняя полное хладнокровие. Все внутри упало. Они собирались совершить ужаснейшую вещь, но никто не пытался остановить их. Виктор, выдернув свою руку из руки Криса, все же смог протолкнуьтся туда, где стояли Артур, Марта и Ник. Маленькой тряпочкой Артур, стоящий в центре, стер со щеки немного мусса. Показалась его бледная кожа. Люди, привлеченные странным поведением ПЖЧ, замерли на месте. — Мы — начало и конец. Мы живы, но мы знаем, что такое смерть. Узрите в нас жизнь вечную, ибо держим мы в руках своих ключи от преисподней! Произнеся это, они высыпали голубой порошок себе на ладони и вдохнули его через нос. Спустя несколько секунд они уже лишились рассудка — превратились в бешеных. Как тогда с Джоном, с ними произошло это изменение. Они больше не были теми милыми ребятами, которых он знал. Они были жестокими и безумными убийцами. Как бешеные псы они кинулись на окружающих их людей. Пролилась кровь. Послышались крики и люди, как стадо напуганного скота, кинулись к выходу из центра. — Надо уходить, — послышался голос Криса, и в этой суматохе Виктора поволокли вперед вместе с безумной толпой людей, потерявших рассудок от страха. Так Виктор стал свидетелем одного из терактов Армии Освобождения Нежити…***
Всю дорогу до дома Виктор находился в каком-то оцепенении. Он не мог соображать. В голове лишь крутились испуганные лица людей, кровь, крики и лица безумных зомби. Крис буквально дотащил его до квартиры. Немного придя в себя, Виктор ощутил, как все внутри бурлит от злости. — Ты!.. — Виктор схватил Криса за ткань плаща и со всей накопившейся злостью и силой приложил его спиной к стене. — Это ужасно! Это переходит все границы! Ненавидеть людей и сторониться их — одно дело, но творить нечто подобное — чем мы лучше их в таком случае? Используя «Голубое забвение», мы не боремся за свободу и равенство. Мы не более чем чудовища! Виктор был в ярости. Он не мог закрыть на это глаза. Жестокое убийство… Намеренное жестокое убийство. Крис зло рассмеялся. — Нет. О, нет. Мы — нечто намного большее! — Очередной бред. Мы просто ожившие трупы. Ни больше, ни меньше. Хватит делать из этого религию! — Мы те, кто победил смерть. Разве не об этом люди мечтали с начала времен? Нам не страшны болезни и ранения, мы будем жить бессмертной жизнью. Не той жалкой жизнью, которой жили до восстания. То было существование, выживание, карабканье вверх из помойной ямы. Человеческое тело — лишь прах. Сгоревшая бумага, что может рассыпаться в любой момент. Пройдет время, и ты поймешь — та драгоценная жизнь, над которой трясутся люди — лишь короткий миг. Бабочка однодневка. Мы же — нечто новое, бессмертное. — Мы так же не бессмертны. Можем проверить это прямо сейчас! — Виктор сунул руку в сумку, вытащил револьвер и приставил к виску Криса. Тот знал, что Виктор ни за что не решится выстрелить, и оставался совершенно спокойным. — Сейчас да, но… Скоро все изменится, Виктор. После Второго Восстания все изменится. Виктор немного притих, все обдумывая, и опустил револьвер вниз. — Разве Второе Восстание возможно? — Возможно, и, более того, только нам предстоит решить, быть ему или не нет. Виктор тряхнул головой. Он окончательно запутался. Крис продолжил: — Второе Восстание грянет, как только прольется кровь первого восставшего. Думаю, ты прекрасно помнишь, где началось первое Восстание. — Роартон, — Виктор стиснул зубы, пытаясь подавить напряжение. Никто из коммуны не знает, что и он так же один из этих восставших! Как хорошо, что он соврал. — Отлично, — отмахнулся он, словно это был какой-то пустяк. — Тогда что вы собираетесь делать? Как его найдете этого первого восставшего? — В том то и дело, Виктор. Не мы, а ты. — …Что ты имеешь в виду? — Пророк выбрал тебя для этой миссии. Тебе необходимо отправиться в Роартон, найти первого восставшего и убить его. Мы дадим тебе все необходимое для этого, не переживай. — С ума сошли? Как я, по-вашему, найду его?! Это ведь невозможно! — У нас есть список из Норфолка. Пришлось потрудиться, чтобы раздобыть его. Там указаны все ПЖЧ, отправленные в Роартон по программе «Возвращение в семьи». Найдешь их и пообщаешься с ними. Можешь запугать кого-нибудь из живых — свидетели наверняка есть. Не переживай, времени достаточно. — Сколько? — До той даты, когда произошло первое восстание. — До тридцать первого октября? — Да. — Меньше месяца, это твое «времени достаточно»? Это бред… Я не хочу этим заниматься, — категорично покачал головой Виктор. — Не хочу, ясно? Исполняйте свои пророчества сами, меня в это не впутывайте. Я не такой как вы! Но Крис его и слушать не хотел. — Ты, детка, сдается мне, не понимаешь сути. Это — честь, Виктор. В твоих руках судьба всех восставших. Сделай наконец-то то, ради чего ты восстал. Мы спасли тебя. Привели в наш дом, дали все, чего не смог бы дать тебе ни один человек! Теперь ты должен сделать это. Ради нас. Виктор хотел вскрикнуть — «нет». Он не мог с этим согласиться. Не за этим он воскресал, а может… Он уже ни в чем не был уверен. В голове все спуталось. — Засунь себе это в жопу, Крис. Я не просил вас ни о чем. Ты сам притащил меня сюда. Ты мог оставить меня, позволить закончить тот путь, что я выбрал, но нет… Вы — апостолы, вы — мессии, вы гребаные спасители всех восставших. Как же можно дать мне выбор? Это неправильно. Это не в вашем стиле. И теперь я должен убить кого-то, чтобы доказать свою признательность за то, что мне на хрен не нужно? Ему было больно. Он боялся, что ступив на землю Роартона, его воспоминания и чувства вновь овладеют им. Как он сможет сохранить здравый рассудок в этом городе? Он только стал чуточку терпеливее к себе. Он только немного опомнился от скорби по Юри. Крис усмехнулся и вложил в руку Виктора что-то. Виктор взглянул вниз. На его ладони лежала баночка наполненная капсулами «Голубого забвения». — Мы, конечно, можем дать тебе выбор, Виктор. Пророк нежити очень не любит, когда его игнорируют, но… Можешь выбрать из двух вариантов. Либо ты делаешь то, что мы хотим от тебя, и отправляешься в Роартон, либо… небольшая шалость в центре Лондона с волшебным порошочком? Голубое забвение. Больше всего на свете Виктор ненавидел свою бешеную сущность. Порошок действует очень быстро. Превращение не так мучительно, как ослабление действия нейротриптилина, но это все еще превращение. Он станет зомби и будет убивать. А потом… Никто не знает, повезет ли ему, и его не поймают и не отвезут в Норфолк без вариантов на последующую свободу, или не повезет… «Я не могу принять „Голубое забвение“. Не могу вернуться в Норфолк. Ни за что!» — Хорошо, — взглянул он в глаза Крису с ненавистью. — Будь по-вашему. Я отправляюсь в Роартон. Так было принято решение, которое изменило все…***
Виктор не мог поверить, что снова оказался в этом городе. Он думал, что больше никогда не увидит этих скучающих улиц. Этих зеленых холмов долины, которые, напоминая волны, возвышались над бордовыми и серыми крышами невысоких домиков, и в любой момент, казалось, могли накрыть весь город. Этих сизых гор и молочно-серого пасмурного неба. Болотистых озер и редкого леса. За все это он полюбил Роартон. За ту красоту, которую Юри никогда не замечал, потому что прожил здесь практически всю жизнь. Виктор родился в России, но Роартон заставлял его душу трепетать так, словно именно этот городок был его родным домом, родиной. В каком-то смысле это действительно было местом его рождения — второго рождения. В коммуне таким местам придавали особое значение. Крис так же с трепетом говорил о Хэмпшире, где воскрес. Для зомби из их мира это было очень важно. Поэтому Роартон навсегда остался самым важным местом в жизни Виктора. Он был важен ему даже до смерти, а теперь — особенно. «Можно ненавидеть людей и обстоятельства, можно ненавидеть себя самого, но Роартон… Это мой дом.» Поезд с шумом затормозил, и Виктор сошел на платформу. В Роартоне не было вокзала, была лишь эта маленькая железнодорожная станция. Через нее проходило несколько поездов, на которых, в лучшем случае, можно было добраться до Престона или Лондона. В маленькой билетной будке спокойно попивал свой остывший чай продавец билетов. Больше людей поблизости не было, что, конечно, было к лучшему, поскольку на Викторе не было ни линз, ни маскировочного мусса. Да, он все еще не был доволен своим внешним видом, он ненавидел свое лицо, напоминающее ему, кем он был на самом деле, но даже его выцветшие радужки, расплывшийся зрачок и бледная кожа казались ему более приятными, чем неестественный макияж, делавший из него подобие восковой скульптуры. В Лондоне за эти два года к ПЖЧ стали относится терпимее. Правила запрещали им разгуливать без маскировки, чтобы не шокировать живых людей, но Виктор давно забил на все правила. Он не желал никому подчиняться. Крис часто говорил, что Виктор ведет себя словно взбунтовавшийся подросток. Именно это, пожалуй, и нравилось Крису больше всего. В Роартоне такое поведение вряд ли прокатит. Врачи говорили, что люди приняли их, но на деле все было не так. Виктор догадывался — в Роартоне все не так, как в других местах. Первый город, с которого началось Восстание и который больше всей Англии пострадал от этого происшествия. Маленький островок, где люди варятся в своих же отбросах. Они не готовы принять ПЖЧ. Они еще не скоро смогут принять кого-то такого, как он. Именно поэтому следовало бы быть поосторожнее. Поправив сумку и присев на лавочку, Виктор полез в карман и достал из него измятый листок, разровнял на колене и задумчиво пробежал глазами по содержимому. Этот список ему вручил Крис перед поездкой. Тут были имена всех ПЖЧ, что проживали в Роартоне. Виктор не мог судить, насколько точна эта информация, но выбора у него не было. Он все равно не сможет вернуться в коммуну, пока не выполнить свою миссию… Убить первого восставшего. Он совершенно не знал, с чего начинать поиски и как искать этого страдальца. В голове у него крутились страшные мысли. Сможет ли он найти того, кто ему необходим? Крис был неплохим парнем. Неплохим и веселым. Вот только был он фанатиком, готовым пойти на все ради коммуны и Пророка, даже на собственную смерть. Он не остановится и теперь. «Если я буду представлять угрозу или уклоняться от миссии, он убьет меня. У меня нет выбора». Виктор пробежал взглядом по строчкам. Некоторые имена были знакомы, кого-то из этих людей он даже помнил в лицо, некоторых знал смутно лишь благодаря городским слухам и сплетням. Много было тех, о существовании которых он не подозревал. Список был не очень большой. Он определенно был бы намного больше, если бы Отряд Добровольцев не убивал зомби во время Восстания. «Я бы тоже мог не вернуться. Тогда все было бы так просто, да?» Виктор встал с лавочки и, читая список, покинул станцию и направился к городу. «Тут указаны адреса. Первым делом попробую осторожно понаблюдать за этими домами. Со временем что-то удастся выяснить. У меня чуть меньше месяца. Надеюсь, этого времени будет достаточно». Внезапно он замер. Знакомое имя маячило под одним из номеров этого списка. Имя, которое он не вспоминал так давно. Пхичит Чуланонт… Виктор пошатнулся. Это было неожиданно, хоть он должен был предположить что-то подобное. Пхичит тоже был мертв. «Я не знал об этом. Но… Если он вернулся, значит, кто-то должен был взять над ним опеку, верно?.. Кто мог сделать это? Его родители или иные родственники не жили в Роартоне. Кто-то из его друзей? Но, у него был только один друг, настолько близкий, что пошел бы на подобный шаг, и это…» Внутри вновь зашевелилось то же удручающее сомнение, что он испытывал, когда увидел букет цветов на своей могиле. Что-то тревожило. Что-то не сходилось. Он поспешил по адресу, указанному на листке. Он был так взволнован, что забыл о безопасности. Хорошо, что людей на его пути встретилось от силы пара человек. Они не успевали рассмотреть его лица. Он шел так быстро, что они лишь и успевали удивленно оглядываться ему вслед, буравя спину недоуменным взглядом. «Все это не просто так», — крутилась в голове одна мысль. Он чувствовал, что что-то не так. Наконец-то он добрался до нужного дома и замер в неопределенности, не зная, что делать дальше. На что он рассчитывал? Кого он ожидал встретить тут? Пхичита? Или?.. Время шло, а Виктор стоял на противоположной стороне улицы. Он тупо уставился на выкрашенную в бежевый цвет входную дверь. Он не мог сдвинуться с места. Не знал, сколько прошло времени. Он утратил его ощущение. Может, минут пятнадцать, может, полчаса или больше. Казалось, даже время суток уже не играло большой роли в его восприятии реальности. Лишь какой-то малой частью себя он понимал — солнце светит ярко, так ярко, что его чувствительные глаза начинали мучительно болеть и чесаться. И вот эта дверь открылась. Виктор испуганно прижался к каменному забору, стараясь остаться незамеченным для тех, кто мог выйти из этого дома. Показались две фигуры. Два парня. У одного из них, того, что пониже, светлые золотистые волосы, худощавое строение тела. Потребовалось время, чтобы признать в этом подростке своего кузена — Юрия Плисецкого. Мальчик, которого он знал, действительно вырос, а форма, напоминающая военную, делала его еще чуточку старше. На его лице — привычная недовольная гримаса. А рядом с ним шел… Юри. Это был Юри. Виктор вспомнил его. Юри был словно рожден из его воспоминаний — такой же, как и в них, ни капли не переменилось в нем. Черные волосы растрепались и слегка взвились на висках и челке от влажности. На бледных щеках легкий румянец, оставленный прохладным ветром. Неизменные очки в синей оправе скрывали милейшие в мире карие глаза. Виктор даже на секунду подумал, что это лишь коварное видение. Глюк в его воспаленном от нейротриптилина мозге. Но нет, даже самые злосчастные воспоминания не могут быть настолько реальные, настолько шокирующие! Виктор пошатнулся от бури эмоций, что переполняла все в нем, сделал неуклюжий шаг назад. Правильнее сказать, оступился и едва не упал. В голове пульсировало это неимоверное открытие… «Он жив!» «Юри жив!» Виктору хотелось кинуться вперед и прикоснуться к Юри, чтобы убедиться в том, что он настоящий, а не обман зрения. Хотелось тут же извиниться за всю боль, что он причинил. Виктору было так горько и стыдно за все, что он, возможно, находил незнание Юри — облегчением. «Скорее всего, думает, что я мертв. Он рад этому, я надеюсь и уверен, что рад. Как иначе». Поэтому он остановил себя и пресек любое желание приблизиться к Юри или заговорить с ним. «Он ненавидит меня, и если все останется как есть, то так будет лучше всего. Ведь, правда? Может, он уже и забыл меня. Утонул в сладком неведенье, не желая принимать реальность. Ох, если бы я мог изменить прошлое. Но нет. И в чем же смысл того, что я воскрес, если я принес боль стольким людям?» Теперь, на фоне всего произошедшего, Виктору вдруг стало неважно и не страшно ничего. Коммуна, Пророк, Крис, и эта его великая миссия. Теперь это все было таким далеким, как призрак чего-то, размытый силуэт. Вся жизнь на протяжении четырех лет вдруг стала ничем и рассыпалась, как карточный домик. Он думал, что держит все под контролем, но какой к черту контроль, если все четыре года он ошибочно думал, что Юри мертв! С тоской Виктор наблюдал за тем, как Юра и Юри садятся в машину. «Куда они поехали?» — Виктор перебирал в голове все возможные варианты. Он вспомнил о кладбище и дате, высеченной на своем надгробии. — «Сегодня тот самый день? Может ли быть, что они отправились на кладбище? Стоит проверить». Он не боялся сделать попытку. Ему уже было не страшно ошибиться. Весь мир его перевернулся, и какой-то маленький лучик надежды пронзил темноту. Его серое унылое существование оборвалось и наконец-то наполнилось смыслом, пусть и не слишком ясным до конца. Даже если он не сможет даже мечтать о разговоре с Юри, этого было достаточно — он жив. Это самое главное. «И я больше не оставлю его… Больше ни на один миг».