Переплетение судеб (Interwoven fates)

      113. Возвращение монаха       День выдался пасмурным, и настроение моё было не многим лучше. После утренней тренировки Кон ушёл по заданию мастера Дама относить какие-то важные документы и вернуться должен был или сегодня вечером, или только завтра в первой половине дня. Неопределённость убивала. К тому же я совершенно не знал, чем заняться. Книгу про амулеты и талисманы мы прочли ещё неделю назад, телу на сегодня уже хватило нагрузки, общаться… Все были заняты. Оставалось только пойти в город и там попробовать найти для себя что-нибудь интересное. Встретиться с Те Со, например (угу, если он тоже не занят), с Чан Джо (и у неё на меня много времени не будет, скоро праздник, надо готовиться), с Ма Бон Чулем… Да где ж его найдёшь, да и общаться с бандитом просто так, не встретившись случайно… Хм.       Ладно, всё равно в городе интересней, чем сидеть в школе и изнывать от скуки.       Я сообщил Кон Далю о своём намерении прогуляться и двинулся к воротам, по пути пообщавшись с Соном, который был бы рад пойти со мной, но дела, дела. Эх, у всех есть дела, один я здесь такой беззаботный. Поскорей бы мне тоже стали подкидывать какую-нибудь работёнку. И лучше бы интересную.       В городе я первым делом заявился на Столетний постоялый двор и, пока искал Те Со, вдруг неожиданно наткнулся на монаха, друга моего отца. Недоумённо поморгав, я подошёл к нему.       — Ты вернулся? Когда? Долго пробудешь в этих краях? Собираешься снова скоро уйти? Как путешествовалось? Узнал много интересного? Остановишься здесь или у себя в хижине? Там, наверно, не прибрано? Нужна помощь?       — Рад тебя видеть, — расплылся монах в улыбке, не обращая внимания на шквал вопросов, сыпавшихся из меня как из рога изобилия. — Ты, значит, тоже вернулся на родину? Не смог долго вдали, да?       — Нет, просто здесь… меня ждали. Я ещё был нужен, — уклончиво ответил я, смутившись и проглотив ещё парочку десятков вопросов, что рвались с языка.       Монах помолчал и неожиданно предложил:       — Не составишь мне компанию? Здесь я уже закончил, пора прогуляться до хижины, в которой, как ты говоришь, не прибрано, — и хитро улыбнулся.       — С радостью! — широко улыбнулся я в ответ. Почему-то приезд монаха поднял настроение. Нахлынули воспоминания, но теперь они не приносили боли.       Я забрал котомку из рук монаха, чтобы тому стало легче (она не была особо тяжёлой, но всё равно), и двинулся следом за человеком, лучше всех знавшего моего отца. Давно мне хотелось с ним поговорить: узнать прошлое родителей, поблагодарить за всё, поделиться последними новостями. И, похоже, монах понял это моё стремление.       Идти было спокойно. Во второй половине дня распогодилось, тучи, недавно полностью скрывавшие небо, рассеялись, солнышко показалось и стало согревать всех своими лучами. Красота!       Я шёл и невольно улыбался. Жизнь-то, оказывается, отличная штука, хотя совсем недавно в это верилось с трудом. Столько всего свалилось, что и перечислить трудно.       — Кан Чи, — вдруг окликнул меня монах. Я вынырнул из воспоминаний и огляделся. Оказывается, мы пришли, а я и не заметил. Вот что значит хорошее настроение.       — О, мы на месте, — я с наслаждением потянулся и наклонился, чтобы положить котомку на скамью, стоявшую рядом со входом в хижину. — А тут ничего не изменилось, — огляделся я вокруг и вдруг заметил, что монах как-то шокированно уставился на мою грудь и замер. Я опустил глаза, надеясь понять, на что же он так смотрит, и ничего, заслуживающего настолько пристального внимания, не увидел.       — Эй, что случилось? Что тебя так поразило? — осторожно спросил я, подозревая, что опять во что-то вляпался. Ну не мог он просто так смотреть.       — Откуда у тебя ЭТО? — продолжая рассматривать мою грудь, хрипло спросил он.       — Это? — я нежно коснулся половинки амулета, которую с недавнего времени всегда носил на шее. Монах смог только кивнуть.       — Ты что-то знаешь? — насторожился я, но, не добившись ответа, вздохнул и решил первым рассказать свою историю. Не мог амулет просто так шокировать, так что я надеялся узнать информацию от монаха в ответ на откровенность. — Это половинка, оставленная матерью Кона своему сыну. Вторую такую я нашёл в пещере неподалёку отсюда. Мы с Коном обменялись ими после того, как половинки были единожды соединены, — рассказывая в общих чертах историю амулета, я внимательно наблюдал за реакцией монаха. Я надеялся, что она подскажет мне хоть что-то о его отношении к данной ситуации. Во время рассказа глаза монаха расширились, он резко выдохнул, тряхнул головой и вроде бы пришёл в себя. — А что, тебе знаком амулет? Или ты видел похожие? — не отставал я от собеседника. Если это связано с Коном, я должен всё знать!       — Нет, — медленно произнёс монах, — я знаком именно с этим амулетом. С обеими его половинами.       Теперь настала моя очередь удивляться. Я замер как громом поражённый.       — КАК?!?! — вскинулся я, когда наконец смог говорить. Вихрь разнообразных предположений закружился в голове. — Откуда их знаешь? Ты знаком с матерью Кона? — озвучил я самое, на мой взгляд, очевидное.       — Да, видимо, знаком, — о чём-то напряжённо размышляя, так же медленно произнёс монах, — но позволь, сегодня я не буду говорить о том, что знаю. Надо хорошенько всё обдумать. Приходи завтра, я к этому времени постараюсь вспомнить детали и подумаю, с чего начать рассказ. Всё так неожиданно.       — Хорошо, во второй половине дня я смогу поговорить. Или послезавтра, если завтра не получится, — через какое-то время согласился я. Просьба показалась мне разумной. — Только могу я прийти вместе с Коном? Ему будет интересно узнать хоть что-нибудь о своей матери.       — Приходите, — кивнул монах, — а сейчас я попрошу поподробней рассказать вашу историю.       Вздохнув, я снова начал рассказ. Когда упомянул, что к пещере меня тянуло и именно для меня открылся проход, неожиданно услышал:       — Ну конечно, кто же ещё! Как же я раньше не догадался! — воскликнул монах, перебив меня, и тихо добавил, как бы говоря сам с собой: — Ты же вечно собираешь вокруг себя самое невероятное.       — Ты это о чём? — недоумённо насторожился я.       — Завтра поймёшь, — откликнулся монах. — Если сейчас начну объяснять, то только запутаю тебя окончательно. Сможешь подождать?       — Конечно! Но только до следующей встречи. Ты же знаешь, как я нетерпелив, — отозвался я. Было жутко любопытно и тревожно, предвкушение новой информации будоражило и заставляло теряться в догадках, но недолго потерпеть я был готов, если рассказ от этого станет более подробным и менее путаным. Тем более что потом буду слушать в компании любимого. Мы поддержим друг друга, если что. Не хотелось оставаться один на один с новой информацией. А вдруг она будет не радостной? Или сильно шокирует?       Вздохнув и собравшись с мыслями, я продолжил. Монах внимательно слушал и больше ни разу не перебил. Закончив повествование, я облизал губы. В горле пересохло от болтовни. Монах смотрел на меня с лёгкой спокойной улыбкой, что-то уяснив для себя. И это вселило надежду, что новости не будут плохими.       Распрощавшись на такой многообещающей ноте, я поспешил к Кону, думая, как рассказать любимому о случившемся, ведь он болезненно реагировал на всё, касающееся его семьи. Не хотелось бы случайно шокировать или сделать больно.       114. Просьба Кан Чи       Когда я возвращался от монаха, то в воротах столкнулся с Коном. Неужели уже вернулся, ведь обещался быть позднее? Я насторожился и обрадовался одновременно. Было заметно, что и Кон рад меня видеть, очень уж мягкая улыбка появилась на его губах, да и эти искорки в глазах… М-м-м…       — Привет, говорил же, что придёшь поздно, — брякнул я, когда мы чуть ли не столкнулись на входе. — Нам надо поговорить.       — Как видишь, получилось освободиться раньше, — улыбнулся Кон, и мои губы против воли тоже растянулись в счастливой улыбке. — Сейчас надо отчитаться перед мастером Дамом, а потом я в полном твоём распоряжении, хорошо?       Я энергично кивнул и вместе с любимым дошёл до главного здания школы Му Хё Дон Гван, где Кон и скрылся, правда почти сразу же вышел обратно. Видимо, отчёт занял совсем немного времени.       — Ну вот, я освободился. О чём ты хотел со мной поговорить?       — Ты завтра свободен? — спросил я сходу.       — Пока планов на завтрашний день у меня нет, а что? — тут же насторожился Кон, а я вдруг понял, что обсуждать данную тему во дворе школы, где в любой момент может кто-нибудь пройти, — не очень удачная идея. К тому же Кон только что вернулся, а я не дал любимому даже поесть спокойно, сразу накинулся с вопросами и предложениями. Как тут не насторожиться? И вообще, нехорошо себя так вести.       — Всё хорошо, — улыбнулся я. Правда, улыбка получилась натянутой, так как я расстроился из-за своей несдержанности. — Ты, наверное, голоден? Да и я тоже. Только что вернулся из города, — пояснил я, почему ещё не ужинал. — Давай поедим, а потом поговорим. Наедине.       — Хорошо, — осторожно ответил Кон. Было заметно, что тревожный огонёк во взгляде не пропал, а просто спрятался в самой глубине.       — Тогда пошли на кухню? — спросил я, стараясь быть повежливее и не начать подгонять Кона — так сильно хотелось рассказать ему новости сегодняшнего дня.       — А куда же ещё? — хмыкнул Кон и двинулся в сторону кухни. Я пошёл следом, изо всех сил пытаясь не спешить.       Сегодня, наверное, первый раз со времени выздоровления любимого я кушал без аппетита, потому что мыслями был далеко. Неудивительно, что Кон косился на меня и постарался скорее завершить трапезу, после чего почти бесцеремонно, не спрашивая, направился в свою комнату, бросив на ходу: «Следуй за мной!». Но я и так бы пошёл следом — надо же было поговорить.       Как только дверь в комнату отгородила нас от всего остального мира, Кон резко повернулся и потребовал, буравя меня внимательным взглядом:       — Рассказывай! — и выжидательно скрестил руки на груди.       От неожиданности я поперхнулся фразой, что уже начал говорить, и постарался как можно быстрее выложить Кону всё что хотел, а то как-то слишком нервно тот себя вёл. И с чего это любимый так распереживался?       — Как уже говорил ранее, сегодня я был в городе и случайно встретился с монахом, другом моего отца. Он, оказывается, недавно вернулся из паломничества. При разговоре он заметил на моей шее часть амулета, и это его сильно поразило. Оказывается, он видел амулет раньше. Именно этот амулет, — уточнил я, — и даже знаком с твоей матерью, Маго, — при этой фразе Кон вздрогнул и ошарашенно посмотрел на меня. Сразу же захотелось обнять и успокоить любимого, но я продолжил рассказ, сделав вид, что не замечаю. Не думаю, что Кон бы хотел, чтобы я каждый раз бросался к нему, когда он удивлён. Вот если и после не возьмёт себя в руки, тогда уж и… — Сегодня он мне ничего не рассказал, попросил время, чтобы вспомнить все детали прошлого, но мы договорились встретиться завтра во второй половине дня или послезавтра, и тогда он выложит всё, что знает. Выложит нам обоим, Кон. Согласен присутствовать при разговоре? Ты пойдёшь?       Какое-то время Кон ещё так же удивлённо, даже шокированно, смотрел на меня, а потом зажмурился, решительно тряхнул головой и снова встретился со мной взглядом. Теперь уже спокойный, решительный и серьезный.       — Конечно, пойду. Это же касается моего прошлого.       — Ты будешь в порядке? Что бы ни рассказал нам монах?       В комнате повисло недосказанное мной опасение-воспоминание о том, как любимый повёл себя в прошлом. О шоке, им испытанном.       Взгляд Кона смягчился, и он тихо произнёс:       — Ты же в этот раз будешь рядом.       — Кон, — я не знал, что сказать на это. Безмерное доверие любимого тронуло чуть не до слёз. Сладко защемило сердце.       — Но почему ты договорился о встрече именно во вторую половину дня? — так же тихо и мягко спросил Кон.       — Чтобы ты успел вернуться, — ответил я с улыбкой. — Я сразу сказал, что мы будем слушать историю вместе, если ты согласишься.       — Кан Чи, — похоже, теперь уже любимый не смог подобрать слов.       Оставшееся до сна время мы так и провели вместе в комнате Кона за неторопливой беседой. Кон снова заварил чай, так что атмосфера была тёплой и очень домашней. И жутко не хотелось уходить в свою комнату, когда настало время ложиться спать. Хотя… мне просто не хотелось расставаться с Коном даже на ночь, да и на прощание я позволил себе только обнять любимого, вспомнив, что произошло недавно под сакурой. Это до сих пор смущало и заставляло осторожничать, не хотелось снова потерять контроль над собой.       115. Разговор       На следующий день во время тренировки было заметно, что Кон нервничал, так что он даже не стал проводить спарринг, мы просто отработали связки, да меня заставили сделать парочку заданий на координацию, которые я не очень-то любил. Но я в этот раз не стал спорить и выказывать недовольство. Я понимал состояние любимого и хотел его облегчить, не выводя из себя хотя бы своими выходками.       К моменту выхода Кон уже успел довольно сильно накрутить себя, так что, как только школа скрылась из виду, я решительно остановил его и обнял.       — Расслабься, ты слишком нервничаешь, — тихо сказал я, когда Кон попробовал отстраниться.       — Неужели так заметно? — ответил на это Кон, перестав рыпаться.       — Не знаю как другим, но мне — да, — так же тихо произнёс я, пытаясь говорить уверенно и спокойно, но, кажется, у меня не вышло. Слишком много нежности было в интонациях.       — Надеюсь, что действительно это ты так меня успел изучить, — фыркнул Кон, постепенно расслабляясь в моих руках. — Отпусти уже, со мной всё в порядке. К тому же такими темпами мы доберёмся до места назначения только к вечеру.       Я со вздохом разомкнул объятия. Он был прав — надо идти. Чем быстрее придём, тем быстрее всё выясним, тем скорее исчезнет неопределённость, которая сейчас заставляла нервничать ещё больше.        Из-за нервозности, передавшейся и мне, шли дальше в молчании. Может, поэтому и получилось добраться до хижины монаха довольно быстро. Когда мы подошли, то она показалась совсем не жилой. Хм. Переглянувшись с Коном, я постучал в двери. Через пару минут, которые ждал как на иголках, дверь наконец-то открылась и на пороге появился монах.       Оглядев нас внимательным взглядом, он улыбнулся и поприветствовал спокойным голосом:       — Здравствуйте. Вот вы и пришли.       — Да, как и договаривались, — выдохнул я, поклонившись. Кон тоже решил вместо слов просто поклониться монаху в знак приветствия, как это сделал я.       — Что ж. Хотите поговорить в доме или на свежем воздухе? — спросил монах, помолчав немного и явно собираясь с мыслями. — Сегодня хорошая погода, грех сидеть в помещении. К тому же меня долго не было, надо бы прибраться перед тем, как принимать гостей, но ведь вы ждать не будете.       — Да, на улице будет неплохо. Свежий воздух, красивый вид, — пробормотал я. И почему раньше не подумал, что стоило бы помочь монаху в уборке? Точнее, я же спросил его вчера, но он мне после разговора даже не напомнил, а я, балда, забыл из-за новостей.       — Тогда прошу следовать за мной, — произнёс монах и пошёл на задний двор своей хижины. Мы последовали за ним.       Там отыскался деревянный столик со стоящими по разные стороны от него невысокими длинными лавочками. А что, удобно, как раз при хорошей погоде можно и почитать, и поесть, и ещё чем-нибудь заняться на природе.       Мы расселись. Монах сел на одну лавочку, мы с Коном устроились на противоположной, чуть ли не задевая друг друга плечами.       — Чая? — предложил монах, отдавая дань гостеприимству.       — Нет, спасибо, — отказался Кон и вопросительно посмотрел на меня.       — Я тоже, пожалуй, обойдусь, — я предположил, что, слушая историю, мы забудем о чае, так зачем зря гонять человека?       — Ладно. Тогда мне начинать рассказ? — спросил немного неуверенно монах и улыбнулся, когда мы с Коном синхронно кивнули. Интересно, что он подумал о таком единодушии?       — Тогда слушайте. Первый раз я увидел Маго, это ведь про неё вы спрашиваете? — уточнил монах и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил: — когда пришёл к Воль Рёну после его решения обязательно отыскать книгу семьи Гу. Они стояли у входа в пещеру и разговаривали.       — Что?! Так Маго приходила к моему отцу? — неожиданно воскликнул я, не удержавшись. Невероятно. — Они что, были знакомы? — от шока задал я не самый умный вопрос.       — Да, Кан Чи, это так. Правда, при мне она приходила проведать Воль Рёна лишь раз, так что не могу сказать, давно ли они дружили и как познакомились. А на все мои вопросы о ней твой отец лишь немного грустно улыбался и всё.       — Эх, жаль, что мы не узнали об этом всём раньше, — посетовал я, приходя в себя, — мне бы, наверное, он рассказал. Или Кону, — я переглянулся с любимым и снова посмотрел на монаха. — Я готов слушать дальше. Извини, что перебил.       — Хорошо, тогда я продолжу, — кивнул монах. — Так вот, когда я их увидел, Маго пыталась отговорить Воль Рёна от попытки найти книгу семьи Гу. Создалось ощущение, что она заранее знала, чем всё может обернуться. Воль Рён же только грустно улыбался, сказав, что уже слишком поздно отказываться от своей цели.       Скорее всего, всё самое главное уже было сказано до моего прихода, так что из их разговора не очень много можно было понять. Да и не собирался я подслушивать.       Было видно, что Маго расстроилась из-за решения Воль Рёна, ведь даже я понял, что тот не отступит от своей цели. И перед тем как уйти, она сказала фразу, которая почему-то запомнилась мне дословно:       — Друг, я умею видеть судьбы, ты же это прекрасно знаешь, так что твоё упрямство необоснованно и принесёт много страданий. И не только тебе. Вы можете быть вместе только во смерти, в жизни — не судьба!       Воль Рён никак не отреагировал, и тогда Маго со вздохом развернулась, попрощалась со мной и ушла, — монах вздохнул и посмотрел на небо, на котором только что тучи снова скрыли солнце.       — И это всё? — недоверчиво и немного разочарованно произнёс я. — И что, нужен был целый день, чтобы это вспомнить?       — Нет, Кан Чи, — спокойно ответил монах, — ты, как всегда, нетерпелив. Это была только первая наша встреча.       В этот раз я постарался сдержать себя, зато подал голос Кон:       — Значит, была и вторая встреча? — тихо спросил он, а у меня в душе всё перевернулось. Захотелось обнять Кона и не отпускать, настолько грустным и напряжённым был его голос.       — Ты правильно понял, — улыбнулся монах, в этот раз Кону. — Она ещё раз приходила к пещере. Теперь уже чтобы проститься перед дальней дорогой. Воль Рёна ещё не было, и мы с ней разговорились, — монах вздохнул. — Я в основном слушал, а она… Маго говорила много, словно хотела выговориться, облегчить душу, убедить саму себя в правильности совершённого, — и монах замолчал. Видимо, собираясь с мыслями.       — И что она рассказала? — с замиранием сердца спросил я.       «Сейчас. Сейчас будет рассказано самое важное, — вдруг осознал я, — то, к чему монах готовился. То, что может сделать больно любимому».       Наплевав на всё, я протянул руку к Кону и, вслепую нащупав его ладонь, сжал её, и больше уже не выпустил до конца разговора.       — Кхм. Тут, наверное, стоит начать издалека, — заговорил, наконец, монах. — Со способности Маго видеть нити судеб и событий, пока они ещё не произошли. Видеть варианты будущего и знать, какие события приведут к тем или иным последствиям, к тому или иному результату. Она долго объясняла, как этот дар работает, но я так и не разобрался до конца. Для нашей истории важно только то, что этот дар у неё есть.       Так вот, когда Воль Рёну не вышло помочь, будущее изменилось, и теперь уже ей самой предстояло сделать трудный выбор. Она увидела будущее своего сына, — при этих словах Кон едва заметно вздрогнул. Я бы и не заметил, если бы не держал его за руку, так что в знак поддержки я сильней сжал его ладонь в своей. Правда, не отрывая взгляда от монаха, чтобы он не обратил внимания на то, как сильно его слова отразились на Коне. Монах же продолжал: — Счастье её сына теперь стало тесно связано с этим местом. Только здесь он мог обрести самое ценное, что есть в мире — любовь. Но, чтобы обрести в будущем, он должен был потерять в настоящем.       Он должен был остаться здесь, среди людей, лишившись сверхчеловеческих сил и матери, потому что она-то как раз остаться попросту не могла — и так рисковала, придя предупредить Воль Рёна.       Было видно, что ей трудно далось это решение, но оно было единственно верным на тот момент. Хоть ей и трудно было расстаться с сыном, но она, как мать, выбрала счастье ребёнка, а не своё. Пусть он будет счастлив не сразу, в будущем, но это того стоило.       Почувствовав, что с этим местом её сына связала судьба, Маго не могла уже поступить иначе. Именно здесь будет жить предназначенный её сыну судьбой. Тот, кто сможет сделать его счастливым. И обязательно сделает, если они встретятся.       Для того, чтобы встреча стала неизбежна, Маго запечатала силы сына при помощи амулета и зачаровала одну его половинку так, чтобы она обязательно притянула к себе предназначенного её сыну, — при этих словах нестерпимо захотелось посмотреть на любимого, как оказывается, предназначенного мне судьбой, но я сдержался, — она собиралась спрятать эту половинку в пещере, а сына отдала на воспитание людям неподалёку, рассказав тем о сущности сына и открыв правду о себе. При этом вторую половинку амулета она тоже собиралась отдать им, чтобы, когда сын подрастёт, они передали её ему.       Я высказал опасение, что она слишком рискует, раскрывая себя и тем более рассказывая о сыне, который ещё даже постоять за себя не сможет, если что случится. На что Маго ответила, что так должно быть. Что всё должно идти своим чередом, и если попробовать воспротивиться судьбе, то ничего хорошего не выйдет.       Рассказав это, Маго показала мне уже располовиненный амулет и призналась, что поведать о предназначенном сыну из всех здесь живущих может лишь мне, как человеку, отринувшему мирское, иначе судьба изменится, и попросила меня следить за происходящими событиями, а также сказала, что, как только появится возможность, она обязательно навестит эти земли. Тут вернулся Воль Рён, и Маго простилась со мной, уйдя куда-то с моим другом.       Больше я её не видел.       Монах внимательно посмотрел на меня, на Кона и, выдохнув, произнес всё таким же спокойным, участливым тоном:       — Спрашивайте, если что непонятно. Обязательно отвечу, если буду знать.       — Ты знал, что именно Кон — сын Маго? — тут же сорвалось с языка. Я испугался, что как-то задел любимого вопросом, но тот никак не отреагировал, был невозмутим и задумчив, и я успокоился.       — Догадывался, но не был уверен. Маго мне ничего не сказала ни о людях, кому доверила сына, ни о месте, где его оставила. Я знал только, что он живёт где-то неподалёку от пещеры, и всё. Не знаю, почему она скрыла от меня, что отдала его в Му Хё Дон Гван.       Помолчали. Следующий вопрос, как ни странно, был от Кона.       — А, — начал он неуверенно, — какой она была? Моя мать? Какой она вам показалась при общении? — его голос дрогнул, и я снова сжал его руку в знак поддержки. Всё-таки любимого всегда сильно задевала тема родителей. С самого детства, если судить по его рассказам о прошлом.       — Какой была? — задумался монах. — Мне трудно судить, я её видел всего два раза, но она произвела на меня хорошее впечатление, — начал рассказывать он. — То, как она переживала за сына, говорило о том, что она его любила, а то, что пришла предупредить друга — о преданности дорогим её сердцу. Она много улыбалась, хотя улыбка чаще была грустной из-за обстоятельств. Она показалась мне очень ответственной, рассудительной и доброй, хоть и немного властной, что неудивительно с её-то способностями. Говорила всегда складно, из неё вышел бы неплохой рассказчик, к тому же она была красива. Стройная, с большими выразительными карими глазами и длинными чёрными, как смоль, волосами. Грациозная и лёгкая, ей постоянно хотелось любоваться. Голос у неё мягкий, обволакивающий, таким легко загипнотизировать, если что, и он очень подходит её внешности. Что ещё сказать? Хм… — монах задумался, прикрыв глаза, а я постарался даже не дышать, понимая, как Кону важно всё, что сейчас говорил друг отца, видевший мать любимого. Но вот, наконец, монах продолжил: — Несмотря ни на что, она умеет доверять людям. Это было видно по её отношению ко мне, по тому, что она решилась рассказать незнакомцам о своей сущности и оставить сына на их попечение. Конечно, возможно, она так вела себя из-за своего дара видеть будущее, не знаю, но то, что она любит людей, было очевидно. Она не ставила себя выше них, может, даже наоборот, чуточку им завидовала. Было заметно, что способности тяготили её, Маго с удовольствием бы от них отказалась, но раз вышло так, что родилась с ними, то она приняла себя и находила маленькие радости в той жизни, что имеет, она старалась смотреть на жизнь с оптимизмом. М-м-м… Больше не знаю, что сказать. Слишком мало мы общались, чтобы узнать её лучше, — сказал монах с сожалением, словно понимая, как важны Кону эти воспоминания.       — Спасибо, — ответил Кон. — Я и этого-то узнать не надеялся, — и столько в его голосе было сдерживаемых из последних сил чувств, что мне стало больно за любимого. Я-то хоть пообщался с родителями, а он? Но его родители живы! И я дал себе слово, что, если будет хоть самая малюсенькая возможность их отыскать, то возьмусь за это! Отыщу, дам шанс им узнать друг друга! Обязательно! Но пока я сосредоточил всё своё внимание на происходящем сейчас, здесь я был нужнее.       — Не за что, — понимающе улыбнулся монах. — Ещё вопросы?       Кон отрицательно покачал головой и уставился на свои руки. Я посмотрел на любимого, на монаха и понял, что нам, наверное, стоит откланяться. Кону явно надо побыть наедине со своими мыслями, прийти в себя, да и мне не мешает привести мысли в порядок. Надо же, мы предназначенные друг другу!       «Интересно, а что было бы, узнай я об этом до того, как влюбился? — вдруг промелькнула мысль, — что бы тогда? Я бы принял судьбу или воспротивился ей?»       Я не знал. Об этом надо было подумать.       Сейчас-то я был твёрдо уверен, что предназначение не играет никакой роли. Любовь была искренна и настояща, как ничто в этом мире. А вот если бы ощутил свои чувства после того, как узнал, мог бы я подумать, что любовь мне навязана судьбой? Наверное. Не знаю. Всё-таки хорошо, что мы только сейчас узнали правду о предназначении. Тогда, когда уже признались друг другу, когда уже нельзя списать вспыхнувшие чувства на желание подстроиться под предопределённость судьбы.       Я ласково взглянул на любимого и перевёл свой взгляд на монаха, который всё так же сидел перед нами и выжидательно молчал.       — Наверное, нам не стоит злоупотреблять гостеприимством, — завернул я фразочку, сам удивившись витиеватости сказанного. С чего вдруг меня потянуло на высокопарный слог? И вообще, откуда я её взял-то? Где подслушал? Ну не умел я сам так говорить. — Так что пора бы откланяться.       Монах удивлённо посмотрел на меня и улыбнулся, заметив мой обалделый вид.       — Хорошо, я не задерживаю вас. Если что ещё будет интересно, можете прийти в любой момент, я пока не собираюсь никуда уходить, — ответил он с легкой улыбкой. Кажется, монах понимал, что своим рассказом выбил нас из колеи.       — Я приду завтра помочь с уборкой, — вдруг вспомнил я начало разговора, — так что не слишком утруждайся.       — Хорошо, Кан Чи. Я специально ради тебя ничего сегодня не буду прибирать, — тихо рассмеялся монах.       — Ну, это уже слишком, — ответил я, и тоже рассмеялся. Даже Кон улыбнулся, глядя на нас, что я счёл хорошим знаком. — Тогда до завтра, — обратился я к другу отца.       — Да, Кан Чи, до завтра. И, пожалуйста, не заявляйся слишком рано, я бы хотел наконец-то отоспаться после путешествия.       — Хорошо, — смутился я. — Всё равно утром у меня тренировки.       Еще раз поблагодарив монаха за рассказ, мы откланялись и пошли по направлению к школе. По пути я посматривал на Кона, пытаясь понять, как он. Любимый замкнулся в себе и стал рассеянным, словно мыслями был уже далеко. Он шёл медленно и при этом выглядел каким-то потерянным, заблудившимся в своих мыслях и переживаниях, и меня это нервировало.       — Кон? — вопросительные нотки прокрались в мой голос, как бы я ни старался говорить спокойно.       — Значит, мать не бросала меня? Она оставила меня здесь, чтобы я обрёл своё счастье? — как-то потерянно произнёс любимый, словно продолжая свой внутренний монолог. Всё-таки мысль о том, что его не любили и выкинули, как какого-то щенка, видимо, всегда терзала сердце Кона. От этого на душе стало горько.       — Посмотри на меня, — тихо попросил я, взяв Кона за руки, и продолжил, когда наши взгляды встретились: — Я уже говорил тебе, что родители могут оставить своих детей не только потому, что не любят. И я этому подтверждение.       Кон шумно выдохнул и прижался лбом к моему плечу, не вынимая своих ладоней из моих рук, а я почувствовал нежность. Грусть и печаль соседствовали сейчас в душе с щемящим чувством всеобъемлющей любви и ласки, желанием поддержать этого невероятного человека, которого так сильно ранили воспоминания о родителях. И я его понимал. Совсем недавно так было и со мной.       — Всё хорошо? — через некоторое время спросил я, потому что Кон так и замер, прислонившись ко мне.       — Да, — глухо ответил любимый и отстранился, немного неловко улыбнувшись. От его улыбки защемило сердце. — Для меня это всё сложно.       — Понимаю. Можешь не рассказывать, если… трудно.       Кон снова улыбнулся и чуть сильнее сжал мои ладони перед тем, как освободиться и снова пойти по направлению к школе.       — Со мной всё в порядке, Кан Чи, — тихо добавил он через несколько минут. — Просто в голове не укладывается. Предназначенные, мать. Совсем недавно считал себя человеком, и вдруг… Всё слишком быстро и слишком неожиданно.       — Понимаю, — грустно улыбнулся я. — Такое узнать о себе всегда будет шоком. Ещё и мы для друг друга…       — Что? Нет! Я не о предназначении! — Кон резко развернулся и встревоженно посмотрел на меня: — Это даже хорошо. Я о другом. О родителях, — было видно, что сказать о своей уязвимости Кону было трудно. Трудно в открытую признать, что его задевает эта тема, но он всё-таки это сделал, открылся передо мной, и это до краёв наполнило моё сердце любовью. Интересно, Кон вообще перед кем-нибудь показывал свои переживания вот так, открыто, не таясь? — Я вообще… эту тему… о родителях. Я не говорил о них с семи лет. С того времени, как поругался с Ё Уль из-за данного вопроса. Она поздравила меня с днём, когда я попал в Му Хё Дон Гван. С днём, когда меня оставили родители, как я это воспринимал тогда. Ну, я и не стерпел. Сказал, что хотел бы остаться с матерью и никогда не знать о школе. Ё Уль сильно расстроилась и убежала, а потом чуть не умерла, нарвавшись на бандитов. Хорошо, что мы вовремя её нашли. Именно после этого случая я и стал в день, когда меня оставили на пороге Му Хё Дон Гван, вести себя так… необычно. Не отказывать, стараться чаще улыбаться, чтобы не повторились события прошлого. Странно, да? — чуть нервная улыбка Кона заставила сердце вздрогнуть.       — Немного, — согласился я с любимым, — но теперь я тебя понимаю, — добавил я со слегка заметной улыбкой, чтобы успокоить и показать, что всё хорошо. — Спасибо, что рассказал.       — Кан Чи...       Какое-то время мы стояли, не разговаривая, просто смотря в глаза друг другу, а потом развернулись и снова направились к Му Хё Дон Гван. Теперь между нами не было напряжения или тревожащей душу недосказанности, как в начале пути, между нами повисло уютное молчание, соединявшее лучше любых слов, показывавшее, что нам хорошо вместе, что мы понимаем друг друга на каком-то глубинном уровне. И это было здорово.       Мысли вернулись к разговору. Мы были с самого начала предназначены друг другу. Тогда почему я любил и до встречи с Коном? Почему я сразу не распознал его среди других? Почему… Слишком много «почему» вертелось голове. Слишком много вопросов без ответов. Таких, которые, скорее всего, никогда не удастся понять и объяснить. Эх.       Но сейчас всё это было уже не важно, вдруг осознал я: что было, то было. Теперь важно только настоящее и будущее. Важен Кон, наши отношения, наша любовь и желание быть вместе, а что это было предсказано, то пустяки, несущественная деталь, никак не могущая повлиять на нас. Она только могла сделать связь сильнее. И это мне нравилось. Было приятно осознавать, что судьба предопределила мне в спутники жизни этого невероятного мужчину, которого я любил как никого другого.       Задумавшись, я не заметил, как отстал. И, вернувшись в реальность, увидел, что Кон стоит на ступенях школы и ждёт, когда же я наконец дойду до места назначения. Иронично хмыкнув над собой, я тут же прибавил шагу. Мне нравилось, когда Кон ждал меня. Нравилось ощущать, что я кому-то нужен, что за меня волнуются… что любимый ко мне небезразличен.